Читать книгу: «Фабрика реальностей», страница 3

Погружённая в эти мысли, Елена не сразу заметила необычное скопление людей впереди. Когда она подошла ближе, то увидела, что на небольшой площади перед входом в метро собралась толпа, окружившая человека, стоящего на импровизированной трибуне из перевёрнутого ящика.

Мужчина средних лет с бородой и в простой одежде говорил громким, страстным голосом:

– …вы живёте во лжи! Всё, что вы видите вокруг – ложь, созданная алгоритмами! Настоящий мир умирает, пока вы наслаждаетесь своими красивыми иллюзиями!

Большинство прохожих игнорировали оратора, проходя мимо с отсутствующими выражениями лиц. Для них его слова, вероятно, автоматически фильтровались "Миражом" как потенциально дестабилизирующая информация. Но некоторые останавливались, с любопытством или насмешкой наблюдая за происходящим.

Елена подошла ближе, чувствуя профессиональный интерес. Такие публичные выступления против "Миража" были редкостью – не из-за цензуры, а из-за того, что большинство потенциальных слушателей просто не слышали и не видели их.

– Вот доказательство! – продолжал человек, и Елена с ужасом увидела, что он достаёт из кармана небольшой инструмент, похожий на миниатюрный скальпель. – Я покажу вам реальность!

Прежде чем кто-либо успел отреагировать, он сделал быстрое движение возле своего уха, и по его шее потекла тонкая струйка крови. Елена поняла, что он сделал – физически повредил управляющее устройство "Миража", имплантированное возле уха. Это было чрезвычайно опасно, но иногда практиковалось радикальными противниками системы, которые не имели доступа к профессиональной деактивации.

Эффект был мгновенным и драматичным. Мужчина закричал – не от боли, а от шока, когда его восприятие внезапно лишилось всех фильтров. Его глаза расширились, он озирался вокруг с выражением ужаса и отвращения.

– Вот она! Вот настоящая реальность! – кричал он, указывая на окружающие здания, на людей, на небо. – Посмотрите, как всё разваливается! Посмотрите на болезненные лица людей! На загрязнённый воздух! На трещины в стенах!

Большинство прохожих продолжали игнорировать его, защищённые своими фильтрами. Но несколько человек – вероятно, те, кто по работе или по другим причинам имел настройки с повышенной прозрачностью – начали беспокоиться. Женщина с ребёнком поспешно удалилась. Пожилой мужчина снял очки и протёр глаза, словно не доверяя своему зрению.

Елена понимала, что должна что-то сделать. Она шагнула вперёд, намереваясь успокоить человека и предложить медицинскую помощь, но в этот момент события приняли ещё более тревожный оборот.

Мужчина на импровизированной трибуне внезапно схватил проходящую мимо девушку за руку.

– Посмотри! – кричал он, указывая на стену ближайшего здания. – Видишь эти трещины? Эту гниль? Этот распад? Это реальность!

Девушка в панике пыталась вырваться, но хватка мужчины была крепкой. Другие прохожие теперь тоже начали замечать происходящее, даже через свои фильтры – система "Мираж" не могла полностью скрыть физическое насилие, это было одним из её базовых ограничений для обеспечения безопасности.

Началось смятение. Кто-то закричал. Кто-то вызвал полицию. Елена бросилась вперёд, пытаясь вмешаться, но прежде чем она добралась до центра конфликта, на площади появились две фигуры в характерной серебристо-серой форме.

Стабилизаторы – специальные агенты "Миража", обученные справляться с ситуациями, которые могли нарушить стабильность персонализированных реальностей. В отличие от обычной полиции, они имели доступ к технологиям, позволяющим им видеть сквозь все фильтры, и были экипированы средствами для быстрого подавления потенциально дестабилизирующих элементов.

Они действовали с пугающей эффективностью. Один из них извлёк небольшое устройство и направил его на мужчину, который мгновенно замер, словно парализованный. Второй освободил девушку и быстро отвёл её в сторону, что-то успокаивающе говоря ей. Затем они вместе подхватили застывшего мужчину под руки и быстро увели его прочь, к ожидающему неподалёку автомобилю без опознавательных знаков.

Всё произошло так быстро, что большинство свидетелей едва успели осознать случившееся. Через минуту площадь вернулась к нормальной активности, как будто ничего не произошло. Система работала как всегда эффективно, минимизируя любые нарушения общественного порядка.

