Сосед сверху, сосед снизу

11. Настя и Эрик. Уроки практической дипломатии

Ну, давай, Змей, больше, чем я вскрылась – вскрыться уже просто невозможно.

Ты же не можешь упустить этот шанс и не застебать меня тем вечером в Берлине, так ведь? Такой компромат! И ты многое мне можешь тогда припомнить.

Вот только выражение лица итальянца настолько сложное, что я никак не могу в нем прочитать ожидаемую насмешку.

– Тебя сложно… – Эрик вглядывается в меня пристальнее, будто меня от него отгораживало мутное стекло, и он пытался разглядеть что-то сквозь него, – узнать. На паркете ты была… Другая…

На паркете я была живая. В этом вся и разница.

Было две части живой меня, одна – танцевала с пеленок, не мыслила без этого жизнь, вторая…

Вторая принадлежала Денису Назарову. Первой любви, некогда – лучшему другу, мужчине, без которого пять лет назад я не представляла своей жизни. Тоже!

И когда от меня потребовали выбирать…

От еще одного заплыва по океану слез меня спасает завибрировавший в сумке телефон. Только вот вытащив его на свет божий – я на секунду снова давлюсь спазмом выкипающей ярости – до того больно видеть улыбающуюся рожу Назарова на экране смартфона. Первый порыв буквально требует у меня швырнуть эту мерзость на пол кофейни, а лучше – еще и наступить на экран, чтобы он точно вышел из строя и больше никогда мне этого мудака не показывал…

Чья-то теплая широкая ладонь накрывает мои пальцы, сжимающие телефон, не давая осуществить задуманное. Земля призывает Настю…

– Ответь ему, – негромко произносит Эрик, глядя мне в глаза.

– Зачем? – я болезненно кривлюсь, потому что я примерно представляю, что именно Назаров мне может сказать. – Он ничего не может мне сказать, что его оправдает. И шалаву в нашей постели никакие его слова не отменят. Вот ей пусть сцены ревности и закатывает, а я на этот спектакль и за доплату билет не возьму.

– Ответь, – повторяет Змей, – если будет выносить тебе мозг, повесишь трубку и выключишь. Мне кажется – его мотив иной.

– Поспорим? – у меня нет сил хоть как-то обосновывать Змею, что за пять лет я как никто другой изучила манеры Назарова. И разумеется, он не может сейчас смириться, что я, о боже, ушла куда-то с мужчиной. Пусть даже с этим конкретным мужчиной у меня и ничего не может быть, да и для секса я его интересую так, на спор – одного раза ему хватит, чтобы умаслить эго.

– Твои условия? – Змей ухмыляется, и это выражение лица становится похоже на то, к которому я уже чуть-чуть привыкла. Самоувереное и нахальное, до неприличия.

– Ставлю на громкую связь, и если он начинает скандалить – ты признаешь себя проигравшим в вашем идиотском пари.

Кто скажет мне, что с условиями я загнула – так не я такая, а жизнь моя восхитительная, что чуть что норовит ударить меня по лицу.

– А если нет, – Змей делает многозначительную паузу, – ты съедаешь пирог, который сейчас принесут. И обед, пожалуй, тоже.

– И все? – удивленно переспрашиваю я. Я-то ожидала от него чего-то вроде «сегодня ты ночуешь у меня, крошка», и тут такой… облом…

Нет, я бы послала его, разумеется!

– Все, – судя по бесстыжей улыбке итальянца – он очень даже догадывается о векторе моих мыслей, – ты думала, я попрошу чего-то другого, вишенка? Я тебя разочаровал?

– Нет! – торопливо вру я, но… Не похоже, что мне удаётся его обмануть…

Пока мы болтали – телефон на столе успел затихнуть и завибрировать снова. Назаров явно намеревался дозвониться до меня во что бы то ни стало.

Над подрагивающим телефоном мы со Змеем жмем друг другу руки, и я наконец принимаю звонок, сразу переключая на громкую связь.

– И чего же вы хотели, Денис Викторович? – вопрошаю я задумчиво, стараясь заткнуть боль, что тихонько побулькивает в груди.

