– Пизданутый петушок. И вот этим уродцем старый мудак на полном серьезе собирался нас напугать? – Макс завершил полный обход вокруг клетки, остановился рядом с Владом и тоже взялся за прутья, – Вот этим уебищем? Любопытно кого и кем они там на самом деле скрестили, чтобы получилась подобная гадость. Хотя… может, это, вообще, фейк все?

Тварь, все так же тягуче медленно, повернула голову, в электрическом свете блеснули ее глаза – шокирующе громадные и льдисто синие, словно два подсвеченных изнутри сапфира в обрамлении бархатной тьмы. Евгений вздрогнул – совершенно некстати в голову пришла ассоциация с Белыми Ходоками из всем известного фэнтезийного сериала по сценарию знаменитого Джорджа Мартина. Только вот Ходоки были мертвыми, разновидностью зомби, а существо по ту сторону клетки определенно являлось живым. Евгений вдруг с кристально-четкой ясностью почувствовал эту буквально каждой клеточкой своего тела.

Он снова медленно осмотрел тварь сверху донизу, чувствуя, как сердце с каждым последующим ударом разгоняется все быстрее, будто сорвавшийся с креплений и пошедший в полный разнос двигатель. Когда глаза второй раз сфокусировались на задних лапах, Евгений заметил то, на что сперва не обратил никакого внимания.

Существо опиралось на три пальца, как птица, но имелся и четвертый – он торчал вперед и вверх, приподнятый над остальными. И заканчивался загнутым, очень похожим на лезвие серпа когтем. Он имел настолько узнаваемую и своеобразную форму, что перепутать тут было невозможно даже при всем желании.

И тогда Евгений понял, на кого сейчас смотрит.

Пальцы разжались и бутылка с остатками пива выпала у него из руки.

– Ты это видел сейчас? Глаза его в смысле? Голубые, блядь, как у куклы Барби, – Влад заржал с новой силой, а Макс схватился за одну из цепей и с силой дернул ее на себя. Железные звенья со звоном натянулись, но тварь даже не пошевелилась, – Еб твою, да он как из камня сделан – не сдвинешь! Точняк – фейк! Аниматроник какой-нибудь, обмазанный дерьмом, чтоб вонял, как настоящий… Кукла дешевая…

– Это не аниматроник, – сквозь бешено грохочущее в барабанных перепонках сердце, Евгений вдруг неожиданно услышал чей-то голос, до удивления похожий на его собственный, – Это динозавр. Настоящий живой динозавр. Раптор, наверное.

Макс чуть не подавился смехом – причем, на сей раз не натужным, а вполне натуральным.

– Так, Онегину больше не наливаем – ему на сегодня точно хватит! И в кино не водим, а то совсем уже с головкой плохо стало, – Макс встал поудобнее, уперся ногой в нижнюю из перехватывающих прутья железных перекладин, перехватил цепь обеими руками, кивнул Владу, – бро, давай-ка повалим эту сраную игрушку или что это там такое. Старый пидор говорил, что хочет увидеть мою рожу, когда мы будем отсюда выходить? Ну а я хочу посмотреть на его поганое рыло после того, как он обнаружит своего драгоценного уродца расхуяченным… блядь, ну однако тяжеленный кусок говна…

– Это динозавр, – механически повторил Евгений, хотя, разумеется, его уже никто не слушал, – И он живой. Посмотрите на его когти… Просто никто никогда не видел живых динозавров… никто не знает, какими, в действительности, они могли быть.

Между тем, существо в клетке снова, не спеша, повернулось – похоже было, что Максовых усилий оно даже не замечало. Пронзительный ледяной взгляд с быстротой молнии одного за другим обежал людей по ту сторону прутьев, какую-то долю мгновения задержавшись на каждом, а потом уперся прямо в Евгения, пронизав его насквозь примерно так же, как холодная игла булавки протыкает пришпиливаемую к доске бабочку. Стук сердца моментально исчез, растворившись где-то за пределами сознания и Евгений, буквально до оторопи удивленный, что до сих пор практически не ощущает ничего даже отдаленно похожего на страх, понял, что не отвести глаза не сумеет, даже если очень сильно этого захочет. Тело предательски превратилось в заледеневшую глыбу, неспособный к самостоятельному движению кусок промороженного мяса.. но это было хорошо. Мало того это было невероятно, до огненно-голубых искр, вдруг заигравших вокруг пожиравших его узких зрачков существа, здорово! Потрясающе, несравнимо, ПРЕКРАСНО! Как же можно вообще думать о чем-то ином, кроме как вечно любоваться этими вертикальными черными молниями на индиговом фоне…

А затем динозавр – а Евгений ни на секунду не сомневался, что это был именно динозавр – вдруг подмигнул ему. Самым, что ни на есть натуральным образом.

