Читать книгу: «Второгодка. Книга 1. Старая школа рулит», страница 2

Я шагнул к умывальнику и замер…

– Твою мать… – не сдержался я. – Охренеть…

Из зеркала на меня глядел пацан лет семнадцати. Нескладный, растрёпанный, патлатый, как хипарь, неопрятный. Жесть. Под глазом ссадина, футболка вытянута. Смотреть противно, короче.

– Какой класс? – спросил я у боксёра.

– Чё? – опешил он.

– В каком классе учишься?

– В десятом, – сказал он озадаченно. – «Б»… Ты чё, Краснов? Может, ты действительно умом тронулся? Может, тебя в дурку надо?

– Посмотри, что там на затылке, – хмуро скомандовал я. – Кровищи много?

Он открыл дверцу шкафа, достал рулон туалетной бумаги, подошёл ко мне и внимательно осмотрел затылок.

– Нет, немного… Не крути башкой… Думаю, даже зашивать не придётся… Блин… Тебя Мэт так приложил, аж треск пошёл. Там выступ в стене, ты об него со всего маху долбанулся, когда он тебе в грудину пропнул. Я думал всё, конец тебе. Прям затылком…

– Мне? – посмотрел я на боксёра. – Это Мэту твоему конец.

Он нахмурился, а я снял с себя куртку. Она была заляпана бурыми пятнами, но не трагично. Ещё раз бросил взгляд в зеркало.

– Вот дерьмо! – не сдержавшись, выругался я.

Ручки тоненькие, как у цыплёнка. Мне надо было бежать, прятать Катю, Юлю, разбираться с генералом, с Никитосом… А тут такое… Блин… Точно, крыша протекла…

– Чего? – не понял Рожков. – Говорю же, не страшно. До свадьбы заживёт. Ты давай, домой топай, приведи себя в порядок, отоспись. Завтра, как новенький будешь.

– Башка болит, – поморщился я и начал замывать джинсовую куртку.

Покончив с курткой, отмотал туалетной бумаги и промокнул затылок. Кровь уже не текла, засохла.

– Давай, – неохотно предложил боксёр, – помогу.

Я наклонился над раковиной, а он аккуратно обмыл и промокнул рану.

– Ерунда, пустяки, короче, – удовлетворённо отметил он.

Я выпрямился и задрал майку. На груди чернела неслабая такая гематома.

– Зашибись у вас тут порядочки в школе, – заметил я. – Сажать надо конкретно.

– Не будь слабаком, и никакого буллинга тоже не будет. Это везде так. Не мы такие, жизнь такая.

– Отличная отмазка. Тебя звать-то как? Буллинг, в натуре… Слова-то какие придумали…

– Нет, Красивый, ты чё, не придуриваешься? Правда не помнишь нифига?

– Тут помню, тут не помню, – подмигнул я.

– Пипец какой-то, – махнул он рукой. – Илья, вообще-то.

– А меня?

– Слушай, заканчивай уже свой стёб дебильный. Я пошёл, короче.

Он развернулся и двинулся к двери.

– Илюха, – окликнул его я.

Он остановился, обернулся и настороженно посмотрел.

– Спасибо, братан.

– Да пошёл ты, Крас. Мы с тобой не друзья и уж тем более никакие не братаны. Что за слово, вообще? И не станем ни друзьями, ни братанами. Понял? Напоминаю, если ты вдруг забыл.

– Сурово, – хмыкнул я, и он вышел из туалета.

Ну, ладно, брателло, как скажешь… Я сунул руки в карманы. Из одного достал плоский брусок. Довольно тяжёлый… На пейджер не похоже, на мобильник тоже… Повертел в руках. С одной стороны был ободранный и облезлый пластик, а с другой – треснувшее стекло, похожее на экран. Оно вдруг засветилось. Точно экран. На нём появились маленькие цветные квадратики и кружочки… Прикольно…

Ладно, потом разберёмся. В другом кармане оказались ключи и свёрнутая банкнота. Пятьсот тысяч что ли? Я развернул. Да, она была похожа на пол-лимона, только нулей было всего два. Это как понимать-то? Бред какой-то. Билет, бляха, банка России. И вроде эта бумажка проще выглядела, но, одновременно, как-то солиднее… Хрень какая-то…

Я вздохнул. Пятьсот штук было бы, конечно, лучше, чем эта фальшивка… Ладно… Ключи выглядели совершенно обычными и, по большому счёту, бесполезными. Других трофеев я не обнаружил и снова подошёл к зеркалу.

