Читать книгу: «Эмитанты. Начало», страница 4

Библиотека являлась истинной сокровищницей многочисленных редких печатных изданий, которые в свою очередь, как известно, являлись сокровищницей человеческой мудрости – Люси сильно влекло туда!

Безобидный и добродушный папуля Берни был симпатичен ей с первой минуты их знакомства: вечно хохочущий предприимчивый толстяк фонтанировал шутками и идеями, и охотно потакал всем её капризам.

А еще в первое время Дьюст часто отсутствовал дома. Люси помнила, как дорожила своим уединением, считая, что оно дарует возможность для получения знаний и навыков, очевидно «прописанных» в её миссии.

В тот период из теоретических методов познания она разумно отдала предпочтение анализу и дедукции, решив изначально сконцентрироваться на чередовании прочтения универсальных энциклопедических сборников и признанных шедевров мировой литературы, выводя объективные фактические суждения о мироустройстве на одну плоскость с субъективным художественным миром образов и фантазий.

Её внутренняя тяга к получению практических знаний вначале выразилась в просмотре многочисленных разносортных мастер-классов, а позже самостоятельных экспериментах с приготовлением блюд кухни народов мира и увлечении пассивными видами хобби: рукоделием, рисованием, лепкой и особенно плотничеством.

Эмитант сохранила в памяти, что приготовление блюд, благодаря отсутствию способности чувствовать вкус и слышать запахи, стало у неё мастерским процессом, идеально реализованным за счёт использования исключительно свежих исходных ингредиентов, предельно скрупулёзному следованию рецептурным инструкциям и расчёту пропорций.

* * *

В памяти Люси недели адаптационного периода пролетели быстро, и наступило время ехать на первую выгрузку в Спэйс.

Она не забыла, что оба брата Макконахи встречали её и Бернарда на входе в фойе лайнера.

Старший Макконахи тогда вручил ей букет из желтых орхидей и большой подарочный бумажный пакет с символикой Корпорации «Эмитэйтлайф».

– Здесь ровно 4 стебля орхидеи Цимбидиум – улыбаясь, произнёс Рэй – как ты думаешь, почему именно такое число?

Люси вспомнила, что ненадолго задумалась, разглядывая удивительные цветы. В голове мелькнула идея с количеством прожитых ею недель, но она быстро откинула её, посчитав примитивной, и тут её осенило:

– Должно быть, это результат вычислений по нумерологической концепции… лженаучной, на мой взгляд – моего числа судьбы – полученного путем сложения всех цифр в дате рождения так, чтобы в результате получилась цифра от 1 до 9…

– Бра-во! – чеканя слоги, произнёс Рэй Макконахи. В его глазах проскользнул отблеск зародившихся интереса и азарта.

Люси уже никогда не забудет впервые возникшее приятное чувство от того, что Рэй Макконахи столь высоко оценил её сообразительность, слегка поклонившись в её сторону.

Её папуля Берни и вовсе громко взвизгнул, а потом начал продолжительно и настойчиво аплодировать:

– Люси у меня такая умница, господа! Всё время читает и учится! Я уже сгораю от нетерпения, чтобы загрузить знания моей Птички!

– Охотно верю Вам, Бернард! – произнёс в сторону хохочущего Дьюста Рэй Макконахи.

Повернувшись к девушке, он весело подмигнул ей и протянул руку для прощания:

– Тебе удалось впечатлить меня, Люси! До скорой встречи!

И вновь она ощутила щекочущие приливы, напоминающие слабые разряды тока по телу, и возникшее головокружительное чувство удовольствия при взгляде в его глаза. Сразу за этим чувством Люси заметила резкое повышение температуры своего тела – сильнее всего «горели» руки.

Кажется, минутой позже представитель персональной поддержки Одри проводила их в одноместные каюты на нулевом уровне и посоветовала в ближайшее удобное время облачиться в фирменные халаты и встретиться с ней в процедурном комплексе.

