Венецианский купец. Книга 6. Падение Твердыни

Еще, к сожалению, из-за наложенного интердикта я не мог быстро расторгнуть их брак, запись была сделана в церковной книге центрального собора, так что требовалось дождаться, когда ограничения снимут, и только тогда просить епископа аннулировать этот неудачный союз. Все планы и задумки в очередной раз полетели к черту, и опять все из-за отсутствия вменяемых кадров.

Глава 3

– Анри! – обрадовался я, вернувшись домой к Франческо спустя четыре часа, когда на дворе было глубоко за полночь. Уставший, потный, но довольный, я встретился с грустным графом, который мялся рядом с воротами, словно стеснялся войти внутрь.

– Витале, – обрадовался он, поворачиваясь на мой голос.

– Откуда эта внезапная проснувшаяся скромность? – поинтересовался я у него, приглашая зайти внутрь, – где мой любимый бесшабашный рыцарь-епископ?

– Сегодня я наконец понял, почему папа лишил меня этого сана, – с тяжелым вздохом ответил он, – целый день, проведенный в церкви за обязанностями священника, позволил мне переосмыслить свое прежнее поведение.

– Анри, вот чего я не понимаю, так это того, как граф!.. Аристократ в каком? Восьмом поколении?

– Девятом, – поправил он меня.

– Тем более. Так вот, как аристократ в девятом поколении рвет траву и копается в земле, – припомнил я то занятие, за которым застал его при нашей встрече в Риме, – вот это у меня больше всего в голове не укладывается. Хотя изумляет и твое внезапное прозрение по поводу своего поведения.

– Я тебе уже говорил раньше, Витале, – когда мы были одни, он обращался ко мне спокойнее и без святейшества, – это все из-за того, что я давно ношу в своем сердце.

– Да, но каждый раз ты уклоняешься от подробностей, сколько бы я ни просил тебя рассказать об этом, – я остановился и поманил его за собой в беседку. Там кликнул слуг и приказал принести нам чай, а также закуски. Луна светила так ярко, что нам не понадобились свечи, чтобы продолжить разговор. Поэтому, сначала заставив слугу, принесшего напиток, выпить его, я подождал пару минут, посматривая за его состоянием, а затем показал Анри, что можем продолжить легкий перекус, а вместе с ним и разговор.

– Хорошо, – он тяжело вздохнул, поковырявшись ложкой в блюде с мясом, – но это не очень веселая история.

– Анри, что ты как девица, – я покачал головой, – позволь это решать мне.

– В общем, в молодости я был весьма буйным подростком, – вместо ответа он начал рассказ, – дрался как все, покрывал всех служанок подряд, презирал священников и превозносил личную силу.

– Пока все в пределах нормы, – хмыкнул я.

– Да, вот только родители заставили меня жениться на соседской дочке, виконтессе Дижонской, которая как-то слишком быстро понесла после свадьбы. Родившийся ребенок был абсолютно на меня не похож, так что, как ты понимаешь, в голову закрались вполне определенные подозрения, что родители поучаствовали в какой-то афере. Уж слишком стремительная была свадьба, а также подсовывание мне в постель данной девицы.

– Похоже, одного чайника нам будет мало, – понял я, позвав слугу, чтобы принес еще, – продолжай, становится интересно.

Он хмыкнул, но, дождавшись слугу, долившего напиток, отпил и только после этого продолжил:

– Опросив своих друзей, я довольно быстро выяснил, что девица была не совсем девицей, а фавориткой нашего короля, к которой он охладел вскоре после того, как увидел, как ее живот стал стремительно набирать размер. Поэтому он попросил моего отца, с которым был весьма близок, устроить так, чтобы виконтесса осталась довольна своей судьбой. Что папенька и сделал, подсунув ей меня.

– Почему своего сына? – изумился я. – Не мог найти кого попроще?