– Ну что? – спросил я у своего отражения. – Что делать-то? Домой шагать? Типа, здравствуй, Катя, это я, Серёжа?

При мысли о Катюхе, из темноты сознания появился Никита. Его вчерашнее посещение засело в голове занозой. Гостинцы, вид Кати, колготки – всё вот это… Папку она ему отдала или он сам нашёл? Знал меня и понимал, где я могу спрятать, вот и нашёл. Я его тоже знал. Как облупленного. Мы же с ним…

А вот я сейчас прямиком к нему и двину! Точняк! В таком виде он меня не узнает, сто пудов. Губы расплылись в усмешке. Надо сначала зайти домой за стволом. Катюха на работе, ключей нет. Соседи на балкон левого пацанёнка не пустят. Бляха… Ладно, значит залезу по трубе. Я вон теперь какой лёгкий. И в форточку просочусь без вопросов.

В туалет зашёл тощий зашуганный пацанчик, явно младше моего отражения. Он опасливо взглянул в мою сторону, но тут же успокоился, поняв, что от меня ждать неприятностей точно не стоит. Ну-ну. Вот и Никитос так пусть думает.

Я снова глянул в зеркало. Теперь на меня смотрел не ощипанный жалкий воробышек, а ощерившийся волчонок. Слабый, но отчаянный, тот, что не отступит и будет биться до конца.

Снаружи раздались голоса и смех. В туалет вдруг влетела растрёпанная девчонка. Её втолкнули, закрыли дверь и заржали. Дураки малолетние. Она оглянулась, увидела меня с доходягой, улыбнулась. Но улыбка получилось жалкой, а в глазах ясно читался испуг.

– Придурки! – крикнула она и толкнула дверь плечом. – Откройте!

Дверь естественно не поддалась. Зазвенел звонок.

– Открывайте, я сказала! – не сдавалась девочка.

– Глотова, минет сделаешь, тогда выпущу! – раздалось из-за двери.

– И мне!

– И мне!

Парни загоготали. Уроды. Девчонка покраснела.

– Чё ты молчишь? Всё равно ведь придётся сделать! Да нас трое всего!

– Четверо!

– Ты дебил, Назаров! – крикнула она. – Идиоты!

Дверь резко открылась и на пороге появился ухмыляющийся здоровяк, а за ним несколько шакалов.

– Давай, чё ты, у тебя и фамилия подходящая.

Все опять заржали.

– Мы не скажем никому.

– Да тебе самой понравится!

Рыхлый, щербатый, коротко стриженый здоровяк-переросток, который, вероятно, и был Назаровым, шагнул к ней и начал расстёгивать ремень.

– Давай сама, Глотова, всё равно же заставлю, – подмигнул он и растянул жирные губы в мерзкой улыбке.

Девчонка отступила и натолкнулась на меня.

– А ты чё, Крас, вылупился?! – оскалился Назаров. – Тоже хочешь? Не сегодня, понял? Сегодня Глотова сосёт!

Все снова засмеялись, а я отодвинул Глотову в сторону и шагнул навстречу этому уроду.

– Слышь, пончик, я тебе сейчас зубы в глотку вобью, – спокойно сказал я. – И после этого ты всю жизнь только сосать и сможешь. Как тебе такая перспектива?

Он мгновенно изменился в лице. Его толстая колбасная рожа налилась кровью, а глаза полезли из орбит. Видать кредит с дебетом в его тупой башке никак не хотели сходиться, потому что он конкретно завис, как компьютер у нас в управлении, соображая, должно быть, как именно обрушить на меня свою ярость. Физика у меня была, конечно, полный ноль, но с этим жиртрестом…

– Это что такое! – донёсся строгий и громкий женский голос из коридора. – А ну! Быстро разошлись! Назаров! Что опять такое?!

– Да сами смотрите, Юлия Андреевна, – плаксиво заныл он. – Чё опять Назаров-то? Я в туалет хочу, а тут эти вот… Петтингом занимаются.

Он показал на меня пальцем и попятился назад. Зайдя за учительницу и убедившись, что она его не видит, он тут же сделал свирепое лицо и провёл ребром ладони по горлу.

– Краснов! – с ужасом воскликнула учительница. – Глотова! Это что такое?! Мильнер, а ты-то как в это влип?