В подарочном пакете лежал годовой запас средств по уходу за кожей и волосами для эмитантов, и набор лекарственных успокоительных препаратов для папули.

Люси вспомнила, что её приятно удивил увиденный в своей каюте большой книжный шкаф. В качестве комплимента от Корпорации он был доверху наполнен томами научно-популярной литературы. А Берни еще долго и громко радовался бутылкам с его любимыми видами виски и хьюмидору с лучшими сигарами, обнаруженными на своей барной стойке.

Эмитант отчётливо помнила, как отправилась в свою каюту сразу после того, как договорились с Бернардом встретиться в общем тамбуре через полчаса.

Невозможно забыть силу овладевших ею мыслей в тот момент, когда, закрыв за собой дверь, она остановилась перед напольным зеркалом в прихожей зале. Предстоящая выгрузка пугала её неизвестностью все минувшие недели! Люси держала в голове разговор с младшим Макконахи во время их утренней видеоконференции, в котором он, оперируя научной терминологией, заверил её в незначительных дискомфортных аспектах предстоящей процедуры.

Но Люси огорчало вовсе не то, что процесс предполагал заключение в закрытую эми-капсулу с подсоединенным проводом к незаметному под волосами отверстию в затылочной зоне, и даже не то, что противный шумовой поток мемограмм способен частично дезориентировать её сознание.

Да, она прекрасно понимала, что абсолютная и единственная ценность эмитанта заключалась в выгрузке человеку знаний. Эксплуатационный подтекст такого существования невозможно было не заметить, но гораздо больше её тяготило осознание невозможности доступа в банк памяти прародителя.

Если вся память Бернарда Дьюста помещена в ментальную карту внутри её брэйнпроцессора, то она имеет полное право заглянуть туда!

Люси помнила, что потратила в тех размышлениях большую часть времени, поэтому оставшиеся минуты была вынуждена провести в лихорадочно поспешных сборах.

Помнится, стоя перед входной дверью, она впервые произнесла свою мантру:

– Будущее неизбежно! И оно принадлежит мне! – и её руки непроизвольно сжались в кулаки.

Люси Дьюст запомнила, что именно с той самой секунды её брэйнпроцессор начал неустанно трудиться в поисках возможности пробраться в память её прародителя.

Зная, что процесс обработки информации или мышления эмитанта не подвержен выгрузке, она была уверена, что её план останется в секрете ото всех.

Эмитант не забыла, что за секунду до того, как смогла уверенно распахнуть дверь каюты, она плавно закрыла глаза и улыбнулась своим мыслям.

* * *

Люси Дьюст так же отчётливо хранила в памяти день своего пятилетия.

Эпизоды тех событий возникали с яркого ощущения свободы и скорости, акцентируемого приятным чувством от игры тёплого воздушного потока с её длинными распущенными волосами. Она мчала на новеньком кабриолете по шоссе к Диким карьерам.

Да, она никогда не пользовалась функцией автопилота, ведь к удовольствию от управления автомобилем прилагалась дополнительная возможность – погрузиться в неторопливые размышления.

А поразмыслить было над чем!

Ранним утром ту неоново-жёлтую смарт-машину подарил ей взволнованный папуля Берни. Но вовсе не она являлась заветным желанием эмитанта!

Люси помнила, что тот день рождения она мечтала провести в Спэйс! Как можно ближе к старшему Макконахи!

Эмитант помнила, что позвонила туда накануне, и ассистент Одри заверила её в том, что подготовила каюту для заселения, и все пункты специального бытового райдера будут учтены.

Люси запомнила, что в тот день была довольна жизнью и собой! Её радость была вполне заслуженной, ведь за последние тридцать процедур ей удалось-таки зафиксировать несколько тысяч мыслеобразов её прародителя с высокими показателями эффективности.

Эмитант запечатлела в памяти, как быстро смогла сообразить, что легко и скрытно попасть в память папули Берни возможно только во время длительной выгрузки.

