Читать книгу: «Маленькая невинная ложь», страница 5

Шрифт:

Глава 14

Как выяснилось, если и было что-то, способное заставить меня на время забыть о главном ключе к разгадке личности отца, который я только что нашла, так это похищение и незаконное удерживание дочери сенатора.

– Какого черта, Лили?

– Все не так плохо, как кажется, – заверила Сэди-Грэйс. – Мы кормим ее.

Кажется, у меня начиналась мигрень.

– Ну, то есть не совсем кормим, – затараторила Сэди-Грэйс, – потому что она сейчас на соковой диете, но…

Слова на соковой диете стали последней каплей.

– Если кто-нибудь сейчас же не объяснит мне, что здесь происходит, я выйду через эту дверь, – я ткнула большим пальцем в сторону выхода, – и позвоню в полицию. Нет, еще лучше – бабушке!

Лили отреагировала так, словно я дала ей пощечину – ну или специально пукнула в ее сторону.

– Ты этого не сделаешь, Сойер Тафт. – Она подняла подбородок и посмотрела мне прямо в глаза. – Это просто маленькое недоразумение.

Однако Кэмпбелл Эймс, даже несмотря на скотч, яростно возражала против такой трактовки.

– Мы не хотели ничего такого! – продолжала тараторить Сэди-Грэйс. – Просто… ну… так получилось.

– Как можно случайно похитить человека? – Это был риторический вопрос, но Сэди-Грэйс не уловила этого.

– Случайно вырубив его, – на полном серьезе ответила она.

– Еще это называется нападением с отягчающими обстоятельствами, – заметила я.

– Хочешь верь, хочешь нет, – тихо кашлянув, сказала Лили, – но это не мы здесь злодейки.

Спутанные каштановые волосы упали на лицо Кэмпбелл, когда она попыталась броситься на кузину, но то, чем они привязали ее к стулу, удержало ее.

– Честное слово, Сойер, – с вызовом проговорила Лили, – если ты не в силах сохранять объективность, не вижу смысла хоть что-то рассказывать.

– Объективность? – Я во все глаза уставилась на Лили. Неужели она сама не понимает, насколько нелепо обвинять кого-то в предвзятом отношении к похищению человека?

Видимо, нет.

Был лишь один способ наконец выяснить, что здесь происходит и какова вероятность того, что меня арестуют как соучастницу этого преступления. Я пересекла комнату и прежде, чем Лили успела меня остановить, сдернула скотч с губ Кэмпбелл.

– Да я вас засужу! Добьюсь вашего ареста! И полностью уничтожу вас! – Кэмпбелл в ярости уставилась на Лили. – Необязательно в этом порядке.

– Кэмпбелл Эймс, – ответила Лили таким непринужденным тоном, словно они вдвоем сели пить чай, – хочу представить тебе мою кузину Сойер. Она явно не разобралась в ситуации.

Учитывая, что я никого не похищала, а также не угрожала своим похитителям, побуждая их как можно дольше не отпускать меня, по-моему, в этой комнате мне единственной полагался приз за находчивость.

– Мы же извинились! – Сэди-Грэйс пятилась от Кэмпбелл, пока не врезалась спиной в стену.

Кэмпбелл устроила целое представление, презрительно смерив взглядом Сэди-Грэйс, а потом повернулась ко мне.

– Ты никогда не думала, – произнесла она медовым голосом, – как бы выглядело воплощение абсолютной неуверенности в себе и совершенного отсутствия социальной осведомленности?

Из Сэди-Грэйс вырвался какой-то сдавленный звук. Даже не глядя в ее сторону, я догадалась, что она снова начала выделывать балетные па.

– Ну не стой там как истукан! – прикрикнула на меня Кэмпбелл. – Развяжи меня!

Очевидно, меня по ошибке приняли за помощь. К несчастью для Кэмпбелл, в этом мире существовало только два типа людей: те, кто не был излишне жестоким и не смотрел на других свысока, и те, кого я бы с удовольствием оставила привязанным к стулу с заклеенным скотчем ртом.

– А теперь ты готова слушать? – тихо спросила меня Лили.

– А ты готова говорить? – парировала я.

Лили поджала губы.

– Кэмпбелл… – через какое-то время начала кузина. – Она…

Кэмпбелл приторно улыбнулась ей.

– И кто же я, Лилиан?

Вряд ли она случайно назвала Лили полным именем – именем бабушки.

