Белое небо. Ключ от бездны

«…я увидел звезду, падшую с неба на землю,

и дан был ей ключ от кладязя бездны».

Откр. 9:1

Серия «СТАЛКЕР» основана в 2012 году

© Корсак Д., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Он очнулся от холода. Щиколотки и кисти рук туго стягивала липкая лента, голова кружилась, во всем теле чувствовалась слабость. Опираясь на локоть, он с трудом приподнял голову.

Темно. Воздух затхлый, застоявшийся, и в то же время откуда-то тянуло сыростью с едва уловимым запахом нечистот. «Рядом река», – догадался он.

Перекатившись на бок, он подтянул колени к животу. Рука нащупала выдавленные в камне буквы.

После нескольких неудачных попыток удалось сесть. Теперь он разглядел низко нависающий над головой сводчатый потолок, едва различимые остатки фресок на грубо обработанных стенах, смутно белеющий в темноте мрамор надгробий. «Это кубикула, – сообразил он, – склеп, выдолбленный в толще туфа».

Виднеющаяся впереди полукруглая арка вела в низкий коридор с прямоугольными нишами вдоль стен – локулами, в которых первые христиане хранили останки усопших. Из глубины этого прохода пробивался скудный свет, и он приближался.

Это определенно римские катакомбы, но как он оказался здесь? Кто принес его в подземелье и положил на надгробную плиту? В памяти остался лишь тот момент, когда рот ему зажала чья-то рука, потом – укол и осознание, что тело перестало слушаться.

И где именно он находится? Лабиринт, насколько ему было известно, тянулся под Римом на сотню километров, настоящий подземный город со своими улицами и строениями. Некстати всплыло в голове латинское coemeterium – покои, усыпальницы, так римляне называли подземелье, термин «катакомбы» им был неизвестен.

– Эй! Есть тут кто-нибудь? – Голос дрогнул, вопрос прозвучал жалобно, трусливо.

– Ты нашел Ключ? – раздался незнакомый мужской голос.

Послышались приближающиеся шаги.

Мысли пленника испуганно заметались.

– Я не понимаю, о чем вы, – жалобно промямлил он.

Тень в коридоре поднялась, выросла и растворилась в сумраке. Связанный человек почувствовал рядом с собой движение воздуха, над ним навис темный силуэт, а потом резкая боль обожгла стопу – кто-то вонзил в ногу нож.

Крик допрашиваемого захлебнулся после того, как второй удар ножа оставил глубокий порез на его груди.

– Тебя здесь никто не услышит.

Он и сам уже понял, что рассчитывать на помощь не стоит. Наверняка его принесли в отдаленный участок лабиринта, где никого не бывает.

– Итак, Ключ, – напомнил ему истязатель.

– Не понимаю, о чем вы… – еле выдавил узник, твердо решив придерживаться версии «ничего не знаю».

Мощный удар рукояткой ножа раздробил палец на правой руке.

Кричать пленник уже не мог.

– Кто вы? Что вам нужно? – еле слышно простонал он. – Я ничего не знаю, отпустите меня.

Он скорее почувствовал, чем услышал, как его мучитель наклонился к нему.

– Освежить память? Я знаю, что ты был у нее, знаю, что она рассказала тебе о Ключе, знаю, что ты только что вернулся из Зоны.

Взмах ножа – и боль скользнула по ребрам, проникла внутрь. Зато теперь стало абсолютно понятно – живым его не отпустят. Будут мучить до тех пор, пока он все не расскажет. Дальше изображать неведение было бессмысленно.

– А… – прошептал он. – Верный пес Ватикана… Всегда на страже. – Перевел дух, стараясь не стонать. – Как это символично – убить меня здесь, в том месте, где прятались от преследователей первые христиане. История сделала круг, теперь последние христиане здесь убивают тех, кто придет им на смену.

– Хватит болтать! Ты нашел Ключ? Где он?

