Читать книгу: «Синдром косатки», страница 3

Глава 11. Бездна

Дни поплыли за окном, как однородные серые льдины в холодном течении. Лев продолжал свои ритуалы, но теперь в них появилась новая, едва уловимая трещина. Он по-прежнему проверял замки, мыл руки до щипания кожи, избегал взглядов в зеркало. Но теперь он делал это не с прежним фанатичным рвением, а скорее по инерции, как заведенная машина, чья программа дала сбой, но еще не остановилась окончательно.

Страж отступил на вторые роли. Его голос звучал реже, преимущественно констатируя факты, а не отдавая приказы. Он словно выжидал, наблюдая за развитием эксперимента под названием «Свобода воли объекта «Лев».

Мальчик, напротив, расцвел. Он то и дело просил подойти к окну, понаблюдать за соседкой, за воробьями, за изменением света. Его восхищали мельчайшие детали: как иней узором ложится на стекло, как снег на крыше соседнего дома подтаивает с южной стороны, образуя причудливые сосульки.

Тень молчала больше обычного. Когда она всё же подавала голос, в нем звучала не ядовитая насмешка, а нечто иное – усталое любопытство, почти научный интерес к тому, чем же закончится этот «бунт на корабле».

Однажды утром Лев, следуя протоколу, вышел в коридор, чтобы начать обход. Его рука привычно потянулась к выключателю, но пальцы замерли в сантиметре от кнопки.

Не надо, – тихо сказал он сам себе.

В коридоре было темно, лишь слабый серый свет сочился из-под двери в гостиную. Лев стоял, прислушиваясь к гулу крови в ушах, и ждал. Ждал, что Страж прикажет включить свет, что Тень высмеет его трусость, что Мальчик испугается.

Но тишина оставалась нерушимой.

Он сделал шаг вперед. Потом еще один. Паркет под босыми ногами скрипел громче, чем обычно, каждый звук отдавался в тишине, как выстрел. Он шел медленно, почти на ощупь, чувствуя, как знакомое пространство превращается в незнакомую, враждебную территорию. Тени по стенам казались глубже, опаснее. Воздух – гуще, труднее для дыхания.

Вот он – твой океан, – наконец прозвучал голос Тени, но не извне, а как будто из самой темноты. – Темный, холодный, бездонный. Добро пожаловать домой, косатка. Чувствуешь, как давит? Чувствуешь, как не хватает воздуха?

Лев остановился, прислонившись лбом к прохладной стене. Сердце колотилось где-то в горле. Он действительно чувствовал давление – физическое, почти осязаемое. Словно он и правда находился на глубине в сотни метров, а над ним давили тонны черной, ледяной воды.

Вернись, – сказал Страж. Его голос прозвучал не как приказ, а почти как предложение. – Вернись к свету. К контролю. К безопасности. Это опасно.

Но Лев покачал головой, хотя никто не мог этого увидеть.

Нет, – прошептал он. – Я хочу посмотреть.

Он сделал еще несколько шагов и оказался перед дверью в кабинет отца.

«Красная зона».

Место, куда он не заходил годами. Рука сама потянулась к ручке – старая, бронзовая, в виде головы льва. Такая же, как и его имя. Символ силы, которой у него никогда не было.

Не надо, – взмолился Мальчик. – Там страшно. Там темно и пахнет старыми книгами и грустью.

Именно поэтому надо, – возразила Тень. – Хочешь смотреть в свое окошко на других? Сначала посмотри в свою собственную бездну. Самую глубокую. Самую темную.

Лев глубоко вдохнул. Запах старого дерева, пыли и чего-то еще – сладковатого, затхлого, как запах забытых цветов на могиле. Он повернул ручку. Дверь с тихим скрипом подалась внутрь.

Комната была точно такой, какой он ее помнил. Массивный дубовый стол, заваленный бумагами. Книжные шкафы до потолка. И на стене – портрет. Портрет сестры.

Она смотрела на него с холста – девочка лет десяти, с светлыми кудрями и огромными, слишком серьезными для ее возраста глазами. В руках она держала куклу – потрепанную, с одним стеклянным глазом.

Лев замер на пороге. Воздух в комнате казался гуще, тяжелее. Давление нарастало, сжимая виски. Он ждал, что на него обрушится лавина воспоминаний, боли, вины.

Но ничего не произошло. Только тишина. И грусть. Бесконечная, всепоглощающая грусть.