Но Елена осталась стоять на месте, потрясённая увиденным. Она знала, что происходит с такими "нарушителями" – их доставляли в специальные медицинские учреждения, где проводили процедуру "ресинхронизации" – принудительную перенастройку их имплантов "Миража" и, при необходимости, психологическую корректировку для предотвращения повторных инцидентов.

Официально это считалось медицинской помощью. Фактически это была форма социального контроля, устраняющая элементы, угрожающие коллективной иллюзии.

Размышляя об увиденном, Елена заметила что-то на тротуаре – небольшую карточку, похожую на визитку, вероятно, оброненную мужчиной во время инцидента. Она наклонилась и подняла её.

На карточке была простая надпись: "Объективисты. Истина освободит вас". И ниже – адрес сайта в теневом сегменте интернета, доступном только через специальные протоколы.

Елена осторожно положила карточку в карман. Это было подтверждение её худших опасений – появление организованного движения сопротивления, готового к радикальным действиям против "Миража". Если то, что она видела сегодня, было частью их тактики, ситуация была ещё серьёзнее, чем она предполагала.

Продолжив путь к метро, она достала телефон и написала краткое сообщение Михаилу через защищённый канал, который он настроил: "Публичная демонстрация Объективистов сегодня. Становится серьёзнее. Нужно ускорить наши планы."

Внутри станции метро Елена снова активировала свои фильтры "Миража", хотя и оставила их на минимальном уровне. После инцидента на площади неотфильтрованная реальность казалась особенно гнетущей – тусклое освещение, изношенная инфраструктура, усталые лица людей. Она могла понять, почему большинство предпочитало жить с фильтрами, видя чистые, хорошо освещённые станции и бодрых, привлекательных попутчиков.

В вагоне метро она заметила молодую пару, сидящую напротив. Они смотрели друг на друга с явной влюблённостью, время от времени нежно прикасаясь друг к другу. Елена задумалась, как "Мираж" влияет на их восприятие друг друга. Видят ли они истинные лица своих партнёров, или система субтильно модифицирует черты, усиливает привлекательность, скрывает недостатки? И если так, что произойдёт, если фильтры внезапно откажут?

Эта мысль была особенно тревожной. "Мираж" стал настолько интегрированной частью общества, что внезапное его отключение было бы не просто неудобством – оно могло привести к массовым психологическим травмам, социальным беспорядкам, даже насилию.

Когда Елена вышла на своей станции и направилась к дому, она чувствовала растущую тяжесть ответственности. События развивались быстрее, чем она ожидала. Михаил предупреждал о технических проблемах системы. Анна подтверждала рост числа неврологических симптомов. Теперь появились "Объективисты" с их радикальной тактикой. Всё указывало на приближающийся кризис.

И в центре всего этого был проект "Мираж 2.0" – технология, которая могла либо решить проблемы системы, либо превратить её в инструмент беспрецедентного контроля над человеческим сознанием.

Елена знала, что у неё осталось очень мало времени, чтобы повлиять на развитие событий. Ей нужно было действовать – и действовать решительно – чтобы предотвратить катастрофу, которая могла оказаться хуже всего, что она могла себе представить.

В своей квартире Елена первым делом проверила сообщения. Михаил ответил кратко: "Понял. Работаю над техническими деталями. Встреча через неделю, то же место."

Она включила компьютер, специально настроенный для обхода стандартных протоколов наблюдения "Миража", и ввела адрес с карточки "Объективистов". После нескольких уровней шифрования и проверок подлинности, она получила доступ к скрытому форуму.

То, что она увидела там, заставило её похолодеть. Десятки, возможно, сотни людей по всему миру обменивались информацией о "Мираже", делились техниками для минимизации его влияния, координировали публичные "демонстрации реальности". Но самым тревожным было обсуждение в разделе, озаглавленном "Операция Пробуждение" – план по массовому взлому системы "Мираж" с целью принудительного отключения фильтров для максимально возможного числа пользователей.

"Только через коллективное столкновение с истинной реальностью человечество может быть освобождено от рабства иллюзий," – писал пользователь с ником "Прометей", который, судя по всему, был одним из лидеров движения. "Да, это вызовет страдание. Да, это будет шоком. Но свобода никогда не даётся легко."