– Ты боишься! – Улыбка пленника походила на оскал. Он не спрашивал, он утверждал. – И твой хозяин боится. Но вам уже ничто не поможет. Ваше время прошло. Две тысячи лет – это много, слишком много. Вам не остановить нас. А знаешь почему? Потому что ваш бог мертв. Давно. Он ни на что не годится, вы только обещаете и только берете, ничего не давая взамен. Воскрешение – всего лишь слова. Чудеса – их давно нет. Вы не можете даже исцелить больного. Вы не несете свет, вы погрязли в пороках и лжи. Настало наше время…

Сильный удар, и пленник замолчал навсегда.

Глава 1
Истина где-то в Зоне

1

Кабинет полковника Костюченко напоминал коридор в ночлежке Живчика – такой же длинный и узкий. Три высоких окна с вечно опущенными жалюзи, забитый папками стеклянный шкаф, стол в форме буквы «Т» с шеренгой неудобных стульев вдоль непомерно вытянутой стены. Казалось, хозяин кабинета должен выглядеть под стать помещению – высоким и худощавым, но полковник был полной противоположностью: ниже среднего роста, плотный, с солидной лысиной, круглым лицом. Форму полковник не носил, предпочитал темно-серый костюм с такой же немаркой рубашкой. Когда Костюченко, как сейчас, занимал свое место во главе стола, плечи его находились вровень с крышками двух металлических сейфов, расположенных по обе стороны от полковничьего кресла, отчего несгораемые шкафы выглядели адъютантами или телохранителями хозяина кабинета. Поговаривали, что в правом сейфе полковник хранил редкие артефакты в герметичных контейнерах, зато содержимое левого шкафа ни для кого никакого секрета не представляло – внутри на куцей стопке документов лежал наградной пистолет, рядом стояла початая бутылка «Суворова».

– Проходи, Олежек, присаживайся. – Привычным жестом Костюченко показал на стулья, один из которых был занят посетителем.

Олегу хватило короткого взгляда, чтобы срисовать незнакомца. Под пятьдесят, высокий, сухощавый, с вытянутым, похожим на лошадиное лицом и тонкими, плотно сжатыми губами – вот он смотрелся в кабинете гораздо органичнее полковника. С виду – гражданский, только не было в нем ни суетливости ученой братии, ни журналистского панибратства. Выглядел незнакомец невозмутимым, скорее, даже безучастным, на Олега не оглянулся, хотя из простого человеческого любопытства должен был. Место выбрал самое удобное, Олег обычно и сам норовил занять этот стул, когда не ожидал неприятностей. Впрочем, и когда ожидал – тоже.

– Знакомьтесь, Олег Гончар, сотрудник «Восточного Периметра», – представил Олега полковник. – А это товарищ… хотя правильнее будет господин Феликс Бучек из итальянского отделения Интерпола.

Незнакомец наконец-то удостоил вошедшего мимолетным взглядом, символически пожал протянутую руку и вновь развернулся к полковнику. Мысленно почесав затылок, Гончар нарочито громыхнул стулом и с деланым любопытством уставился на интерполовца.

– Вот товарищ… господин Бучек просит нашей помощи. – Полковник переложил папку с бумагами на другой конец стола. – Надо найти сталкера, который сопровождал в Зону одного любителя приключений где-то с неделю назад. Ты же сам понимаешь, с чужаком эта братия и рта не раскроет.

Олег кивнул, соглашаясь. Сталкеры всегда отличались подозрительностью, а после того, как власти закрутили гайки, совсем ушли в тень. К любому новому человеку теперь в Булганске относились с предубеждением, так что никто откровенничать с незнакомцем не стал бы.

– И как зовут этого сталкера? – спросил Гончар.

– М-м… Вот это как раз и нужно выяснить.

– Что же ваш турист не удосужился у проводника имя спросить?

Полковник развел руками и вопросительно уставился на Бучека. Тот молчал.

– Мне нужно знать, – надавил Гончар, – иначе как я буду разговаривать с людьми?

– Он убит. – Интерполовец наконец соизволил разжать губы, голос у него был тихий, даже вкрадчивый. Гость достал из внутреннего кармана куртки смартфон, нашел фото и положил гаджет перед Олегом. – Не встречали?