– Девица, как ты помнишь, уже была беременна, но, боясь гнева короля, тщательно это скрывала, – вздохнул он, – так что, как он мне сказал, все нужно было сделать очень быстро, пока это не стало достоянием общественности.

– Что он получил за это? – поинтересовался я.

– Больше земли, выше должность при дворе, – Анри пожал плечами, – мне какое было до этого дело.

– Судя по тому, как ты начинаешь хмуриться, дальше все пошло не по плану родителей, – заметил я, и на лице рыцаря появились суровые морщины.

– Все верно, Витале, – тяжело вздохнул он, – когда виконтесса разрешилась от бремени, она бросила ребенка кормилицам и забыла о нем и обо мне, вернулась во дворец, чтобы снова попытаться добиться внимания короля. Она не воспринимала меня как мужа от слова совсем.

– Что на это сказали родители?

– Смирись, – он хмыкнул, – мне, восемнадцатилетнему, полному сил и ярости мужчине, сказали смирись, Витале. Видеть, как твоя жена бегает за королем, оголяет свои груди и ноги, только чтобы он ее снова заметил.

– Да уж, – я покачал головой, – не позавидуешь подобному.

– Я убил на дуэлях тридцать человек, которые посмели ехидно высказываться по этому поводу, – он хмуро посмотрел на меня, – но с каждым месяцем все становилось только хуже. Отчаявшись привлечь внимание короля, жена, видимо, слегка повредилась рассудком и, думая, что причиной их расставания была дочь, задушила младенца.

У меня от его слов волосы зашевелились на голове, история перестала быть веселой и интересной.

– Дальше? – у меня пересохло в горле.

– Я убил ее, застав рядом с трупом ребенка, – тихо произнес он, – девочка, невинная Луиза, прожила на свете всего пару месяцев своей чистой жизни. А ведь я стал к ней привязываться, поскольку проводил рядом больше времени, чем ее собственная мать. Она просто вознеслась в рай практически на моих глазах. А ведь стоило мне зайти в комнату раньше на пару минут, я бы смог это предотвратить.

Я почесал затылок.

– Да уж, Анри, вот это развязка. Что произошло дальше?

– Младенец-бастард был, как ни крути, дочерью короля, так что родственники тех, кого я убил ранее на дуэлях, представили ему эту историю так, что ребенка и ее мать из ревности убил я, – с трудом выговаривая слова, ответил граф, – родители не стали перечить взбешенному государю, чтобы не потерять свои владения и должности, и не стали говорить ему правду.

– Так ты и стал рыцарем-священником?

– Да, с приказом никогда не возвращаться ко двору. Родители не отняли у меня титул и содержание, просто чтобы заткнуть мне этой подачкой рот, – он пожал плечами, – но взамен я стал верным псом церкви, сам берясь за любое сложное задание. Жизнь для меня была окончена в тот момент, когда я похоронил невинного ребенка, в смерти которого была и моя вина.

Мы замолчали, каждый погрузившись в свои мысли. Говорить что-то еще и правда было излишне. Рассказанная история его жизни не располагала к шуткам и веселью.

– Идем спать Анри, уже поздно, – с этими словами я поднялся и похлопал его по плечу, выводя из глубокой задумчивости.

– Да, действительно, – встряхнулся он, словно лев, и мы молча разошлись по своим комнатам. Девушки, не ложились спать, дожидаясь меня, а увидев состояние, в котором я пришел, лишь молча помогли раздеться и уложили в кровать, прижавшись своими обнаженными телами, чтобы как-то меня успокоить.

***

– Что-то случилось, Витале? Ты мрачен с самого утра, – за завтраком на мое состояние обратил внимание даже Франческо.

– Не выспался, синьор Франческо, – я покосился на сидящего рядом графа, который также был не в своей тарелке.