– Я… – замотал головой пугливый пацанчик, – я… они…

– Краснов! Ты на кого похож, вообще? Посмотри на себя! Мало того, что учиться не хочешь, ещё и драться начал? Ты понимаешь, что тебя отчислят из школы? Хоть немного мозгов у тебя есть, чтобы понять эту мысль? Это несложно, подумай! А ты Глотова? Это уж ни в какие ворота! С мальчиками в мужском туалете! Ты понимаешь, что у учителей чаша терпения уже переполнена? Я сейчас сообщу твоему классному руководителю и директору школы. Пусть вызывают родителей и разбираются с тобой. Что, Краснов? Что ты смотришь, будто в первый раз меня увидел?! Краснов!

А я действительно смотрел на эту женщину во все глаза. На вид ей было лет пятьдесят. В неплохой форме, довольно стройная и подтянутая. Наверное, занималась физкультурой. Недешёвый костюм сидел идеально и делал её элегантной. Невысокая, без седины, с аккуратной стрижкой и неброским макияжем, лицо практически без морщин. Нет, не двадцатилетняя девчушка, конечно, но и не оплывшая и обабившаяся тётя Мотя. Это было поразительно. Совершенно поразительно. И невероятно…

– Салихова? – спросил я, нахмурившись.

– Что?! – она округлила глаза и уставилась на меня, как на инопланетянина.

– Салихова Юлия Андреевна, одна тысяча девятьсот семидесятого года рождения?

Все разговоры, смешки и вскрики стихли. Воцарилась полная тишина…

2. Бешеный-2

– Краснов, ты что себе позволяешь? – нахмурившись, спросила Юля, а у меня все шарики и ролики перемешались с крестиками и ноликами.

Если это была она, а я почти не сомневался, что это так, то выходило… Выходило… А может, я последние лет тридцать пролежал в коме? Нет, не получалось, рожа-то у меня теперь была совсем другая. Да ладно рожа, но и тело тоже. Вообще, всё другое…

– У тебя что, ролевые игры на уме? – сердито наступала Юлия Андреевна. – Хороший полицейский, плохой полицейский? Запомни и заруби себе на носу, я очень плохой коп, ясно? И завуч по совместительству, а ты меня уже извлёк! Я больше нянькаться с тобой не собираюсь. Нам нужны высокие показатели, а не ЧП. Причём, это касается, как учёбы, так и всего остального, включая поведение. Мы в этом году статус лицея собираемся получить, если ты помнишь. Поэтому подобные закидоны я буду выжигать калёным железом. Вместо того, чтобы сидеть у меня на уроке, ты всякой мерзостью занимаешься. Сегодня же твою мать вызову в школу! И твоих родителей, Глотова! Всё, уйдите с глаз долой! А ты, Мильнер, слишком рано на кривую дорожку вступаешь!

– Да я просто… – начал было тощий, но Юля изобразила такую страшную гримасу, что Глотова с Мильнером пробкой вылетели из туалета. Я тоже пошёл на выход. Вышел в коридор и остановился.

– Сергей, – окликнула меня Юля. – На самом деле, всё очень серьёзно.

Она подошла вплотную и продолжила, понизив голос:

– Ты уже взрослый и должен понимать. Знаешь ведь, какая конкуренция сейчас, чтобы поступить в нашу школу. Да, по месту жительства мы обязаны тебя здесь держать, и только поэтому тебя директриса не выпнула после девятого и дала сдать экзамены. Но сейчас всё меняется. Малейший проступок и всё. Вылетишь. На твоё место уже очередь стоит в сто человек из отпрысков самых влиятельных людей города. А ты такие номера выкидываешь.

– Странно, – пожал я плечами. – Слушаешь какого-то дегенерата Назарова и даже не пытаешься вникнуть в ситуацию. А именно такой подход, я имею в виду замалчивание проблем и не желание искоренять их первопричину, может сыграть против тебя самой. Хочешь лицей? Не нужны ЧП? Ну, так работай с Назаровыми и с Шалаевыми, а не с Глотовой и Мильнером. Неужели непонятно? Педагог ты на троечку, как я вижу. Это тебе не сникерсами торговать.

Челюсть у неё отвисла, как в мультфильме про Тома и Джерри, а я двинул на выход. В голове была полная каша. Я дошёл до лестницы, спустился вниз, прошёл мимо раздевалки. Евроремонт тут был сделан по высшему разряду. Я таких школ вообще не видел, если честно. Отродясь.

