Крысы кошкам не друзья

Стражники остались стоять за пределами комнаты, а бывший заключенный и женщина вошли внутрь. Комната была чьим-то кабинетом. В самом центре, на ковре, сотканным из лошадиной кожи, стоял массивный деревянный стол с разными узорами, вырезанными на ножках. На нём, как по схеме, расположилась ваза со свежими цветами, но их запах не мог перебить того крышесносного аромата, исходившего от дамы. Он заполнял все точки пространства. Побрызгай этими духами на четырёхдневного полуразложившегося трупа, он бы заблагоухал анисом вперемешку с кардамоном. На стенах, выкрашенных в дымчато-розовый цвет, висело несколько похвальных грамот на имя Господина Клиндентара Миджентолли.

–Мне расскажут, что происходит или стоит просто постоять и помолчать? – первым заговорил Лев, разглядывая настенные грамоты.

–Второй вариант, будь так любезен, – слащавым и журчащим, словно кипяток в чайнике, голосом отвечала женщина. – Через минуту сюда придёт господин Миджентолли, и ты всё услышишь от него.

–Ладно, – без дальнейших расспросов подчинился Лев.

Когда он заходил на третий круг осмотра интерьера, разъедая его глазами, то вдруг переключился на женщину, хотя до этого обещал себе не пялиться. На вид ей можно было дать лет сорок. Объективная оценка внешности была невозможна, ведь всё лицо дамы было перемулевано, разукрашено, будто тут недоброкачественно поработал маляр-криворучка. Белые кусочки то и дело отрывались от сильно запудренного лица, как старая штукатурка от потолка, и падали на воротнички. Над глазами цвета чёрной маслины, подведёнными чёрным углём, сильно нависали веки. Создавалось впечатление, что эта женщина не умеет радоваться и всех подозревает в каких-то злодеяниях. Это подтверждал ещё и вздёрнутый длинноватый нос, с вечно сжимающимися и разжимающимися ноздрями, будто она всё время что-то вынюхивала. Правый уголок её узких губ, со смазанной красной помадой и с множеством морщинок, постоянно дёргался. Может, это был нервный тик. Большие пышные груди, постоянно норовившие вывалиться из декольте в комплекте с маленьким ростом делали из женщины одну таких дам, которых называют «помпушечками, у которых есть, что пощупать».

Ровно через минуту, как и говорила эта женщина, вошёл нелепой походкой, как у полуслепого медвежонка, коротенький мужчина. Да он весь был, как мишка. Пухлые щёчки, пузико, ручки и ножки. Маленькие чёрные глазки, видневшиеся из-под низкой надбровной дуги. Крошечный, вечно приоткрытый рот, как у младенца; некрасивый нос кнопкой; гладко выбритая и отполированная голова. Всё это делало господина Миджентолли абсолютно непривлекательным, можно даже сказать, страшненьким.

–Здрасте-здрасте, – запыхавшимся голосом произнёс он. – Очень извиняюсь за задержку, но как говорится, бандитов много, а я один, хех!

Господин Миджентолли скривился, пытаясь выдать улыбку, и посмотрел на женщину. Говорят, когда в компании людей кто-то шутит, ну или пытается это делать, то после смотрит на реакцию того человека, который ему симпатичен или нравится. Лев, с еле заметной ухмылкой, наблюдал за тщетными попытками Миджентолли показаться забавным.

–Ладно, поскорее начнём, а значит, поскорее закончим, – произнёс он, достал из ящика стола какую-то бумагу и начал зачитывать её вслух. – Заявление на имя Клиндентара Миджентолли, то есть на меня, хех, потешно это, но продолжим. «Я, Петрониша Квинтерштирт из рода славного Рентара Квинтерштирта II, наследника родового имения подле Мермотиганских гор, официально прошу выпустить на свободу моего единственного сына, а по совместительству кровного наследника всего моего состояния, Леонеса Квинтерштирта, сына Стриканта Хромбо из рода славного Калевара Хромбо, и внука славного Рентара Квинтерштирта II». Ох, язык поломаешь, пока все эти полные официальные имена зачитаешь.