С фотографии на Гончара смотрел мужчина лет на десять моложе его самого. Видимо, фото было взято с документов – человек выглядел немного напряженным, так всегда бывает, когда фотограф долго возится с аппаратом. Темные волосы разделены на прямой пробор, брови чуть приподняты, словно в удивлении. «Идеалист, – неожиданно для себя подумал Олег. – Оторванный от мира идеалист. Такие, как он, идут в Зону не за хабаром, такие мир хотят перевернуть».

– Не встречал, – сказал он, возвращая смартфон Бучеку. – А должен?

– Этот человек провел в Булганске какое-то время. Сколько обычно длится поиск проводника и подготовка снаряжения? День? Три?

– По-разному, – уклончиво ответил Гончар. – Для кого-то и пары часов хватит, а некоторые – и за неделю не управятся. Только ведь убили его не в Булганске и даже не в России, раз Интерпол в деле. Так при чем тут сталкеры?

– Есть основания считать, что его смерть связана с посещением Зоны, – уклончиво ответил гость. – Скажем так – одна из версий, которую нужно проверить.

– Думаете, артефакты с кем-то не поделил? – усмехнулся Гончар, выдав первую пришедшую в голову банальщину. – Только если бы он нашел что-то стоящее, ради чего убить можно, да поделился радостью с кем не надо, он даже до Читы бы не доехал, так на окраине Булганска и остался бы лежать.

– Как скажете.

– А если дело не в артефактах, то местные точно не при делах, их больше ничего не интересует.

– Только ведь местные, которые ни при чем, могли что-то слышать, – едва разжимая губы, возразил гость. – По крайней мере, один из них. Тот, с кем убитый провел несколько дней в Зоне. О чем-то ведь они говорили.

Олег промолчал. Да и что тут скажешь – доводы звучали логично.

– Олежек, – встрял в образовавшуюся паузу полковник. Похоже, он хотел побыстрее избавиться от свалившегося как снег на голову интерполовца. – Подсоби товарищу. – И, взглянув на гостя, добавил: – Надеюсь, все получится быстро.

Бучек кивнул и первым потянулся к выходу. Гончар тоже поднялся. По форме просьба, по факту приказ – что тут обсуждать?

– М-м-м… – Костюченко замахал рукой, призывая Олега задержаться. – У меня к тебе еще дело есть. – И, повысив голос, бросил в сутулую спину Бучека: – Это не займет много времени. Вы подождите Олега в вестибюле, в буфет зайдите, булочку с чаем скушайте.

Как только за интерполовцем закрылась дверь, лицо полковника вмиг утратило добродушное выражение. Глаза, окруженные сеточкой морщин, смотрели жестко, деловито.

– Что скажешь? – быстро спросил Костюченко.

– Всегда думал, что сотрудники Интерпола занимаются бумажной работой и по мухосранскам лично не шастают, на то местная полиция есть, – заметил Гончар.

– Интерпол – контора… – Полковник изобразил в воздухе пальцами какую-то сложную фигуру, подбирая подходящее слово. – Странненькая. Вроде бы вся на виду, вроде бы занимается исключительно криминалом, а если копнуть… Кому подчиняется – непонятно, полномочия широкие. Вот, приехал из Италии, документы – серьезней некуда. Почему он не к своим пошел? Есть же Российское бюро Интерпола. А он сразу к нам. Вот и пойми, то ли Зона его интересует, то ли мы. Будет вынюхивать да копать.

Гончар пожал плечами. «Что происходит внутри “Периметра” – не моя головная боль, тут пусть Костюченко лично переживает, моя работа – в Зоне», – подумал он.

– Эх, нет у меня своего человечка в Интерполе, расспросить некого, – посетовал полковник – В МВД есть, в Следкоме есть, в военной прокуратуре, само собой, есть, а тут – никого. Даже не думал, что когда-нибудь понадобится. – Он сокрушенно покачал головой. – Ладно. Сделаем вид, будто поверили, что он преступление раскрывать приехал. Ты там поаккуратнее со сталкерами, слишком не усердствуй и не дави, но и не филонь. Нельзя, чтобы у этого типа создалось впечатление, будто мы саботируем просьбу. Все, свободен.

Полковник ослабил узел галстука и машинально растер левую половину груди, пробормотав:

– Ох, чую, обернется нам этот визит боком.