О-па! Дверь я нашёл, но увидеть рамку, как в аэропорту и турникет, как в метро не ожидал. Чуть в стороне сидел охранник перед экраном. Или не перед экраном… В общем, перед плоским пластмассовым прямоугольником чёрного цвета.

Я ткнулся на выход, но турникет не шевельнулся. Попробовал ещё раз и глянул на охранника. Можно было бы перепрыгнуть, перескочить, но он смотрел на меня в упор, причём во взгляде явно читалось сдержанное удивление. Он поднял руку со сжатым кулаком и указательным пальцем второй руки коснулся своих часов.

Я посмотрел на своё запястье. На синем капроновом ремешке вместо часов была какая-то пластиковая блямба. Я затупил, не понимая, что это значит и вдруг… Блин… Получилось как-то странно, само по себе. Ни с того, ни с сего возникла мысль, что это чип и его надо приложить вон к тому чёрному датчику.

Я так и сделал, и всё сработало. Загорелась зелёная лампочка, я толкнул блестящую трубу из нержавейки и вышел за периметр. В голове одновременно раздались щелчок и вспышка. Я открыл дверь и вышел на улицу. Про верхнюю одежду даже и не подумал, но оказалось, что снаружи тепло. Стояла золотая осень – медовое солнце, тёплый ветерок и запах прелой листвы, дымка и арбузов. Красота и ностальгические чувства. Правда, место, в котором я оказался, я никогда раньше не видел.

Вернее, не видел таким. Это была центральная улица, засаженная липами. И здесь мне всё было известно и знакомо – бульвар, клумбы, гостиница напротив. Но вместо провалившегося асфальта сейчас лежала тротуарная плитка, вместо облезлых и обшарпанных зданий – отремонтированные и покрашенные фасады.

А может, меня чем-то накачали? Морфином, например? Хотели обезболить, а вызвали бред и галлюцинации… Ладно, сейчас всё проверим. Надеюсь, моя Катя не окажется пятидесятипятилетней стервой в деловом костюме, вроде Юлии Андреевны.

Я пошёл домой. Шагал по знакомой улице и крутил головой удивляясь новым красивым магазинам, ресторанам и кафешкам. Вывески, витрины, люди – всё было незнакомым и необычным. Особенно машины. Это вообще было похоже на космос. Летающие тарелки на колёсах.

– Эй, Крас! – крикнул кто-то.

Я не обернулся, как шёл, так и двигался.

– Погоди, ты чего, не слышишь? Смотри, чего я отматерил.

Меня обогнал пацан в рыболовном жилете с огромным количеством карманов и застёжек. У него были длинные патлы и очки. Я остановился.

– Глянь, на кого я похож? – с довольной улыбкой спросил он.

На пузе у него болтался фотоаппарат «Смена» на длинном кожаном ремешке, а из карманов торчала всякая ерунда – карандаши, батарейки, отвёртка, запасные очки, магнитофонная кассета.

– Ну чё? – засмеялся он. – Догадался?

– На старьёвщика, – хмуро ответил я. – И на придурка.

– Ну, блин, Красивый, ты чё не можешь сообразить? Только не говори, что рептилоиды уже добрались и до твоего мозга.

– Похоже на то, – кивнул я и, обойдя его двинул дальше.

– Ну, подумай! – не сдавался он и, обогнав, снова преградил дорогу.

– Не знаю, Глитч, – бросил я и осёкся.

Глитч? Что ещё за Глитч? Но он не показал ни удивления, ни протеста. Вероятно, он действительно был Глитчем… понимать бы ещё, что это значит…

– Ну, блин, Серый! – с укором воскликнул он. – Я же Вассерман! Похож?

– Поздравляю, – кивнул я. – Кожвен за вокзалом, за Вассерманом тебе туда.

– Крас! – помотал он головой. – Ты зря недооцениваешь! Нужно всегда иметь под рукой всё необходимое, чтобы протянуть какое-то время автономно, когда они до тебя дотянутся.

– Кто? – насторожился я.

– Да ты достал уже! Рептилоиды! Знаешь, что Цукерберг один из самых высокопоставленных ящеров?

– Саня, – начал я и замолчал.

Я знал, что он Саня… Атас, ребята… Походу, крыша у меня реально прохудилась…

– Чё «Саня»? Они не просто готовят эксплуатацию людей, они уже нас имеют во все дыры! Они влезают нам в мозги, представляешь? Воздействуют специальным излучением. А ты видел, когда самолёт по небу летит, за ним след остаётся? Это химтрейлы. Аэрозоли со специальными веществами. Я тебе кину ссыль на ютубчик, там чел один чётко всё объясняет. Там все факты чекнуть можно. Но есть идиоты, которые до сих пор не верят. Вот их и схомячат в первую очередь, просто выпилят и всё. И это уже происходит ежедневно. Поэтому мы должны быть готовыми!