– Сегодня я собирался глубже разобраться в тех налогах, что ты ввел, составишь мне компанию? – продолжил он. – А то у меня такое чувство, что я идиот, когда смотрю на твои записи со всеми этими процентами, долями и новыми налоговыми бланками, которые нужно будет подавать всем в конце года. Я боюсь, что если в этом не понимаю я, то другие не поймут вовсе, поэтому хотелось бы услышать от тебя объяснения.

– Хорошо, синьор Франческо, – склонил я голову, – заодно обсудим те налоги, которые вы хотели отменить в дополнение к уже упраздненным.

– Да, это необходимо сделать, так как твой новый закон, я не побоюсь этого слова, гениален настолько, настолько же сырой и недоработанный, – он внимательно посмотрел на меня, – если ты хочешь, чтобы Венеция целиком перешла на него, тогда все остальные десятки текущих налогов становятся ненужными. Прогрессивная ставка будет покрывать все.

– Так и задумывалось, – я пожал плечами.

Видя, что я не настроен продолжать разговор, он покачал головой и сказал, что мы отправимся в магистрат через час. Я лишь кивнул в подтверждение.

– Доброе утро, синьоры. Ваша светлость, – раздался голос в проёме обеденного зала, который заставил меня очнуться и подскочить с места. Испугав этим всех.

– Синьорита Паола! – я бросился к ней, поскольку мысли о графе и о ней не оставляли меня все утро, а тут она пришла сама, как нельзя более кстати. Подхватив за локоть, я едва ли не насильно повел ее к лестнице.

– Срочно нужно поговорить. Простите за спешку.

Под всеобщими осуждающими взглядами, сопровождавшими мое весьма бестактное поведение, я провел ее в свою комнату. Там майя сначала обрадовались приходу своего учителя, а затем, когда я велел сидеть молча, обиженно на меня посмотрели, устроившись рядом на диване.

Молодая женщина была удивлена не меньше остальных, но безропотно позволила делать с собой все, что я хотел.

– Паола, могу я вам доверять? – спросил я ее, сразу переходя к делу.

– Безусловно, синьор Витале! – изумилась она. – Наш род и я сама ваши вечные должники. Я полностью в вашем распоряжении.

– Хорошо, тогда то, что я вам сейчас расскажу, должно остаться только между нами, – я кивнул в сторону навострившей уши троицы, – майя не болтают лишнего.

– Я это заметила, синьор Витале, – она чуть огорчилась, – сама была причиной этого их изменения.

– Тогда слушайте, – я, еще более сгущая краски, расписал судьбу несчастного Анри, не говоря при этом, что главный герой – это он. В итоге уже в середине рассказа все четверо залили сначала свои платки слезами, а потом пострадали и рукава их платьев. Когда же я трагическим тоном закончил, описав похороны, а также изгнание доблестного рыцаря из дома несправедливыми родителями, девушки плакали навзрыд. Пришлось сделать паузу, а слуг послать за кучей платков. Только спустя десять минут мы смогли продолжить.

– Это ужасно! Как же это все печально, синьор Витале, – Паола, вытирая слезы с глаз, качала головой, – вы так это описали, что я словно сама побывала в том страшном доме и увидела лежащее мертвое дитя в кроватке.

– И вот теперь представляете, дорогая Паола, этот доблестный рыцарь сейчас помогает целому городу, а у самого него на душе лежит такой тяжкий груз.

– Так вы его знаете?! – вскрикнула она. – Это ваш друг?!

– Да, – я опустил голову, – и вы тоже его знаете.

– Не может быть! – ахнула она. – Кто же это, синьор Витале?

– Наш доблестный граф Анри де Шансу, – трагично закончил я, делая акцент на том, что это случилось совсем недавно, для большей драматичности ситуации.

– Анри?! – она схватилась за сердце. – Этот добрый, чистой души человек перенес подобное?!

– Да, дорогая, – я покачал головой, – и поскольку я сам вскоре уезжаю, то хотел бы найти какого-то доброго христианина, который мог бы присмотреть за моим другом, чтобы он не остался один на один со своим горем. Ведь сейчас только я один поддерживаю его, не давая окончательно пасть духом.

