Читать книгу: «УБОГИЙ», страница 3

Что это всё такое тогда? Притворство, чтобы попытаться увлечь Петю диалогом? И каков итог? Обратный результат. Осознание происходящего, лишь отчуждало его от обсуждения. Вместо этого он погряз в грёзах и ностальгии о Париже.

Когда Петя был молодой, вскоре после окончания учёбы, его планы о становлении художником только зрели. Но приходилось обременяться неприятной нелюбимой работой. Для него Париж столица не только Франции, но и всего цивилизованного мира. Столица культуры человечества. Он только о том и мечтал, чтобы накопить денег и слетать в Париж на недельку-две, а лучше месяцок.

Париж всегда был центром притяжения художников, писателей и артистов. Это своего рода большой университет мировой культуры. Петя сложно себе представлял, как можно быть по-настоящему художником, пускай даже у тебя есть профильное образование, но ты ни разу не был Париже и не поглощал тот необъятный объём знаний, который он содержит в себе.

Петя трудился как сумасшедший целый год на нелюбимой работе. Сверхурочно. По две смены в день. Порой без выходных в течение месяца. Зарплату делал на две части: на самое необходимое и на поездку в Париж.

Ему потребовалось так работать целый год, чтобы скопить порядка полумиллиона рублей. Полмиллиона рублей, чтобы съездить в одно место один раз на один месяц. И покуда все вокруг считали такую трату денег непрактичной, его мама всецело поддерживала сына. Говорила, что важно в жизни повидать мир, найти что-то то единственное, что дорого только тебе одному.

После той поездки он съездил в Париж не единожды. Но та первая была как та самая единственная любовь, что встречается один раз в жизни и остаётся с тобой навсегда, каким не был бы исход отношений. К тому своему первому отпуску в жизни, Петя готовился как никогда. Он не только собирал деньги и вещи в поездку, но и прочитал столько литературы о столице Великой Франции, что казалось, у него в голове уже сложился идеальный маршрут.

Более того, теперь он каждую поездку в Париж не мог обойти стороной те местечки, ставшие частью любимого маршрута. И это вовсе не какое-нибудь музей, театр или ресторан. Хотя и таковых имелось сполна.

Чаще всего это были места как что-то вроде лебединой аллеи на реке Сена, которая сразу же за статуей Свободы как та, что смотрит на Нью-Йорк, только поменьше.

Как-то раз он спешил из одного простецкого ресторанчика, практически забегаловки, который находился по другую сторону реки. Спешил к музею Орсе. Было уже далеко за полдень и Петя боялся, что не успеет туда попасть и провести достаточно времени до закрытия. Но его ноги, и без того бегавшие каждый день по пятнадцать-двадцать километров, быстро устали. Ему пришлось сбавить темп. Он решил идти размеренным шагом. И наткнулся на это место. Решил срезать через остров. А уже на нём, оказавшись в тени деревьев, скрывшись от опаляющего солнца, он решил присесть и просто понаблюдать за Парижем в его дневном свете.

Так он и влюбился в это место, а вместе с ним и в Париж ещё сильнее. Точно как в человека, которого и без того сильно любишь, как вдруг узнаешь его под совершенно иным ракурсом, прекрасным для себя.

Или, например, небольшой сквер в пятнадцатом округе, названном в честь какого-то именитого виолончелиста, чьё имя Петя так и не запомнил. Однажды оказавшись здесь случайно, потому что не было там никаких особо именитых музеев, театров или ресторанов, он изрядно устал ходить и решил отдохнуть.

Это место ему сильно понравилось тем, что здесь архитектура выглядела совершенно необычно, как-то не по парижски. С одной стороны высокие здания чем-то напоминающие панельки-брежневки. А с другой вполне привычный антураж четырёх-пятиэтажных домов в точности пародирующими османизацию, забитые ресторанами и бутиками по первым этажам.

