Читать книгу: «Я – Ведьма!», страница 3

Глава 3

– Фролова, ты кровь сдавать собираешься? – услышала я недовольный голос вошедшей в палату женщины. – Сколько тебя ждать можно?!

– Уже? – очнувшись от размышлений и повернув голову в сторону двери, спросила я, а затем начала медленно подниматься. После того как эйфория от прошедшего разговора по телефону улетучилась, у меня вновь разболелся затылок.

– О господи! – увидев моё скривившееся и побитое лицо, вздрогнула фельдшер-лаборант в симпатичном бирюзовом костюме, шапочке такого же цвета, одноразовой маске и с целлофановым фартуком поверх чистой одежды. – Это кто ж тебя так, девонька?!

– Да уроды одни, – тяжело вздохнула я, вспомнив похотливые лица незнакомых мужчин, к которым меня привёл Артур, и после небольшой паузы почему-то призналась: – Хотели изнасиловать.

«Блин, словно специально так говорю, чтобы она меня пожалела и чем-то помогла, – пронеслась в голове неприятная мысль, из-за которой вдруг неловко. – Нет. Нельзя так говорить. Не хочу, чтобы ко мне относились по-человечески только из-за этого факта. Хотя, конечно, женскую солидарность никто не отменял».

– Скверная история, – после небольшой паузы произнесла вошедшая и неожиданно спросила: – А полиция уже в курсе?

– Вчера приходила, – ответила я, вспомнив слова медсестры.

– Хорошо, – задумчиво кивнула она и встрепенулась. – Ладно, чего мы тут всё лясы точим. Пойдём, нужно у тебя кровь взять на анализы.

– Э-э-э, – растерянно протянула я, – а по-другому никак? У меня кроме майки и трусов вообще ничего нет. Я в чём была, в том и выбросилась из окна.

«Опять звучит так, словно я пытаюсь похвалиться своим поступком», – пронеслась в голове недовольная мысль, и я быстро добавила:

– Вы не подумайте плохого. Просто по-другому никак невозможно объяснить отсутствие базовых вещей. Приходится говорить правду, как она есть.

– Из окна? – поражённым шёпотом спросила женщина и, словно опомнившись, добавила:– Ничего себе не сломала?

– Там всего лишь второй этаж был, да и снег падение смягчил, – сказала я после того, как в голове вдруг вновь мелькнуло это воспоминание, из-за чего я ощутила сильную душевную боль Наташи, вызванную столь подлым предательством любимого человека. – А по-другому никак не получалась. Иначе они бы меня…

– Всё-всё-всё, девочка, успокойся, – быстро заговорила женщина, заметив появление слёз. – Не думай о плохом. Сейчас всё организуем.

– Надя, вы чего тут? Совсем ополоумели?! – донёсся до меня приглушённый голос лаборантки, когда дверь закрылась. – Вы что бедной девчонке сланцев и халата не можете найти? Вообще, что ли?

– А нам их что, тут выдают? Или мне в магазин сходить и со своей зарплаты купить? – раздался голос знакомой медсестры, которая заходила в палату утром.

– Кому ты рассказываешь? У вас же целая коробка оставленных вещей! – продолжила давить пришлая. – Алкашам всяким так вы всегда что-нибудь найдёте, а молодой избитой девчонке, которую чуть не изнасиловали, нет.

– Кому надо, тот сам подойдёт, – огрызнулась Надя. – Или из палаты кого-нибудь попросит. Как будто дел у меня других нет – за пациентами задницы вытирать, не маленькие.

– У тебя сердце-то хоть есть? – недоумённо спросила моя защитница. – Ты лицо это побитое видела? Знаешь, через что ей пришлось пройти?

– Да у меня каждый день по десять человек таких. И с попыткой изнасилования этой тоже ещё не всё ясно. Может, и нафантазировала она себе, – отмахнулась медсестра, а затем, выдержав небольшую паузу, добавила: – Ладно, сейчас что-нибудь принесу. Не думаешь же ты, что мне реально жалко? Времени не было, дежурство сдаю.