Я никогда не верила в скрытые угрозы. Или в тонкие оскорбления. Поэтому я повернулась к самому прямодушному человеку в этой комнате.

– Секреты как пластырь, – сказала я Сэди-Грэйс. – Просто сорви его, и все.

Сэди-Грэйс сделала глубокий вдох, но стоило ей открыть рот, как Кэмпбелл заворчала, забилась на стуле, словно дикий пони, а потом заверещала так, что у нас в ушах зазвенело.

– Заставь ее перестать! – Сэди-Грэйс запаниковала.

– Зачем? – ответила я громко, чтобы перекричать непрекращавшиеся вопли Кэмпбелл. – Дома здесь расположены на приличном расстоянии друг от друга, так что ее никто не услышит. Мне-то что, если ей хочется вращать головой на триста шестьдесят градусов и блевать зеленой слизью?

Сэди-Грэйс на мгновение задумалась.

– Мы же давали ей капустный сок.

Кэмпбелл вдруг перестала орать как банши. Она окинула меня внимательным взглядом, а потом повернулась к Лили.

– Кузина, говоришь? Со стороны папочки или мамочки, а, Лили?

– Важнее, что я ее скандальная кузина, – ответила я, встав прямо перед стулом Кэмпбелл. – И раз уж мы заговорили о скандалах: я здесь всего двадцать часов, но уже поняла, что они по твоей части. Ты любишь внимание, и тебе нравится нарушать правила. Не могу не предположить, что если ты попытаешься рассказать кому-нибудь об этом и что если это будет твое слово против слова Лили…

Я замолчала, ожидая, пока до нее дойдет смысл сказанного.

Кэмпбелл расхохоталась.

– Ну разве ты не прелесть? – Страшно довольная, она наклонилась ко мне, насколько позволяли путы. – Рассказать тебе, как эта мисс Благопристойность проводит свободное время? Конечно, когда она не занята благотворительностью, не готовится к экзаменам, не стоит с прямой спиной и не упражняется в своих самых целомудренных улыбочках.

Кэмпбелл даже слишком наслаждалась происходящим.

– Как я провожу свободное время – это не твое дело, – тихо ответила Лили. В ее голосе сквозило отчаяние.

Кэмпбелл фыркнула.

– Убеждай себя в этом сколько хочешь, порнозвезда!

Внезапная тишина, последовавшая за этим оскорблением, была оглушающей.

Сэди-Грэйс внезапно ринулась вперед. Она снова заклеила скотчем рот Кэмпбелл, отбежала обратно и перекрестилась.

Дважды.

Затем она повернулась на цыпочках и умоляюще посмотрела на меня.

– Что мы будем делать?

Лили ничего не сказала, но на ее потрясенном лице читался тот же вопрос.

– Вы в курсе, что если человек вырос в бедном районе, это еще не значит, что он какой-нибудь криминальный авторитет?

Сэди-Грэйс нахмурилась.

– Почему нет?

Кэмпбелл перехватила мой взгляд. Несмотря на заклеенный скотчем рот, в ее глазах стоял торжествующий блеск, который словно говорил о том, что мы второй сорт по сравнению с ней и в конце концов все обернется в ее пользу.

Я была странным ребенком с еще более странными увлечениями, из-за которых меня выгнали из отряда девочек-скаутов. Меня родила несовершеннолетняя незамужняя девчонка. Меня называли словами и похуже, чем порнозвезда. И были парни, с которыми я всего лишь целовалась, но которые утверждали, что мы делали гораздо больше.

На меня смотрели так, как сейчас смотрела Кэмпбелл Эймс, бессчетное количество раз.

– Начни с самого начала, – сказала я Лили, направившись к выходу из домика и кивком приказав ей сделать то же самое. – Я готова тебя выслушать.

«Секреты на моей коже».

www.secretsonmyskin.com/community

Глава 15

Вся эта история началась из-за шантажа. Кэмпбелл была шантажисткой. Лили – той, кого шантажировали. К несчастью для кузины, она не могла дать Кэмпбелл ничего из того, что та хотела, кроме полного подчинения на неопределенный срок – то есть навсегда. Когда Лили воспротивилась, Кэмпбелл задумала привести в исполнение угрозу, и тогда Сэди-Грэйс, цитирую, «среагировала инстинктивно» и «чуть сильнее, чем нужно, обняла» дочь сенатора, чтобы удержать ее.

Кэмпбелл начала сопротивляться.

Девчонки повалились на нее.

И в итоге Кэмпбелл оказалась без сознания.