Интерполовец ждал на ступенях перед входом в Управление. Увидев Олега, молча подхватил стоявшую возле колонны спортивную сумку, потом, так же ничего не говоря, направился следом к припаркованному на стоянке старенькому джипу.

– Я позвоню по пути. Если быстро найдем сталкера, вы сможете еще успеть на вечерний автобус до Читы, – сказал Олег, доставая ключи.

– Не думаю, что автобус мне понадобится, – прозвучал спокойный ответ.

– Решили задержаться? Ну что же, Булганск – отличный городок, – съязвил, не удержавшись, Олег. – Достопримечательности на каждом шагу, и отели – сплошь «Хилтон» да «Шератон».

Бучек дернул уголком губ, показывая, что оценил шутку.

– Я не уеду, пока не поговорю с проводником, – сказал он, усаживаясь в машину. – А дальше видно будет.

Больше он не проронил ни слова.

Гончар резко выкрутил руль, сворачивая в сторону съезда. Вышло так, будто он чем-то недоволен. Впрочем, так оно и было: он ждал объяснений. Ждал и когда колесил по улицам Читы, и когда джип выехал на шоссе. Однообразный частокол высоких елей по обе стороны дороги располагал к беседе, но гость по-прежнему молчал.

Ну и черт с ним!

Олег набрал номер Паши-Эльдорадо – бывшего сталкера, с которым сдружился полгода назад.

– Здорово, Паш! Я тебе фотографию одного туриста сейчас сброшу, узнай для меня, кто водил его в Зону примерно неделю назад.

– Не вопрос. Сделаем.

Нужные слова были сказаны. «Турист» означало, что какой-то приезжий ходил в Зону в сопровождении сталкера. «Для меня» – Гончар гарантировал, что запрашиваемая информация дальше него не пойдет. Только Эльдорадо и без этих тонкостей выполнил бы просьбу.

Некогда Паша-Эльдорадо считался одним из самых удачливых сталкеров Булганска. Как и многие, ходил в Зону за хабаром, разве что был чуть смелее других, не боялся забредать ближе к центру, туда, где, по слухам, артефакты встречались гораздо чаще, но зато и ловушки попадались на каждом шагу. Да только Паша был осторожным и везучим – ни разу никуда не вляпался. А потом ему повезло по-крупному. Среди сталкеров ходили легенды, что в центре Зоны можно набрести на «эльдорадо» – место, где артефакты валяются россыпью на небольшом пятачке. Вот Паше и посчастливилось найти такой пятачок. А еще хватило ума не трезвонить о находке, чтобы свои от жадности не порешили, и по-тихому договориться с серьезными людьми. И подстраховаться, чтобы покупатель не кинул. Так Паша стал не просто богатым, а очень богатым человеком. Со сталкерством он завязал, но сколотил бригаду из вменяемых мужиков. В Булганске Пашу уважали, а некоторые и побаивались. После того как Гончар вернул ему похищенную головорезами «Меркурия» дочь, он считал себя обязанным Олегу. Впрочем, до сегодняшнего дня тот с просьбами к Эльдорадо не обращался.

– Думаю, когда приедем в Булганск, уже будем обладать нужной информацией, – заметил Олег, скосив глаза на гостя. – Вы хорошо говорите по-русски. Откуда вы? Чехия? Польша?

По-русски гость действительно говорил отлично, нужно было специально прислушиваться, чтобы уловить едва заметный акцент. Лишь единственный раз он выдал себя, произнеся «не можно» вместо «нельзя», носитель языка так никогда бы не сказал.

– Словакия, – нехотя ответил Бучек, – но живу в Италии. Европа – слишком маленькая, давно все перемешалось.

– Почему вы приехали в Булганск? Можно же было ограничиться запросом.

– Так надо.

– Убитый был итальянцем?

– Да.

Бучек замолчал, и Олег не выдержал.

– Рассказывайте! – рявкнул он.

– Не думаю, что подробности дела будут вам интересны.

Олег резко съехал на обочину и остановил машину.

– Вам нужна моя помощь или нет? Рассказывайте, – уже спокойнее произнес он.