Лаборантка, что-то ответила и вновь вошла в палату, а я услышала её едва заметное ворчание.

– Может, и не жаль, да только ты всё время сидишь на своём стуле и задницу оторвать боишься. Деловая, блин.

Словно спохватившись, женщина сначала замолчала, а затем добавила:

– Так, я обо всём договорилась. Мы сейчас тебя приоденем, а потом пойдём колоть пальчик.

– Спасибо большое, – вздохнула я, чувствуя благодарность к неравнодушному человеку. – Думаю, что если бы не вы, то обо мне никто бы и не вспомнил. Соседки меня не сильно жалуют.

– Ничего, – отмахнулась женщина и, подойдя чуть ближе, заметила синяки на моих руках со следами уколов, после чего вмиг построжевшим голосом спросила: – Это же не от капельниц? Верно?

– Я больше так не буду, – со смесью горечи и стыда сказала я, цепляя руки в замок и помотала головой, совсем как моя Уля, которую застали за чем-то нехорошим. – Честно-честно! Вы не смотрите на это! Так получилось!

Почему-то мне совершенно не хотелось выглядеть падшим человеком в глазах этой доброй женщины, которая не прошла мимо моей беды. Точнее, мне в ничьих бы не хотелось казаться плохим человеком, но в её особенно.

– Теперь понятно, как ты в такой ситуации оказалась, – сказала она задумчиво. – И почему Надя ведёт себя так странно.

– Получается, что если пробовала наркотики, так не человек вовсе? – почему-то обиделась я. – Значит избивать можно, насиловать и издеваться? Потерянная душа ведь! Подумаешь!

– Я этого не говорила, – покачала головой женщина. – Но уверена, что не будь у тебя пристрастия к подобным вещам, то и в такой ужасной ситуации ты бы не оказалась.

– Вы правы, – признала я. – Извините, что не сдержалась. Просто столько всего накопилось, ещё и всё тело везде болит.

«Не влюбись Наташа в Артура, то он бы не подсадил её на наркоту и не пробовал продать своим дружкам», – подумала я.

Женщина на мои слова никак не отреагировала, поэтому я решила у неё кое-что узнать как у специалиста.

– Скажите, а по этим анализам можно проверить отсутствие у меня различных болезней?

– ВИЧ, гепатит, сифилис? – строго спросила женщина, заглянув в глаза.

– Да, – кивнула я, опустив взгляд.

Слова Верки о возможном наличии у меня страшных болезней всё никак не выходили из головы, постоянно мелькали где-то на периферии. Подтачивая сознание и так расшатанное самим фактом переноса и личностью моего нового тела.

– У тебя ещё вчера сразу после поступления должны были кровь из вены взять. Не помнишь, о таком, что ли? – спросила женщина.

– Не в том состоянии была, – не стала объяснять нюансы я и с надеждой спросила: – Так что получается? Её уже проверили? Я смогу узнать результаты?

– Не так быстро, – покачала собеседница головой и кивнула на мои руки. – Слишком много тестов в твоём случае нужно провести. Думаю, дня через три всё будет известно. Хотя, возможно, какие-то результаты уже есть. Уточнишь у лечащего врача на обходе.

Моё лицо вновь покраснела от стыда, и я стала мысленно костерить Наташу за выбор её жизненного пути, хотя и понимала, что девочка просто попала в подобные обстоятельства.

Женщина, заметив переживания на моём лице, неожиданно жёстко спросила:

– А что же ты только сейчас о своём здоровье задумалась? Когда кололась, так никаких мыслей не возникало? Может, и правда тебя никто насиловать не пытался? Навешала мне лапши, а я, дура, и поверила.

– Нет! Я вас не обманывала! – подняла я на неё сердитый взгляд и помотала головой сильнее, чем было нужно, отчего затылок тут же прострелило от боли. – Как вообще можно женщине шутить на такую тему? Или, может, думаете, что я ещё и сама себя так избила?