Но самое главное, что на одном из углов сквера, как выяснилось, находилась музыкальная школа. Обычно звуки из учебных заведений доносятся страшные, истошные и фальшивые. Но как-то так точно магическим образом произошло, что стоило только молодому студенту, приехавшему в отпуск в Париж, сесть отдохнуть на нужном углу нужного сквера, как заиграла точно сказочная мелодия. Её явно играл не студент. Возможно, преподаватель. Практически без фальши и запинок. Мелодия одного известного французского пианиста. Очень известная мелодия. Пете было очень жаль, что его памяти о мировой музыке не хватало, чтобы с лёгкостью определить, кто и что написал. Но Париж удивлял его с каждым разом, заставляя влюбляться в себя всё сильнее и сильнее.

Восхищение столицей Франции всегда вдохновляло его на мысли об идеальном городе. Как же ему хотелось, чтобы его родной город, в котором он родился и вырос, где жила вся его родня в пяти поколениях до его рождения, пускай и не был бы похож на Париж, то хотя бы стремился к тому, чтобы стать столицей мировой современной культуры.

Как же он радовался, когда родной город называли столицей стрит-арта. Гордился, что так много художников готовы были рискованно и отважно заявлять о себе. Был счастлив, когда оказывался соучастником подобного.

Обо всём этом он с вдохновением говорил каждому. Любой выход в свет, прогулки по улицам, неожиданная своротка во дворы центральных районов – всё это неизбежно сопровождалось речами о будущем города.

Данил вдруг ткнул Петю в плечо и шепнул на ухо:

– Петь! Ну ты чего?

– Что?

– Ты будто бы не здесь.

– Извините, задумался.

Ребята всё время без конца что-то там говорили между собой. А попытки вернуть Петю с небес на землю, лишь вернули его мысли из Парижа в ландшафты родного города. Его мысли уже буквально гуляли по округе. Медленным шагом бродили по местным кварталам. Он вспоминал, как проводил здесь очень много времени в недалёком прошлом.

Вот, например, через дорогу от клуба – музей изобразительного искусства.

Ещё молодым студентом он пошёл на экскурсию. Он не хотел на неё. Но всех принуждали идти. Зачем? Петя так и не понял. Возможно, это было в рамках какой-то учебный программы. Но тогда Петя устроил скандал. Ругался с куратором группы. Прямо на глазах у всех студентов. И чем дольше ругался, тем пуще было его возмущение, глубже аргументы и ярче вся та клоунада, с которой он подавал своё мнение публике.

– Какой в этом всём был смысл, – спрашивали потом одногруппницы, – если всё равно в результате пошёл?

Но они не понимали то чувство собственной важности, иногда бушующее у таких как Петя, в студенческие годы. Как сильный зуд, желание почесаться. Невозможно было обойти стороной любой конфликт.

Уже на самой экскурсии Петя успел поругаться с экскурсоводом. Ведь несмотря на то, что он поступил на юриста, следуя родительским заветам, он уже давно решил для себя, чем будет заниматься. Любовь к изобразительному искусству была настолько сильна, что он уже прочитал книг по ней куда больше, чем законов, кодексов и учебников по юриспруденции.

Спорили они только об одной картине. Всю экскурсию Петя проходил как заведённый. Молчал со скрещенными руками. Пока все столпились у какого-то экспоната, он демонстративно отвлекался на другой. Юношеский максимализм – именно он никак не давал молодому студенту успокоиться после бурных дебатов с куратором.

Удивительно то, что картина та не несла никакой художественной ценности. Это было изображение известного сражения. Свидетельство кровавой истории человечества. Да и тот спор был об историческом значении события, изображённого на картине.

Каково же было чувство собственной важности, когда юному Пети удалось в тот день хоть кого-то уделать. И кого? Бедного экскурсовода, который учился не на историка, а на культуролога. Который вынужден был выслушивать выскочку. И ради чего? Той мизерной зарплаты, не дающей ему ничего? Никаких перспектив и возможностей?