Вот и всё? – удивился он вслух. – Только это?

А чего ты ждал? – спросила Тень. – Призраков? Криков? Крови на стенах? Нет. Только это. Тишина. Пыль. И девочка на портрете, которая никогда не повзрослеет. Это и есть твое проклятие, Лев. Не громкое и не кровавое. Оно тихое. Оно – в этой тишине.

Лев сделал шаг вперед. Потом еще один. Он подошел к портрету и поднял руку, чтобы коснуться холста, но остановился в сантиметре от него. Боялся смахнуть пыль. Боялся нарушить хрупкое равновесие, что установилось в комнате.

Она бы… она бы тоже стала старой, – прошептал он. – Как соседка. Носила бы зеленую сумку. Покупала яблоки.

Возможно, – сказала Тень. – А возможно, нет. Возможно, она стала бы знаменитой пианисткой. Или просто несчастливой женщиной. Мы никогда не узнаем. Ты отнял у нее не только жизнь. Ты отнял у нее все возможные будущие.

Лев не ответил. Он просто стоял и смотрел на портрет. И впервые за долгие годы слез не было. Была только пустота. И странное, почти кощунственное чувство – не вины, а отстраненности. Как будто он смотрел на историю, случившуюся с кем-то другим.

Он развернулся и вышел из комнаты, не оглядываясь. Закрыл дверь. Повернул ключ в замке. Ритуал был завершен.

В коридоре он не включил свет. Простоял так несколько минут, пока глаза не привыкли к темноте. Очертания знакомых предметов проступили из мрака – не как угрозы, а просто как вещи. Стол. Зеркало. Дверь.

Он сделал глубокий вдох. Воздух больше не давил. Он просто был. Холодным. С пылью. Но дышащим.

Система стабилизировалась, – констатировал Страж. – Уровень тревоги снизился до 4.1.

Ура! – прошептал Мальчик. – Мы не утонули!

Нет, – тихо ответила Тень. – Не утонули. Просто сделали еще один круг. Но уже не по аквариуму. По океану. Это прогресс.

Лев медленно пошел обратно в спальню. Он чувствовал себя истощенным, будто прошел километры, а не метры. Но на душе было странно спокойно. Он заглянул в бездну. И бездна, как оказалось, была просто пустой, темной комнатой. С портретом. И пылью.

И где-то там, за стеной, жила старуха с зеленой сумкой. И где-то там ездил автобус с рыжей девушкой. И где-то там была жизнь. А он был здесь. В своей бездне. Но теперь он знал, что бездна – не вся вселенная. А только его часть.

Он лег в постель и закрыл глаза. Спать он не хотел. Он просто лежал и слушал тишину. Свою. И чужую. И понимал, что они разные. Но от этого его тишина не становилась менее одинокой. Просто… более осознанной.

За окном пошел снег. Крупный, мягкий, бесшумный. Он засыпал улицу, крыши, окна. Стирал границы. Делал мир чистым, цельным и безмолвным.

Как аквариум. Как океан. Как душа человека, который только что сделал первый, робкий шаг к поверхности. Не зная, что его ждет там – воздух или новая, еще более глубокая бездна.

Глава 12. Шаг за порог

Снег шел весь день, мягко и упорно, заваливая улицу белым саваном. Лев стоял у окна и наблюдал, как мир за стеклом теряет очертания, становится размытым, нереальным, как воспоминание. Тишина в доме была густой, медовой, нарушаемой лишь редкими комментариями внутреннего хора.

Система фиксирует изменение внешних условий. Вероятность нарушения коммуникаций: 15 %. Рекомендовано проверить запасы.

Голос Стража звучал ровно, но без прежней безапелляционности. Он всё еще собирал данные, анализировал, но его выводы теперь напоминали скорее прогноз погоды, чем военные сводки.

Смотри, как всё становится чистым! – восхищенно прошептал Мальчик. Как будто всё начинается сначала. Можно выйти? Ненадолго? Просто потрогать?

Выйти? – Тень издала звук, похожий на легкий, ледяной хохот. – И утонуть в этом белом забытьи? Замерзнуть и уснуть? Неплохой конец, надо сказать. Куда поэтичнее, чем гнить заживо в четырех стенах.

Лев не ответил. Его пальцы бессознательно чертили по запотевшему стеклу узор – спираль, уходящую в никуда. Он думал о соседке. Вышла ли она в магазин? Не замерзла ли? Вернулась ли? Его собственная изоляция вдруг показалась ему не крепостью, а мышеловкой. Тихой, чистой, безопасной – и смертельной.