С минуту Бучек смотрел в лобовое стекло, затем молча протянул Олегу смартфон.

Фотограф снял обнаженное тело с замотанными скотчем руками с разных ракурсов, на заднем плане в кадр попадали то берег реки, то пролет древнего моста из крупных каменных блоков, то старинные здания. Отдельно – крупный план перерезанного горла и порезов на груди. Такие раны не смертельны, но крайне болезненны и сильно кровоточат. Еще один крупный план – кисть руки с раздробленными пальцами. Кровоподтеки на теле. Лицо с пустыми глазницами.

За свою жизнь Олег достаточно повидал трупов – Зона постаралась, но от этого бескровного лица с багровыми впадинами глазниц его замутило. К чему такая жестокость? Одно дело, когда людей перемалывает Зона, бездушная и безучастная, и совсем другое, когда такое творит человек. Умом Олег понимал, что убийца – не патологический садист, что это явно следы допроса под пытками, продуманного и расчетливого, но легче от этого не становилось.

Бучек заговорил только после того, как Олег повернул ключ зажигания.

Как водится, тело нашел случайный прохожий, выгуливающий утром собаку. Труп прибило течением к опоре моста – Тибр в этом месте сильно обмелел, дно было неровным, с изрядными отложениями и накопившимся около опор мусором. По всей видимости, тело сбросили в воду ночью где-то выше по течению. Вряд ли с моста – камеры бы засекли преступника. Зато в той части Рима достаточно зданий, из подвалов которых есть выход прямо к реке, а сами подвалы соединяются с катакомбами, раскинувшимися под городом.

Личность убитого установили довольно быстро, им оказался некий Альдо Пирас тридцати лет. Родился в Перудже, десять лет назад поступил в университет и переехал в Рим. В последнее время занимал в университете должность преподавателя на факультете истории религии. Жил один, женат не был. Знакомые и коллеги отзывались о нем как о спокойном, уравновешенном, но довольно закрытом человеке. Никто из них не помнил, чтобы Пирас проявлял интерес к Зоне или даже упоминал о ней, но ведь зачем-то он туда отправился?

Десять дней назад Пирас взял двухнедельный отпуск – сказал, что хочет посмотреть Москву. Однако задерживаться там он не собирался, так как одновременно с перелетом Рим – Москва забронировал место на рейс Москва – Чита. Из Читы, как установило следствие, он сразу отправился в Булганск. В Рим вернулся через несколько дней, прилетел днем и уже ночью был убит. Домой не заходил, на работе не появлялся, видимо, убийца перехватил его практически сразу по прилете. На камерах в аэропорту видно, как Пирас сел в свою машину, благополучно доехал до центра и дальше отправился пешком. Куда – неизвестно. В старой части Рима достаточно потаенных мест, где легко скрыться от «вездесущего ока». Телефон убитого так и не нашли, но оператор прислал список звонков, проверка которых ничего интересного не дала.

Закончив рассказ, гость замолчал и не промолвил ни слова до тех пор, пока Олег не прижался к обочине перед развилкой на окраине Булганска.

– Почему мы остановились? – поинтересовался Феликс.

– Потому что, если замешаны люди Эльдорадо, нам направо, если они не при делах, то налево, будем прочесывать один сталкерский бар за другим, пока что-нибудь не узнаем.

– Так в чем проблема? Поехали сначала к вашему Эльдорадо. Если там ничего не узнаем, отправимся дальше.

– Проблема в том, что прямо, метрах в пятистах впереди, закусочная, где отлично готовят свиные ребра на гриле, – вздохнул Гончар.

Уголки губ гостя едва заметно дрогнули, а потом он огорошил внезапным вопросом:

– Олег, вы верующий?

– Ну и вопрос! – Гончар покрутил шеей, словно ему жал воротник. – Даже не знаю, как и ответить. Наверное, все-таки атеист.

– Правда, что сталкеры обожествляют Зону? Говорят, почти новую религию создали. Считают, будто бы Зона может выполнять желания, карать и одаривать.