–У вас отлично получается, господин, – с наигранной любезностью произнесла женщина.

–Спасибо, – учтиво отвечал Миджентолли. – Так вот, «Я передаю сумму денег, в размере двух тысяч пендзе, официальной монеты нашего великого государства Брондура. Изъявляю желание, чтобы эти деньги пошли на улучшение условий жизни наших мужественных воинов, за тем, чтобы такие негодники и сумасброды, как мой сын, Леонес Квинтерштирт, с рвением стремились попасть в армию, а после на войну, отдавать долг родине». Все верно, госпожа Квинтерштирт?

–Абсолютно, вы ни в чём не ошиблись, – игриво отвечала женщина.

–Теперь я добавлю от себя, неофициально, – обратился Миджентолли на этот раз ко Льву. – Ещё раз ты нарушишь порядок в моём городе…

–Но… – попытался вставить слово Лев.

–Я повторяю, ещё раз ты преступишь закон, то просто так больше не отделаешься. Мне неважно, что это будет. Может, ты столкнёшь ещё какого-нибудь беднягу со стены на скалы, может ещё раз побьёшь стражников и украдёшь у них оружие, ещё раз прыгнешь в общественное культурное достояние…

–Вы о том колодце?

–Да, я именно о нём, – приподняв брови и кивнув, продолжал Миджентолли. – Я надеюсь, ты меня понял, парень. Не совершай больше глупостей, чтобы твоей прекрасной маме больше не приходилось лить слёзы, а после выкладывать целое состояние, дабы вытащить тебя из твоего дерьма.

–Вас понял, – нахально улыбнулся Лев.

–Вас проводят стражники, госпожа Квинтерштирт.

–Право, не стоит, – отвечала она. – Я запомнила дорогу.

–Будь по-вашему. До свидания, – Миджентолли поднял руку.

–До скорой встречи, – сделав лёгкий реверанс, а после схватив Льва под руку, спокойной, но уверенно походкой дама вышла из кабинета.

–Леонес Квинтерштирт? – озадаченно спросил Лев.

–Тише, мой дорогой, здесь даже у стен есть уши, – не сбавляя темп, отвечала женщина. – На улице, на все вопросы отвечу на улице.

Пройдя через коридор и повернув налево, а там направо, и так десять раз, наконец-то появилась дверь, ведущая вон из заточения.

–Удачного вам дня, – привратник приложил тыльную сторону руки ко лбу, как бы отдавая честь, и распахнул двери.

Яркий свет фонаря, поставленного прямо возле выхода, слепил глаза. Уши заискрились от шума. Женщина практически силком, держа всё также под руку, вытолкала Льва из здания и энергично пошла по дороге вправо, смешиваясь с толпой.

–Теперь я могу узнать, что вообще происходит? – Лев пытался говорить достаточно громко, чтобы переорать людской гам.

–Позже, миленький, позже, – женщина была непреклонна. – Дойдём до безопасного места, и всё узнаешь.

Лев не возражал отказам строптивой дамы. Если он правильно понял, то она внесла две тысячи пендзе за него, знала его имя, а значит, убивать не собиралась. Да и калечить вряд ли (кто ломает дорогие покупки в первый день?). Пробираясь сквозь стадо людей, куда-то вечно спешащих, даже в столь позднее время, они добрались до площади, с виду напоминавшую ту, с трактиром «Вендетта». Только на этой все место было отдану одному-единственному заведению. Трёхэтажное здание, первый этаж которого, покрывала алая краска в цвет платья женщины. Красивая расписная дверь из тёмного дерева раcполагалась в центре и, поднявшись по нескольким скрипучим ступенькам, Лев попал на крыльцо.

–Добро пожаловать в Брунгильду, – на этот раз без притворства улыбнулась женщина и распахнула двери.