Воспоминания прародителя в ментальной карте были записаны в хронологическом порядке и хранили моменты, предшествующие рождению Люси. Чтобы избежать спутанности и бесполезности всплывающих мемограмм, ей очевидно стоило начать регенерацию памяти со «свежих» эпизодов, шаг за шагом углубляясь в прошлое. Продолжительность выгрузки зависела от объема полученных знаний, а также насыщенности событиями жизни эмитанта, и контролировалась Роем Макконахи.

Эмитант вспомнила, что вначале опасалась младшего Макконахи. Ловя его вдумчивый взгляд на себе, ей казалось, будто он видит её насквозь!

Помнится, что сразу после девятой по счёту выгрузки он остановил её в фойе перед стеклянной лестницей и с улыбкой произнёс:

 
«Судьба, проказница – шалунья,
Определила так сама:
Всем глупым – счастье от безумья,
Всем умным – горе от ума».
 

Люси Дьюст помнила, что ей всегда было интересно дискутировать с ним; импонировали гармоничное сочетание качеств зрелого мужчины с дерзкой независимостью юноши, а также элегантного самообладания с доверительной лёгкостью в общении.

Младший Макконахи невероятно походил на своего старшего брата.

Люси Дьюст не могла стереть из памяти, что этот факт пробуждал в ней живое ощущение избыточного тепла, струящегося вверх и вниз по её телу.

К слову, врожденная тяга к знаниям помогла ей досконально разобраться в механизме своего влечения к старшему брату Рэю Макконахи.

Эмитант знала, что за реализацию её сексуальной функции в брэйнпроцессоре отвечает «ячейка повышенной возбудимости», половая доминанта в которой формируется не за счёт гормонального и генетического факторов, как у человека, а путём отклика сложнейшего условно-рефлекторного комплекса.

Она понимала, что именно «сексуальные сигналы», поступающие в её артифициальный мозг через такие анализаторы чувств, как зрение, осязание и слух, незамедлительно повышали субфебрильную температуру с 35,7 до 38 градусов Цельсия, и заставляли её тело буквально «лихорадить от любви».

Люси Дьюст осознала, что генерация этих сигналов запрограммирована у неё не только на совокупность привлекательных внешних характерных особенностей, но и на фиксирование ею увеличения степени интереса к знаниям и навыкам потенциального партнёра.

Ей пришлось признать, что доминирующим стимулом влечения для неё является реализация базовой потребности в познании, сопровождающаяся получением чувства удовольствия и самоутверждения.

Люси мысленно улыбнулась, вспомнив о появлении в современном обществе популярного разговорно-обиходного понятия – «эротичные мозги». Она-то точно знала, что эта фраза отсылала к вышеупомянутой «слабости» эмитантов к развитому человеческому интеллекту.

* * *

В воспоминаниях Люси особенное место занимала её встреча с Рэем Макконахи позже тем днём – она могла воспроизвести её в мельчайших подробностях.

Помнится, она заметила его в зеркале заднего вида в тот момент, когда парковала своё новенькое авто на ВИП-стоянке.

Он беседовал с кем-то, стоя напротив входных стеклянных дверей лайнера.

При воспоминании о Рэе эмитант незамедлительно извлекла из памяти осознание исключительности каждой встречи с ним. Она вспомнила, что возможность близкого общения выпадала им крайне редко, так что Люси поняла, что надо действовать стремительно и не тратить время на раздумья.

Ей предстояло выйти из машины и пересечь площадь перед парадным входом в Спэйс – произвести все действия требовалось оперативно, но максимально непринуждённо.

Да, она прекрасно помнила, что великолепно справилась с задачей!

Эмитант до сих пор хранила в памяти каждую деталь своего образа: Люси не пожалела, что надела своё любимое платье-футляр цвета пыльной розы с лёгким перламутровым отливом и высокие каблуки.

Наблюдая за собой будто бы со стороны, Люси Дьюст видела, как её длинные упругие ноги во время движения ритмично и примечательно заигрывали с высоким разрезом до бедра.