Я не стала спрашивать у этой сладкой парочки, почему они не обратились за медицинской помощью и как именно перевезли Вельзевула с места преступления – местного загородного клуба – в домик у бассейна Истерлингов. И не стала уточнять у Лили, чем именно Кэмпбелл ее шантажировала.

Вместо этого я спросила другое:

– Неужели раскрыть то, чем шантажировала тебя Кэмпбелл, хуже, чем быть обвиненной в похищении человека?

Лили опустила глаза.

– Возможно, кто-то подумает, что нет. Но только не мама.

Мне еще не доводилось видеть, как общаются Лили и тетя Оливия, но я не могла не вспомнить, как перед аукционом дядя Джей Ди зашел сказать моей кузине, что она прекрасна такая, какая есть, и что ее мама предпочла бы, чтобы титул королевы бала достался Лили.

«Одно дело стараться, но другое – перегибать палку», – всплыли в памяти слова тети.

Я не так уж много знала о Лили, но, думаю, можно с уверенностью сказать, что она старалась.

– Давай же, – выпалила вдруг кузина, – скажи, что это не твои проблемы! Скажи, что я сама постелила себе постель простынями из египетского хлопка, так мне в ней и…

«…спать», – закончила я про себя фразу Лили, которая внезапно отлетела в сторону. Только через секунду до меня дошло, что ее со всей силы сбил с ног огненно-рыжий и сидящий на соковой диете ком ярости.

Сэди-Грэйс ахнула в ужасе.

– Ты сгрызла свои путы? – спросила я нападавшую, впечатлившись против воли.

– Слезь с меня! – Лили пыталась сбросить с себя Кэмпбелл.

Но, к сожалению, кузина дралась кое-как, в отличие от безбашенной Кэмпбелл.

Сэди-Грэйс подскочила к сцепившимся девчонкам.

– Не заставляй меня обнимать тебя!

Кэмпбелл обхватила ее за лодыжку, и вот уже все трое катались по траве, как стайка гиен из высшего общества.

Скажи, что это не твои проблемы! Слова Лили стояли у меня в ушах. Вероятно, это был мудрый совет. Формально я и правда не имела к этому никакого отношения. Формально мы с кузиной были почти чужие друг другу.

Но у меня всегда была склонность воспринимать формальности как вызов.

Я взяла садовый шланг, включила воду и направила его на дравшихся девчонок. Пожалуй, я получала от этого чуть больше удовольствия, чем следовало.

– Что…

– А-а-а-а!

– Да как ты смеешь!

Последняя фраза прозвучала из уст Кэмпбелл, которая поднялась на ноги и злобно смотрела на меня из-под мокрых волос, с которых капала вода.

Я брызнула ей в лицо из шланга – так, на всякий случай.

Даже насквозь промокшая и изрядно помятая, Лили не утратила самообладания.

– Сойер, ты не обязана…

– …подписывать себе смертный приговор? – вставила Кэмпбелл. – Нет конечно. Она может развернуться и уйти.

Но я никогда в жизни не отступала, когда со мной говорили таким тоном.

– Как и ты, – заметила я. – Ты можешь забыть обо всем этом, забыть про свою дурацкую игру, которую ведешь против моей кузины, и просто уйти.

Кэмпбелл перебросила мокрые волосы через плечо.

– Я Эймс. Мы никогда ничего не забываем. – Она улыбнулась. – И никто не забудет, как я покончу с твоей очень шаловливой кузиной.

Я понятия не имела, чем Кэмпбелл шантажировала Лили, но судя по ее тону, под словом шаловливая подразумевалось шлюха.

Стиснув челюсти, я бросила шланг на землю.

– Можно сказать, что я эксперт по узлам, – ровным голосом произнесла я, а потом перевела взгляд на Лили и Сэди-Грэйс. – Мне понадобится веревка.

Познакомив Кэмпбелл со своими превосходными навыками владения веревкой, я забрала ее мобильник. Понятия не имею, как ей удалось отправить сообщение, будучи связанной и с заклеенным скотчем ртом, но, помня об этом и о том, что она совершила побег в лучших традициях Гудини, я не хотела рисковать. Вынув аккумулятор из телефона, я раздавила его ногой. Криминальным авторитетом я, конечно, не была, но в свое время пересмотрела много полицейских боевиков.

И сериалов.

– Как по мне, у нас есть два варианта, – обратилась я к Лили и Сэди-Грэйс, оттащив их как можно дальше от Кэмпбелл. – Первый: отпустить ее.