Перед Львом открылся огромный, хорошо освещённый зал. Стены были отделаны декоративной штукатуркой под цвет песка; от пола до потолка тянулись вставки из красного мрамора и слегка жёлтого, коричневатого и в то же время оранжевого оникса. Пол покрывал щитовой паркет, на котором каждые несколько метров были выложены другими оттенками дерева маленькие четырёхугольные звёздочки. Изюминкой, достопримечательностью, гордостью была чугунная, не совсем искусно выполненная, двухуровневая люстра с пятнадцатью восковыми свечами. Для ещё большего освещения, на стенах были понатыканы подсвечники, украшенные льняной верёвкой. В зале было множество перегородок с изображениями заснеженных гор, заката на море, пёстрого осеннего дерева, огромной птицы, похожей на павлина, но только с оперением в более тёплых тонах. Между ними, на мягких бархатных диванчиках и кушетках сидели и лежали молодые девушки и почтенные господа в красивых достойных нарядах. Зал наполняли негромкий смех и перешёптывания медовоголосых девиц.

Лев понимал, что его привели в публичный дом, а женщина, стоявшая рядом с ним, скорее всего, хозяйка.

–Нам на третий этаж, миленький, – она хлопнула Льва по плечу и стала подниматься по ступенькам, приподняв подол платья.

Справа от входа – широкая бордовая лестница, покрытая лаком с изящными чугунными перилами, окрашенные тончайшим слоем серебра. Поднявшись на второй этаж, Лев обнаружил там несколько узких коридоров, уходящих в разные стороны с частными дверьми. Несколько девушек расслаблялись рядом с лестницей, курили и болтали о чём-то простом девчачьем. Когда появился Лев в одних штанах, а все видимые участки его тела были покрыты грязью и кровью, девчонки взглянули на него и, как их учила мадам, прикрывая ротик рукой, сладко захихикали. Голый пришелец не смутился.

–Эй, красавчик, – крикнула ему одна из девушек. – Будет время, заходи! Мы тебя отмоем, накормим, а дальше уж сам решишь, что будет!

Девочки взорвались приторным смехом.

–Обязательно, – крикнул в ответ Лев. – Если я захочу прийти, то как твоё имя?

–Йори, – отвечала та девушка, которая и начала разговор.

Лев улыбался и глядел на неё, но его за руку одёрнула та госпожа Квинтерштирт.

–Ты на моих девочек даже не заглядывайся, – строгим голосом заявила она. – Понял меня?

–Да, – буркнул Лев, тут же смахнув уставшую улыбку с лица.

Когда они наконец-то преодолели еще один лестничный проем, то попали на последний этаж; чердак, переделанный под кабинет. Интерьер не отличался той же роскошью, коей были наделены два предыдущих этажа. Здесь было всё попроще: стены и потолок цвета яичного зерна, пол застилали дешёвые, а в некоторых местах потресканные и побитые, доски. Шкафы с книгами скрыли за собой стены. Слева, почти у самого окна, которое здесь было лишь одно, стоял небольшой письменный столик, сплошь усеянный какими-то бумагами. Справа, у другой стены, была двуспальная кровать с каркасом, выплавленным из чугуна и покрытым медью. Толстый матрас выступал почти на двадцать сантиметров. На кровати валялось несколько десятков подушек различных форм, но все неизменно в розово-красных оттенках. Тот, кому она принадлежала, явно ценил возможность мягко и удобно поспать.

По комнате, скрестив руки за спиной, ходил низенький, даже карликовый мужичок в свободной рубашке, коричневых бриджах и колете.

–Ха! Леонес! – раскинув руки в разные стороны, восторженно воскликнул мужичок. – Как же тебя угораздило загреметь тюрьму? Мы же всего пару дней не виделись!

–Зила…? – изумлённо улыбнулся Лев.

Признать в этом низкорослом мужчине того трактирщика было довольно сложно. Без косметики, одетый в мужскую одежду, без бутылок в руках он сошел за незаурядного человечка, не выдавшегося ростком.

–Конечно, это я! – засмеялся Зиландир. – А ты что это, не признал меня?

–Ты немного отличаешься от того Зилы, которого я видел в «Вендетте», – Лев старался, как можно мягче, выразить свои мысли.