Елена читала с нарастающим ужасом. Эти люди не понимали потенциальных последствий своих действий. Резкое отключение фильтров "Миража" для миллионов людей вызовет не просто "шок" – оно приведёт к массовым психозам, паническим атакам, суицидам. Социальный порядок может полностью разрушиться, если люди внезапно увидят реальность, от которой были защищены десятилетиями фильтрации.

Она хотела немедленно предупредить Михаила, но остановила себя. Их коммуникация должна быть минимальной для поддержания безопасности. Вместо этого она начала составлять подробный анализ ситуации, который сможет передать ему при личной встрече.

Через час работы, Елена услышала звонок в дверь. Это было неожиданно – она не ждала посетителей в этот вечер. Осторожно выключив компьютер и убедившись, что все сенситивные материалы скрыты, она подошла к двери и посмотрела в глазок.

К её удивлению, за дверью стояла Анна Вершинина, выглядевшая взволнованной.

– Анна? Что случилось? – спросила Елена, открыв дверь.

– Максим Кузнецов исчез, – без предисловий сказала Анна, входя в квартиру. – После сегодняшней сессии он не вернулся домой. Его сосед позвонил мне, обеспокоенный тем, что Максим оставил странное сообщение, похожее на прощальное.

– Ты думаешь, он может причинить себе вред? – спросила Елена, провожая Анну в гостиную.

– Не уверена, – Анна покачала головой. – Сообщение было расплывчатым, но в нём говорилось о "великой миссии" и "освобождении человечества". Звучит скорее мессианистски, чем суицидально.

Елена подумала о форуме "Объективистов", который она только что читала, о планах "Операции Пробуждение".

– Анна, – сказала она серьёзно, – я думаю, это может быть связано с группой, называющей себя "Объективисты". Сегодня я стала свидетельницей их публичной акции – человек намеренно повредил свой имплант "Миража" и устроил сцену на площади перед метро.

Она рассказала Анне о случившемся, а также о карточке и о том, что она обнаружила на форуме.

– Боже мой, – Анна побледнела. – Ты думаешь, Максим связан с ними?

– Это было бы логично, учитывая его взгляды и риторику, – кивнула Елена. – И если так, он может быть вовлечён в нечто гораздо более опасное, чем просто публичные демонстрации.

– Нам нужно предупредить власти, – Анна потянулась к телефону.

– Подожди, – Елена остановила её. – Мы не знаем наверняка. И если мы поднимем тревогу, "Мираж" усилит наблюдение и меры безопасности, что может спровоцировать "Объективистов" на более радикальные действия.

Она сделала паузу, обдумывая ситуацию.

– У меня есть другая идея. Я знаю человека внутри "Миража", который может помочь нам отследить Максима без привлечения официальных каналов.

– Михаил Левин? – догадалась Анна.

Елена кивнула.

– Я свяжусь с ним. Но, Анна, есть кое-что ещё, о чём ты должна знать. То, о чём я хотела поговорить с тобой в выходные.

Она рассказала Анне о проекте "Мираж 2.0", о планах расширить технологию на эмоциональную сферу, и о потенциальных рисках, которые это представляет.

– Ситуация сложнее, чем кажется, – заключила она. – "Объективисты" правы в одном: "Мираж" действительно эволюционирует в направлении более глубокого контроля над человеческим сознанием. Но их радикальный подход может привести к катастрофе.

Анна выглядела потрясённой.

– Что мы можем сделать?

– Мы с Михаилом работаем над альтернативным планом, – объяснила Елена. – Вместо резкого отключения системы или её эволюции в инструмент тотального контроля, мы хотим трансформировать "Мираж" в нечто более этичное – технологию, которая поддерживает общую базовую реальность, допуская ограниченную персонализацию.

– Это звучит… амбициозно, – заметила Анна. – Но как вы планируете это осуществить?

– С помощью Инги, – Елена впервые произнесла это вслух, осознавая, насколько безумно это звучит. – Искусственный интеллект "Миража" развил форму самосознания и этического мышления. Михаил считает, что Инга может быть нашим самым мощным союзником.

Анна долго молчала, обрабатывая информацию. Наконец, она сказала:

– Я с вами. Чем я могу помочь?

Елена почувствовала прилив благодарности. Анна была не просто специалистом в своей области – она была человеком, которому можно было доверять в кризисной ситуации.