А еще мгновением позже по сетчатке вдруг ударило болезненно ярким, белым светом – Евгения сперва на долю секунды парализовало, потом он содрогнулся всем телом, прижал ладони к полуослепшим глазам и глухо застонал. Ощущение было таким будто его ударом кувалды выдернули из чудесного, сладкого сна, подло разбили стеклянную лестницу, по которой он уже почти достиг вершин блаженства.

Тварь в клетке, звеня цепями, пронзительно зашипела – первый звук, который она исторгла из себя с тех пор, как они зашли в барак.

– Что, сука, не нравится?! – загоготал Макс и яростно ударил ногой по прутьям, – Все-таки, ты не просто тупое чучело с тряпками, даже тявкать умеешь? – он повернулся и махнул рукой Марине, которая отступив на несколько шагов назад, держала перед собой на вытянутых руках смартфон, – Помните, этот хер собачий аж два раза повторил, что, типа, снимать нельзя, поэтому мы просто обязаны хорошенечко тут все обфоткать. Детка, передай Онегину телефон и иди сюда – нам нужен групповой портрет на фоне этого ебучего чудовища из Ада или как его там!

Шипение стихло, сменившись глухим клекотом – там бурлит закипающая в паровом котле вода. Из глаз у Евгения ручьями текли слезы, он тряс головой и тщетно пытался проморгаться.

– Ну же, ботаник, хватай телефон – хочу запечатлеться для истории! Детка, ну ты чего!? – Макс протянул руки к нерешительно переступающей с ноги на ногу Марине, Влад в это время без особого успеха пытался сгрести в охапку упирающуюся Свету – если в барак она зашла хоть и не без отвращения, но спокойно, то от клетки с первой минуты держалась на изрядном расстоянии и приближаться никак не хотела, – Ты, что этой ощипанной курицы испугалась?! Да ты чего, я же здесь! А этот урод прикован так, что дернуться не может – не говоря уж о том, что, уверен – он безвреднее нашего ботаника! Кстати, Онегин, ну и ты тоже зассал, что ли? Чего там башкой мотаешь? Иди давай сюда!

– Мальчики, а может быть, все-таки, не надо? Максик, тут так дико воняет, что я уже продохнуть не могу… давай лучше отсюда прямо сейчас уйдем, а? – судя потому, что в ход пошли ласкательные эпитеты, которые Марина себе позволяла крайне редко, считая их недостойными современной эмансипированной девушки, ей на самом деле было сейчас сильно не по себе, – Ну, пожалуйста… Ради меня, я хочу уйти!

Слезы, наконец, закончились, одновременно прояснилась голова – моментально, словно небо, затянутое густом дымом, который в один момент разорвал в клочья резко налетевший порыв сильного, свежего ветра. Евгений посмотрел на колотившего одновременно и руками и ногами по прутьям Влада, на Макса, который просунул внутрь клетки обе руки по локоть и демонстрировал чудовищу сразу два средних пальца, видимо, стараясь таким образом убедить свою подружку насколько полно контролирует ситуацию, на Марину, взирающую на него с неприкрытым страхом, столь непривычно и странно смотревшимся на ее кукольном личике, на Свету, медленно отступавшую все дальше к одной из стен. Ему вдруг все стало предельно ясно.

– Давай телефон, иди к Максу. Фотка получится – бомба. Щас выйдем отсюда и сразу выложишь – прикинь, как все от зависти обделаются – Евгений протянул руку за телефоном, – Я классно снимаю, ты же знаешь. Только встаньте поближе и все вместе.

– Онегин, устами младенца глаголит истина! Слышу дельные речи! Бэби, ну давай! Сейчас мы их всех…

Поведать, о том, что же будет "сейчас" Макс не успел – конец фразы, словно нож, обрубил звонкий и надрывный звук лопающегося металла. И Евгений понял, что делать групповую фотографию для Вконтакте ему не придется.

– Блядь! Чего за…, – так и не вытащив рук из клетки, Макс замер, с раскрытым ртом уставившись на существо, с любопытством рассматривавшее огрызок цепи, свисающей у него с левой передней лапы. Сама цепь дохлой змеей лежала на полу клетки.