Петя вспоминает тот день и думает, что ему должно было быть стыдно. Если не тогда, то хотя бы сейчас. Но нет. Ему не было стыдно. Он думал совершенно иным порядком. Что было бы, будь он на месте того парня, проводившего экскурсию? Да был по морде заносчивому подростку. Почему тот парень этого не сделал? Почему хотя бы на место не поставил Петю? Так сильно держался за работу, которую явно ненавидел?

Так за что же Пете должно быть стыдно? Воспоминания о тех событиях, даже сейчас, уже будучи взрослым, вызывали у него лишь чувство неподдельного интеллектуального и духовного доминирования.

Вспоминая события того дня, Петя задумался, как часто проводил тут время. Как ходил тут по самым разным причинам. В одиночестве или сопровождении самых разных лиц. Так или иначе, с этой маленькой улочкой было многое связано для Петя.

Если идти по ней дальше, проходишь сначала ещё один – музей андеграунда. Он стоял здесь будто бы назло классическому изобразительному искусству. Затем шла прокуратура. И, наконец, тот самый ресторанчик.

«Тот самый ресторанчик…»

Отмотаем события на шесть лет назад.

К двадцати пяти годам Петя наконец-то сменил работу. Он получил то, чего так хотел. Вместо всех этих ерундовых должностей то на производстве, то в общепите, то за рулём, то офисным клерком, он устроился дизайнером.

Петя уже думал, что пройденные им курсы, стоящие несколько его зарплат в ресторане, никогда не окупятся. Купил он их, чтобы хоть как-то войти в профессию. Думал, это даст ему нужную практику и портфолио для старта.

Он получил то, чего хотел. Тут его никто не обманул. Он приобрёл навыки, понимание как работает эта сфера и как можно дальше развиваться в ней. Но дальше его ждал только нескончаемый поиск работы. Все эти глупые шаблонные собеседования стали для молодого художника, можно сказать, чем-то вроде хобби на выходных.

Ему пришлось подрабатывать на фрилансе. Иногда это было круто. Получаешь заказ стоимостью с твой оклад за две недели и выполняешь его за те два единственных выходных, что тебе дают. А бывало, что подобное никто тебе не оплачивал. Либо кидали, либо просто отказывались от твоих трудов. Но в конечном итоге и это не было зря. Теперь к пройденным курсам у Пети прилагалось настоящее портфолио.

И вот годы неблагодарного труда окупились. Его пригласили в крупную дизайнерскую фирму.

Судьба распорядилась таким образом, что буквально за день до него на ту же самую вакансию пришла ещё одна стажёрка. Она показалась ему такой маленькой, такой растерянной. Глазки её бегали то по монитору, то по помещению компании.

Петя устроился в компанию с внутренним чувством уверенности. Он не сомневался ни в чём, что бы он ни делал. Она же, кажется, была немного подавлена. Она не до конца понимала, что от неё требовалось. Собственно, как и большинство офисных сотрудников.

Наставник, призванный адаптировать ребят к работе и коллективу, не очень добросовестно относился к своим обязанностям. Он бросал ребят на произвол судьбы.

Пете, может, оно и к лучшему. Он никогда не любил пару лишних глаз за спиной, пристально надзирающих из-за плеча. Она же не отказалась бы на первых порах от работы по строгой инструкции и под тотальным контролем.

А Пете девушка понравилась сразу. Видя её сомнения, он подумал, как было бы жаль, если бы она ушла раньше, чем они познакомились бы.

В отсутствии опыта в общении с большим количеством людей, каждый человек испытывает беспокойство перед незнакомцами; чувствует себя не в своей тарелке. Столько знакомств и одновременно со всеми? Это ужасно. Как же запомнить все эти имена?

Я здесь чужой, – думал Петя. Эта мысль жужжала в голове как комар над ухом, который не даёт расслабиться.