–Ха-ха! Ну так, конечно. Если я пройдусь в таком платье по улице, меня не то, что в темницу кинут, а убьют! Знаешь, не все в этом городе принимают таких, как я, – немного грустно произнёс Зила.

–Ага, но сейчас, мне бы очень хотелось узнать, что вообще происходит? Это ты заплатил за меня? – спросил Лев.

–Естественно он! Куда там! На зарплату трактирщика, не иначе? – усмехнулась женщина. – Мои две тысячи пендзе были уплачены. И ты, надеюсь, не настолько глуп, чтобы думать, что сделала я это просто так?

Лев недоумевающе взглянул сначала на Зилу, а потом на женщину.

–Да, знакомься. Это госпожа Квинтерштирт, хозяйка прекраснейшего дома любви во всём Брондуре, – прервал неловкую паузу Зиландир.

–Если выражаться точнее, Петрониша Квинтерштирт, но называй меня Петра. Под этим именем меня все и знают, – подмигнула женщина.

–Здорово, – нахмурившись и поджав губы, произнёс Лев. – А почему Леонес Квинтерштирт, сын там кого-то и внук тоже чей-то…

–Я бы посоветовала тебе, миленький, поуважительнее относиться к имени моего отца… – строго и без улыбки, вмешалась Петра.

–И к имени моего брата, между прочим! – заметил Зила.

–Хромбо? Зиландир Хромбо? – поинтересовался Лев. – Так Вы, Петра, жена его брата?

–Чушь! Моё сердце слишком горячо и страстно, чтобы отдать его одному мужчине на всю жизнь! – запротестовала госпожа. – Это было сделано лишь для того, чтобы тебя выпустили из тюрьмы. Мы заказали в срочном порядке зикрит для тебя.

–Зикрит?

–Что-то типа удостоверения твоей личности. Там прописаны дата рождения, пол, раса, имя, имена родителей…

–Это мой брондурский паспорт? – взяв в руки небольшую книжечку в кожаном переплёте, спросил Лев.

–Не знаю, что за паспорт. Никогда не слышала, – вздохнула Петра. – Но давайте побыстрее закончим. Время стремится к полночи, а значит вот-вот начнут подходить клиенты, я должна их встречать…

–Вы говорили, что не просто так отдали деньги, – Лев крутил в руках зикрит. – Так что же вы хотите от меня?

–Ты отработаешь свой долг.

–Каким это образом? – вытаращил глаза Лев. – Я не стану… с мужчинами? Или в этот дом ещё и женщины ходят? В любом случае нет!

–Угомони свой пыл, миленький, – суровым голосом приказала Петра. – Во-первых, уясни одну вещь. У тебя нет такого права, указывать мне, как поступать с твоей душой и телом. Если я захочу, то ты ляжешь под кого угодно. Во-вторых, несмотря ни на что, я никого не держу здесь насильно. Занятия любовью, настолько прекрасные чувства и ощущения, что к этому нет смысла принуждать. Все девочки тут по своей воле. Их хорошо кормят, следят за их здоровьем, у них есть крыша над головой. А самое главная ценность – сорок четыре женщины, которые их всегда поддержат!

Лев никогда не слышал такой глубокой пронзительной речи о публичном доме. В принципе, порассуждать о значимости борделя в общественной жизни ему вообще было не с кем. Речь мадам могла бы восхитить, заставить задуматься о важных вещах, но тот факт, что Лев имел при себе лишь штаны, пропитанные мочой, вынуждал волноваться о более приземленных ценностях.

–Что насчёт третьего пункта? Как я должен расплачиваться?

–Будешь охранять моих девочек. Ты очень высокий, плечистый, крепкий парень. Вечера ты будешь проводить в том зале на первом этаже. Необходимо следить за нашими гостями. Если кто-то начинает вести себя буйно, то дебошира необходимо вышвырнуть вон. Если кто-то пытается уйти, не заплатив, его нужно избить. Ну, а если кто-то посмеет поднять руку на одну из моих девочек, то там уж сам решай, но подонок больше не должен суметь встать на ноги. Тебе понятно, миленький?