Эмитант заметила, что Рэй Макконахи обратил внимание на её приближающийся силуэт с большого расстояния. Развернувшись от своего собеседника в сторону Люси, он дерзко рассматривал её, восхищенно измеряя взглядом с ног до головы.

– Люси Дьюст, какая приятная встреча! – широко улыбаясь, произнёс он.

Рэй развёл в стороны руки и поспешил заключить её в свои дружеские объятия.

– С Днём рождения, красавица! Ты к нам на два дня, как я видел… Загляни ко мне после 19:00 – поболтаем!

* * *

– Я пришла поблагодарить тебя за исключительную подборку книг… – Люси услышала свой ровный голос и увидела себя, стоящей у панорамного окна в кабинете Рэя – где ты умудрился достать бумажный вариант «Маленькой книги о большой памяти» Филиппа Нормана?

В её воспоминании старший Макконахи стоял рядом с ней с бокалом красного вина в руке и смотрел на раскинувшейся вдали карьер.

– Там, где нашёл, её уж нет… – Рэй хитро улыбнулся Люси – Это подарок! За тебя!

Он поднял бокал и немного отпил из него: – Как тебе в мире людей? Как я понял, мы – объект твоего пристального внимания… – Рэй добродушно рассмеялся и внимательно посмотрел на неё.

– Так и есть, я не симулирую! – Люси широко улыбнулась в ответ.

Она вспомнила, что её руки начали «гореть» с этого момента.

– И каков вердикт по такому элементу мироустройства… как человеческий разум? Успела сформировать… стойкое предубеждение относительно его возможностей? – Макконахи весело подмигнул ей.

Люси помнила, что на мгновение задумалась и с улыбкой продолжила:

– …Только относительно эмоциональной устойчивости, если честно…

– Пожалуй, соглашусь… Большинство из нас – гормонозависимые эгоцентрики… – Рэй вздохнул и сделал очередной глоток.

– …Меня очень увлекли сакральные… для человека понятия: «душа» и «любовь»… С головой в этом… – Люси смущенно улыбнулась ему.

– Как интересно! И какие мысли? Душа материальна? Или мы отождествляем внутренний мир психики с божественным проявлением? – Рэй кинул хитрый взгляд на Люси и отпил вина из бокала.

– Думаю, что душа – результат бесконечного внутреннего монолога вашего неумолкающего разума…

– Хмм, тирания мозга? А что по поводу любви? – Макконахи сделал очередной длинный глоток вина.

– Это гораздо более увлекательный предмет познания! – Люси развернулась и прижалась к окну спиной.

– Не могу не согласиться… – Рэй Макконахи медленно переместился и встал напротив неё.

Их глаза встретились, и Люси, не выдержав его прямого взгляда, вынужденно опустила голову вниз.

– Я вижу постадийную эмоцию во власти семи «гормонов счастья»… – проговорила она, вновь поднимая взгляд на Рэя.

– Значит и любовь… свергнута тобой с пьедестала?

– Это первородная потребность… Человек просто беззащитен перед миром… – задумчиво проговорила Люси.

– Хмм… ну касательно любви ребенка к матери – пожалуй, соглашусь, а мужчины к женщине? Опять гормоны?

– …Да, гормоны… и запуск механизма выживания генов по принципу распознавания феромонов… Секрет привязанности ребёнка к матери вижу в базовой потребности человека в безопасности, а привязки матери к ребёнку – в послеродовом многократном повышении окситоцина…

Рэй Макконахи громко и искренне рассмеялся: – Только-то и всего?! Сразу видно, что ещё не любила!

– А разве… эмитанты способны?

– А то! Ещё как! Обещай, что когда с тобой это случится – я буду первым, кто узнает! – Рэй вновь широко улыбнулся Люси.

Она уже никогда не сможет забыть, как продолжая неотрывно и сосредоточенно смотреть в его глаза, еле слышно произнесла: «Обещаю!»