Вливаться в коллектив… Что это? Подстраиваться под людей? Вставать в позу, которая будет удобна старичкам? Естественно! Если ты пытаешься подстраивать людей под себя и ставить их в позу удобную тебе, это уже называется не вливаться, а идти против течения.

Петю это раздражало и одновременно пугало. Ему было неловко. Столько новых незнакомых ему людей. Слишком высокая гордость делала его неспособным «вливаться». Отсюда он становился непривычно молчаливым и спокойным.

Но в этом море трудового отчаяния, Петя нашёл маленький островок. Он нашёл человека с точно такой же проблемой.

Она была отражением его собственных страхов. А человек же так устроен, стоит ему лишь увидеть себя со стороны, как он тут же смиряется. Он тут же устремляется к чему-то серединному, к чему-то обычному и привычному.

Страшно увидеть в зеркале себя в гневе. Страшно увидеть в зеркале себя загнанным в угол. От этого все сомнения моментально улетучиваются.

Он решил взять на себя бразды наставничества. Стал ей помогать и подсказывать.

Как же Петя восхищался собою. За этот поступок он чувствовал за собою какое-то благородство.

Попутно он расспрашивал её. Кто она, откуда, как попала на эту работу. История её жизни оказалась весьма прозаичной.

Девочку звали Настя.

Она приехала из небольшого посёлка. Закончила школу и решила поступить в университет. Она всегда хотела заниматься чем-то творческим. Мечтала о карьере академического музыканта. Но навыков и таланта ей не хватило, чтобы поступить в консерваторию.

Наивная девочка с деревни вряд ли знала, что такое большой город и что такое блат. У себя в городке она всегда была в центре внимания. Побеждала во всех местных конкурсах. Как же была подорвана её самооценка, когда она не обнаружила себя в списке поступивших.

Сама же Настя была убеждена, что выложилась на все сто процентов. И если вступительные творческие экзамены она сдала не на сто баллов, то по крайней мере близко к этому. Ведь она не просто готовилась, она изучила всю документацию приёмной комиссии. Она просчитывала всё. И была уверена в себе.

Не понимая, как так произошло, она решительно с громким шагом направилась в приёмную комиссию. Требования получить ответы, разбились об безразличие. И ладно, если бы её там встретили с безучастным хладнокровным молчанием. Но на кричали и обращались в третьем лице:

– Если кому-то что-то не нравится, подавайте апелляцию, вместо никому не нужных инфантильных наивных истерик, мешающих работать приёмной комиссии!

Разочарованно покидая кабинет, девочка столкнулась с другими абитуриентами. Тем быстро подсказали ей, что бессмысленно даже пытаться что-то доказать отмахивающихся ото всех преподавателей консерватории. Таких девочек каждый день они видят с десяток.

Когда Настя задумалась над апелляцией, ей объяснили, что она попадёт ни куда иначе как в саму приёмную комиссию. И какой тогда от этого смысл? Попытки что-то доказать вышестоящим инстанциям из министерства образования, тоже ни к чему не привели бы. В консерваторию поступают только по блату. А коррупционным путём простирается тонкая нить в любое ведомство системы образования. Так что здесь все заодно. Кроме тебя, девочка.

Тут то Настя и издала фразу, которую Петя не ожидал:

– Что бы я не делала, я никому тут не нужна.

Неожиданностью стали не сами слова, а его реакция на них. Он не ожидал, что она станет отголоском в его душе. Ведь первостепенно именно какая-то наивная жалость пробудила в нём начать общаться с ней. Желание взять её под своё крыло. Быть наставником, которого она заслуживала.

И такие заявления из её уст пробуждали в нём новые и новые чувства, которые наслаивались друг на друга. В них не было должного количества разума. Но он преисполнился ими. И чуть было не сказал ей самую большую пошлость, на которую мог бы осмелиться:

– Мне нужна…

Она ведь лишь рассказывала историю своей жизни. Она не выражала чувств. А чего ждёт девушка, рассказывающая историю? Чтобы кто-нибудь признавался ей в любви?

