Динозавр

В этот момент Евгения горячо и упруго ударило сбоку, едва не сбив с ног – это на него налетела глухо и безумно подвывающая Света. Ее тоже покрывала кровь, судя по всему, Маринкина – красное блестело на плечах, волосах и даже на толстых силиконовых губах. Уперев ей одну руку в грудь, Евгений до хруста отвел другую для замаха и со всей силы ударил кулаком в эту мерзкую, пластиковую рожу, отмоделированную по всем канонам современной красоты. Отстраненно подумал, что, вроде как, если силикон там внутри лопнет и разольется, то это может быть очень опасно, от подобного даже порой иногда умирают разные там порноактрисы, но вот только Свете этого точно можно теперь не опасаться. Эта мысль вызвала новый, еще более острый, приступ смеха.

За спиной что-то тяжело лязгнуло, внутрь барака ударил апокалиптично-яркий, белый солнечный свет, почти сразу, до неузнаваемости переменившийся голос такого невозмутимого совсем еще недавно, давешнего мужика из-за прилавка, принялся истерично что-то выкрикивать. Евгению удалось разобрать только две фразы: "что за хуйню вы тут устроили" и "вы что, его снимали на телефон?!". Впрочем, он особо и не вслушивался – вместо этого еще раз наподдал уткнувшей лицо в ладони Свете, и с ловкостью, на которую, как сам всегда про себя думал, по определению не был способен, проскользнул мимо хозяина аттракциона, вырвавшись из барака на солнечный свет.

Здесь он, в который уже раз за последние пятнадцать минут, полностью ослеп, но на сей раз способность нормально видеть вернулась с удивительной скоростью. Мужик пулей вылетел следом, хрипло свистя горлом, как древний, почти уже созревший для взрыва котлов, паровоз. От багрового лица можно было прикуривать. И куда только, спрашивается, подевался весь его недавний блатной лоск?!

– Дверь! – рявкнул Евгений, – Засов, блядь, быстро!

Перед тем, как бронированный прямоугольник двери, утробно щелкнув, встал на место, а мужик из-за прилавка, продолжая хрипеть, с грохотом опустил засов, Евгений успел еще раз заглянуть внутрь барака. Макса он не рассмотрел, Света, загребая по полу перемазанными красным, голыми ногами, отползала куда в темноту на заднем плане, Марина, похожая на раздавленного жука, продолжала корчиться возле искореженной клетки, нелепо выставив вперед ошметки культи. Из обрубка по прежнему, пульсирующими толчками выплескивалась кровь, в солнечном свете искристо-алая, как качественный свежий лак.

Динозавр стоял на Владе, придавив его сверху одной задней лапой, и лениво ковыряясь изогнутым когтем другой во вспоротом, точно гнилой мешок с требухой, животе. Из Влада тоже хлестала кровь, и очень немало, но только почему-то она была практически черной.

– Что вы наделали?! – провизжал мужик Евгению в лицо, вид у него такой, что, казалось, вот-вот хватит апоплексический удар, – Он же бы еле живой! Я вас специально подъебывал – на деле, он же издыхал, с трудом двигался! И цепи, как он смог.. это ж просто какой-то гребаный неудачный мутант!

– Это не мутант, ты ничего не понял, – Евгений механически вытирал руки об одежду, но крови на них меньше не становилось – только рубашка покраснела, – Это динозавр. Самый настоящий. Плотоядный. Я понятия не имею, где вы смогли его достать, откуда он мог, вообще, взяться, но это – динозавр.

– Какой, бля, динозавр!? Ты меня за полного мудака держишь? Думаешь, я не знаю, как выглядят динозавры?

– А что, блядь, знаешь? Когда-нибудь видел живого? На машине времени катался? Ты, или еще, хоть кто-нибудь, когда-то видел? Не предполагаемый внешний облик, на основе окаменевшего скелета или отпечатков, а реального? – Евгений захохотал счастливым детским смехом, последний раз в груди и на душе у него было так поюще легко и свободно, наверное, лет двадцать тому назад, в начальных классах школы – да и то, уже тогда начали ощущаться признаки грядущих больших проблем. А сейчас все эти проблемы без следа сожгло ледяное ультрамариновое пламя, позволяя, наконец, увидеть этот мир по настоящему – именно таким, какой он есть на самом деле, – Так вот, ни ты, ни кто-либо еще, ни хера, не знают и никогда не знали! Ни о том, как они по настоящему выглядели, ни о том, как себя вели, чем занимались и, тем более, на что, вообще, динозавры могли быть способны. Ни хе-ра и ни-че-го! – последние слова Евгений проорал по слогам, получая от этого неимоверное удовольствие.

– Но почему он раньше ничего подобного не делал… Он просто сидел там… сидел, бля, как если бы готовился подыхать…, – пролепетал мужик, сам, явно весьма близкий к тому, чтобы прямо сейчас начать перекидываться, – Он же раньше никогда....

– Почему не делал? А может, просто не хотел! Не видел смысла… Но знаешь, иногда все может поменяться. Сразу и…

Дверь в барак подпрыгнула от чудовищной силы удара изнутри. Армированная сталь выдержала, но деревянные стены жалобно затрещали, краска посыпалась с них хлопьями, из многочисленных щелей клубами повалила пыль, вихрями закручиваясь в солнечном свете. Между железной рамой дверной коробки и желтыми досками появилась щель чуть ни с ладонь толщиной. По зазывающей взглянуть на "чудовище из секретной лаборатории" надписи и рисованной оскаленной пасти пернатого крокодила зазмеились многочисленные трещины.

Мужик уставился на все это с раскрытым ртом – если он что-то и собирался возразить Евгению в ответ на его тираду, то теперь явно об этом позабыл. Вытянув перед собой руку, он неожиданно шагнул к двери, словно собирался проверить засов, когда последовал второй удар – и дверная коробка вылетела из стены, будто ядро из жерла пушки. Бронированный кусок металла смел человека и накрыл его сверху, как тапок накрывает таракана – и хрустнуло под ним примерно тоже точно так же.

В облаках пыли медленно, словно постепенно проявляющееся на фотопленке изображение, проступила узкая голова с острым гребнем и сияющими, подобно звездам из невероятно далекой, миллионы лет назад утраченной галактике, глазами.

Тогда Евгений повернулся и побежал.

Миновал прилавок и холодильные витрины, где когда-то в прошлой жизни, вроде бы покупал пиво, он выскочил на дощатый настил приморской балюстрады, зашлепал по нему, громко топая своими такими нелепыми на жаре, шнурованными кожаными туфлями. Он бежал и на бегу смеялся, смеялся и бежал. Люди на пляже оборачивались на него, смотрели, а потом некоторые начинали показывать на что-то и кричать. Но Евгений не обращал на них ни малейшего внимания – он просто бежал и смеялся.

А солнце в сотнях тысяч миль над ним освещало Землю точно так же, как делало это всегда с момента зарождения мира.