Что ж, сейчас он начнет говорить, и я получу повод сбросить вызов.

– Настя… – тон Назарова неожиданно подрагивающий и напряженный, – ты сейчас… с ним? С Лусито?

Я кошусь на Змея, который невозмутимо постукивает пальцами по столешнице и улыбается самыми уголками губ. Самоуверенно так. Что знает этот итальянский свинтус, чего не знаю я?

– Да, я с ним, Назаров. Обедаю. Дальше что? – стараясь удерживать себя в самых бесстрастных интонациях отвечаю я.

Я не вру. Именно в этот момент официантка приносит нам белый фарфоровый чайник, чашки, и две тарелочки с яблочным пирогом. От запаха яблок с корицей у меня даже сводит желудок.

– Насть, – тон Назарова становится каким-то подобострастным, – скажи, а тебе не сложно будет уболтать его на пятничный эфир?

Оп-па…

Усмешка Змея становится шире. Он будто бы даже получает подтверждение своим догадкам и с победоносным выражением лица двигает ко мне тарелочку с пирогом. Кушайте, мол, Настасья Михайловна, не подавитесь.

Вот упырь!

– Я думала, ты его уже уговорил, – растерянно произношу я, отковыривая чайной ложечкой кусочек, и отправляю его в рот. М-м-м, волшебно! Так и тает на языке. Как я хотела есть, оказывается…

– Да если бы, – нервно бурчит Назаров, – он отказался. Сказал, что у нас не тот масштаб, чтобы он тратил на нас свое время. Представляешь?

Выражение лица у Эрика – ну не дать ни взять принц крови, чья коронации состоится завтра, а ему предложили почистить конюшню своими белыми холеными руками.

Черт, и ведь я даже не бешусь на это. Я любуюсь!

– Вот ведь как бывает? – с фальшивым сочувствием замечаю я. – Ну, а что, ты об этом не догадывался?

Как ни крути, но наши, местные звезды, куда более коммуникабельны, нежели иностранные. И самомнение Змея вполне соответствует его распиаренности.

– У нас эфир с ним анонсирован уже, – никогда не думала, что паникующий Дэнчик будет доставлять мне столько садистского удовольствия, – и рейтинг ожидания по опросам гораздо выше среднего. Насть, мы не можем обмануть ожиданий зрителей.

– Ты не можешь, – хладнокровно парирую я, – это ведь твой канал, твои зрители, Назаров. Кто я такая, чтобы к ним примазываться?

– Ты – мегера! – на пределе слышимости комментирует Змей, и я показываю ему кончик языка. Я пока еще прикидываю, что можно выжать из этой ситуации, а значит Назаров должен помучиться.

– Настя, мы ведь не чужие люди! – умоляюще скулит Дэнчик, а я с трудом не закусываю губу от плеснувшейся внутри меня кислотой горечи.

Мы были не чужие люди. Были.

Сколько жертв было принесено в угоду тому, что мы были «не чужими»?

Моих, между прочим, жертв! Я-то не ставила Дэну никаких условий. Я просто его любила.

Эрик постукивает по столешнице, будто работая для меня напоминальником о реальности. И смотрит на меня выжидающе – судя по всему, ему и самому интересно, что я буду делать.

А что я буду делать, кстати?

– Хорошо, Назаров, я попробую его уговорить, – медленно произношу я, откидываясь на спинку стула и глядя в лицо Эрику, – но в этом случае ты подпишешь мое заявление на увольнение сегодня же. И я больше не буду на тебя работать ни дня.

Ох, какая многообещающая улыбка выступает у итальянца на губах. Боже, я уже представляю тот счет, что он мне выставит. Впрочем, об этом рано говорить. Назаров еще не дал своего ответа…

– Настя, – после короткой паузы Дэн все-таки прокашливается и подает голос, – мы с тобой так и не поговорили толком. Ты слишком торопишься.

Такой укоризненный тон, будто я подала на развод из-за носков, брошенных мимо корзины с грязным бельем. Судя по всему – Назаров не ожидал от меня ультиматума.