Я ни слова не понял из того, что он говорил.

– Короче, остановите Землю, я сойду. Знаешь, кто сказал?

– Великий русский философ Николай Фоменко? – хмуро предположил я.

– Нихрена себе… – обалдел Глитч. – Ты как узнал?

Невелика наука. Я пожал плечами.

– А ещё он вот что сказал как-то, – подмигнул я парнишке. – Клизма, знай своё место.

Я хлопнул этого чудика по плечу и пошёл дальше, а он, поражённый моей эрудицией, остался обдумывать услышанное.

Подходя к своему дому, я почувствовал волнение. Сейчас я увижу Катю… Свернул с улицы во двор и… и остолбенел. Вот прямо здесь ещё пару часов назад были гаражи, а вон там, в окружении полнометражных сталинок стояла хрущёвка, где находилась принадлежавшая мне двушка. На третьем этаже в первом подъезде. Ни гаражей, ни хрущёвки не наблюдалось. Зато стояла строительная техника и штабеля стройматериалов.

Приходилось поверить, что всё окружающее меня относилось к какому-то совершенно другому времени. В голове снова раздался щелчок, в глазах потемнело, я зажмурился и… охренеть… Я вдруг понял, какой сейчас год…

Возникло такое чувство, будто… «подключили накопитель информации», – всплыло в голове. Точно. Жёсткий диск заработал! Со скрипом и хрустом, но заработал. Как будто дискету с записью обо мне воткнули в маломощный компьютер, который назывался Сергеем Красновым. Интересно, а что стало с компьютером, который назывался «Сергей Бешметов»?

Замелькали картинки, которые я и выделить-то не мог, не говоря уже о внимательном изучении. Но мысль о том, что я действительно теперь Сергей Краснов стала осязаемой. Слюна загустела, и я ощутил металлический привкус.

– Японский городовой! – прорычал я, открывая глаза, и заметил бабку в платочке, рванувшую от меня в сторону.

Свыкнуться с этой новой реальностью было нелегко, и ничего хорошего в текущем положении вещей я пока не находил. Вообще ничего. Ну, с Юлей, судя по всему, всё было нормально. Но что стало с моей Катей? А с Никитосом, Ширяем и прочими упырями?

Я подошёл к подъезду и опустился на скамейку. Один из брусьев был сломан и провалился, когда я сел. Я помотал головой. Дома моего не было, собственность исчезла, да и собственник стал совсем другим.

Двор, кстати, тоже изменился. Деревья разрослись, появилась детская площадка. А беседка сохранилась. Только теперь она была едва видна из-за зарослей кустарников и клёнов, превративших полдвора хоть и в ухоженные, но джунгли. Тридцать лет прошло. С ума сойти!

У бетонных плит в дальней части двора кучковалось несколько парней в спортивной одежде. На головах капюшоны, руки в карманах. Наркоманы хреновы или хулиганы… Некоторые вещи не меняются…

Мне пришло в голову, что Никита, скорее всего, меня угробил. Именно поэтому моя «дискета» перелетела сюда. А вот куда делся первоначальный Краснов думать не хотелось…

Во двор медленно въехала крутая тачка. Ни хрена себе… Это был «мерин», но, блин, я таких никогда не видел. Джип. Весь чёрный, чёрные стёкла, чёрные диски, навороченный, сияющий, хищный, наглый, самодовольный.

Да, в моё время таких машин не было, это уж точно. Тачка остановилась рядом. Она вздрагивала от музыки, ритм прорывался наружу. Стекло водительской двери съехало вниз, я увидел Назарова и услышал гнусаво-мультяшный голос, повторявший одну фразу: «За деньги – да».

Назаров самодовольно ухмылялся и кивал в ритм. Двери открылись и из джипа выскочили те самые придурки, что сопровождали его в туалете.

– Опаньки… – хищно улыбнулся он, вырубив магнитолу. – Красивый. Битый и недобитый. Приплыл ты. П***да тебе, малыш.

Я не пошевелился и, чуть прищурившись, смотрел на него. У меня был аргумент, о котором он пока не догадывался. Выглядели они, как карикатура на хулиганов – в дурацких бейсболках и яркой мешковатой одежде.