– Синьор Витале! – ее лицо мгновенно стало одухотворенным. – Я готова! Я не оставлю его одного!

– Ах, милая Паола, вы просто снимаете тяжкий камень с моей души, – я сделал вид, что это сильно меня тяготило длительное время. И девушка тут же стала заверять, что станет ему самой близкой и надежной подругой на время моего отсутствия.

«Ну а где подруга, там, возможно, и жена, – хмыкнул я про себя, видя ее воодушевление предстоящей миссией, – теперь нужно подготовить второго к волне обожания, которая вскоре на него обрушится, а то еще испугается».

– Тогда идемте вниз, – пригласил я ее, – позавтракаете с нами.

– Конечно, синьор Витале, – она позволила мне придержать ее за локоть, и мы отправились вниз, после того как она с помощью девушек привела лицо в относительный порядок.

Чинно вернувшись и усевшись за стол, я с улыбкой стал смотреть, как Паола с восторженным лицом мило улыбается Анри, прося его за ней поухаживать. Что он, конечно, делал, не понимая, что происходит. Ведь раньше молодая женщина его если и замечала, то только как священника, не более того.

Когда завтрак был окончен, я отозвал графа в сторону и уже ему поведал трагичную историю бедной моей знакомой Паолы, которую бросил муж, взвалив на нее все тяготы и заботы о роде, и которой просто требуется поддержка доброго христианина в мое отсутствие. К тому же объяснил ему причины бегства мужа, и к концу рассказа вторая простодушная душа со слезами на глазах заверяла меня, что, конечно же, он не оставит мою хорошую знакомую одну, а будет ей всемерно помогать, пока меня нет в городе. Так что, когда мы отплывали с синьором Франческо от пристани, я, довольно щурясь на солнце, словно кот, объевшийся сметаны, смотрел, как мужчина в рясе священника стоит рядом с девушкой и о чем-то с ней спокойно разговаривает. Первый, самый тяжелый камушек в отношениях между этими двумя был мной сегодня сдвинут.

Глава 4

– В такие моменты я тебя боюсь больше всего, Витале, – тихо сказал Франческо, проследив, куда был направлен мой взгляд, – что плохого тебе сделали эти два хороших человека?

– Тьфу на вас, синьор Франческо, – я даже скривился от подобного предположения, – испортили хорошее настроение.

– Витале, я, может, покажусь ворчливым стариком, – нисколько не обиделся он на мои слова, – но каждый раз, когда в твою голову приходят очередные гениальные идеи, все кругом заливается кровью, а из трупов можно начинать строительство небольшого дворца.

– Вот она, благодарность, – тяжело вздохнул я, – нашел человеку такую идеальную жену, а он из меня какого-то монстра делает.

Компаньон хмыкнул и другим взглядом посмотрел на удаляющуюся от лодки пару.

– А-а-а, ты в этом смысле, ну, тогда у них нет шансов. Можно готовиться к скорой свадьбе.

– Надеюсь, вы поделитесь с Агнесс моими мыслями? – я повернулся к нему. – Без подробностей, разумеется.

– Это «ах какая бы из них получилась красивая пара» ты имеешь в виду? – переспросил он.

– Ловите все на лету, синьор Франческо, – улыбнулся я.

– Так с кем общаюсь, – на его обычно хмуром лице также появилась улыбка.

– О, нас ждут, – удивился он, показывая мне на небольшую очередь у дверей нового большого здания магистрата, что выстроили по моему проекту за то время, пока я плавал в Рим. Строители за эти годы уже наловчились так быстро работать в четыре смены, что однотипные дома и здания в городе росли словно грибы после дождя, вызывая всеобщее удивление темпами подобного строительства.

