Читать книгу: «Пятна в красках», страница 4

Мир замер. Капля кофе зависла в воздухе, полураспечатанный лист застыл в принтере. Даже пыль в луче света остановилась, будто боясь пошевелиться. Голова Максима гудела, будто в ней застрял рой ос. Его руки дрожали, сжимая краешек стола. Работа… кредиты… работа… кредиты… – как проклятый мантропад.

Друзья звонили: Максим, приходи, сегодня Сашины именины!

– Не могу, проект горит, – пробормотал он.

Они смеялись в трубку, а Максим слышал, как за его спиной офисные часы пожирают секунды.

– Заскочим на футбол?

– Не, ребята, завтра в семь на планерке… – ответил он.

Голоса стихли. А потом и вовсе исчезли.

– Кредиты, – прошептал Максим.

Словно змеи, обвили горло. Квартира, которую он видел только ночью. Машина, которой нет. Мечты, которые превратились в цифры: Ещё пятьсот семьдесят три дня – и долг погасится. А потом новый. И снова.

– Зачем? – шептал он в тишину, но эхо возвращало: Чтобы жить? Или чтобы не умереть?

Они все счастливы. У Влада – друзья, у соседа – семья, у девчонки из бухгалтерии – смех, который звенит, как колокольчик. А у него – папки с договорами и калькулятор, высчитывающий, сколько он стоит.

– Мечтаешь о путешествии? Закрой долги! – шипел банковский робот.

– Но я даже не помню, куда хотел… – сказал Максим вслух. Он вскинул голову, глаза. дико блеснули в полутьме офиса.

– Где я свернул не туда?! – рёв вырвался из его глотки, хриплый, рвущийся, будто сквозь ржавую решётку. Горло вспыхнуло огнём – связки треснули, как пересушенная верёвка. Слюна смешалась с кровью, солёно-металлический привкус залил рот. Его крик ударил в стены, заставив задрожать мониторы. Со стола упала ручка, покатилась по полу, словно испуганный жук.

– Где?! – он бил кулаком в стол, сбивая папки. Бумаги взметнулись, как белые птицы, осыпая его плечи. – Кредиты? Долги? Эта проклятая работа?!

Голос сорвался в надрывный шёпот, но ярость клокотала, как лава:

– Я же… я же хотел… – слова застряли в коме горечи. Он схватился за горло, пальцы впились в кожу, пытаясь выдавить из себя правду.

Может, когда взял первый кредит, думая: Вот куплю время? Или когда отказался от пива с ребятами, чтобы выслушать нотацию Виктории?

Слёзы катились по его щекам, солёные, как оправдания.

– Жить, говорите? А как? – крикнул он в пустой офис. – Я зарылся в «надо»!

Окно. Оно так близко. Холодное стекло под его пальцами – единственное, что он чувствовал. Внизу огни, как конфетти. Шаг – и всё кончится. Но вдруг…

Память выплёвывала обрывок: они с пацанами гоняли на великах, смеялись, собирали листики, как валюту. Я тогда верил, что всё успею! – мелькнуло в голове.

– А вдруг… – голос сорвался. – Вдруг ещё не всё?

Тишина.

Принтер захлебнулся, кондиционер замолчал. Даже часы перестали тикать.

– Нет, – стёр он слёзы кулаком. – Не сегодня.

Но завтра… Завтра снова кредиты.

– Опять. Снова этот вопрос: почему я никак не остановлю вечное колесо страданий? – думал Максим. – Может, я сам вылепил эту реальность – мир, где все носят маски счастливых, а я, словно проклятый, тащу на спине ярмо неудачника?

– Ты потерял время, – звучало в его голове. – Когда-то был молод, как Влад. Дышал свободно, а теперь… Тридцать пять. Песок в часах осел до дна.

– А выбор? Ты ведь сделал его давно. Помнишь тот сон с туманом и тенями? Даже тогда ты не смог сделать свой выбор.

Максим сжимал виски от боли. Упав на колени, он скрючился от страха и боли в сердце.

– Нет! – вырвалось у него. – Я хотел величия… Мечты… Но их было слишком много. Они спутались в клубок, и я уже не помню, чего я хочу! – ниточка, которую дёргали кредиты, долги, «надо».

– Ложь, – шипел внутренний голос. – Ты обманывал себя. Помнишь тот «Мерседес»? Ты солгал тогда, чтобы избежать последствий. И с тех пор только и делал, что врал. Даже самому себе. Опоздания – лень. Работа не нравится – лень. Ты думал, что сильный, а оказалось – соврал.

– Ты в ловушке. Комната без дверей… Ты построил её сам – из страха, лени, оправданий. И теперь боишься даже шагнуть к окну. А ведь оно так близко…

Потерянными красными глазами Максим взглянул на окно. Через мгновение он уже был на подоконнике.

– Двадцатый этаж… Всё будет хорошо.

– Край. Я стою на краю. Не жизни – существования.

– Это они тебя сюда привели? Долги? Работа? Нет. Ты сам пустил их в дверь.

– Он прав. Ты боялся. Боялся, что не хватит денег, сил, времени. А теперь даже мечтать не можешь – только считать проценты.

Из стен выползли тени, начав невнятно шептать.

Шёпот усиливался, превращаясь в гул. Воздух густел, будто пропитанный ядом.

– Всё кончено. Шагни – и боль уйдёт. Исчезни. Стань тенью, как мы…

Максим, стоя на окне, шатался. Его голос дрожал:

– Нет… Нет!

Тени приближались, их слова резали, как нож:

– Да! Ты уже мёртв! Ты…

Шагнув к раю подоконника, Максим замер. Край бетона под пальцами был ледяным, почти неосязаемым, будто грань между реальностью и чем-то иным. Он попятился вперёд – неестественно, как марионетка с перерезанными нитями, – а в глазах застыли слёзы. Каждая слезинка искрилась, превращая свет фонарей в ядовито-изумрудные спирали. Они кружились, сплетаясь в узоры, которые не могла создать природа: геометрию вне измерений, письмена на забытом языке. Тени за его спиной сгущались, обретая плотность чёрного дыма. Они шевелились, будто под кожей невидимого великана, а воздух наполнился шёпотом – не голосом, а скрипом старых дверей, скрежетом шестерёнок в пустоте. Ощущение липких пальцев, тянущихся к его спине, стало невыносимым.

Что-то дышало там, за границей зрения, пахнущее сырой землёй и распадом металла.

Максим сделал шаг.