По всей видимости, в его мире я должна была рыдать и наматывать сопли на кулак, попутно раскаиваясь в своём непослушании и ожидая высочайшего разрешения вернуться домой. Ну, что ж, без рыданий, конечно, не обошлось. Но и все на этом. Складывать на груди лапки я не хочу. И ждать каких-то "объяснений" Назарова тоже. Слова в нашей ситуации бессмысленны.

– Это мои условия, – сухо отрезаю я, – не согласен – я даже словечка за тебя не замолвлю.

– Настя…

– Не обсуждается, – перебиваю я раздраженно, – прессуй Людочку. Ты согласен?

Назаров отмалчивается еще несколько минут, явно прикидывая. Но в этой ситуации ему нет смысла упрямиться – я так или иначе все равно уволюсь, а Змея он уже упустит, ровно как и время, когда фанаты будут ждать итальянского танцора в качестве звезды эфира. Будет ли он менять краткую выгоду на сомнительный шанс возвращения меня, в который кроме него никто и не верит толком.

– Хорошо, Настя, я согласен, – деловитый тон Назарова – лишь повод с горечью скривить губы. Конечно, милый, я в тебе не сомневалась. Понты понтами, а свою выгоду ты не упустишь.

– Только до пятницы ты все-таки доработаешь, – вселенная решает, что хорошего с меня хватит и бухает-таки ложку дегтя в мое капуччино, – после его эфира можешь быть свободна. Я не смогу найти никого на твое место так быстро. А блог простаивать не должен, мы потеряем много трафика на таком перерыве.

Эрик сидящий напротив меня покачивает головой, намекая что тут можно и поторговаться.

А глаза-то у него красивые… Хоть и ехидные.

– Нет, уволь, я не собираюсь смотреть, как ты обжимаешься с Людмилой по всем углам, – холодно парирую я, – я оформлю договор на съемки для Эрика, и с меня хватит. А блог могу вести дистанционно, скинешь мне материалы. Но только до пятницы, Назаров, потом мне будет абсолютно плевать, сколько убытков ты потерпишь.

– Хорошо, – капитулирует мой муж, – только договор с Лусито должен быть у меня сегодня, до конца твоего рабочего дня. Не уговоришь его – можешь даже не надеяться, что я дам тебе взять и уйти.

– Мудила, – выдыхаю я, сбрасывая звонок. Без понятия, услышал он последний мой “комплимент” или нет. Даже если да – мне не стыдно.

Дышать, Настя, надо дышать. Раз за разом, толчок воздуха из груди за толчком. Все закончилось.

Совершенно все…

– Ну давай, – насмешливо покашливает Змей, подаваясь вперед и переплетая пальцы опущенных на светлую скатерть рук, – уговаривай меня. Я жду. С нетерпением.

Поганец какой.

Что в анфас, что в профиль! А какой у нас тут бицепс – м-м-м! Слюной бы изошла, если бы была в форме.

– Как ты догадался, что он попытается…

– Достать меня через тебя? – заканчивает Эрик и пожимает плечами. – Любой бы попробовал. А твой муж не любит проигрывать, это очевидно. Он поэтому заставил тебя бросить танцевать?

Как быстро Змей меня раскусил все-таки. Неужели причины моей “завязки” настолько очевидны.

– Я просто бросила, – упрямо отвечаю я, стискивая зубы, – сменила жизненные приоритеты.

– Не ври, – емко перебивает Эрик, – потому что я тебя на чемпионате помню. Ты жила на паркете. Ты дышала ради того, чтобы танцевать и побеждать. Ты не могла завязать сама. Никакие иные приоритеты тебя бы не заставили это сделать. Он сам тебя не тянул как партнёр? Сложно было жить в тени вечной победительницы? Или боялся конкуренции с другими мужчинами?

– Ты много на себя берешь, – тихо произношу я, ощущая только сухость в горле, потому что… Змей опять угадал. Во всем.

Назаров… Он не тянул, да. И не стремился. Он отвалился как мой партнер на раннем этапе, просто потому, что парни из его компании решили, что танцы – это сугубо бабье увлечение. Партнера ему на замену найти оказалось не сложно.

А вот примирить с его существованием моего тогда еще просто парня – куда сложнее.