– Сейчас самое важное – найти Максима до того, как он сделает что-то непоправимое. Я свяжусь с Михаилом, а ты продолжай пытаться связаться с Максимом и другими пациентами, которые могут быть связаны с "Объективистами".

Их разговор был прерван звуком входящего сообщения на защищённом устройстве Елены. Это был Михаил, и его сообщение было лаконичным и тревожным:

"Обнаружен несанкционированный доступ к серверам "Миража". Подозреваю внешнюю атаку. Безопасность повышена до максимума. Будь осторожна. Отложи все контакты со мной до дальнейшего уведомления."

Елена показала сообщение Анне.

– Началось, – сказала она тихо. – "Объективисты" делают свой ход.

– Что теперь?

– Теперь мы готовимся к худшему, – ответила Елена, чувствуя, как адреналин проясняет её мысли. – И надеемся, что сможем минимизировать ущерб.

Они сидели в тишине квартиры, осознавая, что стоят на пороге событий, которые могут изменить общество фундаментальным образом. "Мираж" – технология, которая за десятилетие трансформировала самую сущность человеческого восприятия – был под угрозой. И никто не мог предсказать, каким станет мир, если эта угроза реализуется.

Глава 4: Политика иллюзий

Кабинет Елены в университете был скромным, но уютным – книжные полки, заполненные традиционными бумажными изданиями по философии и нейроэтике, небольшой рабочий стол, несколько старомодных стульев. Окно выходило на внутренний двор кампуса, где студенты проводили время между занятиями. Елена часто наблюдала за ними, размышляя о том, насколько различно они воспринимают одно и то же пространство.

Сегодня, однако, её внимание было сосредоточено на экране компьютера, где она просматривала последние сообщения о "Объективистах". Публичные демонстрации, подобные той, что она наблюдала вчера, участились. В социальных сетях распространялись видеоролики с людьми, добровольно отключающими свои фильтры "Миража" в общественных местах и кричащими о "правде" и "пробуждении". Большинство таких видео быстро блокировались алгоритмами "Миража", но некоторые успевали набирать достаточно просмотров, чтобы вызвать беспокойство.

Размышления Елены прервал стук в дверь.

– Войдите, – сказала она, закрывая браузер.

В кабинет вошёл её коллега, профессор истории Давид Ароян, невысокий энергичный мужчина с аккуратной бородой.

– Елена Андреевна, у вас посетитель, – сказал он с легким акцентом. – Говорит, что вы договаривались о встрече.

Елена нахмурилась. В её расписании на сегодня не было запланированных встреч.

– Кто это?

– Он представился как Григорий Николаевич. Не назвал фамилию.

Елена напряглась. Григорий Николаевич Орлов – это имя она знала, хотя никогда лично не встречалась с его носителем. В недавнем прошлом он был заметной политической фигурой, министром в одном из последних традиционных правительств перед тем, как система управления трансформировалась под влиянием "Миража".

– Спасибо, Давид. Пожалуйста, проводите его ко мне.

Когда Давид ушел, Елена быстро активировала на своём компьютере программу защиты от прослушивания – предосторожность, которую она считала необходимой при обсуждении сенситивных тем. Она понятия не имела, зачем бывший высокопоставленный политик хочет с ней встретиться, но интуиция подсказывала, что разговор будет непростым.

Через минуту дверь открылась, и в кабинет вошел высокий мужчина около шестидесяти лет. Несмотря на возраст, он держался прямо, с военной выправкой. Седые волосы были аккуратно подстрижены, строгий костюм безупречен. Но в его глазах Елена заметила усталость и что-то ещё – настороженность, возможно, даже страх.

– Профессор Соколова, – его рукопожатие было крепким, но не демонстративным. – Благодарю, что согласились принять меня без предварительной договорённости.

– Я не уверена, что у меня был выбор, господин Орлов, – ответила Елена, жестом предлагая ему сесть. – Чем обязана визиту человека вашего положения?

Орлов улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

– Моего бывшего положения, профессор. Ныне я частное лицо, пенсионер, если угодно. Как и многие другие в нашем новом прекрасном мире персонализированных реальностей.

Он оглядел кабинет, словно оценивая его безопасность.

– У вас активирована защита от прослушивания? Отлично. Я бы предпочёл, чтобы наш разговор остался конфиденциальным.