– Синьор Витале! Синьор Витале! – нас при высадке окружила толпа, и только охрана отпугнула их, чтобы держали дистанцию.

– Выслушаю всех, записывайтесь на прием у секретаря, – сообщил я.

Секретарем я себе взял того смышленого паренька из приемной дожа, что мне понравился своим красивым почерком и желанием помогать в любых делах. Вроде как Чизарро звали его или как-то так.

– Синьор Витале, – у самих дверей здания стояла одинокая девушка, которую сторонились все присутствующие тут люди.

– Сильвия? – я удивился, увидев знакомую проститутку, как бы пошло это ни звучало.

– Я хотела поблагодарить вас, синьор Витале, – она низко мне поклонилась, – вы так помогли мне, нам, что я хотела бы выразить вам лично свою признательность и получить ваше благословение.

– Да, конечно, – я удивился ее поведению, но протянул руку, к которой она на секунду прикоснулась губами. Я тут же почувствовал, как мне незаметно вложили в ладонь кусочек бумаги.

– Храни тебя господь, дитя, – я перекрестил ее, и она сразу же отступила, уходя к причалу и лодке, дожидавшейся ее там.

Держа клочок бумаги в руке, я прошел в свой кабинет, и когда мы с Франческо остались одни, я развернул его, прочитав: «Мясник договорился с евреями, они обкрадывают девочек и вас».

Настроение стремительно стало падать.

– Синьор Франческо, вот вы говорите, меня многие боятся, – я повернулся к нему, – но почему же я этого не вижу? Каждый раз мне нужно быть еще более жестоким, чтобы люди об этом помнили.

– Что-то случилось, Витале? – удивился он. Я показал ему записку, при виде которой он также нахмурился.

– У кого-то, Витале, просто слишком мало мозгов, чтобы это понять, – он покачал головой, – таким да, можно привить только страх.

– Чизарро!

– Синьор Витале! – словно джинн из лампы, тут же из-за двери выглянул мой секретарь.

– Синьора Бембо ко мне и мэтра Роше.

Услышав второе имя, парень вздрогнул и склонился.

– Будет сделано, синьор Витале.

– Мэтр Роше? – синьор Франческо вопросительно изогнул бровь. – Впервые слышу. Кто он?

– Кроме Анри, я попросил у кардинала какого-нибудь хорошего специалиста, который уже отошел от дел, но желал бы скоротать старость в приличном домике с садиком и маленьким хозяйством. Мне от него нужен был лишь опыт, а помощников я нашел бы ему без особых проблем. Кардинал был так любезен, что пригласил поговорить со мной одного из самых старых своих друзей.

– И какая же профессия у этого наверняка уважаемого мэтра? – прищурился компаньон.

– Дознаватель, – улыбнулся я ему, – лучший в своем роде. Я уже успел за время плавания обговорить с ним возможность его работы на меня, и мы нашли, что полностью понимаем стремления друг друга, придя к соглашению. Так что теперь он работает на меня.

Теперь уже синьор Франческо вздрогнул.

– Знакомый церковный дознаватель самого кардинала Альбино, который нашел твои методы работы хорошими? Меня снова начинает знобить, Витале.

– Ой, это просто чудесный человек, синьор Франческо! Уверен, он вам тоже понравится! – притворно возвышенно воскликнул я.

Он не успел ответить, как постучавшийся Чизарро получил разрешение впустить гостя, и в кабинет вошел чуть полноватый старичок маленького роста, крайне благообразной внешности, с мягкой и доброй улыбкой на губах.

– Синьор Роше, – я поднялся из-за стола и подошел к человеку, которого купил патентом на дворянство, его я сначала планировал отдать Карло, но ввиду поведения последнего, дворянство досталось моему новому человеку. Также ему достался домик с небольшим хозяйством и симпатичной вдовушкой из приличной семьи, которая за небольшое содержание согласилась проживать с ним.

– Как хозяйство? Успели обустроиться? Познакомиться с соседями?