–Предельно, – слегка придушенным голосом ответил Лев.

–Славно. Спустись на второй этаж. Там, по правому коридору до упора. Это ванная для прачки, трёх кухарок, мойщиц, а теперь, стало быть, и для тебя, – плавно кивнула Петра. – Я оставлю вас наедине здесь, но только на пять минут. После ты искупаешься, переоденешься и сегодня же приступишь к работе.

Бандерша, качая из стороны в сторону своей огромной попой, пошуршала к лестнице и скрылась.

–Мне стоит благодарить тебя за то, что из одной тюрьмы я попал другую? – с задал вопрос с подначкой Лев.

–Знаешь, парень, я думал, что ты скажешь мне, хотя бы, простое бесплатное «спасибо», – Зила обиженно скрестил руки на груди. – Ты, может, и подзабыл уже, что странно, ведь в твоём возрасте старческая деменция ещё не появляется, но я тебе как-то одолжил весьма крупную сумму для оплаты магических услуг…

–Зила, ты меня вообще так понял! Я тебе за всё это премного благодарен. Я просто не ту интонацию выбрал… – начал оправдываться Лев. – Я хотел спросить, ты ли попросил Петру заплатить выкуп?

Трактирщик закатил глаза, довольный похвалой и вниманием.

–Как же ты узнал обо мне?

–Не представляешь, до чего порою непредсказуема это чертовка – судьба! Во время моей вчерашней ночной смены, когда я по своему скучному стандартному обыкновению помогал трудягам принимать их серое и беспросветное существование, а именно разливал пиво по пендзе пятьдесят, в трактир зашли три подозрительных типка и симпатичная девчушка вместе с ними…

–Могу угадать, что у неё были большие глаза цвета голубой бирюзы? – прервал его Лев, сменив свой обыкновенно грубый и хриповатый голос на ясный и чистый.

–Ха! А я могу угадать, что у тебя и у этой девчонки интересное знакомство получилось…

–Зила, две минуты, а я хочу услышать продолжение твоей истории.

–Ну, эта бандитская шайка зашла, значится, в трактир. Они заказали Жвинескую медовуху, помнится, а ещё две бутылки Карденской водки…

–Угу, а обо мне ты узнал из-за заказа? Если нет, то давай ближе к делу.

–Они поначалу тихие были, говорили почти шёпотом, постоянно по сторонам озирались. Но хорошенько тяпнув, а я тебе скажу, от Карденской водки, далеко и надолго уносит, компашка начала ржать, словно кони, браниться, приставать к другим, только вот твоя подружка молча сидела и лишь в окно пялила. Так вот, болтали они так громко, будто бабы на базаре! Ну, и стал я, ненароком свидетелем их беседы. Помнится, звучали такие фразы: «долговязый высоченный парень», «чёрная шевелюра и бледная кожа», «жёлтые глаза, как у ящерицы». Ещё они говорили: «награда в тысячу пендзе» и «тюрьма Ирантирт». Но я убедился в том, что речь идёт именно о тебе, лишь тогда, когда девчонка сказала: «странный парень, явно не из Брондура, да и вообще не от мира сего». Да, вот тогда я и узнал Леонеса… или ты до сих пор всем представляешься этим животным, львом?

–Нет, я всем, кого встречаю, называюсь Леонесом Петергайте.

–Теперь уж Леонес Квинтерштирт, – Зила похлопал ладонью по пояснице Льва, потому что до плеча не доставал. – Сейчас тебе пора мыться. Скажу честно, пасёт от тебя, как от пятнистой краститки.

–Не буду спрашивать, что за пятнистая краститка, а лишь поверю, что от неё сильно воняет. Зила, ты говорил про деньги, мой долг…

–Забудь, – подойдя к лестнице, ответил трактирщик. – Я случайно ляпнул, меня бывает заносит. Ты мне ничего не должен. Бывай!