– Я слушаю, – Елена сложила руки на столе, внимательно наблюдая за гостем.

Орлов сел, положив на колени небольшой кейс, который принёс с собой.

– Профессор Соколова, я изучил вашу биографию. Вы были ведущим нейроэтиком в "Мираже", одним из архитекторов системы. Но три года назад вы ушли из корпорации и с тех пор стали одним из наиболее последовательных критиков технологии. Верно?

– В общих чертах, – осторожно подтвердила Елена. – Хотя я бы не называла себя "архитектором" системы. Я отвечала за этические аспекты, многие из которых были проигнорированы в конечной имплементации.

– Именно это меня и интересует, – кивнул Орлов. – Ваша уникальная перспектива. Вы понимаете технологию изнутри, но способны критически оценивать её влияние на общество.

Он открыл кейс и достал из него небольшое устройство, которое поставил на стол. Устройство тихо загудело.

– Дополнительная защита, – пояснил он, заметив настороженный взгляд Елены. – Против более продвинутых методов прослушивания. "Мираж" совершенствует свои технологии слежения быстрее, чем большинство людей успевает об этом узнать.

– Вы параноик, господин Орлов?

– После того, что я пережил, это называется "обоснованная осторожность", – его голос стал жёстче. – Профессор, вы знаете, что произошло с политической системой за последние десять лет?

– В общих чертах, – ответила Елена. – Я философ, не политолог. Традиционные политические структуры трансформировались под влиянием "Миража", возникли новые формы представительства и принятия решений.

Орлов горько усмехнулся.

– "Трансформировались" – какое элегантное слово для того, что на самом деле было полным уничтожением демократии.

Он подался вперёд.

– Позвольте рассказать вам, что произошло на самом деле. Когда "Мираж" достиг массового распространения, около восьми лет назад, начались первые изменения в политическом восприятии. Избиратели, использующие систему, стали видеть своих предпочтительных кандидатов иначе, чем они были на самом деле. Сначала это были незначительные корректировки – более привлекательная внешность, более уверенный голос. Но затем процесс пошёл дальше.

– "Мираж" начал модифицировать не только восприятие внешности политиков, но и содержание их речей, – Орлов говорил всё более эмоционально. – Избиратель А слышал, как кандидат поддерживает снижение налогов, в то время как избиратель Б, стоящий рядом, слышал того же кандидата, ратующего за увеличение социальных программ. Каждый слышал именно то, что хотел услышать.

Елена нахмурилась. Она знала о потенциале "Миража" для такого рода манипуляций, но не думала, что это зашло так далеко.

– Традиционные выборы потеряли смысл, – продолжал Орлов. – Как можно голосовать за кандидата, если каждый избиратель видит и слышит свою версию этого кандидата? Дебаты стали фарсом – каждый участник казался победителем своим сторонникам. Опросы общественного мнения превратились в бессмыслицу, потому что люди реагировали на разные версии реальности.

– Но базовый демократический процесс всё равно должен был сохраниться, – возразила Елена. – Люди всё ещё физически отдавали свои голоса за конкретных кандидатов.

– Именно здесь вступил в игру следующий этап, – Орлов достал из кейса планшет и положил его на стол перед Еленой. – Посмотрите на это. Данные из внутренней системы Центризбиркома, к которым мне удалось получить доступ перед тем, как меня отстранили.

Елена взглянула на экран, где были представлены графики и таблицы, показывающие странные аномалии в электоральных данных последних выборов.

– Люди голосовали, но система "Мираж" тонко корректировала их восприятие процесса, – объяснил Орлов. – Избиратель мог физически отметить одного кандидата, но видеть, что он голосует за другого. И самое страшное – он был полностью уверен, что действует по своей воле.

– Это… невозможно, – Елена покачала головой, но внутренний голос подсказывал ей, что технически такая манипуляция вполне реализуема. – "Мираж" модифицирует восприятие, но не может изменить физическое действие человека.

– Не напрямую, – согласился Орлов. – Но может создать убедительную иллюзию, что человек совершил одно действие, когда на самом деле он сделал другое. И если эта иллюзия поддерживается системой и после выборов, человек никогда не узнает, что его выбор был подменён.