В любви?! Какой любви, дурак?! Просто послушай историю. Хотя бы дослушай её. А потом уже говори о том, что за душой у тебя.

Каким же глупцом он почувствовал себя, когда осознал, на что готов был толкнуть себя в отношении девушки, которую знал пару часов. И из-за чего? Из-за чувства одиночества внутри и чувства жалости к ней? И на этом хилом плоту он собирался удрать с острова и переплыть через море отчуждения и отчаяния?

Страх возвращаться обратно в родной посёлок ни с чем, обычно толкает людей на отчаянные поступки. Например, а почему бы не наврать родителям, что поступила, пойти на какую-нибудь работу на год, а через год ещё раз попытать счастье? Но какой смысл, если все вокруг дали понять, что система образования тебя не будет брать к себе, как бы ты не старалась?

Сомнения… Сомнения… Сомнения…

К большому счастью для девочки, у неё здесь был один знакомый. Сын какого-то влиятельного человека в большом городе. Человека, который выбился в люди из того же самого посёлка, откуда была она сама.

Она договорилась о встрече, потому что никого больше здесь не знала. У неё, конечно, была шальная мысль, что влиятельный человек вполне мог бы обеспечить ей этот самый блат для поступления. Но в какой-то момент, по правде говоря, она просто хотела какого-нибудь общения просто для отдушины.

Этот молодой человек назначил ей свидание. Она не отказалась.

На нём он раскрыл ей секрет, что в большом городе есть не только одно единственное учебное заведение по музыкальному образованию. Да, консерватория это элитно. Всем известно, это очень круто. Но это не единственный вариант.

Перебирая всё, новый знакомый посоветовал ей перестать грезить сугубо высшим образованием, потому что звучит это как просто «для галочки». Если же девочка действительно хотела получить навыки необходимые для работы в академической музыке, их вполне можно было бы приобрести и в училище. А оно никогда не обвинялось в злоупотреблениях, коррупции, блате и прочей грязи. Здесь было много студентов. А главное репутация у заведения была высокой. Так что мало кто видел разницу между высшим и средним профессиональным музыкальным образованием в этом большом городе.

Новая попытка поступления и вот она уже стала студенткой музыкального училища. А тот юноша, что пригласил её на свидание, вскоре станет её парнем.

Было ли это покушение на статус его родителей? Возможно. Но разве что очень косвенно. Это было скорее иначе. Если ей придётся жить в большом городе, уже будучи студенткой, не так много вариантов, во что превратится её жизнь.

Во-первых, ужасная жизнь в общаге. Если уж общежития даже передовых университетов представляют собой клоповник, что может её ожидать в случае с колледжем творческой направленности?

Во-вторых, можно снимать квартиру, но стоит это прилично, а значит, нужно будет устроиться на работу. На тот момент этот вариант её не устраивал. Потому что весь опыт работы, который она имела, это несколько подработок официанткой у себя в посёлке. И этот опыт ей совершенно не нравился. Поэтому по наивности она предполагала, что работа в принципе, какой бы она не была, вряд ли будет отличаться от того её печального опыта.

Ну и третий вариант – это пожить в роскошной квартире в элитном жилом комплексе у молодого человека, который предложил ей съехаться вместе уже через несколько свиданий.

Кажется, выбор очевиден. Каждый на подобном распутье сделает собственный выбор. У всех разные приоритеты. Но у каждого выбора и каждого поступка есть своё обоснование.

Она же с детской радостью согласилась съехаться с тем молодым человеком. У неё даже не было раздумий. А на вопрос Пети: «Почему?» – она лишь пожимала плечами.

На тот момент Петя плохо знал Настю. Он не мог понять её. Не находил для себя ответов, в чём была её мотивация. Это придёт со временем. А до тех пор он лишь принимал её такой, какая она есть. Это единственное, что можно сделать, когда знакомишься с человеком. Принимать его таким, какой он есть. Потому что альтернативой будет – прекратить общение.