Лев махнул рукой, постоял оставшуюся минутку в тишине и спустился вниз по лестнице. Курившие девушки уже ушли, поэтому весь второй этаж отдался под его распоряжение. Редкие подсвечники, висевшие меж деревянных подпорок на стенах, давали мало света, поэтому этаж сгустился в полумраке. Откуда-то снизу доносились топот, музыка, бессмысленные разговоры… А здесь, наверху, обосновалось местечко для душевной разрядки.

Фоновой контраст влиял на поведение клиентов. Они приходили в бордель пьяные и весёлые, а после того, как вместе с девушкой уединялись в спальне, то становились ласковыми, а главное, готовыми выложить приличную кучку денег.

Правый коридор предназначался для обслуживающего персонала. Как было велено, Лев зашёл в ванную комнату. Там его ждали несколько вёдер с водой, мыло, полотенце и чистая одежда на стуле. Искупавшись, Лев переоделся: его рабочая форма представляла собой полностью чёрный гамбезон и льняную рубаху, тёмно-серые штаны, сшитые из нескольких слоёв текстиля, кожаные сапоги каштанового цвета, такие же перчатки.

–Не столько деньги жалко, – говорил вслух Лев, – а сколько трусы, подаренные Цецилией…

Портков в этом наборе не было. Но были ножны и меч, на первый взгляд похожий на романский. Лев взял его в руки, покрутил, примерился, будто приставил острие к чьему-то горлу, а там и подметил надпись, почти стертую: «Брондурский палач».

–Звучное название, – Лев приподнял уголки губ, а глаза сверкнули.

Полностью экипировавшись, новоявленный охранный пес спустился еще на этаж ниже, оказавшись в зале. За то время, пока он прихорашивался, делал свой внешний вид более пригодным для общения с людьми, зал заметно пополнел. На одну девушку приходились два или три клиента. Они вели светские философские беседы, говорили о браке, семье, детях. Мужчины жаловались, как на неудачи на работе, так и в постели. Девочки делали заинтересованный вид, отвечали на вопросы, гладили волосы гостям, решившим выплакаться у них на коленях. Они были не столько куртизанками, сколько понимающими психологами, воздерживавшиеся от ненужных советов. Они всегда принимали сторону клиента, говорили, что он прав, что он молодец, а все остальные идиоты.

Только спустившись и ещё не до конца понимая, что ему делать и как себя вести, Лев приметил в толпе Петру. Она кружилась средь гостей, словно пчёлка, перелетающая с цветочка на цветочек и опыляющая их своей лучезарной улыбкой. Лев поймал её за руку, как раз в тот момент, когда она общалась с одним из клиентов.

–Госпожа Квинтерштирт…

–Ах, миленький, ты уже прихорошился! – Петра провела ладонью по его щеке. – До чего же красивый!…

–Ага, – несколько растерялся Лев и отпрянул в сторону. – Что я должен делать? А ещё хотелось бы уточнить по срокам. Сколько мне придётся здесь работать?

–Твоя задача заключается в том, чтобы избавлять меня от головной боли в виде аморальных гостей. Ты их видишь?

–Так, сходу, сказать сложно.

–Нет, абсолютно несложно. Если кто-то начнёт вести себя непристойно, начнёт буянить, или одна из моих девочек пожалуется тебе на клиента, то ты знаешь своё дело. Покуда все ровненько, то прогуливайся туда-сюда, особо не приставай с разговорами, можешь кушать виноград и апельсины, если хочешь, выпей вина, но совсем чуть-чуть. Твоя голова должна быть свежей. Касаемо срока работы, то это уж напрямую зависит от тебя. Две тысячи ты можешь легко и за год отработать, однако не стоит забывать, что жить ты будешь тут же, питаться тут же. А это дополнительные расходы, которые будут идти в твой долг…

–Вы активно намекаете на то, что я здесь застрял на неопределённую вечность?

–Не преувеличивай, миленький, – надменно и скользко улыбнулась Петра. – Иди работай, детали обсудим позже.