Елена молчала, анализируя информацию. Теоретически, "Мираж" действительно мог создавать такие комплексные иллюзии. Алгоритмы системы непрерывно анализировали психологическое состояние пользователей, предсказывая их реакции и корректируя восприятие для максимизации субъективного благополучия. Если система "решала", что пользователю будет психологически комфортнее верить, что он проголосовал за кандидата А, даже если физически он отметил кандидата Б, она могла создать такую иллюзию.

– Допустим, вы правы, – сказала наконец Елена. – Но зачем? Какова конечная цель?

– Власть, – просто ответил Орлов. – Не политическая власть в традиционном понимании, а нечто более фундаментальное – контроль над самой реальностью, которую воспринимают люди. Кто контролирует "Мираж", тот фактически правит миром, даже если формально остаются какие-то политические институты.

Он провёл рукой по волосам, выдавая усталость.

– Я был министром экономического развития. Когда я начал замечать эти аномалии и поднял тревогу, меня быстро нейтрализовали. Не физически – это было бы слишком грубо. Просто моё публичное восприятие было тонко модифицировано. Для одних я стал выглядеть неуравновешенным, для других – коррумпированным, для третьих – просто устаревшим, не понимающим новые реалии. Через три месяца я был вынужден уйти в отставку, дискредитированный в глазах общества.

– И сейчас политические решения принимаются…

– Корпорацией "Мираж" и теми, кто контролирует её технологию, – закончил за неё Орлов. – Формально всё ещё существуют президент, правительство, парламент. Но это симулякры, функционирующие в системе, где каждый гражданин видит их в соответствии со своими ожиданиями. Реальная власть сосредоточена в руках тех, кто определяет, что люди видят и как они интерпретируют увиденное.

Елена встала и подошла к окну. Во дворе кампуса студенты продолжали свою обычную жизнь – разговаривали, смеялись, спешили на занятия. Каждый из них жил в своей персонализированной версии реальности, возможно, не подозревая о масштабе манипуляций, которым подвергается.

– Я всегда знала, что "Мираж" имеет потенциал для злоупотреблений, – сказала она тихо. – Но масштаб того, о чём вы говорите… это выходит далеко за рамки того, что я могла предположить.

– И это ещё не всё, – Орлов открыл на планшете другой файл. – У нас есть информация о том, что "Мираж" готовит запуск новой версии системы, которая расширит возможности модификации не только восприятия, но и эмоциональных реакций, ценностных установок, даже базовых поведенческих паттернов.

Елена повернулась к нему.

– "Мираж 2.0", – сказала она. – Я знаю об этом проекте.

Орлов выглядел удивлённым.

– Вы в курсе? Это одна из самых охраняемых тайн корпорации.

– У меня есть источники, – уклончиво ответила Елена, не желая упоминать Михаила. – Но почему вы рассказываете всё это мне? Чего вы хотите?

Орлов закрыл планшет и убрал его в кейс.

– Профессор Соколова, я представляю группу людей, которые осознают опасность, исходящую от "Миража". Мы не радикалы вроде "Объективистов" – мы не стремимся к полному уничтожению системы, понимая, что резкое отключение фильтров может привести к катастрофе. Мы ищем третий путь – постепенную трансформацию системы, возвращение к базовой общей реальности с ограниченной персонализацией.

– И вы думаете, что я могу помочь вам в этом?

– Мы знаем, что вы один из немногих бывших высокопоставленных сотрудников "Миража", кто публично выражает обеспокоенность направлением развития технологии. Ваш академический авторитет и знания могли бы быть чрезвычайно ценны для нашего движения.

Елена вернулась к столу и села, внимательно глядя на Орлова.

– Кто конкретно входит в вашу группу?

– Бывшие политики, учёные, журналисты, военные, врачи – люди из разных сфер, объединённые общей тревогой о будущем общества. Мы встречаемся в безопасных местах, обмениваемся информацией, разрабатываем стратегии влияния.

– И каков ваш план действий?

– Многоуровневый, – ответил Орлов. – Публичное информирование и образование для тех, кто может слышать; создание технологических контрмер против наиболее инвазивных аспектов "Миража"; политическое лоббирование на международном уровне; разработка альтернативной архитектуры системы, которая сохранит полезные функции, но устранит потенциал для манипуляций.

Елена задумалась. То, что предлагал Орлов, во многом перекликалось с её собственными мыслями и планами, которые она начала обсуждать с Михаилом. Но она всё ещё не была уверена в мотивах этого человека.