Проанализируй ее маршрут, – вдруг попросил он. – Во сколько она обычно возвращается?

Наступила короткая пауза. Страж обрабатывал запрос.

В среднем, объект возвращается в промежутке между 11:47 и 12:13. Сегодня, с учетом погодных условий, вероятно опоздание на 7-12 минут.

Лев кивнул. Он посмотрел на часы. Без пятнадцати двенадцать. Он подошел к окну в гостиной, откуда был лучше виден дом соседки, и замер в ожидании. Это было новое чувство – не страх, не одержимость, а тихая, щемящая тревога за другого. Незнакомая, почти чужая эмоция.

Она же взрослая, – пробормотал он, как бы оправдываясь перед самим собой. Она справится.

Взрослость не спасает от гололеда, сердечных приступов и бытовой глупости, – философски заметила Тень – Ты же знаешь.

Лев знал. Он продолжал смотреть. Минуты тянулись, тягучие, как смола. Снег не утихал. Тротуар заметало. Улица была пустынна.

Плюс тринадцать минут к среднему времени, – доложил Страж. Вероятность нештатной ситуации возрастает.

Сердце Льва сжалось. Он представил ее – лежащей на обледеневшей тропинке, беспомощной, засыпаемой снегом. И никто не подойдет. Никто не поможет. Потому что все сидят по своим норам, как и он.

Надо… надо выйти, – прошептал он, и сам испугался своих слов.

Риск неоправданно высок, – немедленно отреагировал Страж. Температура воздуха: -7. Видимость: низкая. Вероятность падения: 65 %. Вероятность переохлаждения…

Заткнись! – резко оборвал его Лев. Впервые за долгое время в его голосе прозвучала не робость, а металл. – Она может умереть.

Все когда-нибудь умрут, – пропела Тень, но в ее голосе не было привычного яда. Было лишь усталое согласие. – И она. И ты. И я. Вопрос в том, хочешь ли ты быть тем, кто просто наблюдал?

Лев уже не слушал. Он шел в прихожую. Движения его были резкими, порывистыми. Он натянул первое попавшееся пальто, старые ботинки на шнурках. Руки дрожали.

Протокол нарушен! – голос Стража достиг пиковой тональности. Код красный! Немедленное прекращение!

Но Лев уже не слышал. Он повернул ключ в замке. Щелк. Еще один. Цепочка. Дверь распахнулась.

На него обрушился мир. Не картинка за стеклом. А настоящий мир. Резкий, холодный, пахнущий снегом и выхлопными газами. Ошеломляющий гул города, приглушенный снежным покровом. Ветер, бьющий в лицо колючими снежинками.

Он замер на пороге, парализованный этой внезапной, оглушительной реальностью. Ноги подкашивались. В глазах потемнело.

Дыши, – прошептал кто-то. Не Страж. Не Тень. Его собственный голос. – Просто дыши.

Он сделал шаг. Потом еще один. Снег хрустел под подошвами. Он дошел до калитки, откинул тяжелый засов. И увидел ее.

Она шла по другой стороне улицы, медленно, осторожно, укутанная в свой платок, с зеленой сумкой в руке. Живая. Не упавшая. Не мертвая.

Облегчение, острое и сладкое, ударило ему в грудь. Он прислонился к калитке, чувствуя, как дрожь проходит.

Она его заметила. Замедлила шаг. Ее взгляд, усталый и ничего не выражающий, скользнул по его фигуре. На мгновение их глаза встретились. Всего на мгновение.

Лев не видел в ее взгляде ни страха, ни удивления, ни любопытства. Была лишь легкая, мгновенная констатация факта: а, кто-то вышел. И всё.

Она дошла до своего дома, скрылась внутри. Дверь захлопнулась.

Лев стоял, как вкопанный. Ветер трепал его волосы. Снег таял на его горящем лице. Он был на улице. Один. И мир не рухнул.

Миссия завершена, – констатировал Страж. Голос его снова был ровным, но в нем слышалось легкое, почти человеческое изумление. Угрозы нейтрализованы. Рекомендован возврат на базу.

Мы вышли! – ликовал Мальчик. Мы сделали это!

Да, – тихо сказала Тень. – Сделали. Чтобы убедиться, что в спасении никто не нуждается. Какой прекрасный, ироничный жест. Прямо мое почтение.