Мне захотелось разубедить её. Рассказать, что я не такая. Совсем другой человек! Что меня вообще зовут Оля, и я невероятно далека от всего того ужаса, который происходил в жизни Наташи. Но, я сдержалась. Усилием воли мне всё же удалось промолчать.

«Ситуация и так далеко не радужная, не нужно дополнительно её усугублять. А то ещё в психушку отправят, и тогда всё станет намного сложнее», – пронеслось в голове грустная, но правильная мысль.

Прерывая наш разговор, в палату вошла уже знакомая мне полная медсестра. Она бросила на пол чёрные резиновые сланцы и положила на кровать синий застиранный халат, как у санитарок.

– Вот, – сказала она и с вызовом посмотрела на лаборантку. – Лучше ничего нет.

– Спасибо большое, – поспешила как можно более искренне поблагодарить её я и развернула одежду.

Халат был несколько большеватым, потёртым, имел какие-то странные выцветшие и не отстирываемые пятна, а также один надорванный карман. Но главное, он прикрывал мою наготу и позволял наконец выйти из палаты. В тот же туалет, к примеру, уже хотелось сходить.

– То, что нужно! – прокомментировала я и с трудом из-за боли в рёбрах накинула его на себя.

Медсестра почему-то несколько смутилась. Ожидала, что я начну качать права и требовать что-нибудь получше? Или потому что в её загашниках было что-то более подходящее, но она мне пожалела?

«Даже если и так, то плевать, – подумала я, засовывая ноги в тапочки, – главное, что теперь не видно трусов и обколотых руки. Этого пока будет достаточно».

– Другое дело, – проследила за моим переоблачением лаборантка. – А теперь всё же пойдём на пост и возьмём пробу, а то мне ещё в два отделения зайти нужно.

– Баночку для анализа не забудь, – строгим голосом подсказала мне медсестра, кивнув на тумбочку, и, когда мы все вышли в коридор, указала мне рукой, где находится туалет. – Потом сходишь и баночку оставишь на подоконнике. Ясно?

– Да, – кивнула я, внимательно осматриваясь по сторонам.

Больница за пределами палаты вызывала не менее гнетущее впечатление, чем внутри. Тёмно-серые потолки со старыми лампами. Крепкие много раз перекрашенные двери. Грязные, замызганные стены с обвалившейся штукатуркой и чуть ли не советские плакаты, информирующие пациентов о пользе гигиены и о способах правильного наложения шин при переломах.

На фоне царящей разрухи особенно выделялся находящийся в достаточно широком отнорке пост медсестры, который представлял собой современную модульную конструкцию из тёмно-коричневой ДСП. Он казался инородным предметом на фоне ужасных стен и потолка, которые здесь находились лишь чуть в лучшем состоянии, чем в том же коридоре.

Также тут отдельно располагался небольшой стол с выставленными на него приспособлениями для забора крови, два стула и довольно современная медицинская сумка фельдшера-лаборанта, стоящая на полу.

– Садись, – сказала женщина, занимая место во главе стола, а затем дождалась, когда я сяду, и взялась за дело.

Спустя примерно минуту я была свободна и как можно быстрее направилась в туалет.

«М-да!» – первое, что подумала я, осмотрев небольшое помещение со старомодной, местами отсутствующей квадратной плиткой голубого цвета, и ощутив щедрую порцию хлорки, которую использовала уборщица для дезинфекции. В санитарном узле, как значилось на табличке, имелись: раковина для мытья рук; три деревянные кабинки, выкрашенные тёмно-серой краской и обеспечивающие приватность; а также огромное, почти во всю ширину стены окно с большим подоконником, на который женщины и ставили свои анализы.

Самое печальное для меня в данный момент заключалось в том, что две ближайшие к выходу кабинки были заняты, а свободной оказалась лишь третья, которая располагалась у окна и не имела одной перегородки. Получалось так, что с улицы частично открывался вид на человека, пришедшего сделать свои дела. Благо хоть, что сейчас утро и обзор ограничен, но вечером, подозреваю, ситуация меняется.