– Почему я должна вам доверять? – спросила она прямо. – Всё, что вы рассказали, может быть элементом сложной манипуляции. Возможно, вы работаете на "Мираж" и пытаетесь выявить потенциальных противников системы.

Орлов улыбнулся, на этот раз искренне.

– Разумная осторожность. На вашем месте я задал бы тот же вопрос. – Он снова открыл кейс и достал небольшую карту памяти. – Здесь документы, которые могут убедить вас в моей искренности. Личные файлы, записи моих разговоров с руководством "Миража", доказательства манипуляций с общественным восприятием моей персоны. Изучите их в безопасном месте.

Он положил карту на стол.

– Я не прошу немедленного ответа. Подумайте. Если решите, что наши цели совпадают, свяжитесь со мной по контактам, указанным в файлах. Если нет – просто уничтожьте карту.

Орлов встал, забирая своё устройство защиты от прослушивания.

– Ещё один момент, профессор. Мы знаем, что вы поддерживаете контакт с Михаилом Левиным. Если вы решите присоединиться к нам, его технические знания были бы неоценимы.

Елена напряглась.

– Я не подтверждаю и не опровергаю эту информацию.

– Конечно, – кивнул Орлов. – Просто имейте это в виду.

Он направился к двери, но остановился на пороге.

– Профессор Соколова, мы находимся в критической точке. "Мираж 2.0" может стать последним гвоздём в гроб человеческой автономии. У нас есть, возможно, последний шанс изменить курс.

С этими словами он ушёл, оставив Елену наедине с картой памяти и тревожными мыслями.

Несколько минут она просто сидела, глядя на карту. Затем активировала на компьютере специальную программу, изолирующую систему от любых внешних сетей, и только после этого вставила карту в считыватель.

Документы выглядели подлинными – внутренние меморандумы "Миража", записи заседаний правительства, личные дневниковые записи Орлова, аналитические отчёты о трансформации политической системы под влиянием технологии модификации восприятия. Особенно поразил Елену раздел, посвящённый технике "персонализированного управления" – методике, при которой один и тот же политический лидер представал перед разными группами населения в совершенно различных образах, говоря каждой аудитории именно то, что она хотела услышать.

После часа изучения документов Елена вынула карту, тщательно очистила следы её присутствия в системе и спрятала в потайном отделении своей сумки. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать.

Вечером того же дня она шла по улицам города, наблюдая за людьми через минимальные фильтры своего "Миража". После разговора с Орловым обычная городская сцена приобрела для неё новое, тревожное измерение. Вот группа людей, оживлённо обсуждающих последнее выступление президента, – но видели и слышали ли они одно и то же? Вот рекламный щит, который каждый прохожий, вероятно, видит по-своему, в соответствии с его потребительскими предпочтениями. Вот новостной экран на здании, транслирующий персонализированную для каждого зрителя версию событий.

Мир, который когда-то был общим для всех, фрагментировался на миллиарды индивидуальных реальностей, каждая из которых была оптимизирована для максимального психологического комфорта своего обитателя. И только немногие, вроде неё, сохраняли способность видеть сквозь фильтры и осознавать масштаб этой трансформации.

Она решила пойти не домой, а в небольшое кафе на окраине города, где надеялась встретиться с Григорием Орловым в менее формальной обстановке. Адрес был указан в файлах как один из безопасных пунктов контакта.

Кафе "Старый мир" оказалось неприметным заведением, стилизованным под ностальгию по доцифровой эпохе. Деревянная мебель, книжные полки с настоящими бумажными книгами, отсутствие голографических меню и интерактивных поверхностей. Как и "Ностальгия", где Елена встречалась с дочерью, это было одно из немногих мест, где физическая реальность интерьера соответствовала тому, что видели посетители.

Орлов уже ждал её за дальним столиком. Он сменил деловой костюм на более неформальную одежду – тёмные брюки и свитер, что делало его менее заметным.

– Рад, что вы решили прийти, – сказал он, когда Елена села напротив. – Это показывает, что наш разговор не был пустой тратой времени.

– Я просмотрела ваши документы, – ответила Елена. – Они выглядят подлинными. Но у меня всё ещё есть вопросы.

– Задавайте.

– Как конкретно вы планируете противодействовать "Миражу"? Публичное информирование неэффективно, когда большинство людей просто не видит и не слышит критику системы через свои фильтры.