Я надеялась, что Дэн все-таки поймет, что для меня есть только он, что в любом танце я обращаюсь именно к нему, но…

Нет. Ему оказалось проще поставить меня перед выбором – он или "твои дурацкие танцульки".

– Так ты начнешь меня уговаривать или нет? – Эрик насмешливо задирает бровь, глядя на меня. – Я настаиваю на том, чтобы ты начинала. Потому что если я соглашусь на эфир с ним – сейчас это будет куда большее одолжение, чем стало бы час назад.

– Это еще почему? – удивленно уточняю я, тем временем прикидывая, с чего мне начать уговоры.

– С того, что этот ублюдок тебя украл у всего мира, – в мимике Змея проскальзывает что-то брезгливое, – и помогать ему зарабатывать деньги, паразитируя на моей известности – мне теперь еще больше не хочется, чем раньше.

Заливать этот красавчик мастер, конечно.

Но, категоричного отказа я не получила, значит, итальянец уже примерно представляет, какую выгоду поимеет со своего соглашения.

– И что же ты хочешь? – поинтересовалась я, потихоньку доедая пирог. Еда неплохо отвлекала от неприятных мыслей. – Чем предложишь мне заплатить за свободу?

Очередная похабная улыбочка на физиономии Эрика говорит сама за себя.

Вот же…

Неужели все-таки предложит… поспособствовать его победе?

– Через три недели у меня у самого съемки клипа с одним из ваших местных музыкантов, – перебивая мои мысли спокойно произносит Змей, – я ставлю там хореографию и участвую в номере сам. Но мне нужна партнерша. И ей будешь ты.

Вот так номер!

12. Настя и Эрик. Цена ее свободы

Воздух между мной и Эриком можно нарезать и подавать к десерту – он густой, словно крепко заваренное желе.

– Я пять лет не танцую, – проговариваю я, обхватывая отчаянно мерзнущими от внутреннего озноба пальцами чашку с капучино, – я совершенно не в форме. Тебе настолько нужна партнерша, что ты готов взять ту, кто тебе все запорет?

– Не ври, – второй раз за десять минут Змей резко дергает подбородком, будто отказываясь даже слышать то, что я говорю.

– Я не…

– Завяжи ты совсем, дорогая, твоя очаровательная culo⁵ была бы отнюдь не в такой форме, чтобы запасть мне… – Змей нагло улыбается во все свои выбеленные тридцать два зуба, – в душу.

В душу, ага. Да-да, именно туда, а не кой-куда пониже. Так я и поверила!

Вот же свин! А я-то думала, он вдруг просветлился и завязал со своими пошлыми намеками! Куда там…

– Ты занимаешься, я вижу, – невозмутимо продолжает Эрик, откидываясь на спинку своего стула, – возможно – не танцуешь. Но поддерживаешь форму. Бегаешь? Да, наверняка, от меня ты убегала как молния. Растяжка? Да, бесспорно. Ты не можешь дать своим связкам стать менее пластичными. Готов поспорить, что провожая муженька на работу, ты делала полный комплекс упражнений на гибкость. И шпагат наверняка сохранила. А чувство ритма не потеряешь и за десять лет.

Мои пальцы комкают первую попавшуюся салфетку, хотя с большим удовольствием я бы швырнула ею в Эрика. Такое ощущение, что он не просто говорит это наугад, а самолично подглядывал за моими тренировками.

– Ну, давай, соври, что я не угадал, – Эрик хмыкает, – а я сделаю вид, что тебе поверил, ciliegina.

– У меня все это на лбу написано? – саркастично огрызаюсь я, даже не пытаясь отрицать сказанное. Он настолько самоуверен, он даже не сомневается, что он прав. Обмануть его все равно не удастся. И был бы смысл…

– Можно и так сказать, – невозмутимо фыркает Эрик, возмутительно эстетично прихлебывая кофе. Заставляя меня зацепиться пальцами за красивые длинные пальцы. Мой тайный фетиш, о котором я даже себе не рассказываю. Губы и пальцы.

Но как же бесит это его самомнение. И уверенность, что он знает обо мне все!