«Хорошо ещё, что отделение находится на втором этаже, – думала я, заходя внутрь и закрывая защёлку. – Было бы некомфортно занять место и обнаружить свои глаза на одном уровне с прогуливающимся по улице человеком».

Стараясь не смотреть на ржавый и страшный унитаз в виде чаши, я с трудом, из-за боли в рёбрах присела, сделала своё дело и уже другим взглядом посмотрела на подоконник, за который так удобно было держаться. Неожиданно я наткнулась на незамеченный ранее початый рулон туалетной бумаги.

«Вот так удача! – обрадовалась я и, сжав находку, засунула себе её в карман, а затем, так и не открыв дверь, замерла. – Блин. Её же, наверное, кто-то забыл? Она же чужая? Может быть, ребёнка какого-нибудь?»

Я достала рулон из кармана, посмотрела на него, а затем тяжело вздохнула и положила назад.

«Оставлю себе. Пока что у меня просто нет другого выбора, – подумала я, чувствуя, как негодует внутри совесть. – Вообще же пока ничего нет! Хорошо хоть тапочки и одежду какую дали».

Оставив анализы на подоконнике и помыв руки, я вышла из туалета. Совесть всё ещё продолжала ругать меня за малодушие и низость нравов, но громкий резкий звук заставил отвлечься от переживаний.

– Ух ты ж ё-маё! – уставился на меня возрастной усатый мужчина с небольшим пузиком, вышедший из палаты в коридор.

Заметив мой взгляд, он тут же нырнул назад, и до меня донёсся его громкий восторженный шёпот:

– Мужики! А вы новую Квазиморду видели?! Ну с лицом отбитым! Ух и страшная же!

«Сам такой! – обиженно подумала я. – Мужчина ещё называется. Не мог промолчать или сделать вид, что всё нормально? Не понимает, что ходить с таким лицом – это не личный выбор молодой девушки? Что его слова, вообще-то, ранят прямо в сердце? Сплетник старый!»

Пройдя чуть вперёд на запах еды, я вышла из травматологического отделения и оказалась в небольшом холле. Справа от меня размещалась широкая белая пластиковая дверь с приклеенной красной табличкой «Столовая», чуть ниже были закреплены два прозрачных кармана. В одном находилось меню на сегодня, а во втором график приёмов пищи.

Напротив разместилось другое отделение больницы – неврологическое. О чём красноречиво свидетельствовала старая, но внушительная надпись над двухстворчатыми дверями.

Также в холле обнаружились: два лифта, один из которых предназначался для перевозки лежачих больных; выход на лестницу и разместившийся в углу кабинет сестры-хозяйки.

Завершив разведку, я на входе в столовую едва не столкнулась с пожилым седым дедушкой, голова и руки которого находились в постоянном движении, а затем, пропустив его, зашла внутрь. Данное помещение, несмотря на мои опасения, выглядело неплохо. Ровные, выкрашенные в жёлтый цвет стены, современные стенды с нормами довольствия, пластиковые окна, полтора десятка относительно неплохих столов, рассчитанных на четыре персоны, ну и стулья к ним.

– Фу! Посмотри на неё! – услышала я чей-то брезгливый детский голосок, и меня словно окатило помоями. – Бомжиха какая-то!

За дальним столом обнаружились три девушки-подростка, которым было около пятнадцати, может быть, шестнадцати лет. Они были одеты в симпатичные костюмы, успели раскрасить лица вызывающим макияжем и держали в руках телефоны.

– Бе-е! Она на нас смотрит! Меня сейчас вырвет! – сказала вторая из них.

– Бежим отсюда, а то ещё заразимся какой-нибудь чахоткой, – предложила третья и они со смехом, более подходящим каким-то гиенам, чем симпатичным девчонкам, выбежали из столовой.

«Вот же мелкие сучки! Да сами вы бомжихи чахотные! Ну ничего! Дайте только время прийти в себя! Уверена, со своими знаниями я быстро приведу это тело в порядок. Тогда и поговорим!» – думала я, трясясь от переполнявших меня эмоций.