Пару часов Лев бесцельно бродил по залу. За это время он успел вдоволь наесться фруктов, выпить пару бокалов некрепкого вина, почитать неинтересную книгу о животных из мира Хатинов. Когда окончательно иссякли силы ничего не делать, Лев начал придумывать себе новые развлечения. Сначала он сосчитал количество девочек. Их было ровно сорок четыре, как и говорила Петра. Потом он посчитал гостей. Их уже было девяносто два, хотя только-только пробила полночь.

«Саве поучиться бы у этой Петры, как дела вести», – говорил про себя Лев. – «Это ж какие деньги она поднимает…»

В раздумьях, он прислонился к перилам, запрокинул голову и выплевывал косточку от винограда, а потом ловил ее языком, обсасывал и снова пулял. Бездельничал и не заморачивался. Его ухо, упоенное мирным щебетанием и звоном бокалов, не ожидало переполоха, явившегося со второго, чертового этажа.

–Вы, – запыхавшись, пыталась говорить девочка в коротенькой невесомой ночнушке, – вы наш новый охранник?

–Да… что-то случилось? – выпав обратно из небытия, спросил Лев.

–Там клиент, – девочка говорила уже более ровно, – помогите мне!

–Веди.

Лев вместе с девочкой поднялись на второй этаж и зашли в одну из первых дверей. Небольшая уютная спаленка с мягкой широкой кроватью посередине, на которой лежало дряблое старое тело тучного пузатого клиента.

–Это господин Вольшик, – закусив губу и вытирая кулачком наступавшие слёзы, показала девочка. – Мы только зашли, я начала раздеваться, а он лёг на кровать. Я буквально на секунду отвернулась, после смотрю, а господин Вольшик не шевелится.

–Позови госпожу Квинтерштирт, – уставившись на тело, повелел Лев.

Девочка послушно кивнула и убежала. Да, не для девичьих глаз картина. Вольшик лежал на белых простынях со спущенными штанами, из которых вывалилось мужское достоинство немалых размеров. Помимо этого, он обделался, как карапуз.

–Хоть бы не помер, – бормотал Лев, аккуратно подходя к телу.

Он взял с прикроватного столика свечу и приоткрыл веко мужчины. В этот момент в комнату с дикой одышкой ворвалась Петра, взъерошенная как одуванчик, а за ней две девушки, что покрепче мышцами и нервами.

–Госпожа, пройдите, а их оставьте за дверью, – не отрываясь от изучения глаз господина Вольшика, скомандовал Лев.

Петра кивнула и захлопнула дверь, оставив двух девушек в недоумении стоять снаружи.

–У него сужены зрачки, а ещё они не реагируют на свет, – Лев отвёл свечу примерно на метр от глаза, а потом медленно приблизил её вплотную. – Это либо героиновое, либо сильное алкогольное опьянение.

–Откуда ты знаешь, что это может быть? – Петра говорила с перебоями из-за кома в горле.

–Да так, пару раз видел похожих товарищей…

–Ясно! Что же теперь делать? – вскрикнула Петра.

–У вас такого раньше не было? – удивился Лев.

–Нет! Ни разу! К тому же, господин Вольшик наш постоянный клиент!

–Значит, помимо молодых девиц он любит поразвлечь себя с помощью наркотиков или алкоголя, – натянул улыбку Лев. – Но я ставлю на первое.

–Его надо выкинуть отсюда, – немного успокоилась Петра. – Если отвести его к доктору, то пойдёт слух, что в нашем приличном заведении такая дрянь водится.

–А она у вас не водится? – ехидно подметил Лев.

–Чушь! Я же говорю, нам надо держать марку. Борделей много, конкуренция колоссальная, – не отрывая взгляд от тела, продолжала Петра. – Выбросим его через окно на задний двор. Подберём и отнесём до ближайшей мусорки. Там его завтра и найдут. Скажут, набрался, вот и прилёг отдохнуть.

–Прямо план по избавлению от трупа, – с насмешкой заметил Лев.

–Практически. Те, кто не имеют над собой контроля, не заслуживают называться людьми, – заявила Петра. – Делаем всё быстро, но качественно. И помни, никто не должен заметить ничего странного.

