Читать книгу: «Александр Македонский. Его жизнь и военная деятельность», страница 2

Параллельно развивались и другие стороны его натуры. Сильный и бесстрашный от природы, унаследовав от матери ее пылкий и энергичный характер, а от отца – его настойчивость и выдержку, он беспрерывными упражнениями довел свой организм до высшей степени выносливости и ловкости. Он с редким умением переносил голод, холод и усталость, метал копье и скакал верхом лучше всех своих сверстников и любил идти навстречу риску и опасностям. Однажды к Филиппу, страстному любителю лошадей, привели кровного фессалийского скакуна Буцефала. Царь пришел в восторг от его грации и силы, но когда стали пробовать его бег, то оказалось, что он решительно не поддается узде и никому не позволяет на себя сесть. Лучшие конюхи и жокеи ничего не могли поделать с ним, и раздосадованный царь приказал уже было увести его, когда наблюдавший всю сцену молодой Александр выступил вперед и попросил позволения попытать счастье. Придворные рассмеялись, но царевич продолжал настаивать, и Филипп уступил. Заметив, что Буцефал боится своей собственной тени, Александр повернул его лицом к солнцу и, успокоив ласками, легко вскочил ему на спину. Строптивый конь начал было свои прежние маневры, но Александр сидел, словно приросший, и потихоньку пустил его рысью. Мало-помалу рысь перешла в галоп, а потом в карьер, и Александр, обскакав несколько раз двор, подвел к Филиппу усмиренного коня. Все рассыпались в похвалах, и царь, обнимая сына, со слезами на глазах проговорил: “Ищи себе другого царства, сын мой: Македония для тебя мала”.

И, нужно признаться, мальчик вполне соглашался с ним. С раннего возраста он обнаруживал крайнее честолюбие и самоуверенность, отчасти унаследованные от матери, отчасти же благоприобретенные в атмосфере лести и поклонения. Спрошенный однажды, не примет ли он участия в состязаниях в беге на Олимпийских играх, он ответил, что да, но лишь в том случае, когда соперниками его будут цари. Всякий раз, когда гонцы привозили известие о новой победе Филиппа, он впадал в раздражительность и меланхолию, говоря, что отец покоряет и покоряет, пока ему, Александру, не останется ничего, что покорять. К счастью для репутации нашего героя, за этими выходками скрывался блестящий гений. Семнадцати лет он уже отличался при взятии города Перинта и тогда же был назначен регентом на время отсутствия Филиппа в Херсонесе. Он повел тогда свою первую армию против одного из соседних племен, основал свой первый город во Фракии и принял впервые иностранное посольство. Последнее прибыло от персидского царя, и Александр сыграл свою роль с таким достоинством и тактом, что окружающие были поражены. Сами послы не знали, что думать, когда, вместо обычных банальностей, он стал подробно расспрашивать их о маршрутах и путях сообщения Персии, о ее силах, политическом устройстве и пр. Они на все отвечали с охотою, не предчувствуя, что этот красивый юноша думает крепкую думу и через пять-шесть лет воспользуется сообщенными сведениями, чтобы разбить их монархию.

В 338 году до н. э. он участвовал в Херонейской битве, отдавшей Филиппу всю Грецию. Александр командовал одним из крыльев, и его бешеный натиск на священный отряд фивян решил исход дневного сражения. За это льстивые царедворцы провозгласили его виновником победы, и с этих пор замечается в отношениях между ним и отцом значительное охлаждение. В 337 году до н. э. дело дошло до разрыва. Филипп, только что провозглашенный на пан-эллинском съезде главнокомандующим греко-македонских сил для войны с Персией, вздумал развестись с Олимпиадой и жениться на молодой Клеопатре, дочери одного из его полководцев Аттала. Предлогом была выставлена супружеская неверность первой, и на свадебном пиру новый тесть царя осмелился провозгласить тост за молодых с пожеланием Филиппу иметь поскорее законного наследника. Присутствовавший при этом Александр вспыхнул и, схватив со стола тяжелый кубок, бросил им в лицо Атталу, крикнув: “Так ты меня считаешь бастардом?” Моментально все пришло в смятение, и полупьяный Филипп, вскочив на ноги, бросился с мечом на сына; к счастью, он споткнулся и грузно упал, и Александр, презрительно заметив, что человек, мечтающий переправиться в Азию, должен был бы уметь, по крайней мере, свободно перейти с одного места на другое, – вышел из комнаты и вслед за тем уехал с матерью в Эпир, а оттуда сам в Иллирию.

Ссора продолжалась недолго, но вскоре едва не возобновилась опять по вине Олимпиады. Филипп, желая заручиться ценным союзником для войны с Персией, решил женить своего побочного сына Аридия на дочери Пиксодара, сатрапа Лидии и Писидии; но Олимпиада, узрев в этом какую-то опасность для Александра, подговорила последнего самому послать сватов и забрать невесту себе. Царь, узнав об этом, страшно разгневался и, прервав переговоры, сурово наказал всех сообщников дела. Но сам Александр был пощажен: Филипп боялся мести по стороны Олимпиады и ее брата Неоптолема, царя Эпира, который мог в его отсутствие в Азии причинить Македонии немало хлопот. Он даже показал вид, что не придает инциденту никакого значения, и предложил Неоптолему жениться на его дочери; но проницательную и мстительную Олимпиаду не так легко было обмануть и умиротворить. Как раз в это время новая царица родила сына, и разъяренная эпиротянка решила заплатить вероломному македонянину за все нанесенные ей оскорбления. Она вошла в соглашение с молодым пажом Павзанием, и в одно сентябрьское утро 336 года до н. э. заговор был приведен в исполнение: когда на празднествах в Эгеях, древней столице Македонии, Филипп во главе пышной процессии входил в театр, рука убийцы всадила ему кинжал в бок, и царь упал мертвым. Немедленно все скрылись по домам, а Александр, извещенный о случившемся, обошел армию и был провозглашен царем.

Так неожиданно взошел на престол молодой 20-летний юноша, будущий властитель всего известного тогда мира. Как подобает сыну, чтущему память отца, он похоронил прах убитого с надлежащею торжественностью и казнил всех замешанных в заговоре, кроме одного, который первый дал ему знать о катастрофе. По обычаю тех времен, он позаботился устранить всех, кто мог ему быть опасен: Аттала, действовавшего тогда против персов, Аминта, сына Пердикки, отстраненного Филиппом от престола, новорожденного сына Клеопатры и, наконец, саму Клеопатру. Последние двое, впрочем, были убиты, говорят, Олимпиадою в отсутствие сына, и Александр долгое время выражал свое сожаление по поводу этих ненужных жертв.