– А тарелки на мойку отнести?! – услышала я злой крик какой-то женщины, подходя к открытой двери с биркой «Раздача».

Это помещение было разделено на две части. В передней располагались железные столы с несколькими массивными зелёными термосами, а в задней – большие умывальники. Именно там сейчас стояла ко мне вполоборота полная женщина и скидывала остатки еды с тарелок в большое ведро.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я. – Можно позавтракать?

– Раздача закончилась! – недовольно ответила она мне.

– Я Петр… Фролова, – быстро поправилась я. – Из травматологии. Кровь сдавала.

– Как же они меня все задрали! – зло произнесла женщина, обращаясь непонятно к кому. – Одни – на процедуры ходят! Вторые – кровь сдают! Третьи – спят долго! Четвёртые – не знают, куда нужно грязную посуду нести! Я вам что, официантка?! А?!

Она повернулась ко мне и вздрогнула, увидев кусок мяса, в которое превратилось моё лицо.

– Э-э-э. Нет, – ответила я, и живот тут же утробно заурчал.

– Краше в гроб кладут, – прокомментировала она, откладывая тарелку в сторону, и смилостивилась надо мной. – Сейчас, подожди, я оставляла несколько порций как раз на такой случай.

«Чего же тогда на меня ругалась?!» – с недоумением подумала я, но всё же кивнула, от сосущего ощущения в животе вновь закружилась голова.

Женщина появилась почти сразу и вынесла мне порцию непонятной подсохшей коричневой каши, одно яйцо и два ломтика свежего хлеба.

– А чашка твоя где? Ложка? – спросила она, поставив всё на ближайший стол.

– Нету, – опустила глаза я, ощущая очередной приступ неловкости, но быстро взяла себя в руки. – Может, у вас что-нибудь найдётся? Я верну после выписки. Честно.

– Знаем мы таких честных, – проворчала женщина, но всё же сходила к себе и принесла железную чашку без ручки и алюминиевую ложку.

– Спасибо вам большое, – как можно более искренне сказала я и дрогнувшим голосом вновь добавила: – Спасибо.

Первый раз в жизни я находилась в настолько затруднительной ситуации. У меня не было элементарных базовых вещей и даже возможности обратиться к кому-нибудь из близких за помощью. Ни к увиденной в воспоминаниях бабке, ни к её сынку доверия не было, как, впрочем, и к ублюдку Артуру. Странное и необычное чувство зависимости от милости чужого человека мне очень не понравилось, но, к сожалению, пока я не могла ничего изменить. Приходилось приспосабливаться и переступать через свою гордость.

– Ешь уже! – отмахнулась женщина и повелительно добавила: – Потом, как закончишь, принесёшь мне тарелки с дальнего стола. Поняла?

– Да, – кивнула я и тут же набросилась на еду.

Каша оказалась незнакомой, очень странной на вкус и явно сваренной на воде. Только вот выбирать не приходилось, и я смолотила её в мгновение ока.

– Первый раз вижу, чтобы сечку так быстро ели, – прокомментировала увиденное женщина, а затем, пока я чистила варёное яйцо, принесла ещё одну порцию каши и хохотнула: – Тётя Клава сегодня добрая.

– Спасибо большое, – обрадовалась я и расправилась с новой тарелкой так же быстро, как и с предыдущей. Затем пришла очередь яйца и разбавленного едва сладкого чая с двумя кусочками свежего хлеба.

Оставив закреплённые за собой приборы на столе, я отнесла свои тарелки женщине.

– Когда придешь на следующий приём пищи, то заноси пустую тару через другую дверь, которая на коридоре. Увидишь, как делают остальные, – сказала она мне.

Я кивнула, а затем подошла к дальнему столу, за которым недавно сидели девочки-подростки. Конечно же, убираться за ними мне совершенно не хотелось. С куда большим удовольствием я бы закинула эти тарелки с размазанной кашей им за шиворот. Однако меня об этом попросила местная работница, которая, несмотря на крик и внушительный вид, отнеслась к избитой девушке по-человечески. И чашку с ложкой дала, и лишней порции не пожалела, которая была очень даже кстати.