Самое обидное – он ни в чем не ошибся. И от ощущения, что этот сомнительный тип понимает меня гораздо лучше, чем хотелось бы, мне становится жарковато.

– В конце концов, – продолжает Змей, все так же пристально разглядывая меня, – это моя ответственность. Налажаешь ты или нет – рискую только я и мой гонорар постановщика. Я понимаю, ты боишься, что не успеешь восстановить форму и меня не вытянешь…

А вот это уже наглость!

Я? Я его не вытяну? Между прочим, это его пара взяла бронзу, когда моя уехала с кубком победителей. Я тянула его даже напополам с его шведским дружком! Пьяная в лохмотья, между прочим!

Сие откровение я удерживаю на языке в последний момент. Я не напоминатор Эрика Лусито. Если его память настолько переполнена воспоминаниями о девчонках, что я в неё не поместилась – тем лучше. Меньше компромата – спокойней спать.

– Хорошо, – я улыбаюсь улыбкой голодной гиены, – будь по-твоему, красавчик. Посмотрим, кто из нас кого не вытянет.

Лишь когда он крепко сжимает мои пальцы своими и коварно улыбается, я понимаю – меня просто развели. На слабо. Как последнюю соплячку. Ах ты ж, поганец!

– Но спать я с тобой не буду, – мстительно добавляю я в последнюю минуту, – я никогда не спала со своими партнерами. Абсолютно ни с кем.

– Какое удивительное совпадение, – Змей с верно приклеившейся к его губам бесстыжей улыбкой, удерживает мою ладонь в своей, наклоняется и целует самые кончики моих пальцев, все так же не отрывая от моего лица пристального взгляда своих гранитно-серых глаз, – я вот спал абсолютно со всеми своими партнершами. Как думаешь, кто из нас станет чьим исключением?

Да уж точно не я твоим!

К моему неудовольствию – в жар от откровенно-раздевающего взгляда Змея меня все-таки бросает. Да что такое-то! Он меня еще на танцполе раздражал. И в клубе тогда – тоже!

Ага, например, тем, что выбрал Фриду?

Я остро нуждаюсь в кляпе для внутреннего голоса. Кто знает, где такой достать?

– Кстати, ты должна мне обед, – буднично напоминает Эрик, выпуская мои пальцы на свободу, – и если вздумаешь сбежать – я тебя поймаю, посажу себе на колени и накормлю с ложечки. Попробуешь?

Ну вот еще!

Хотя, на краткий миг, мысль все-таки попробовать оказывается чрезвычайно искусительной…

Вот только нет. Так откровенно ему подыгрывать я не буду. Надо только после обеда вернуться с ним в студию – договор должен быть подписан сегодня. Если я хочу получить свободу от Назарова уже в конце этой недели, конечно.

А я хочу!

13. Настя и Эрик. Искусительный сообщник

– Эрик, убери руку!

– Я читаю договор, между прочим.

– Эрик, ты не слепой и читаешь глазами, а не руками. Да и написан договор не у меня на джинсах, убери руку. Я могу отойти, чтобы тебе не мешать.

Змей делает мне сердитые глазки, но его рука с моего бедра все-таки сползает. Медленно, так, неохотно. А сам Эрик двигается ко мне еще ближе. На шажок. Как пешка.

Мы находимся в студии, в моем кабинете, и мимо моей двери в кои-то веки даже прошмыгнуть боятся. Денис Викторович изволил сказать всем, что я окучиваю важного гостя, и что мне мешать не нужно.

Ну, я его окучила, но отказываться от внезапного трепета проникшихся моим значением пока еще коллег я не буду.

– Ты все проверил? Все устраивает?

– Ну да, – Эрик морщится, а потом касается пальцами тачпада, – вот сюда впиши для меня дополнительный пункт. Только давай ты, пишу на русском я куда хуже, чем разговариваю.

– Кто тебе сказал, что ты хорошо разговариваешь на русском? – ухмыляюсь я, и Эрик переводит кипучий взгляд на мою скулу. Я буквально ощущаю, как ползут по моей коже горячие мурашки.

Твой ход, Змей, мне даже уже любопытно, что ты можешь мне сделать.