– Прохор! – вдруг воскликнул один из его прихвостней и показал рукой в сторону беседки. – Вон она за кустами шкерится!

– Живи пока, – ухмыльнулся мне Назаров и сплюнул на асфальт. – Но недолго. Я за тобой приду.

Пацаны бросились в сторону беседки, а Назаров газанул, переехал клумбу, вывернув огромными колёсами цветущие астры и рванул прямо по газону. За беседкой мелькнуло платье, и я узнал Глотову.

Вот же дерьмо! Я схватил отвалившийся от скамейки брус и рванул за «мерином».

Когда я подбежал, девчонка стояла между машиной и беседкой. Она испуганно крутила головой, а вокруг неё расположились Назаров с прихвостнями. Один из них поигрывал ножом-бабочкой, раскрывая его и складывая, как шаблонный голливудский сутенёр. Густые заросли надёжно скрывали происходящее от жильцов и случайных прохожих.

– Залазь, Глотова, – ухмыльнулся главарь шайки. – Не бойся, покатаемся, расслабимся. У меня батя уехал, дом пустой. Потусим, музло послушаем. В тесной компании. Ты, я и ребята. Тебе понравится, я гарантирую. Лезь сказал, а то Кот тебе рожу щас распишет. Бегом-на!

Кот, похожий на латиноса жиган в понтовом и большом не по размеру спортивном прикиде, в подтверждение сказанного поднял руку со своим ножичком, и тут на него обрушился я. Силы были неравными. А, учитывая, что Серёжа Краснов был редкостным дохляком, шансов у меня было чуть меньше нуля.

Но так только казалось. Уж я-то знал, что грубая сила часто пасует перед отчаянным бесстрашием и явной готовностью идти до конца не смотря ни на что.

– Позишн намбер ван, – воскликнул я и со всей силушки шибанул дубиной по руке с ножом. – Отдыхаю сам.

Не дожидаясь реакции, я тут же крутанулся и рубанул по ногам второго урода, а третьего отоварил по хребтине. Они разлетелись, как кегли в боулинге.

– Э! – заревел Назаров, отскакивая в сторону. – Ты чё, Крас, попутал?!

– Ссышь, когда страшно? – усмехнулся я и дёрнулся в его сторону, заставив отшатнуться. – Позишн намбер ту.

Было от чего испугаться. Я знал, глаза мои не предвещали ничего хорошего. Может, помятая щенячья рожа и вызывала ложное чувство беззащитности, но взгляд был суровым, уж я-то себя знал.

– Да я тебе твою доску щас в гудок засуну! – проревел этот бегемот.

– Да ну? – усмехнулся я и с ноги захерачил начавшему подниматься Коту по роже.

Тот снова упал и завыл. Да они все уже выли.

– Попытайся, Прошка, – усмехнулся я и, подняв свой дрын, замахнулся на тачку. – Сейчас только стекляшки тебе повышибаю.

– Э-э-э! – заорал он, и глаза у него полезли на лоб. – Не вздумай! Мой батя тебя порешит!

– Да ты чё, – расплылся я в улыбке. – Сам-то ты жирный ноль, да? За батю прячешься, поц? Только мне почему-то кажется, что батя твой не меня, а тебя порешит. Думаю, он даже и не догадывается, кто в его отсутствие рассекает по городу на его «мерине». Без прав и без спросу, а? Нарушая правила дорожного движения и причиняя ущерб муниципальной инфраструктуре.

Похоже, я попал в самую точку. Он осёкся и как-то сник.

– А если звякнуть ментам? – подмигнул я.

– Да с батиными номерами ни один мусор в городе не осмелится меня тормознуть.

– Вон, как, – понимающе кивнул я. – А если сказать, что тачка в угоне? Думаешь не тормознут? Чего приуныл, носорожка? Давай, выбирай, что я расхерачу – твой шарабан или светотехнику?

– А-а-а… – он мне руку сломал, – заныл Кот.

– Я тебе ещё и голову отрежу. Если кто из вас не то что подойдёт, а косо посмотрит на Глотову, живым бошки поотрубаю. Это не шутка и касается всех!

В этот момент чувак, получивший по хребту накинулся на меня сзади. Я тупо проглядел, когда он поднялся, и он врезал мне по почкам. И хорошо так врезал, у меня аж в глазах потемнело. Глотова вскрикнула. Но я не упал, не стал охать и выть, только сжал зубы, развернулся и своей волшебной палочкой наотмашь навернул ему по башке.