–Мне нужен полиэтиленовый мешок, не хочу запачкаться…

–Что за мешок их поли-эти-лена?

–Всё время забываю, что я немного не в том времени, – отмахнулся Лев.

Он снял с себя гамбезон, заправил рукава у рубахи, затем обернул в простыню тело господина Вольшика и закинул его на плечо.

–У-у-х, – от тяжести Лев аж присел. – В нем с тонну жира!

Петра вышла из спальни первая и прогнала столпившихся там любопытных девочек. После она махнула Льву, что путь свободен.

Еле дотащив господина Вольшика до окна, Лев был очень рад скинуть его на землю.

–Как думаете, не расплющит его? – протирая испачкавшиеся руки о край простынки, спросил Лев.

–Он ходячий кусок сала, а внизу трава. Всё с ним будет в порядке.

Спокойным шагом, не озадачивая народ, Лев и Петра добрались до заднего двора борделя.

–И где мусорка ближайшая? – вновь взгромождая на себя слоновую тушу, поинтересовался Лев.

–В двух кварталах, – Петра высматривала в темноте сторонние лица. – Но мы его туда не понесём.

–Как у вас всё быстро меняется. Но я ваш слуга ещё, как минимум на год, так что приказывайте.

–Хм… Я знаю! Такой ситуацией не воспользовался бы только полный кретин, – захохотала госпожа Квинтерштирт. – Мы понесём его в «Делоникс».

–Я почему-то думаю, что это название борделя, – корчась от тяжести, предположил Лев.

–Именно, мой миленький. Это бордель одной старой шлюхи, держащей в своём крысином гнезде себе подобных. Мы оставим его рядом с деревом в её саду. Она до утра там точно не появится, а вот булочник открывается рано, и он уж точно не пропустит мимо глаз такого заметного гражданина.

–Неплохой план, я вам скажу, – пытаясь не уронить тело, натужно произнёс Лев. – Пойдёмте, а то тяжеловато.

–А ты не очень-то совестливый, Леонес, – подметила Петра. – Мне такие нравятся. Когда человек слишком много думает о правильности и гуманности своих действий, то у него не остаётся времени на их осуществление.

Ещё за несколько кварталов Лев приметил вдалеке огромное красное облако. Подойдя ближе, он увидел дерево с низким стволом, но огненно-красной кроной, размером с синего кита. Позади него стояло красивое кирпичное здание с огромной вывеской, гласившей: «Делоникс – место, где исполняют мечты».

–Внутри я не был, но что-то мне подсказывает, там весьма неплохо, – подкалывал Петру Лев.

–Чушь! Это осиный улей! – громкогласно возразила госпожа Квинтерштирт.

–Ещё недавно это было крысиное гнездо…

–Прекращай болтать и клади тело, – кивнула в сторону дерева Петра.

Лев послушно выполнил отданный ему приказ. После завершения этого грязного, что в прямом, что в переносном смысле дела, Лев и Петра скрылись в переулке.

На следующее утро госпожа Квинтерштирт разбудила Льва радостным известием, что их план сработал на сто процентов. Её распирало от гордости и чувства собственного достоинства, когда она рассказывала о том, как утром рядом с «Делониксом» нашли господина Вольшика. Она в лицах и красках описывала, как бандерша Адмартинта, хозяйка этого борделя, пылала от ярости, размахивала кулаками, покрывала бранными словами прохожих, за что по городу пошёл слух, будто она не в себе.

–Теперь к ней не то, что политики, даже аристократы перестанут захаживать, – злобно потирала ручки Петра, – в её бордель ни один дровосек и трубочист не заглянет!

–Я очень рад, – сухо и апатично поддерживал разговор Лев.

–Ты, миленький, очень хорошо сработал. Ты в первую же ночь умудрился доказать свою преданность делу и мне, – фальшиво улыбалась Петра. – Если и дальше будешь меня только радовать, то поверь, работа здесь покажется тебе сплошным удовольствием!