Он попытался опуститься на колени, но я не дал, быстро подхватив его за локти.

– Мэтр! Мы же договорились с вами! В вашем возрасте достаточно будет простого кивка!

– Ах, синьор Витале, – он улыбнулся мне, ответив мягким, бархатным голосом, – моя признательность вам закончится только тогда, когда меня положат в гроб. Отдать своему делу пятьдесят лет, а получить то, о чем мечтал всю жизнь, от постороннего человека. Не это ли ирония судьбы?

– Синьор Роше, может быть, господь проверял вашу веру? – улыбнулся я ему. – Вы не сдались, и тогда он в награду послал вам меня?

Старичок перекрестился и улыбнулся в ответ.

– Подвальчик на моей ферме готов, синьор Витале, я так понял, вы для этого позвали меня?

– Да, дождемся синьора Бембо, чтобы он помог вам его заполнить.

– А вот и он, – добавил я, когда начальник городской стражи вошел в кабинет.

– Посмотрите, пожалуйста, синьор Бембо, – попросил я стража взглянуть на записку, не выпуская ее из рук.

Он прочитал, и, судя по лицу, настроение также стало стремительно падать, поскольку он был ответственным за присмотр деятельности бандитов в домах терпимости.

– Синьор Витале, – он облизнул губы, – можно я проведу расследование?

– Конечно, синьор Бембо, – я улыбнулся ему, отдавая записку мэтру, – а возглавит его синьор Роше. Заодно и познакомитесь.

Старичок странным взглядом окинул молодого человека и повернулся ко мне.

– Я так понял, синьор Витале, что я не ограничен в средствах и ресурсах, поскольку нужно все завершить до вашего отплытия в эти выходные?

– Вот видите, синьор Франческо, – я показал рукой на нового человека в моей свите, – я же говорю, он вам точно понравится.

И уже кивнул самому дознавателю.

– Возьмите десять охранников из моей свиты, чтобы прикрыли вас на всякий случай. Вы все правильно поняли, синьор Роше, если нужно, можете привлечь даже армию.

– О результатах доложу, – кивнул он, – идемте, синьор Бембо, нам нужно хорошо поработать.

Когда дверь за этими двумя закрылась, компаньон покачал головой, прежде чем подойти к столу и заняться бумажной работой, ради которой мы сюда и прибыли.

– Почему у меня такое чувство, что городу опять не повезло? – вслух произнес он.

– Если достоинства синьора Роше будут сопоставимы с расходами на него, я надолго избавлюсь от неприятной обязанности уговаривать людей поделиться со мной информацией, – улыбнулся я ему, – буду получать только допросные листы с правдивыми сведениями. Вы же сами, синьор Франческо, говорили, что мне не с руки этим грязным делом заниматься лично.

Компаньон тяжело вздохнул.

– Я это говорил не для того, чтобы вместо одного монстра в городе поселилось целых два. Знаю я этих милых старичков с добрыми глазами и мягкими улыбками. Навидался на Большом совете, так что думаю, твой мэтр из этой же категории.

– Посмотрим, синьор Франческо, тем более ждать осталось недолго.

***

Когда Авирам получил на красивой дорогой бумаге приглашение составить компанию синьору Витале в утреннем чаепитии, он сначала хотел попросту выбежать из дома и мчаться, пока есть силы, прочь из города. К сожалению, и он это прекрасно понимал, это было невозможно. Только благодаря этому человеку, иудеи в Венеции стали считаться за людей, и их перестали притеснять, как это было до того, как Амира вышла замуж за представителя рода Дандоло. Невозможная, немыслимая свадьба тем не менее состоялась, и дочка не раз рассказывала, как Венецианец раз за разом защищал ее от нападок родни. Силой своего характера и еще более невероятной жестокости заставляя заткнуться даже родных братьев.