Силёнок у Краса было маловато, так что за жизнь этих уродов я не особо переживал.

– Вломи ему, Прохор… – простонал тот, которому прилетело по ногам. – Я ходить не могу. Завали его! У тебя же пушка…

– Не сейчас! – попытался сохранить лицо Назаров. – Тут свидетели могут быть. Крас, ты себе приговор подписал, ты понял?

– Бешеный, – проныл Кот, выплёвывая сгустки крови.

– В натуре бешеный, – ощерился Назар.

– Точняк, пацаны, – кивнул я. – И я вас предупредил. Мне ваши папики похеру, ясно? Я вас достану. Каждого найду, ссыкуны дешёвые, и лично глотки перегрызу. А чтоб вы не дёргались, я сейчас пойду на освидетельствование, а она напишет заяву, мол хотели совершить групповое изнасилование, а меня избили, потому что я заступился. Отличное заявление получится, даже два. А потом будем наблюдать, как ваши папы и мамы начнут на пузе ползать, чтоб ваши жопы спасти от сурового возмездия на малолетке. Всё, сдриснули отсюда!

Они спешно погрузились в тачку и отвалили.

– Кровью не залейте, бараны! – рыкнул на них Прохор.

Глотова стояла ни жива, ни мертва, но глаза её сияли.

– Серёжа… – едва слышно прошептала она. – Ты… Ты такой… Спасибо… А я уж думала всё, как с Женькой Мурашкиной сделают…

– Не сделают, – хмуро кивнул я. – Почему они именно к тебе прицепились?

– Я не знаю, – мотнула она головой и отвернулась.

Смущённо. Я внимательно на неё посмотрел. Лолита, блин, малолетняя. Платье короткое, ноги длинные, красивые, грудь маленькая, но обтянутая, выпирающая из платья. Курточка коротенькая. Макияж. Бляха, взрослеют они сейчас рано, конечно, и сами из себя делают шалав с этой модой дурацкой. Вот мудачьё и считывает сигналы, как умеет. А если присмотреться, она же ещё ребёнок ребёнком.

– Они видели фоточки мои в инсте… Мы с подружками дурачились, короче… Ну… там такое…

Она рукой махнула.

– В общем эти прицепились, с самого первого сентября мне харрасмент устроили. Типа, нюдсы требуют, да сами шлют всякий скам. А теперь вот…

Она вздохнула, а я снова нихрена не понял. Хреновато мой накопитель данных работал.

– Ты здесь живёшь? – спросил я.

– Ну… да, – удивлённо кивнула Глотова. – Мы же с тобой в одном подъезде…

– А, точно… – согласился я. – Я просто головой долбанулся сегодня, немного штормит.

Она сочувственно кивнула.

– А ты домой сейчас?

– Не знаю… – повёл я плечами.

– Пойдём. Хочешь, ко мне завалимся? У меня никого до вечера не будет.

Она покраснела.

– Нет, сейчас не до гостей, – отказался я. – Голова болит.

Не хватало ещё с малолетками тусоваться… Блин! Вообще-то, я и сам сейчас был малолеткой.

– Ты в каком классе? – уточнил я, когда мы двинули к подъезду.

– В девятом «А», – удивлённо ответила она и обиженно поджала губы.

Подразумевалось, вероятно, что я должен был и сам знать. Я промолчал. Подойдя к подъезду, она приложила небольшой металлический кружок, болтавшийся на ключах к кодовому замку и тяжёлая железная дверь открылась. Нужно было подключать «жёсткий диск». Квартиру-то свою я должен был знать.

И я вспомнил. Остановился перед нужной дверью и даже с первого раза открыл. Спасённая стояла, не уходила. Наверное, ждала, что я приглашу её зайти. Но я не пригласил. Мне бы самому как-то для начала нужно было осмотреться, освоиться.

– Глотова, – кивнул я на прощанье, – ты бы поскромнее одевалась, глядишь, и проблем с домогательствами поубавилось бы.

– Почему по фамилии-то? – передёрнула она плечами. – Я вообще-то Настя.

– Ну да, Настя. Но это не отменяет того, что я сказал.

Я вошёл в квартиру и закрыл дверь, оставив Настю снаружи. Нужно было оглядеться. Обстановка оказалась простой. Комнат было две и жил я похоже с матерью. Я порылся в «физической памяти» и нашёл подтверждение. Да, отца не имелось, причём с детства. В длинном коридоре на стенах были наклеены виниловые обои, на полу лежал линолеум.