– Прошу прощения? – Почти бесцветные брови Лили взлетели на лоб.

– Оставим ее тут еще ненадолго, а потом уличим во лжи, – пояснила я. – Отец Кэмпбелл – сенатор. Думаю, он не обрадуется подростковым разборкам, которые привлекут национальную прессу. Она не подаст на нас в суд. Она не станет добиваться нашего ареста. Он ей просто не позволит.

Лили, похоже, мои слова мало убедили.

– У нее был телефон, – напомнила я. – Бог знает, как ей удалось воспользоваться им, но вместо того, чтобы связаться с полицией, она отправила то сообщение. Она захотела заставить людей говорить о ней, а не иметь дело с правоохранительными органами.

– Просто замечательно, – уныло ответила Лили. – Мы под угрозой полного социального уничтожения.

– Плавали, знаем, – сказала я. – Секрет в том, чтобы наплевать на это.

Я с таким же успехом могла попросить ветер не дуть. Лили была из тех, кто старается. Кому не наплевать.

– Очень поможет, – обратилась я к кузине, – если ты расскажешь мне, чем именно шантажирует тебя Кэмпбелл.

Повисла тишина. Вдруг телефон Лили завибрировал. Она посмотрела на экран. Стоило ей увидеть сообщение, как ее лицо побледнело. Немного помедлив, она подняла на меня карие глаза и протянула телефон с таким видом, словно в этот самый момент обнажала передо мной душу.

Я пристально посмотрела ей в глаза и только потом взглянула на экран. В «Секретах на моей коже» вышел новый пост, причем довольно фривольный: на фарфорово-белой коже внутренней стороны бедра неизвестной девушки была надпись, выполненная золотыми чернилами. Я удивилась, что моя благопристойная кузина подписана на этот блог.

Но тут все удивление мигом испарилось.

Убеждай себя в этом сколько хочешь, порнозвезда. Именно эти слова сказала Кэмпбелл Лили, прежде чем Сэди-Грэйс приструнила ее. А на аукционе Бун сказал мне, что он почти уверен, что эта анонимная модель с фотографий учится в Риджуэй-холле.

Рассказать тебе, как эта мисс Благопристойность проводит свободное время?

Лили молча закрыла глаза и опустила голову. Я нажала на ссылку и перешла на главную страницу сайта, чтобы посмотреть предыдущие записи. По фотографиям ничего нельзя было сказать, но телосложение и цвет кожи модели определенно соответствовали кузине. Обнаженки среди фотографий не было – но девушка на фото очень искусно раскладывала простыни.

Последний пост был опубликован только что, но было нетрудно настроить и отложенную публикацию.

– Ты хотела знать, чем меня шантажирует Кэмпбелл? – заставив себя открыть глаза, произнесла Лили. – Этим.

Лили Тафт Истерлинг была южанкой. Леди. Предпочитала одежду из двойных комплектов и знала толк в посуде для официальных ужинов.

И ко всему прочему у нее был блог с откровенными фотографиями.

– У Кэмпбелл есть какие-то доказательства, что это ты? – спросила я тихо.

Лили покачала головой, не желая отвечать. Я не стала давить на нее, поскольку по опыту знала, что, когда дело доходит до того, что девушка предпочитает делать со своими частями тела, ущерб никогда не пропорционален доказательствам.

– Первым вариантом было отпустить Кэмпбелл, надеясь на то, что она блефует. – Лили, похоже, удалось взять себя в руки, и она припомнила мои слова. – А какой второй вариант?

У меня раньше никогда не было кузины. Мне все еще было странно представлять кого-то, помимо мамы, когда я думала о слове семья. Но я не могла стоять в сторонке и наблюдать, как кто-то типа Кэмпбелл шантажирует даже незнакомого мне человека чем-то подобным.

А Лили не была чужой.

– Второй вариант тоже подразумевает освобождение Люцифера. – Я расправила плечи, словно генерал, собравшийся вести войска в бой. – Но сначала мы пороемся в грязном белье этой ведьмы и найдем что-нибудь, чем сможем шантажировать ее в ответ.

15апреля, 17:24

– Шантаж – какое мерзкое слово!

Маки понимал, что хлопавшая ресницами провокаторша просто дразнит его. Он прекрасно это осознавал, и ему было все равно, потому что взломщица оказалась права.

Он понятия не имел, почему арестовали этих девчонок.