– Не слышал. Сталкеры скорее суеверны, чем религиозны. Верят в приметы, обереги мастерят. Зона – локальное образование, живущее по своим законам, к людям она совершенно равнодушна. В ней много страшного, непонятного, чужеродного, но гибнут в Зоне одинаково и праведники, и грешники. Во что тут верить?

В салоне джипа вновь повисло молчание. Олег уже хотел буркнуть стандартное: «Мент родился», – но тут зазвонил его смартфон.

– Это не мои, – ответила трубка голосом Эльдорадо. – Мои твоего туриста в Зону не водили, но неделю назад Заяц видел его в баре у Живчика. Он вроде бы проводника искал. А вчера о туристе расспрашивал какой-то тип. Долговязый такой крючок, похож на грустного мерина. – Внешность Бучека Эльдорадо описал довольно точно.

Получается, сначала интерполовец думал справиться своими силами. Мог бы и сказать.

– Понятно. Спасибо, – буркнул Гончар и повернулся к гостю. – С Эльдорадо мимо, едем в бар, где видели убитого. Или все-таки ребра?..

– В бар.

Так уж сложилось, что с самого момента появления Зоны все связанные с ней вопросы решались в барах. Расхожая фраза «без поллитры не понять» в Булганске употреблялась в самом что ни на есть прямом смысле. Даже военные поначалу предпочитали обкатать проблему за кружкой полутемного и только потом выносить сухой остаток в кабинет начальства, так что уж говорить о сталкерах? Для них бары стали и рабочим офисом, и пунктом приема товара, и универмагом, где можно прикупить снаряжение.

Для туристов в Булганске работало свое заведение – нарочито яркое, с зазывающей вывеской, с настоящими картинами на стенах и пританцовывающим «лакированным» барменом за стойкой. Картины были написаны по мотивам пейзажей Зоны – говорят, хозяин бара специально гонял в Зону студентов-суриковцев. Героический сталкер, вырывающий из рук монстра полуголую красотку, выглядел глупо, да и красотки, тем более полуголые, в Зоне не встречались. Зато Фолклендский маяк на фоне лиловых молний вышел отлично. Раньше в этом баре в поисках клиентов расставляли свои сети турфирмы, сюда в первую очередь и заходили туристы, но уже несколько месяцев, как все подобные организации ликвидировали.

Были в Булганске и совсем другие питейные заведения – гораздо скромнее, гораздо темнее и гораздо ближе к Зоне. Здесь собирались люди, имеющие к ней непосредственное отношение – сталкеры, посредники, скупщики хабара. В таких местах обсуждали будущие рейды, собирали команды, подводили итоги. В центре зала обмывали успешное возвращение, радовались добытым артефактам, а еще больше тому, что остались живы. Места возле стен, в тени, занимали те, кто еще только планировал вылазку, или те, кто хотел без лишних ушей сторговаться с посредником. Именно в такой бар и отправился Пирас. Последние десять лет заведением владел Живчик. Тот еще барыга.

Владения Живчика располагались в здании бывшей фабрики на окраине города. На первом этаже, где раньше находились фабричное управление и столовая, теперь разместился бар. На втором этаже можно было вполне прилично экипироваться перед выходом в Зону. Третий этаж Живчик отвел под ночлежку, нарезав клетушки перегородками из гипсокартона. Снять каморку на ночь или перекантоваться между рейдами – всегда пожалуйста, были бы деньги. В подвале, за массивной стальной дверью, обитал сам барыга. Там он хранил свое добро, там же принимал особо важных гостей, которые не хотели светить лицом перед сталкерами, там же разбирался с провинившимися. Поговаривали, что из подвала до самой Зоны идет подземный ход, но, конечно же, врали – это была всего лишь местная легенда. Одна из многих.

К Живчику Гончар отправился один, Бучек остался ждать в машине – если уж не получилось вчера разговора, то не стоит пытаться и сейчас. Оглядев зал и поймав несколько опасливых и не сильно дружественных взглядов, Олег выбрал место за стойкой. «Гадают, по чью душу явился», – усмехнулся он про себя. Появление в баре сотрудника «Восточного Периметра» как минимум сулило неудобные вопросы, а то и разбирательство с выяснением обстоятельств и выявлением причастных. И в то же время сами сталкеры, чуть что, поджав хвосты бежали к «Восточному Периметру» за помощью.