– Тебе кто-нибудь говорил, что на твои губы очень хочется кончить? – переходя на итальянский и приглушив голос, интересуется Эрик.

– Н-нет, – от удивления этим заявлением я аж заикаюсь слегка, – никто и ни разу…

– Что ж, значит, я тебе это скажу, крошка, – сладко тянет Змей, – у тебя восхитительный язычок. Такой длинный, такой дерзкий. Так приятно представлять, что именно я научу тебя им работать как следует.

– Ой ли? – я задираю бровь повыше. – Смотри зубы не сломай, красавчик. Посещение таких мастер-классов в мои планы не входит. По крайней мере, с тобой.

Лишь одна тонкая улыбочка проскальзывает по губам итальянца, а потом он делает короткое, резкое движение головой, наглухо запечатывая мне рот своими губами.

Это безумие…

Я уверена – девчонки из гримерки торчат под дверью и пытаются подслушать, что у нас тут происходит.

Я знаю, что в любой момент сюда может вломиться Назаров и устроить мне скандал за разврат на рабочем месте, но…

Не пошел бы тот Назаров? И девки его тоже…

Я где-то слышала выражение “он трахнул языком мой рот”. Я слышала про “длинный язык, способный достать до гланд во время поцелуя”. Мы очень любим фантазировать на эту тему. Вот только ни в одной известной мне фантазии, ни в одном пошлом любовном романчике не было ни единого описания, которое хоть как-то бы подходило поцелуям Эрика Лусито.

Он не “трахает мой рот языком”, он им овладевает. Медленно, с чувством, с тактом, с расстановкой. Так целуют не те, кто торопятся тебя затащить в постель, но те, кто стопроцентно уверен, что в этой постели ты с ним окажешься, и все твои аргументы против этого – чушь.

И нет, у меня, кажется, вообще не было варианта отказаться от этого, это отрицалось этим языком, это отрицалось самой сутью происходящего.

Вся Вселенная бы не поняла этого отказа.

Томная сладость разливается по моим венам медленно, не торопясь, полностью в ритме этого властного поцелуя. И в моих ушах начинает шуметь жаркий прибой…

Я думала, вся прелесть поцелуев заканчивается лет в двадцать, а вот нет, оказывается, и после можно целоваться глубоко, страстно и со вкусом…

Э, нет, Настена, так ты каши не сваришь. Не собираешься же ты вот так просто проигрывать этому поганцу.

Не собираюсь.

И потому без всякой жалости я впиваюсь в губу Эрика зубами. Так, чтобы искры из глаз посыпались.

– Ах ты… – Эрик отшатывается, хватаясь за место укуса, – совсем забыл, как ты любишь это делать.

– Прости, Змейчик, больно укусила? – изображаю я фальшивое сочувствие.

Он убирает руку от губ и облизывается.

– Ты стоила того, cillegina.

– Что, сейчас начнешь мне рассказывать, какая я восхитительная на вкус?

– Ну, самое вкусное в тебе я еще не пробовал.

Он еще и подмигивает мне при этом. Я ожидала досады, возмущения, раздражения, наконец, но мои надежды тщетны, он даже в ус не дует.

– Диктуй уже свое условие, – недовольно бурчу я, поворачиваясь к экрану ноутбука, – столько слов и ни одного по делу.

– О-о-о, наконец-то мы переходим к моему райдеру, – радостно стонет Эрик так, будто только этого и ждал, – мне нужна личная массажистка. Чтоб приходила ко мне утром и вечером… Рост-вес… Сама укажи, ты свои данные лучше знаешь. Цвет глаз…

– Так, – я хлопаю ладонью по столу, – давай серьезно. Потому что массажистка считает, что ты еще ни черта не заслужил и тянешь её время.

– Предлагаешь мне заслужить, а, крошка? – губы Эрика зависают у моего уха, обжигая его горячим дыханием.

– У-сло-ви-е! – чеканю я раздосадованно. – Последний шанс, Лусито. Иначе танцуй с собой сам, связываться с тобой себе дороже, судя по всему.

Он кусает меня в шею, буквально заставляя себя заткнуться. Слабо кусает, игриво, совсем не больно, но как же… неожиданно!