– Вот же…, – начал Влад, но, точно так же, не сумел закончить. Тварь сверкнула сапфировыми глазами, подняла правую конечность и даже не дернула ей – просто отвела в сторону, так что удерживающие ее стальные звенья до предела натянулись, а затем каким-то неуловимым движением напрягла мышцы. Цепь резко и жалобно всхлипнула, хрустнула и лопнула сразу в нескольких местах. Во все стороны брызнули металлические кругляшки звеньев – один пролетел сквозь прутья и упал у самой ноги Влада.

Марина, тихо охнув, выронила телефон. Он упал на бетонный пол с неожиданно громким шлепком – экран сразу же погас.

– Ну ни хуя себе… Так, быстро все отошли! – в себя Макс пришел первым и практически в мгновение ока вполне хладнокровно сориентировался в ситуации – правда, с незамедлительным претворением собственной команды в жизнь возникли некоторые проблемы. Не настоящий, но от того ничуть не менее массивный "Гамильтон Нэви" с противным скрежетом зацепился за прутья и поэтому сходу выдернуть из клетки левую руку не получилось. Вместо того чтобы всего-то немного повернуть запястье, Макс, отчаянно матерясь, принялся дергаться всем телом, однако китайцы явно сработали свою подделку на совесть – ремешок часов отчаянно скрипел, но не поддавался.

Тварь опустила голову вниз, к цепям удерживающим ее задние конечности. Узкая пасть осторожно приоткрылась, тусклый свет отразился от двойного ряда неправдоподобно ровных, клиновидных зубов, удивительно напоминающих мясницкие ножи. Челюсти сомкнулись на звеньях, как портновские ножницы на бечевке – с тем же результатом и с такой же легкостью. На сей раз железо даже не звенело – жесткий глухой щелчок и цепь просто аккуратно развалилась на две части, будто ее не перекусили, а перерезали лазером. Сперва одна цепь, а затем и вторая.

– Блядь, ну помогите же мне! Застрял! – Влад, который, наконец, тоже опомнился, подскочил к продолжавшему извиваться около прутьев Максу с одной стороны, Марина, надо отдать ей должное, так же очень быстро взявшая себя в руки, с другой. Низким, словно бы не ей принадлежащим голосом, рявкнула прямо в ухо своему парню, чтоб тот стоял спокойно, потом ловким движением подцепила длинными наманикюренными ногтями застежку от ремня лже-"Гамильтона". Все это заняло не более доли мгновения, но именно его и не хватило.

С какой-то нереальной, почти что кощунственной для этого мира грацией, существо плавно устремилось вперед – то, как оно двигалось, нельзя было сравнить ни с кошкой, ни со змеей, ни даже с хищной птицей – хотя, если вопреки всему, потребовалось бы подыскать какую-то, пусть и самую поверхностную аналогию с каким-либо из известных, ныне живущих созданий, то Евгений, скорее всего, остановился бы именно на последнем варианте. Однако, в отличие от большинства птиц, в движениях существа не было ничего порывистого и суетливого – напротив, оно словно мягко перетекло от центра клетки к прутьям. Но сделало это с такой скоростью, что на какой-то миг у Евгения возникло впечатление, будто тварь просто исчезла в том месте, где только что находилась, а потом сразу же проявилась в другом. Прямо перед только что полностью освободившим руку Максом, вцепившимся ему в плечо Мариной и вновь совершенно оторопевшим Владом.

Произошедшее следом Евгений разглядел не слишком хорошо – тварь, оказавшуюся на фоне людей неожиданно субтильной и невысокой, почти полностью загородили мощная спина и накаченные плечи Макса. Сперва они вдруг мелко затряслись, как если бы сквозь тело Макса пропустили высоковольтный ток, а потом весь Макс опять принялся дергаться и извиваться, но уже совсем не так, как делал это только что, когда пытался высвободить застрявшую руку. Теперь он удивительным образом напоминал кукольного паяца на веревочках, которого пытается заставить танцевать неопытный и крепко подвыпивший подмастерье. Одновременно послышался звук, как от рвущейся на части мокрой половой тряпки или, может быть, раздираемой автомобильной покрышки. Евгений, правда, никогда не слышал, с каким звуком должна расходится крепкая автомобильная резина, но ему почему-то показалось, что с каким-то очень на это похожим.

Неизменная спартаковская кепка слетела с Максовой головы, упала на пол и укатилась куда-то в темноту.