* * *

Люси в деталях помнила то утро, когда впервые узнала о диагностированной неизлечимой патологии у своего прародителя.

Её папуля Берни находился в приподнятом, добродушно-насмешливом настроении всю текущую неделю с момента, как узнал о признании Дасти Саливана в любви к Птичке.

Тем утром он пил свой излюбленный пряный кофе на летней веранде нового дома в Вест-тауне, приобретённого десять месяцев назад в честь восьмилетия Люси.

– А массой во сколько карат был бриллиант? – он кружился вокруг неё, держа в руке чашку с горячим кофе.

Люси не забыла, что одет Бернард Дьюст был в чёрный шёлковый халат, купленный специально для него на случай, если он пожелает остаться на ночь, и что ей совсем не хотелось отвлекаться от чтения захватывающей книги о химии мозга.

– Папуля, увидишь при мемоскрининге! Предвкушение – это половина удовольствия… – Люси неохотно перевела взгляд от учебника на улыбающегося раскрасневшегося финансиста – Это неважно… Я всё равно не выйду за него!

– …Вот уж не думал, Птичка моя, что в наши дни можно встретить приверженца моногамии! – не унимался Берни, выражая искреннее удивление на лице.

– Дасти Саливан – просто ревнивец и собственник, папуля!

Эмитанту навсегда врезалось в память, что до сигнала загружающегося файла с результатами недавних обследований, прошли всего четыре с половиной секунды – за это время папуля Берни успел сделать ещё один глоток остывающего кофе.

* * *

– Бернард, а что говорят врачи относительно влияния выгрузок? – взволнованный вопрос Роя Макконахи стал увековечен Люси в памятной череде событий, последовавших за известием о смертельном недуге её прародителя.

В тот момент она находилась в процедурном комплексе лайнера Спэйс с Бернардом Дьюстом.

Со времени последней выгрузки данных миновало не две недели, как обычно, а долгих три месяца, на протяжении которых папуле Берни приходилось иметь дело с врачебными консультациями и медицинскими исследованиями на каждодневной основе.

– Выгрузки ничем не навредят! Но, господин Макконахи, мой прежний уклад жизни совершил неожиданный кульбит! Всё перевернулось-таки с ног на голову! – голос Бернарда едва заметно трепетал – прям как после той автомобильной аварии в 2110…

Было очевидно, что сдерживать подступающие к глазам слёзы стоило ему невероятных усилий над собой: – Свободного времени крайне мало… Вообще… времени у меня мало! До сих пор тяжело это осознавать…

– Быть осознанным – исключительная привилегия, Бернард! Разум человека по-настоящему не способен принять конечность подлинного бытия… и полномерно оценить отведённое ему время – мирно произнёс младший Макконахи, ободряюще кладя руку ему на плечо.

– Да-да-да, все пребывают в иллюзии, что будут жить вечно… – сдержанно улыбаясь, закивал папуля Берни и положил свою ладонь поверх руки Макконахи.

Эмитант видела, что Рой Макконахи улыбнулся ему в ответ, а после взглянул на неё и вежливо спросил:

– Люси, я могу поговорить с тобой по окончании выгрузки?

* * *

После трёх с половиной часов заключения в эми-капсуле Люси потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Помнится, она расположилась на аква-софе с механизмом реклайнер в комнате отдыха рядом с процедурным комплексом в ожидании младшего Макконахи.

Люси фрагментарно запомнила своё отражение в закрепленном на противоположной стене зеркале: в памяти остались лишь раскинувшиеся в изнеможении руки и растрёпанные по гостиничному халату волосы.

Она также воскресила в памяти своё лихорадочное состояние: её обессиленное невесомое тело спонтанно накрывало приливами тлеющего глубоко внутри жара; пространство же вокруг неё стало заметно расплываться и вращаться по окружности.

Несмотря на ухудшающееся самочувствие эмитант не могла позволить себе уклониться от проработки своего плана.

В качестве первоочередной задачи в ходе следующей выгрузки ей предстояло завершить согласование мемограмм Бернарда Дьюста с только что извлеченным аудиорядом.