– Вы кого-то шантажировали. – Молодой полицейский постарался, чтобы его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос.

– Кэмпбелл, – сказала самая чопорная, – заткнись!

Восемь с половиной месяцев назад
Глава 16

Проснувшись в кровати с балдахином, я бы решила, что мне до сих пор снится дивный фантастический сон, если бы не пятидесятикилограммовый бернский зенненхунд, сидевший на моей голове.

– Не обращай на нее внимания, – раздался откуда-то сверху приятный голос. – Она просто хочет сладенького.

Еще не отойдя ото сна, я столкнула с себя Уильяма Фолкнера, которая послушно перекатилась на спину и подставила мне живот.

– У тебя ведь нет аллергии на собак? – спросила тетя Оливия со стороны шкафа. – Ужас какой, даже не знаю, есть ли у племянницы аллергия!

А еще вы не знаете, что любимое занятие вашей дочери – художественно изображать секреты высшего общества на линии бикини.

Вы не знаете, что человек, сделавший ребенка вашей сестре, входил в ваш круг общения.

Вы не знаете, что в вашем домике у бассейна удерживают одну из Дебютанток. Связанной и с кляпом во рту.

События прошлого дня одно за другим всплывали в памяти, и я села на кровати. Уильям Фолкнер, устав ждать, когда ей почешут животик, сама решила проявить ласку.

– Ну так что? – снова спросила тетя Оливия. – У тебя ее нет?

Я вытерла слюни со щеки тыльной стороной ладони и почесала бернского зенненхунда за ушами, пока она не успела предпринять новой попытки проявить ко мне нежность.

– Чего у меня нет?

– Аллергии, – повторила тетя Оливия. – Честное слово, у вас, девочки, внимание как у комаров. Лили вышла сегодня из ванной в пижаме из разных комплектов.

Если даже несовпадающие верх и низ пижамы Лили заставили тетю возмущенно цокнуть языком, мне было даже страшно представить, как она отреагирует, узнав, чем занимается ее дочь в свободное время.

– У меня нет аллергии, – ответила я и заставила себя выглянуть из-под балдахина, услышав звяканье вешалок о штангу. – Что вы делаете?

– Хм? – Для человека, который пару минут назад обвинил меня в том, что я не могу сосредоточиться, тетю было ужасно легко отвлечь. Прежде чем я успела повторить вопрос, она выскочила из шкафа и показала мне белый кружевной сарафан: – Как тебе этот?

– А что с ним?

– Знаешь, иногда ты так похожа на свою маму! Ладно, это пустяки. Как думаешь, может, оденешь его на бранч?

– Бранч? – повторила я.

Тетя Оливия нерешительно замялась, словно человек, который вдруг осознал, что допустил ужасную оплошность.

– Там, где ты выросла, нет бранчей?

Она как будто спрашивала, был ли у нас водопровод.

– У нас есть бранчи, – ответила я. Меня так и подмывало добавить: «И они такие, что пальчики оближешь», чтобы немного шокировать ее, но удалось сдержаться. – Просто я как-то не планировала идти сегодня на бранч.

– По воскресеньям мы всегда ездим на бранч в клуб, – сказала тетя Оливия таким тоном, словно эти воскресные бранчи были одиннадцатой заповедью. – Если ты верующая, то мы будем рады, если ты присоединишься к нам на утренней службе. Но впрочем, я не хочу давить на тебя.

– Это вы про церковь? – уточнила я. – А бранч…

– Бранч – это семейная традиция, – раздался голос.

Мы с тетей Оливией повернулись к двери. В проеме стояла бабушка в черных брюках и белом льняном пиджаке. На ней было ожерелье из нескольких толстых цепочек, и повседневным оно могло считаться настолько, насколько дома в этом районе могли сойти за небогатые.

Посмотрев сначала на мои взъерошенные после сна волосы, а потом на гигантскую собаку, развалившуюся на кровати, бабушка повернулась к тете.

– Пожалуй, лучше не белое, – сказала она, окинув взглядом сарафан. – У нас есть что-нибудь персикового цвета?

Тетя Оливия снова нырнула в стенной шкаф и появилась с точно таким же сарафаном, только другого цвета.

– Когда стиль и фасон тебе идут, – начала поучать меня бабушка любезным тоном, – всегда покупай этот предмет одежды в нескольких цветах. Базовых вещей никогда не бывает слишком много. – Она выхватила нужное платье из рук тети Оливии. – Дальше я сама разберусь, дорогая.