Все те, кто сотрудничал с родом Авирама, получали такие прибыли, что даже ростовщичество было ими забыто, поскольку бухгалтерия и проверки стали более оплачиваемыми на службе у синьора Витале, чем любая другая деятельность, которой они раньше занимались. Ну, подворовывали они немного при этом, кто был без греха? Ничего такого, ради чего его могли позвать на смерть.

Тяжело вздохнув, он позвал жену, которая бросилась в слезы, едва прочитав письмо, написанное на идеальном иврите. Они направились к юристу и нотариусу, писать завещание, а также проститься с близкими родственниками. Чем могла закончиться эта встреча, все прекрасно понимали. Волна похищений людей прокатилась по их кварталу, как и по городу целиком, вызывая страшные слухи об этом. Люди просто пропадали и больше их никто не видел. Евреев это сильно затронуло, поэтому Авирам чувствовал, что эти исчезновения и приглашение попить чай были взаимосвязаны. Он чувствовал, боялся, но выбора не было, требовалось идти.

Глава рода не спал вместе с рыдающей женой всю ночь, и солнце еще даже не показалось на горизонте, когда они услышали стук в дверь. Авирам встал, направившись вниз. За дверью стояли десять солдат, одетых в одежды цвета личного герба Венецианца, которые молча показали ему на повозку. Поездка продлилась дольше, чем он ожидал, и, когда тряска закончилась, ему также молча показали выйти. Авирам, щурясь от первых ярких лучей солнца, показавшихся на небосводе, немного ослепивших его после поездки в темной повозке, спустился вниз, осматриваясь кругом. Оказалось, что привезли его к опушке небольшого леса, а рядом с ним стоял стол с белой накрахмаленной скатертью и двумя сидевшими за ним людьми. Венецианец и незнакомый иудею старик.

– О-о-о, вот и наш гость прибыл, синьор Роше, – обрадовался парень, жестом подзывая к себе Авирама.

Иудей вздрогнул, но подошел ближе, замечая то, чего не видел, выбравшись из повозки. Под одним из толстых дубовых сучьев, прямо рядом со столом, находились три человека с накинутыми на шеи веревками, головы их были закрыты плотными холщовыми мешками. Причем они не висели, а судорожно пытались ногами найти равновесие, поскольку под их ступнями находились небольшие деревянные чурбачки, на которых они и пританцовывали, пытаясь сделать так, чтобы не лишиться этой единственной опоры. Всем было понятно, что, упади они с них – тут же вздернутся на веревке.

Страх охватил иудея, и он с трясущимися коленями подошел к столу, стараясь не смотреть на дергающихся неподалеку людей.

– Доброе утро, Авирам, как добрались? – улыбнулся ему молодой человек.

– Спасибо, синьор Витале, хорошо, – губы у иудея задрожали, но он ничего не мог с этим поделать, страх перед этим человеком был слишком велик.

– Присаживайтесь, – ему показали на стул, и он просто упал на него, поскольку стоял на подгибающихся ногах из последних сил.

– Инна, дорогая, будь добра.

Девушка со смуглой кожей, одна из тех, кого привез Венецианец из своего недавнего путешествия, подошла и, поклонившись, быстро разлила по чашкам чай, затем разложила по тарелкам порезанные кусочки ветчины, свежего хлеба, сыра и прочих вкусных продуктов, достав все из принесенной с собой соломенной корзины.

– Спасибо, дорогая, – поцеловал Венецианец ее руку, и девушка, улыбнувшись, отошла чуть дальше, к двум другим, у которых был свой столик.

– Угощайтесь, прекрасный чай для бодрости духа, – Венецианец показал ему рукой на чашку, но у Авирама не то что кусок, даже жидкость не смогла бы упасть в желудок. Его просто трясло.

Пять минут прошли в молчании, два его соседа наслаждались чаем, поедая вкусности и хваля напиток.