Осмотревшись, не видит ли кто, я взяла в руку чьё-то нетронутое яйцо, затем смела скорлупки, лежащие прямо на столе в одну из тарелок и отнесла всё это на раздачу, при этом успев закинуть добычу в уже свою металлическую кружку.

– Спасибо вам большое. Я обязательно всё верну, – ещё раз поблагодарила я за её приборы.

«И за то, что сказала убрать на столе, позволив мне раздобыть ещё одно варёное яйцо, – подумала я, – белок моему ослабленному организму лишним точно не будет».

– Иди уже, поправляйся, – отмахнулась она, а я, взяв новое имущество, направилась в палату.

– Эй! Чучело! – В холле у окна меня уже ждала знакомая троица симпатичных девушек, с уродующими их лица подленькими ухмылочками – Так ты, оказывается, уборщица? Может, тогда у нас в палате уберёшь?

От сказанного они сложились в приступе хохота, искоса продолжая следить за моей реакцией.

Я, конечно, человек не конфликтный. Считаю, что лучший способ избежать проблем – промолчать, что мне с этими девицами детей не крестить, поэтому и обращать внимание на их слова не стоит. Однако моя психика за сегодня выдержала столько сокрушительных ударов, что я всё же не справилась с эмоциями и, дождавшись, когда противный смех утихнет, ответила.

– За свиньями – не убираю.

Улыбки с лиц девчонок пропали как по волшебству.

– Что ты сказала? – нахмурилась самая рослая из них и, сжав кулаки, с угрозой добавила: – Мне показалось? Или ты, уродина, назвала нас свиньями?

«Ну вот кто меня за язык тянул, – тут же пожалела я о том, что не сдержалась и конфликт перешёл на новую стадию. – Пусть бы и дальше поливали меня грязью, главное, чтобы руки не распускали! Это же глупые малолетки, которым нечем заняться! Которые со скуки решили развлечься, считая меня идеальным объектом для своих плоских шуток».

– Она тебя игнорирует, – подначивая подружку, сказала одна из тройки. – Не считает достойной для разговора.

– Чего молчишь? – ещё больше разозлившись, спросила рослая и пошла на меня.

Предчувствуя очередную порцию возможных тумаков моё тело, не отошедшее от вчерашнего избиения, испуганно сжалось, а затем произошло что-то странное.

Время как будто бы замедлилось. Над идущей в мою сторону девушкой появилась какая-то необычная едва заметная дымка, которая, всё больше увеличиваясь с каждым мгновением, словно бы потянулась в мою сторону. Я машинально отступила и попробовала закрыться от неё, но рука задела странную субстанцию и по моему телу словно прошёлся небольшой поток смывающей боль энергии. Он был крайне мал, но из-за моего ужасного общего состояния казался ощутимым.

«Что это было?» – поражённо замерла я, пытаясь идентифицировать новые ощущения, и машинально отметила, как остановилась только что напиравшая на меня малолетка. Она словно на невидимую стену напоролась.

Судя по растерянному лицу, девушка в мгновение ока успокоилась и потеряла всякое желание завершить начатое.

– Эй, Даша?! – услышали мы смешок от одной из подруг – Ты её проучишь? Или так и останешься стоять на месте?!

На лице рослой появилось раздражение и злость, направленные уже не на меня, над ней вновь сформировалась дымка, до которой я, в целях эксперимента, дотронулась мысленно и попробовала притянуть к себе.

К моему удивлению, это получилось. Даша вновь успокоилась и быстро придумала рациональное оправдание своим поступкам.

– Да ну её! Страшно эту безобразную уродину руками трогать. Может, у неё лишай какой-то? Или чесотка? Ещё заболею.

– Или сифилис? – предположила третья малолетка, и они с презрительными ухмылками обошли меня по большой дуге и двинулись в сторону неврологического отделения.

Я же всё это время продолжала стоять в испуганной позе и пыталась понять.

«Что это вообще было?!»