Люси хранила в памяти, что результат проделанной ею раскодировки ментальной карты оставалось свести к последовательному паттерну событий, происходивших с прародителем на протяжении тринадцати лет и пяти месяцев.

По её суммарным подсчётам только на обеспечение полноценного доступа к этим воспоминаниям ей понадобилось около девяти лет, что сводилось к двум сотням выгрузок или тридцати девяти тысячам минут.

В тот день эмитанту было крайне сложно предположить, сколько же дополнительных минут может ей потребоваться на «монтаж» хронологически последовательного контента, пригодного для восприятия.

Она отчётливо помнила, что тогда в её сознании главенствовала одна мысль, и только у неё было преимущественное право внутреннего голоса. И эта идея звучала знакомо и крайне приободряюще: «Будущее неизбежно! И оно принадлежит мне!»

Люси не забыла, что, погрузившись в свои мысли, не уловила звуки приближающихся шагов Роя Макконахи и даже содрогнулась от неожиданности.

– Как ты себя чувствуешь, Люси? – Рой наклонился к ней и обеспокоенно дотронулся рукой – у тебя перегрев…

Люси Дьюст вспомнила, что именно тогда она впервые испытала кратковременную утрату сознания: эмитант не могла воссоздать события с мгновения, когда Рой дотронулся до её руки, вплоть до момента, когда она очутилась обнажённой в иссиня-чёрной воде бассейна.

Младший Макконахи держал её на руках, стоя в своём деловом костюме в самом центре резервуара с ледяной водой.

К слову, полуночно-синий оттенок воды в бассейне приобретался благодаря примеси специальных крио-консервантов, предназначенных для кожи эмитантов. Ледяная температура воды также способствовала нормализации их жизненных показателей после выгрузки данных. Прародителям же было предписано восстанавливать свои силы в тёплых минеральных источниках процедурного комплекса на второй палубе.

– Всё хорошо… – увидев, что Люси открыла глаза и осознанно смотрит на него, молодой человек начал осторожно опускать её ноги на дно бассейна, а после крепко обнял её за плечи – что с тобой происходит? Я постоянно контролировал время и показатели… Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Люси помнила, что вначале решила намеренно проигнорировать его вопрос, но потом её будто ударило разрядом тока, и она поражённо выпалила: – Как ты стоишь в этой воде? Ты эмитант?

Рой искренне и громко рассмеялся: – Как же это могло пройти мимо такой умницы-разумницы?!

Он подмигнул ей: – Я смотрю, тебе гораздо лучше – предлагаю переместиться на те шезлонги!

Воспоминания эмитанта мгновенно облачили Люси в её белый халат и перенесли на двуместный плетёный лежак рядом с Роем Макконахи, к слову, аналогично одетым в халат.

– Я знаю, ты защитилась на онкопсихолога недавно, на какой стадии сейчас Бернард Дьюст, на твой взгляд?

Люси исподтишка рассматривала лицо и руки Роя Макконахи, пристальнее вглядывалась в его золотистые глаза. Действительно, а как же это прошло мимо неё?!

– Видимо, чаще смотрела на другого Макконахи – подумала тогда Люси, а вслух произнесла: – по моим наблюдениям, первые стадии шока и гнева он уже перевалил…

– Хмм, значит впереди ещё долгий путь и усердная работа над собой…

– Да-да, до принятия… пока далеко… Хочу помочь ему максимально плавно перейти от одного этапа к следующему, без возврата к предыдущему…

– Уверен, с этим ты великолепно справишься! – с напускной бодростью в голосе произнёс Макконахи и внезапно примолк.

В его взгляде и позе впервые за время их знакомства сосредоточенно выделились смущение, беспокойство и встревоженность.

Люси уже никогда не забудет, как примечательно отозвался в ней инстинкт самосохранения: она мгновенно оцепенела в предвкушении чего-то необратимого и опасного.