Лев не слушал. Он смотрел на захлопнутую дверь. На пустую улицу. На падающий снег. Он чувствовал холод. Ветер. Влажность воздуха. Он чувствовал себя живым. Безумно, болезненно, оглушительно живым.

Он развернулся и медленно пошел обратно в дом. Его шаги были твердыми. Он не бежал. Не летел в панике. Он нес в себе это новое, хрупкое знание: он может выйти. Мир не убьет его. По крайней мере, не сразу.

Он захлопнул дверь. Повернул ключи. Повис в привычной тишине. Но теперь это была тишина после бури. После действия. Она была заслуженной.

Он снял мокрое пальто, повесил его. Подошел к раковине, чтобы помыть руки. Но остановился. Посмотрел на свои пальцы – красные от холода, влажные от растаявшего снега.

Он не помыл их. Он поднес к лицу, вдохнул запах улицы. Холода. Свободы.

Завтра, – прошептал он. Я сделаю это снова.

Внутри всё замерло. Даже Мальчик притих.

Риск… – начал Страж.

Я знаю, – перебил его Лев. – Я знаю.

И впервые за долгие годы он почувствовал не страх перед риском. А его вкус на губах. Соленый. Острый. Как море.

Глава 13. Вкус воздуха

Тишина после возвращения с улицы была иной – не гнетущей, а звонкой, наполненной отзвуками только что пережитого. Лев стоял в прихожей, и каждая клетка его тела вибрировала, словно натянутая струна. Он всё еще чувствовал на лице колючие уколы снежинок, вкус зимнего воздуха на губах, хруст под ногами. Эти ощущения были такими яркими, такими реальными, что затмевали собой всё – и страх, и привычный уклад, и даже голоса в голове.

Биометрические показатели нестабильны, – констатировал Страж. Его голос прозвучал приглушенно, словно из-за толстого стекла. – Пульс: 112 ударов в минуту. Адреналин: повышен. Рекомендованы успокоительные процедуры.

Успокоительные? – Тень фыркнула, но без привычной едкости. – Да он наконец-то проснулся! Впервые за столько лет! Ты хочешь снова его усыпить?

Мы были снаружи! – восторженно повторял Мальчик. – Настоящие! И снег настоящий! И ветер!

Лев медленно снял пальто. Руки дрожали, но не от страха – от переизбытка чувств. Он поднес ладонь к лицу, вдохнул запах шерсти, смешанный с запахом улицы. Это был не запах угрозы. Это был запах… жизни.

Он не пошел мыть руки. Не стал проверять замки. Он прошел в гостиную и опустился в кресло, всё еще ощущая под ногами зыбкую неустойчивость снега.

Она меня увидела, – сказал он вдруг вслух. – Соседка. Она посмотрела на меня.

Визуальный контакт зафиксирован, – подтвердил Страж. – Длительность: 1,2 секунды. Оценка угрозы: низкая. Объект не проявил признаков агрессии или интереса.

Неинтересен ты ей, Левочка, – прошептала Тень. – Просто часть пейзажа. Как дерево. Как забор. Как всё в твоей жизни.

Но Лев покачал головой. Для него это был не просто взгляд. Это был мост. Хрупкий, мимолетный, но мост. Между его аквариумом и другим. Между двумя одиночествами.

Что я теперь делаю? – спросил он, глядя на свои дрожащие руки.

Жди, – сказала Тень. Жди, пока дрожь не пройдет. Пока сердце не перестанет колотиться. Пока не поймешь, что ничего не изменилось. Ты вышел и вернулся. Мир не рухнул. Но он и не стал другим. Он остался таким же равнодушным.

Нет, – возразил Лев. – Он стал… ближе.

Он встал, подошел к окну. Снег всё еще шёл, завораживающий в своей монотонной, белой тишине. Но теперь он видел в нем не угрозу, не изоляцию, а…красоту. Холодную, безмолвную, но красоту.

Проанализируй, – попросил он. – Не угрозы. Ощущения. Что я чувствовал, когда стоял на улице?

Наступила пауза. Страж молчал дольше обычного.

Данные сенсоров: холод. Влажность. Ветер скоростью 3 м/с. Тактильные ощущения: давление снега на подошву, покалывание на коже лица.

Он замолчал, словно осознавая недостаточность этих данных.

Эмоциональная составляющая:… не поддается точной оценке.

Он чувствовал себя живым, – тихо подсказала Тень. – Вот что он чувствовал. И это его напугало больше, чем любая угроза.