– Не помнишь такого? – Олег выложил на стойку смартфон.

Бармен мазнул взглядом по фотографии Пираса и нехотя кивнул:

– Заходил.

– С кем общался?

Еще один быстрый взгляд, теперь уже в сторону центрального стола, за которым шел оживленный разговор, изрядно подогретый спиртным.

– С Лохматым.

Гончар досадливо скривился.

С Лохматым отношения у него складывались хуже некуда. Мало того, что сталкер слыл человеком склочным, так еще «Восточный Периметр» – организацию, в которой работал Гончар, – ненавидел всей своей мелкой душонкой, считая главной помехой на пути к успеху. Однажды даже до стычки дошло – хорошо, быстро разняли. В другое время Олег обошел бы его стороной, но сейчас выбора не было.

– Белого неба, знатного хабара! – Гончар произнес стандартное приветствие.

– Мирной Зоны, – прозвучал осторожный ответ. – Садись с нами.

– Псам-охранителям с честными сталкерами за одним столом нет места, – проворчал Лохматый, повернув к Олегу абсолютно лысую голову. Его благодушную расслабленность как рукой сняло, он аж побагровел от нахлынувшей злобы.

– Да ладно тебе, Олег – нормальный мужик, – нерешительно возразили Лохматому. Тот презрительно рыгнул.

– Спасибо за приглашение, в другой раз, – нашелся Гончар. – Мне только один момент прояснить.

Олег положил на стол телефон с фотографией убитого. На Лохматого он старался не смотреть.

– Мужики, никто чувачка не видел?

С разных концов стола послышалось нестройное:

– Вроде нет.

– А кто это?

– Случилось что?

Лохматый мельком взглянул на фото и, хотя в глазах промелькнуло узнавание, промолчал.

– Случилось, – вздохнул Олег. – Ходил в Зону, вернулся, а потом нашли убитым.

Лысый молча пил пиво. «Нет, не скажет он ничего, хотя, похоже, что-то знает», – понял Гончар.

Идея пришла в голову внезапно.

Он убрал смартфон и подпустив разочарование в голос, заметил:

– Хотя зря я вас спрашиваю, говорят, парень в проводники искал самого лучшего сталкера в Булганске.

Демонстративно отвернувшись, Лохматый по-прежнему молчал.

– Съезжу-ка я лучше к Эльдорадо, – добил его хитрый Гончар.

– Когда это Пашка был лучшим?! – взревел лысый, грохнув по столу кружкой. – Ну, искал этот фраер проводника, деньги хорошие предлагал, да только не нужны мне замороки с туристами, вечно с ними какая-то хрень приключается. – И добавил уже спокойнее: – Он с Косорылым сговорился.

– Спасибо, Лохматый, что бы я без тебя делал, – усмехнулся Олег и направился к выходу.

– Узнал что-нибудь? – спросил Бучек, когда Гончар опустился на сиденье джипа.

Олег кивнул, заводя машину.

– Куда теперь? – поинтересовался интерполовец.

– Навестим сталкера, с которым убитый разговаривал в баре. Он либо в Зоне, либо у себя. Если в Зоне, то поиски заканчиваем, а если дома – что-то да узнаем.

Толик Косорылый обитал в двух кварталах от бара Живчика, но Олег поехал кружным путем – хотел посмотреть, какое впечатление на Бучека произведет Булганск. Вернее, та часть города, до которой в свое время дотянулась Аномалия.

Начало Булганску дала железнодорожная станция Забайкальской железной дороги. Городок недавно разменял первую сотню лет, из которых последние лет тридцать только чах и хирел. Жизнь здесь остановилась – не нужен оказался Булганск обновленной России. Даже достроить спорткомплекс «Динамо» – последнее из новых здание города – толком не смогли, Эльдорадо со своими ребятами его доводил до ума. Правда, уже в качестве своей базы. Большинство жилых домов Булганска еще помнили Хрущева, «брежневки» до сих пор здесь считались новостроем. В старой части города, возле вокзала, сохранилось несколько довоенных бараков. Их покосившиеся от времени деревянные фасады на фоне величественного здания вокзала казались совсем ветхими и убогими. Даже в запущенном виде вокзал выглядел солидно. Хорошо, что Аномалия обошла его стороной.