– Как недалеко эмитант ушёл от животного – мысленно улыбнулась своей шутке Люси, а вслух отчеканила – Что происходит, Рой?

* * *

То, о чём говорил с Люси младший Макконахи дальше, затянулось в её сознании густой поволокой ощущения нереальности происходящего.

Этого просто не могло быть! Только не с ней!

Как оказалось, право обладания эмитантом было пожизненным и не переходило по наследству – получалось, что вместе с уходом из жизни прародителя должен был быть утилизирован и брэйнпроцессор эмитанта.

Люси частично обновляла в памяти ласковые прикосновения младшего Макконахи к своим плечам, его участливое и заботливое обращение, попытки установить зрительный контакт во время объяснения этих обстоятельств.

После первой буквально захлестнувшей с головой волны потрясения эмитант смогла сфокусироваться на звучащих словах Роя Макконахи.

– …нас не готовят к этому с рождения, чтобы не снизить производительность и мотивацию к познанию… Как правило, мозг человека, осознавая неизбежность физической смерти, как я уже говорил Бернарду, с трудом признаёт конечность бытия… И стадии принятия им смертельного диагноза идут по цепочке: «Я не понимаю» – «Нет, это не я» – «Почему именно я?» – «Ещё не сейчас» – «Да, это я умираю» – «Пусть будет»… Быть может, к счастью, мозг человека и процессор эмитанта работают на разных частотах восприятия действительности… Человек обычно ощущает настоящее время через призму прошлого и будущего. Эмитант же, в силу характерных различий между генетическим развитием мозга и искусственным программированием сознания, а также отсутствия возможности последовательного физического изменения, как то: взросления и старения, проходит эти стадии в кратчайшие сроки – можно сказать – за миллисекунды, по сравнению с людьми.

– Человек редко умеет пребывать в моменте… – Люси вспомнила, что кивнула в знак согласия – хоть я и живу настоящим, для меня понятия прошлого и будущего тоже очевидны… Неужели это конец? Ты сказал только про утилизацию процессора, почему?

– …Есть нюанс, о котором нам надо с тобой поговорить! – он серьёзно посмотрел в её глаза – Брэйнпроцессор утилизируют на следующий день после смерти прародителя, а вот тело… возможно оставить в собственности Корпорации «Эмитэйтлайф» в рамках специального соглашения о купле-продажи.

– И что с ним будет?

– Тело может быть выбрано новым клиентом…

– В качестве удешевления эмитанта?

– Так и есть…

– Разве не Рэй должен сообщать такое?

– Да, ты права… Он попросил меня – сказал, что впервые не в состоянии вести подобный разговор…

Люси вспомнила, что испытала смешанное чувство щемящей печали и светлой радости – ей было приятно услышать про исключительное отношение к себе старшего брата, но и возникшая доверительная близость с младшим Макконахи захлестнула её тёплым приливом удовольствия.

Про себя эмитант тогда подумала: – Таким темпом… к концу дня я могу влюбиться и в этого Макконахи… – вслух же она спросила: – А моё тело уже принадлежало кому-то до меня?

– Нет, Бернард Дьюст был заказчиком… Обычно требуется лишь согласие заказчика, чтобы тело эмитанта осталось в дальнейшем цикле миссий, но Дьюст попросил Рэя предоставить право голоса тебе… Безусловно, тебе необходимо время поду…

– Нет – Люси помнила, что сразу перебила его – Я согласна! Хочу, чтобы моё тело осталось… в Корпорации.

Рой молчал. Мгновением позже он опустил взгляд вниз, но потом сразу же поднял глаза на Люси и улыбнулся.

– О чём ты сейчас думаешь? – ласково спросил у неё молодой человек – вижу, что стадия шока тобой пройдена…

Эмитант помнила, что грустно улыбнулась ему в ответ: – Через два месяца мне должно исполниться девять лет… Хочешь расскажу секрет?

Она заметила сперва проскользнувшую мимолётную тень удивления на лице младшего Макконахи, а следом – проблеск возникшего интереса.