Лев кивнул. Да. Именно так. Он испугался этой жизни, этой интенсивности ощущений, этого внезапного, оглушительного чувства собственного существования.

Я хочу… хочу запомнить это, – сказал он. – Не как угрозу. Как… опыт.

Он взял альбом и карандаш. Но вместо того чтобы рисовать улицу, снег, соседку, он начал рисовать себя. Свое лицо, каким оно было в момент выхода – испуганное, растерянное, но с широко открытыми глазами. Глазами, в которых впервые за долгие годы отразился не внутренний ад, а внешний мир.

Нарциссизм, – буркнул Страж, но без убежденности.

Нет, – возразила Тень. – Самопознание. Первый шаг к тому, чтобы перестать быть призраком в собственной жизни.

Лев рисовал медленно, тщательно, вырисовывая каждую черту, каждую тень на своем лице. Он видел себя со стороны – не как объект наблюдения, а как человека. Слабого, испуганного, но – человека.

Завтра, – повторил он, не отрываясь от рисунка. – Я сделаю это снова.

Риск… – начал Страж.

Я знаю, – перебил его Лев. – Но я всё равно сделаю.

И впервые за долгие годы он почувствовал не страх перед риском, а нечто иное – предвкушение. Слабый, едва уловимый проблеск чего-то, что было похоже на надежду. Или на азарт.

Он закончил рисунок и отложил карандаш. На бумаге смотрел на него незнакомец с его глазами – глазами, в которых застыл ужас и изумление перед миром.

Кто это? – прошептал Мальчик.

Это я, – ответил Лев. – Таким, каким я себя никогда не видел.

Таким, каким ты стал, – поправила Тень. – Всего на несколько минут. Но это уже не исправить.

Лев подошел к окну. Снег почти прекратился. Улица лежала под белым, нетронутым покрывалом. Чистая. Новая. Тихая.

Где-то там соседка, наверное, пила чай. Где-то ехал автобус с рыжей девушкой. Где-то кипела жизнь.

А он стоял здесь. В своей крепости. В своем аквариуме. Но теперь он знал, что дверь открывается. И что за ней – не только опасность. Но и нечто иное. Нечто, ради чего, возможно, стоит рискнуть.

Он глубоко вдохнул. Воздух в комнате показался ему спертым, затхлым. Он подошел к форточке, повернул ручку. Сначала с трудом – краска залипла. Но потом створка со скрипом поддалась.

В комнату ворвалась струя ледяного, свежего воздуха. Он пах снегом, свободой и расстоянием.

Лев закрыл глаза, вдыхая его полной грудью. Это было страшно. Это было опасно. Это было прекрасно.

Протокол нарушен, – прозвучал голос Стража, но в нем слышалась не тревога, а нечто иное – почти уважение. – Уровень угрозы: неопределенный.

Да, – прошептал Лев. – Неопределенный.

И в этой неопределенности было больше жизни, чем во всех годах стерильной безопасности. Он стоял у раскрытой форточки, и ветер трепал его волосы, и он чувствовал, как что-то внутри него – что-то давно замерзшее и спящее – медленно, трудно, но начинает просыпаться.

Глава 14. Новый протокол

Воздух, ворвавшийся через форточку, был не просто воздухом. Он был океанским дыханием – соленым, резким, незнакомым. Он наполнил комнату, вытесняя затхлость, застоявшиеся страхи, пыль забытых лет. Лев стоял, втягивая его в себя полной грудью, и чувствовал, как легкие, привыкшие к спертой атмосфере его крепости, жадно расширяются, обжигаясь холодом.

Уровень кислорода повышен. Вероятность головокружения: 42 %. Рекомендовано закрыть форточку и провести сеанс контролируемого дыхания.

Голос Стража звучал настойчивее, но в нем уже не было прежней железной уверенности. Он был как старый пес, пытающийся лаять на уехавшего хозяина.

Не закрывай! – взмолился Мальчик. – Пожалуйста! Так пахнет… жизнью!

Пахнет болезнями, – мрачно парировала Тень, но ее голос тонул в свежем потоке. Пахнет чужими микробами, выхлопами, гнилью. Но да, жизнью. Они часто пахнут одинаково.

Лев не закрывал. Он прислонился лбом к холодной раме, чувствуя, как ветерок шевелит его волосы. Это было страшно. Это было непривычно. Но это не было паникой. Это было… пробуждение. Медленное, болезненное, как оттаивание после долгой спячки.