Зато постройкам, попавшим под гравитационный удар, пришлось тяжко. Дома в эпицентре не просто разрушились, а смялись. Развалины походили на разбросанные по городу гигантские комки бумаги с торчащей из разрывов арматурой, в этих руинах с трудом угадывались стандартные многоэтажки. На периферии зоны удара здания устояли, но их стены чернели следами пожаров. Во дворах до сих пор ржавели остовы брошенных машин, многие выглядели искореженными и помятыми. Оставшиеся в живых после катаклизма жильцы давно съехали – не только из дома, а из Булганска вообще, опустевшие кварталы медленно, но верно подгребал под себя криминал.

Гончар специально зацепил краем заброшенный район, но интерполовец в окно не таращился и вопросов не задавал, и Олег свернул к дому Косорылого.

Отношения с Косорылым у Гончара складывались не то чтобы сложно, но как-то несимметрично. Для сталкера все получалось просто – Гончар его спас, вытащил из «расколотки», а значит, он, Толик, обязан ему по гроб жизни. Но Олег чувствовал себя в какой-то мере ответственным за увечье Толика, поскольку в «расколотку» того загнали сотрудники «Периметра».

Прозвище Косорылого вполне соответствовало его внешности – кожу на голове стянуло так, что лицо съехало на сторону и, казалось, целиком стремилось к мочке уха. Впрочем, и без своего дефекта он не считался красавцем – весь сморщенный, усохший, вечно в каком-то рванье. Конечно, и другие сталкеры одевались не в бутиках, но даже среди них Толик выглядел оборванцем. Зимой и летом он ходил в одной и той же хламиде грязно-зеленого цвета. Разве что летом под нее надевал футболку, а зимой – утепленный армейский комбез, явно снятый с чужого плеча. Однако хламида служила Косорылому исправно – не раз Олег видел, как Толик буквально растворялся в лесу, сливаясь с пейзажем до полной неразличимости.

Сейчас на Толике болталась растянутая майка, давно не чесанные волосы торчали в разные стороны. Олегу он вроде бы обрадовался, хотя приглашать в свое логово не спешил, пришлось самовольно перешагнуть порог, и вообще смотрел настороженно. Вяло кивнул гостям и, распинав ногами загораживающие проход коробки, пригласил в комнату. Расчистил два облезлых табурета – на одном стояла трехлитровая банка с чем-то мутным, другой занимала странная конструкция: трупик крысы окружали болтающиеся в воздухе болты и гайки, а в центре, прямо над крысой, висел артефакт «кошачий глаз». «Неужели Косорылый решил заняться оживлением мертвых? – удивился Олег. – Вроде бы за “кошачьим глазом” такие способности не замечались».

Бучек с опаской покосился на табурет, где лежала крыса, и выбрал второй.

Косорылый долго разглядывал фотографию убитого, потом бросил вопросительный взгляд на Олега, опять посмотрел на фото и, наконец, выдал:

– Дык.

– И?

Толик слегка пожал плечами.

– Рассказывай! – потребовал Гончар.

– А нечего рассказывать, – буркнул сталкер. – Ну, сговорились. Ну, пошли в Зону. До центра доскакали комариком, потом повернули обратно.

– Он что-то конкретное искал? – быстро спросил Бучек.

– Да жаба его разберет! Покрутился немного, в развалины заглянул, на Аномалию посмотрел, но только издалека, подходить не стал, потом повернули обратно. Дошли до Булганска, там и распрощались.

Косорылый кривил и без того перекошенную физиономию, прятал глаза – явно что-то недоговаривал, – но Бучек то ли не заметил, то ли решил пока не давить.

– Вы не спрашивали, зачем он отправился в Зону? Что конкретно хотел увидеть? – поинтересовался он.

– Да не особо, – замялся Толик, запустив пятерню в волосы. – У нас ведь как – если человек хочет о себе рассказать – выслушаем, а если не рассказывает – значит, не хочет.