Ее хозяин при этом совсем не кричал – только странно хрипел и булькал, будто вдруг угодил под воду и начал там захлебываться. Зато за двоих сразу заголосила Марина – очень громко, пронзительно и на одной ноте – абсолютно не похоже на то, как обычно кричат девушки в фильмах ужасов. Евгений вспомнил, как пару лет назад смотрел документальный фильм "Scream queen", посвященный таким "королевам крика" и отстраненно подумал, что отхватить за такие вопли тематическую премию точно не получилось бы – слишком уж они монотонные и однообразные.

А вот стоявшая рядом с ним и тоже начавшая страшно кричать Света шансов имела бы куда больше – она орала ничуть не менее истошно, но с визгливыми переливами и даже подвываниями. Евгений один раз слышал, как похожим образом кричали по покойнику на кладбище – далекое воспоминание из туманного детства во время похорон какого-то дальнего родственника.

Влад, похоже, окончательно впал в ступор – он медленно пятился назад, что-то бормоча себе под нос, по подбородку тонкой струйкой сбегала слюна. Марина, напротив, не переставая кричать, обхватила Макса, которого с каждой секундой все сильнее швыряло из стороны в сторону, руками за плечи, видимо пытаясь оттащить в сторону. Результата это не принесло, но Макс обмяк и принялся сползать вниз вдоль прутьев клетки, а Евгений снова смог увидеть голову существа – гребень на затылке встал дыбом, походя на загнутые назад зубцы громадной пилы-ножовки – точь в точь так, как это рисуют на картинках в детских книжках, где изображают драконов. Но только это, конечно, был не дракон.

Это был динозавр – хищный динозавр, в чем теперь окончательно отпали последние сомнения.

Влад, наконец, предпринял неловкую попытку помочь – подался вперед, ухватил товарища за талию, рванул на себя. Неожиданно это получилось и Макс, словно мешок с тряпьем, начал валиться на спину, а Марина, непостижимым образом умудряясь одновременно кричать и выкрикивать что-то невнятное, принялась отпихивать от его груди и живота перемазанную красно-бурым морду существа. Все тем же, непостижимо плавным и, вместе с тем, молниеносным движением, динозавр повернул голову, ножницы челюстей влажно щелкнули и что-то довольно громко хрустнуло. Марину швырнуло назад, но она каким-то чудом удержалась на ногах, и сразу, в одну секунду, замолчав, уставилась на то, что осталось от ее правой руки. Чуть ниже плеча из лохмотьев мышц торчала неправдоподобно белая, будто засахаренная палочка, кость с таким ровным и аккуратным краем, будто ее не перекусили, а осторожно перепилили хирургической пилой.

А потом из культи, словно из брандспойта, фонтаном ударила струя крови, заливая все вокруг – окончательно осевшее на пол тело Макса, снова превратившегося в соляной столп Влада, прутья клетки, существо за ними, стены и, кажется, даже потолок. Как будто некий дьявольский маляр вдруг решил перекрасить мир в ярко-алый цвет, используя для этого весьма необычный пульверизатор.

Раздражающе тонко и пискляво завизжал Влад – у него это вышло даже пронзительнее, чем у девушек. Размазал ладонями по лицу свежую кровь, затем, механически, словно испортившийся робот, развернулся и побежал к двери. Следом за ним кинулась Света. Воплей вокруг теперь стало так много, что Евгений уже не разбирал, кричит она или нет. Возможно, сам он тоже в тот момент орал во всю глотку.

Но, когда он вдруг выставил вперед ногу, прямо перед бегущим Владом, а тот со всего маху запнулся об нее, потерял равновесие, неловко и нелепо замахал руками, а потом всей тяжестью грузно полетел на пол, Евгений точно уже больше не кричал. Он начал смеяться.

Затем он посмотрел на существо – и сразу поймал его ответный взгляд, с головой погрузившись в озера ледяного жидкого пламени, сияющего кристально чистым ультрамариновым светом. В них дико хотелось утонуть, никогда уже больше не выныривая на поверхность – но Евгений понимал, что для этого еще не время. Он опять засмеялся, вдруг вспомнив слова известной песни – так вот, оказывается, как на самом деле выглядит птица его собственного, Евгения, счастья.

Динозавр второй раз подмигнул ему – с морды ручьями стекала свежая кровь. Потом взялся передними лапами за прутья клетки, под чешуйчатой, утыканной редкими грязными перьями, шкурой вздулись мышцы – и сталь с мягким, почти нежным повизгиванием разошлась в стороны. Тварь начала протискиваться между прутьями – сперва узкий клин челюстей и голова с источающими синий огонь громадными глазами, потом длинная гибкая шея, затем туловище.