Петю удивлял, с какой лёгкостью она рассказывала ему о себе. Вроде бы не близкие люди. Но она готова была ответить ему на любой вопрос. О себе, о родителях, о прошлой жизни, о молодых людях, что были у неё. Она не стеснялась даже рассказывать, как спала с ними, какие позы предпочитала. Рассказывала, как в своём родном посёлке рылась во дворах в поисках закладок. И что вытворяла под воздействием запрещённых веществ.

За несколько дней он узнал её полностью, как он думал. Но полностью он знал лишь её биографию до того момента, как они встретились.

Многие заблуждаются, полагая, что, зная биографию, мы знаем человека. Но будущее то всегда остаётся для нас туманным. И вместе с этим, какие будут реакции у человека на те или иных случайные возможные события.

По окончанию стажировки, став полноценными сотрудниками, они сели за соседние столы. Она быстро обустроила рабочее место в какой-то нежный райский уголок. Пете даже казалось, что это совсем не подходит для рабочей обстановки. Его это явно отвлекало бы. Его рабочий стол был минималистичным, если можно так сказать, хотя тут больше подошло бы слово «пустой». Кроме ноутбука, вечно грязной кружки для кофе и круглых отпечатков из-под неё, на столе ничего не было.

Они проработали несколько месяцев. Её истории начали уже крутиться по кругу. И она уже начала ему понемногу надоедать. Настя казалась уже ему не по детски наивной, а глупой и инфантильной. Но он смиренно слушал все эти её истории.

Тем более, что ему нравилось, что она говорит с ним о сексе. Пускай даже в контексте своего парня. У самого Пети давно не было отношений на тот момент и секс был для него случайностью. И дай бог, если случайность эта случалась хотя бы раз в месяц. Ему не хватало этого.

А может она просто ему нравилась. В чём он не мог признаться даже самому себе. И это было всего лишь маленькой издержкой в общении с человеком, который запал в душу.

Вскоре его терпение и молчаливый снисходительный взгляд восторжествовали.

Настя всё чаще стала жаловаться на своего молодого человека. Ведь в любых отношениях нормально, когда спустя несколько месяцев ваша страсть начинает немножко угасать. Гормоны всё меньше влияют на ваши взаимоотношения. И тут важно то, кто и как реагирует на подобное.

Но Настя с каждым разом жаловалась на него всё больше и больше. Говорила, что он начал контролировать. Провожал и забирал с работы. Втайне читал её переписки. А главное, каждый день настойчиво пропагандировал ей патриархальные ценности. Из-за такого отношения к себе, она быстро остыла к нему. Ей всё меньше нравился он и всё меньше хотелось его.

В какой-то момент Настя говорила Пете, что больше не занимается любовью со своим парнем, потому что он стал ей отвратителен. Но от этого секса хочется только больше.

И вот каков итог сложился в голове у Пети. Он с Настей – лучшие друзья. Они хорошо понимают друг друга настолько, что без сомнений знают предпочтения друг друга в сексе и без проблем удовлетворили бы друг друга.

Он не стал ей высказывать эту идею сразу. Ему стало интересно, на что в целом она готова в общении с ним. Поэтому он для начала пригласил её на свидание.

На тот момент Петя уже давно знал об одном ресторане в центре города.

Впервые услышал о нём сразу после открытия. Он наделал шума. И в нём был новый для большого города формат. Гастрономическое бистро. Небольшое кафе на несколько столов, подающее высокую авторскую кухню.

Пете это было интересно. Авторские рестораны давали ему как художнику особое наслаждение. Они делали из привычных всем продуктов еды свою вариацию. Подача блюда – художественная обработка того сырья, с которым мы сталкиваемся каждый день.

Но интересно и интересно. Ну посмотрел в Инстаграме парочку фотографий. Поставил лайк. Сказал, что это круто. И что дальше? Забыл.

А на следующий год они выигрывают престижную премию. Шеф-повар объявляется лучшим в городе. И теперь интерес разгорается с большей силой.