– Я… смогла… проникнуть… в память… Бернарда Дьюста!

* * *

Люси Дьюст хранила в памяти лишь выборочные эпизоды-вспышки, оставившие наиболее глубокую импрессию в её сознании – брэйнпроцессору не удалось поместить дальнейшие события в последовательную структуру мгновений.

Пытаясь восстановить обстоятельства той ночи, произошедшие через три недели после десятой годовщины её полноценной экзистенции, Люси тотчас вспомнила внезапный порыв штормового ветра, чуть не сорвавший с неё намокший халат и буквально сбивший её с ног.

Помнится, при попытке поднять себя с земли она заметила одинокое изящное дерево с тонкими гибкими сучьями; растрёпанное и практически согнутое вдвое под грозовым шквалом, и подумала:

– Оно так похоже на меня…

Люси не забыла, что дождь зарядил с начала недели, прекращая изливаться лишь на короткие промежутки времени, – карьерный песок не успевал впитывать всю воду.

Эмитанту врезалось в память, как её босые ноги с трудом сопротивлялись засасывающей силе образовавшейся жижи. И ей казалось, что, уступи она хоть секунду времени, то завязнет в зыбучем мокром песке по колено.

В следующем воспоминании она уже шла вдоль высокого утёса, а вблизи от неё среди хаотичного движения облаков и туч плавно ползла ясная полная луна.

Чёткий лунный диск имел слегка оранжевый оттенок. Он покорно тянулся за Люси по беззвёздному небу и, казалось, пребывал на уровне её глаз и на расстоянии вытянутой руки.

Луне не под силу было в одиночку осветить всё пространство внизу, но иногда далёкие редкие разряды молнии помогали массивному светилу высвечивать пенистые волны неспокойного карьера.

Эмитант не могла различить звука его шагов из-за шума волн и ветра, но знала, что он неотступно идёт за ней следом.

Так же стремительно и внезапно, как начался, ветер стал затихать, предоставляя очередь дождю, и тут Люси смогла расслышать его решительную команду прямо у себя за спиной:

– Остановись здесь!

И она послушно замерла на месте.

Дождь потихоньку накрапывал, создавая легковесную туманную морось в воздухе.

Вначале Люси медленно повернула голову и взглянула на него через плечо, затем робко улыбнувшись, неустойчиво развернулась в его сторону.

Вдруг дождевые капли стали всё крупнее и многочисленнее, и начали сливаться вниз по волосам Люси холодными струями.

Ощущение отчуждённой нереальности, театральности происходящего слегка сбивало её с толку, но в том, что окружающий мир неподделен и события разыгрываются наяву, не приходилось сомневаться.

Эмитант не могла отчётливо выхватить силуэт в чёрном дождевике на фоне непроглядной ночной мглы, но в этот самый момент черноту неба вспорол сверкнувший вдали слепящий зигзаг молнии и уверенно осветил его лицо.

В следующий миг чёткой вспышкой на небе проявилась еще одна молния и синхронно отразилась в длинном металлическом лезвии ножа.

Впрочем, он также обратил внимание на просиявший отблеск в своей руке, переведя быстрый взгляд на громоздкий клинок.

И в это самое мгновение Люси осознала, что пути назад у неё нет, и это конец.

– Будущее неизбежно… и… принадлежит мне… На этом моменте люди обычно плачут… – с сардонической усмешкой проговорила про себя Люси.

Эмитант смогла зафиксировать последние секунды своего живого активного сознания и уже никогда не забудет, что, прикрыв на миг свои глаза, с невиданным усердием попыталась запечатлеть каждую черту его лица в своей памяти, и вместо этого уловила подступившее невероятно горькое послевкусие от осознания своих утраченных возможностей в жизни.

Он выжидал. Молча, стоял напротив и не торопил её.

Затем она открыла глаза и, смело устремив на него взгляд, уверенно во весь голос произнесла:

– Я тебя люблю!