– Представляете, Авирам, – внезапно Венецианец повернулся к нему, – я думал, что не нужно лишних слов, чтобы объяснить всем иудеям города, как они зависят от моей милости и расположения, поскольку все, что вы сейчас имеете, случилось только благодаря мне.

– Синьор Витале! Никто не забыл этого! – отчаянно прошептал Авирам. – Никто из моего рода не мог забыть.

– Вы мне обещали, когда приглашали больше людей на новые должности, что иудейская община ручается за всех этих новичков, – напомнил Венецианец давнишний их уговор, – я ведь все правильно помню?

– Абсолютно, синьор Витале!

– Тогда я не понимаю произошедшего, – он повернулся к сидящему рядом старичку.

– Синьор Роше, можете вкратце обрисовать результаты вашего расследования?

Тот кивнул, вытащил кипу бумаг и, подслеповато прищурившись, стал зачитывать показания людей, попутно называя их имена, клички, а также должности, если такие были. С каждым прочитанным листом Авирам все больше бледнел, наконец понимая, почему в городе пропадали люди. Когда чтение было окончено целиком, и стало понятно, что более ста иудеев, в том числе и из рода самого Авирама, договорились с воровскими патриархами и вот уже месяц обкрадывали девушек, а также сам город, оставляя часть ежедневной выручки от доходов домов терпимости себе, а часть чиновников, которые должны были принимать деньги и рассчитывать долю всех участвующих в процессе оказания интимных услуг, также оказались подкуплены, так что суммы, утекающие из казны, были впечатляющими, хотя по отчетности все было чисто.

Авирам почувствовал, как у него каменеет лицо.

– Что вы на это скажете? – спокойно поинтересовался у него Венецианец.

– У меня нет оправданий, синьор Витале, – старый иудей уронил голову в ладони, – я понадеялся на людей, которым доверял.

– Я, собственно, позвал вас одного сюда, чтобы объяснить новые правила нашего сотрудничества, раз прошлые договоренности вы решили проигнорировать, – в голосе Венецианца прозвучал металл, – воровать можете не больше пяти процентов от проходящих мимо вас сумм. Обо всем, вы слышите, Авирам, вообще обо всем, происходящем в городе и у иудеев в частности, будете докладывать мне или синьору Роше, в мое отсутствие. Ну и в вашей общине скоро появятся несколько новичков-иудеев, вы уж постарайтесь пристроить их на хорошие должности. Понятно?

Авирам вздрогнул.

– Вы не убьете меня? – его голос дрогнул.

– Если бы вы не были отцом Амиры, которая мне крайне симпатична, – Венецианец зло посмотрел на него, – сейчас болтались бы рядом с так называемыми воровскими патриархами вон на том суку. Но это ваш первый и единственный шанс, больше вы у меня его не получите. Ясно?

– Да! Конечно, синьор Витале! Я теперь буду лично, сам все проверять по несколько раз! – поняв, что его смерть откладывается, Авирам бросился на колени, соскользнув со стула.

– Синьор Бембо, – Венецианец чуть пошевелил рукой, и из-под ног людей на веревках тут же выбили чурбачки. Задергавшись, те несколько минут пытались уцепиться за воздух, но вскоре затихли.

– Надеюсь, подобного предупреждения вам будет достаточно, Авирам? – поинтересовался молодой человек у иудея, который тут же быстро закивал, стараясь не смотреть на мертвецов.

– Хорошо, тогда, если мы договорились, проведите для меня полный аудит, найдите, кто, где и сколько своровал, – попросил его Венецианец, – времени вам даю до моего возвращения, так что копайте глубоко, а если понадобится для этого разговор с человеком тет-а-тет, можете воспользоваться помощью мэтра Роше.

Иудей судорожно кивнул.

– Тогда больше не задерживаю, вас довезут до дома. Хорошего дня, Авирам, – кивнул ему Венецианец, и глава рода, не чувствуя под собой ног, пошел к повозке, все еще не веря, что остался в живых.