Гостиная служила, похоже, мне спальней и рабочим кабинетом. Старый диван, письменный стол, телевизор, стенка местной фабрики. Надо сказать, что такой интерьер был актуальным и в моё время. В этой, отдельно взятой квартире ничего за прошедшие годы не изменилось.

Следующая комната была спальней матери. Я прошёл на кухню. Она оказалась обычной, совковой. Я включил электрический чайник. Он засветился голубыми огоньками и на борту появились крупные цифры, показывающие температуру. Как говорится, до чего дошёл прогресс…

Ладно. В ванной я снова уставился на своё отражение. Патлатый растрёпанный кент с подбитым глазом, смотревший на меня, нихрена мне не нравился. Абсолютно. Интересно, это что же получается, меня навсегда заточили в этот сосуд? И для чего?

Посмотрим. Разберёмся, как говорил мой братан Никитос. В любом случае, придётся делать из этого щенка настоящего волка. Волчару. Я оскалился и разочарованно покачал головой. Открыл дверцу шкафчика и… О! То, что нужно! Там лежала машинка для стрижки волос.

Но воспользоваться ей я не успел. В прихожей раздался звонок. Блин! Наверное, мать пришла… Я пошёл открывать, быстро выискивая необходимые сведения. Но за дверью снова оказалась Глотова.

– Чего, Насть? – хмуро кивнул я, но она не ответила.

Она решительно шагнула ко мне, обхватила за шею и прижалась губами к моим губам.

3. Моя подруга Глотова

Губы её оказались прохладными и напряжёнными. Будто котёнок ткнулся мокрым носом.

– Настя, – отступил я. – Ты погоди. Ты же на эмоциях сейчас. Посмотри на себя, какая ты красотка, и на меня. Что-то я не вижу, здесь гармонии, а?

– Ты чего! – изумилась она. – Какая разница? Ты мне всегда нравился!

– Да? – недоверчиво прищурился я. – Ты сейчас моё представление о девушках перевернула. Ладно, тогда пошли со мной.

– Куда? – насторожилась она и щёки её чуть порозовели.

– В ванную, куда же ещё?

Глаза её сделались широкими. Похоже, она немного сдрейфила, но отступать не собиралась, хотя и спросила:

– Почему в ванную-то?

Прозвучало это немного растерянно, и я улыбнулся. Улыбнулся и даже залюбовался этой девчулей. Достанется кому-то такой подарочек. Она действительно была ничего. Тоненькая, ладная, длинноногая. Губки, носик, глазки – всё при ней. Картинка. Впрочем, не более. И ещё у меня немного сердце защемило – чем-то она Катю мою напомнила. Когда я её встретил, она совсем молоденькой была…

– Увидишь, – подмигнул я и, не дожидаясь реакции пошёл в ванную.

Настя сбросила кроссовки и прошлёпала за мной.

– Держи, – сказал я и дал ей в руки машинку. – Аккуратно только, рану не задень.

Я зашёл на кухню, взял табуретку и вернулся. Уселся перед зеркалом, как в парикмахерской и скомандовал:

– Приступай.

– Прямо всё что ли сбривать? – испуганно спросила она. – Налысо?

– Там выставлена длина, это не совсем под Котовского, немного останется.

– Под какого Котовского?

Я только усмехнулся и рукой махнул. Молодёжь…

– Брей, доча.

Не могу сказать что я сразу стал выглядеть, как крутой парень, но, в любом случае, получилось лучше, чем было. Перестал быть похожим на лохматое чучело, хотя бы.

– Ну как? – усмехнулся я.

– Да не знаю, чё-то… – растерянно ответил мой парикмахер.

– Не нравится что ли?

– Да не знаю я… Ну… Так… кринжово немного…

– Это хорошо или плохо?

– Блин… Красивый… чёт я не знаю.

– Ладно, Настя Глотова, спасибо за помощь. Ты есть хочешь?

– Блин, да чё ты с этой фамилией! Я её ненавижу вообще. Из-за неё ко мне Назар этот прицепился.

– Почему?

– Потому что от слова глотать.

Я засмеялся.

– Ну, ты даёшь, подруга. Вообще-то старинная русская фамилия. Дворянская или боярская.

– Правда что ли? – удивилась она.

– Правда. Так… надо как-то волосы…

– Я соберу.

– Как Самсон и Далила?