Но не идти же одному. А тут всё время ходит Настя и жалуется на отсутствие романтики в отношениях. Её хахаль ничего не хочет и не водит её никуда. Цветы считает пустой тратой денег. А из ресторанов они довольствуются лишь доставкой из МакДональдса.

Вот Петя и пригласил её.

С тех пор они сходят в этот ресторан свыше тридцати раз. Он станет для них двоих чем-то сакральным. Здесь они сходят на своё первое свидание. Здесь же решат начать отношения. Проведут лучшие свои вечера. И здесь же решат расстаться после шести лет отношений.

Так обычный ресторан на углу двух непримечательных улиц в центре города станет «тем самым‎» для Пети.

Наташа тем временем продолжала наигранно вести беседу с Алёной и Даней. Они задавали одни и те же вопросы несколько раз по кругу в разных интерпретациях. Даже после того как Наташа намекнула Дане, чтобы тот привлёк внимание Пети, ничего не изменилось. Видя у Пети безразличие, Наташа с сожалением смотрела на него и крутила в голове: не зря ли всё это было и может надо было всё сделать по другому?

Но отступать было уже поздно. Оставалось только либо что-то предпринять, либо смириться с ситуацией.

Наташа была совершенно не из тех девушек, которые сдавались. Какой бы глупой или неоправданной была бы её идея, она всегда давила её до последнего.

Единственное, что она придумала, как выход из сложившейся ситуации:

– Ребят! Пойдёмте танцевать!

– Ты же знаешь, – сказал Петя, – я не танцую.

Наташа начала уговаривать. Но Петя был непреклонным.

Она хватала его за руку, тянула, умоляла. Это всё было странно и неловко.

Никто никогда не видел Петю танцующим. Идея была заведомо провальная. А теперь она будто бы чуть ли не унижалась, лишь бы её идея реализовалась.

Алёна смотрела на всё это с неловкостью. Данил с раздражением. Петя же хотелось только провалиться сквозь землю.

Наташа посмотрела на Данила. Она искала в нём поддержку. Но тот покачал головой, давая понять, что тоже не пойдёт танцевать. Ему не нравилось её поведение. Уговаривать Петю он не собирался. Да и оставлять его наедине с самим собой ещё глупее.

Но как это часто бывает, Наташа хотела было уже сказать «ой всё» и на всех обидеться. Вместо этого она качнула головой, взмахнула головой и сказала:

– Ну мы тогда пойдём танцевать, а вы оставайтесь здесь и делайте что хотите.

Наташа взяла Алёну за руку и повела к центру толпы.

Оставшись вдвоём, Данил спросил у Пети:

– Ну ты чего?

– Что?

– Ты понимаешь о чём я.

– Ну не люблю я танцевать. Что я поделаю?

– Ты же знаешь, почему она начала так себя вести.

– А чего она ожидала? А ты то чего ждёшь от меня? Когда я в последний раз с живым интересом обсуждал чьё-то нижнее бельё, какое говно у собачки или кто куда устраиваться работать собирается?

– Ну хотя бы для приличия, Петь.

– Да заебали вы меня уже. И ваши приличия. Не хочу.

Даня молчал.

– Дань, я не хочу строить из себя жертву. Ладно? Но ты сам навязываешься этим разговором. Так что. Ты меня прости, но вы меня зачем из квартиры вытащили? Чтобы я в приличия играл? Моя голова забита совсем другим. Пускай самобичеванием, хорошо, как скажешь. Но когда я загружен этим, какие разговоры могут быть? Мне скучно это обсуждать. Я же не говорю, что я вообще общаться не хочу. Хочу! Но о чём-то интересом. А не об этом всём.

– Ладно, я тебя понял, – сказал Даня и хлопнул Петю по плечу.

– Да ты и так всё знал. О чём вообще речь? Ты чувствуешь какой-то долг передо мной? Обязательство? Я не знаю, на что надеялась Наташа. Алёна замечательная, возможно. Но так всё это тоже не делается.