Я попыталась уловить нотки напряженности между ними, какой-нибудь намек на тетино недовольство из-за того, что ее отсылают прочь из моей комнаты, но если Оливия и обиделась, она никак этого не показала. Казалось, даже наоборот, ей нравилось делать то, что говорят.

«Ей нравится быть хорошей дочерью», – я практически услышала мамин голос, пока тетя Оливия выходила, позвав Уильяма Фолкнера.

Как только мы остались одни, Лилиан положила выбранное платье в изножье кровати.

– Я могла бы спросить тебя, чем таким вы с кузиной занимались прошлой ночью, что это заставило вас тайком прошмыгнуть в дом в три часа, но я бы солгала, если бы сказала, что мне неприятно видеть, как быстро вы с Лили сблизились. – Она провела рукой по платью, разгладив подол. – С девочками может быть… сложно. С семьей – тем более. Если бы твоя мать и Оливия были ближе… – Лилиан сжала губы и покачала головой. – Ты лучше справишься, если рядом будет Лили, чем в одиночку.

– Точно.

Я проигнорировала бабушкины слова. Пусть прошлой ночью я поддержала Лили, мне по-прежнему было трудно проникнуться мыслью, что она может точно так же поддержать меня. На меня всегда можно было положиться.

Что касается того, чтобы я положилась на кого-то другого, – с этим все было менее однозначно.

– На бранч ты идешь обязательно, – объявила бабушка, пропустив мимо ушей мой ответ.

Я не могла поклясться, что в контракте не было пункта об обязательных бранчах, поэтому не стала спорить.

Я решила торговаться.

– Хорошо, я пойду, – сказала я и вылезла из кровати. – Я даже надену платье.

Я открыла ящик прикроватной тумбочки.

– Только сначала вы должны кое-что для меня сделать.

Ночью, когда я наконец влезла обратно через окно и заставила себя выкинуть из головы сегодняшние разборки, я достала из кармана украденную фотографию. Взяв толстый черный маркер, я обвела кругами лица всех четырех Кавалеров, которые мама вычеркнула на своем снимке.

Я протянула фотографию Лилиан.

– Мне нужны имена вот этих четырех парней.

Наверное, можно было бы как-нибудь по-другому попытаться опознать их, но теперь все они были взрослыми мужчинами, так что зачем ходить окольными путями, если можно достичь цели, просто спросив напрямую?

Лилиан надолго замолчала, разглядывая лица на фотографии. Я видела, как на ее лице сменяются едва различимые эмоции. Гнев? Недоумение? Удивление? Сожаление?

В комнате по-прежнему стояла тишина, и я начала думать, что не дождусь от бабушки ответа, но она приятно удивила меня.

– Полагаю, ты узнала своего дядю. – Она указала на первого из четырех. – У него и сейчас такой же мальчишеский вид.

Он был единственным, кого я узнала. И я решила не задумываться о том, что это могло означать.

Я не хотела этого знать.

– Тот, кто не смотрит в камеру, это Чарльз Уотерс. Кажется, вчера ты с ним познакомилась. – Лилиан не дала мне времени переварить новую информацию. – Высокий, с самодовольным видом, в заднем ряду – старший из мальчишек Эймсов. Который сенатор.

Эймс. Как Уокер Эймс, Лукас Эймс и связанная по рукам и ногам шантажистка в домике у бассейна.

– Вот этот, с краю, – продолжала бабушка, но судя по ее тону, он не представлял особой важности, – зять сенатора. Тогда, конечно, он им еще не был, но именно Эймсы заплатили за него взнос Кавалера. А потом он женился на их дочери, Джулии.

– У мужчины, который женился на Джулии Эймс, есть имя? – уточнила я.

Бабушка молча убрала фотографию в ящик тумбочки, задвинула его и только потом ответила:

– Его фамилия Мейсон. Прошлым вечером ты познакомилась с его сыном Буном.

Этот тесный мир становился все теснее и теснее…

– А как его зовут? – настаивала я в большей степени ради того, чтобы показать ей, что вся эта информация меня ничуть не волнует.

Лилиан улыбнулась. То ли непроизвольно, то ли в качестве предупреждения.

– Томас. Томас Мейсон.

Внезапно мне стало нечем дышать. Мое полное имя Сойер Энн. Как-то раз мама сказала, что, если бы я родилась мальчиком, она все равно назвала бы меня Сойером.

Только в том случае полное имя звучало бы как Сойер Томас.