Он посмотрел на улицу. Снег перестал. Мир лежал чистый, застывший, завороженный в своей зимней тишине. И где-то в этой тишине, за двумя стенами, существовала соседка с ее зелёной сумкой и стеклянными бутылками. Существовала рыжая девушка из автобуса. Существовали тысячи других жизней, текущих своим чередом.

Они не знают, что ты есть, – прошептала Тень. Им всё равно. Ты – призрак. Наблюдатель. Тень на стене.

Но я вышел, – возразил Лев сам себе. – Я был там. И мир не рухнул.

Пока, – ядовито добавила Тень. – Пока.

Лев глубоко вздохнул и отступил от окна. Форточку он не закрыл. Пусть дышит. Пусть проветривается его склеп. Пусть в него проникает мир.

Он подошел к своему креслу. На столе лежал альбом с его автопортретом – испуганным, широкоглазым. Он отвел взгляд. Смотреть на себя было еще больно.

Проанализируй, – попросил он. – Не меня. Цель. Зачем я вышел?

Цель: проверка состояния объекта «Соседка», – немедленно откликнулся Страж. – Миссия выполнена. Угрозы нейтрализованы.

Нет, – покачал головой Лев. – Не для нее. Для себя. Я вышел… для себя.

Воцарилась тишина. Даже Тень не нашлась что ответить.

Чтобы доказать, что могу? – продолжил он. – Чтобы почувствовать себя живым? Чтобы… перестать бояться?

Страх – базовая функция выживания, – заявил Страж. – Его подавление ведет к повышению риска.

Но его преодоление – к жизни, – неожиданно парировала Тень. – К короткой, глупой, болезненной, но жизни. Добро пожаловать в клуб, Лев. Ты сделал свой выбор.

Лев закрыл глаза. Он чувствовал усталость – не привычную, утомительную, а приятную, мышечную. Как после долгой прогулки. Как после настоящего дела.

Что теперь? – спросил Мальчик. – Мы будем выходить каждый день?

Риск неоправданно высок, – начал Страж. – Частота контактов с внешней средой…

Мы будем выходить, – перебил Лев. Его голос прозвучал тихо, но твердо. – Не каждый день. Но… когда захочу.

Он сказал «захочу». Не «смогу». Не «решу». А именно «захочу». Это было новое слово в его лексиконе. Опасное. Революционное.

Протоколы требуют…

Протоколы изменятся, – сказал Лев. Он не повышал голос. Он просто констатировал факт.

Внутри всё замерло. Даже воздух из форточки словно перестал дуть, прислушиваясь.

Мятеж, – прошептала Тень с почти профессиональным восхищением. – Полномасштабный мятеж. Капитан смещен. Команда в замешательстве. Интересно, кто будет новым капитаном? Ты, Левочка? Или твой внутренний ребенок? Или, упаси боже, я?

Лев не ответил. Он встал и подошел к секретеру. Достал чистый лист. Взял карандаш – не красный, не простой. Синий.

И он начал рисовать. Не себя. Не соседку. Не улицу. Он начал рисовать дверь. Свою дверь. Открытую. А за ней – снег. Следы. И бесконечность.

Он рисовал медленно, тщательно, выводя каждую линию, каждый штрих. Он рисовал не страх. Он рисовал возможность.

Это опасно, – сказал Страж, но его голос звучал уже не как предупреждение, а как эхо. – Это изменение всех алгоритмов. Всех расчетов.

Да, – согласился Лев, не отрываясь от рисунка. – Но я устал от старых.

Он закончил рисунок и отложил карандаш. На бумаге была дверь. Открытая в мир. В неизвестность. В жизнь.

Он подошел к форточке. Ветер стих. Воздух был чистым, ледяным, свежим.

Завтра, – прошептал он. – Я сделаю это снова.

На этот раз никто не стал его перебивать. Никто не стал спорить. Даже Страж молчал.

Лев стоял у окна и смотрел на засыпающую улицу. На темные окна соседки. На далекие огни машин.

Он был в своей крепости. В своем аквариуме. Но дверь была теперь не заперта наглухо. Она была приоткрыта. Всего на щелку. Но и этого было достаточно.

Достаточно, чтобы внутрь проникал воздух. И чтобы наружу – рано или поздно – мог выплыть он сам.

Косатка. Уставшая от кругов. Готовая к прыжку.