Меня опять бросает в жар!

– Эй!

– Это тебе на сдачу, детка, – смеется Эрик, абсолютно не впечатленный моим возмущенным шипением и наконец созревает, – напиши про то, что я имею право вносить коррективы в сценарий ролика, имею право избегать заранее написанного сценарного текста, если сочту более удачной импровизацию, и мой голос имеет приоритетное значение.

– Дэн на это не пойдет, – и тем не менее, я записываю, стараясь придать словам Эрика официальное значение.

– Это я не пойду на других условиях, – Змей встряхивает головой, – в нашей с тобой истории, Настя, мы свои условия выполнили. Договор ты ему принесла, я его подписал. Если его не устраивает – он сам виноват, не так ли?

– Может, тогда побольше изменений внесем? – мелочная я сразу же цепляется за идею подгадить Назарову посильнее.

Мягкая, снисходительная улыбка Эрика меня почему-то радует. Он смотрит на меня будто на хорошую ученицу, но тем не менее покачивает головой.

– Не торопи события, фея, ты еще успеешь пошалить.

– Ты что-то задумал?

Он выглядит слишком подозрительно, чтобы я не задала этот вопрос. Или нет?

Я не успеваю уловить, что конкретно замечаю на лице Эрика, оно исчезает слишком быстро.

– Распечатывай и неси на подпись, – он несильно хлопает меня ладонью по бедру, чертов провокатор. Что бы он ни задумал, рассказывать мне об этом он не собирается. А может – мне показалось. И ничего-то он не имел в виду, кроме того, что мы с ним "пошалим" во время репетиций.

– Уверен, что не хочешь прибавить пару-тройку нулей к своему гонорару? – с незатухающей надеждой переспрашиваю я. Идея разорить Назарова в пыль таким вот нехитрым образом мне приходится по вкусу. Но Змей проявляет вероломную сознательность и покачивает головой.

– Более того, я прошу тебя выделить внесенную мной корректировку красным. Я хочу, чтобы твой… – Эрик задумчиво вглядывается в мое лицо, и заканчивает, – …босс был в курсе того, на что подписался, а не подмахнул не глядя.

Вот…

Вот и на что он рассчитывает, спрашивается?

Точно ничего ему не светит. Ни в какой форме.

Один нолик я ему все-таки добавляю. Не разорю, но заставлю чью-то жмотскую сущность пострадать некоторое время. Да и… Типовой гонорар у Назарова все-таки паршивый. Пущай пострадает, расставаясь с деньгами.

Договор я отправляю на печать, в тройном экземпляре. Змей ставит на каждом из шести листов свою заковыристую роспись, кивает мне, а затем косится на часы на своем сухом запястье и вздыхает.

– Очень жаль, крошка, но я должен отъехать на кастинг, я участвую в отборе танцоров, нужно посмотреть, на что они годятся. Хочешь со мной?

– Мне нужно собрать вещи здесь, – я обвожу рукой комнату.

Их немного, но все-таки есть.

Возвращаться сюда, слава богам, мне не придется.

Да и честно говоря, без Эрика на горизонте мне будет чуть-чуть поспокойнее. Не так-то просто, оказывается, от него избавиться.

Тем более особого сожаления в глазах Змея я не замечаю.

– Что ж, – он наклоняется ко мне и глубоко вдыхает воздух, практически прижавшись носом к моей щеке, – значит, увидимся завтра утром. Я зайду за тобой в десять, заберу на репетицию.

Репетиция, да.

Черт, я уже не верю, что я на это согласилась.

И все-таки сбудется пророчество Змея и я жутко налажаю, и…

– Мой номер – моя ответственность, помнишь?

Каким-то образом Эрик замечает мою тревогу. Надо думать потише.

– Помню, – у меня едва хватает дыхания для нормального ответа.

Губы Змея скользят по моей щеке. Это настолько пронзительно, настолько чувственно, что я в какой-то момент аж задыхаюсь.

Именно после этого Эрик и отстраняется с наглой ухмылочкой на губах.

– Скучай по мне, вишенка! Лично я буду, по твоей попке – так обязательно, – напоследок роняет он и испаряется.