– Ладно. Забыли. Давай выпьем.

Пропустив ещё по несколько стопок с горячительным, Данил начал тоже себя странно вести. Он несколько раз спросил у Пети, не обижается ли он, не напрягается ли, всё ли хорошо. Может быть, один раз спросить было бы ещё и уместно. Но тот переспрашивал раз за разом.

В какой-то момент Петя уже сказал:

– Дань, отстань от меня уже. Иди потанцуй с девочками, реально.

Данил ничего не ответил. Просто кивнул и пошёл искать Наташу с Алёной.

Петя остался один. Сильно пьяный. В своём гордом одиночестве. Наедине со своими гадкими мыслями.

Он сидел и смотрел вслед растворяющимся в толпе Данилу, Наташе и Алёне. Он разглядывал девушек сзади. Пялился. Если под алкоголем ещё можно как-либо контролировать речь, то мысли сами собой загоняли своего хозяина как скот в стойло. Ему захотелось оценить их внешне. Сравнить. Зачем? Ну вот он смотрел на Наташу, которая в своё время отвергла его в качестве спутника жизни, и на Алёну, которую ему предлагают в качестве нового спутника жизни.

Наташа была высокой, как и сам Петя. Но вряд ли именно из-за этого она была столь худой. Она выглядела как шнурок. Любое вечернее платье на ней всегда смотрелось мешковато. Для неё «облегающего» не существовало.

Но это гены, наверное, – думал Петя.

Разве можно её в этом обвинять? Но и мужской взгляд разве можно обвинять за то, что он плотский? Можно ли обвинять взгляд в том, что он не ищет что-то глубже, чем фигура? Что он смотрит только на то, что есть?

Алёна, с её ростом и природными данными, выглядела так, что у Пети волей-неволей слюна текла по такой фигурке.

Всё это для Пети было вовсе не поводом, чтобы взяться за член. Ему же всё-таки как-никак не пятнадцать лет. И если в мире есть мужчины, которое с возрастом не меняются, что ж, кто-то остаётся подростком и в теле взрослого мужчины, и это вовсе не повод для гордости.

Для него это было поводом задуматься. А что такого он нашёл в Наташе в своё время? Ни жопы, ни сисек. В постели была скучна. А манеры оставляют желать лучшего. Когда-то Петя счёл её бесцеремонность, глупость и наивность за уверенность, целеустремлённость и искренность. Теперь же он смотрел на неё иначе. И думал, как же глуп он был раньше.

Когда девушки окончательно растворились в толпе, Петя пьяным взглядом оглядел опьяневшую вместе с ним толпу. Разглядывал легко одетых танцующих девушек. Разглядывал их фигуры, их движения в танцах, их коммуникацию со знакомыми и случайными мужчинами. И грязные мысли лились ручьём в голове у Пети. От этого он чувствовал себя одиноко и вместе с тем уверенно. Но что с этим делать? Куда деть всю эту тяжёлую грязную энергию?

Петя достал телефон.

И что он в нём искал?

Он открыл социальные сети. Начал листать ленту новостей.

Людям нельзя верить, когда они рассказывают о себе. Посмотришь на аккаунт, где в графе написано «О себе» и думаешь: ну вот действительно так?

А как ещё узнать о незнакомом человеке? Ему то верить нельзя. А рыться в нижнем белье как-то жутковато. Выходишь в подъезд, а там в твоём почтовом ящике твой коллега с работы роется, пытается таким образом узнать тебя поближе. Что мы о нём подумаем?

Но только в наши дни это всё в порядке вещей. Потому что ни в какой подъезд больше пробираться не нужно. Вполне анонимно заходишь в социальные сети, не читая пролистываешь его анкету и сразу же открываешь его подписки. Благодаря современным технологиям, теперь рыться в чужом нижнем белье весьма просто.

Страницы и каналы, на которые был подписан Петя, были весьма…