Читать книгу: «Тьма под Кольцом»

Глава 1

Я никогда не собирался становиться свидетелем того, что не должно быть видимо человеческим оком. Меня зовут Арсений Волков, и до того как всё началось, я работал архивариусом в одном из отделений Федеральной службы по интеллектуальной собственности в Москве. Жизнь моя была размеренной, предсказуемой, почти библиотечной – пока не пришло письмо.

Оно пришло 12 ноября 2025 года. На конверте стоял штемпель Архангельской области, деревня Варзуга. Почерк был дрожащий, будто писавший боялся, что его увидят. Внутри лежало письмо от моего дальнего родственника – профессора истории и фольклора МГУ, Алексея Петровича Соколова. Я знал о нём лишь по семейным легендам: он ушёл в «северные экспедиции» ещё в девяностых и с тех пор почти пропал. Последний раз его видели в 2019 году, когда он уехал на север, якобы в поисках «архаического культа, упомянутого в поморских сказаниях».

Текст письма был полон отчаяния:

«Арсений… если ты читаешь это – значит, я уже мёртв или… не совсем. Не приезжай. Ни в коем случае не приезжай. Но если всё же приедешь – сожги мои записи. Особенно те, что в синей папке с рунами. Не читай их. Не произноси вслух то, что там написано. Особенно не повторяй то, что написано на обороте последней страницы. Это не язык. Это не звук. Это… зов. Они слышат. Они… ждут. Под Кольцом. Под Кольцом. Под Кольцом…»

Письмо обрывалось. На последней строке чернила были размазаны – будто профессор плакал или… дрожал от ужаса.

Я не собирался ехать. Но через три дня пришло второе письмо – уже без конверта, без почтового штемпеля. Оно лежало у меня на рабочем столе, будто его принесли ветром. В нём была только одна фраза, вырезанная из газет:

«ОНИ ПОМНЯТ ТЕБЯ. ТЫ ИЗ РОДА ДРЕВНЕГО.»

Меня охватил холод. Я не знал, что это значит. Но в тот же вечер я купил билет на поезд до Мурманска, а оттуда – на автобус до Варзуги.

Варзуга встретила меня морозом и тишиной. Ноябрь на севере был уже почти зимой. Солнце вставало в десять и садилось в два. Люди смотрели на меня с подозрением, будто я нарушал какое-то древнее табу. Старуха в магазине, где я купил хлеб и чай, спросила:

– Ты за профессором?

Я кивнул.

– Он ушёл туда, – она махнула рукой на север, туда, где лес переходил в тундру. – Где Кольцо. Никто оттуда не возвращается. Ни живым. Ни мёртвым.

Профессор жил в старом деревянном доме на краю деревни, почти у реки. Дом был заперт, но ключ висел под половицей – так он писал в первом письме. Внутри всё было покрыто пылью, но необычно аккуратно. На столе лежали карты, чертежи, блокноты. А в углу – синяя папка с вырезанными странными символами на обложке. Те самые руны.

Я не стал открывать её сразу. Сначала перебрал остальные записи. Профессор изучал древние поморские мифы о «Каменном Круге» – не о тех, что в Карелии или на Алтае, а об одном, спрятанном где-то в тундре к северу от Варзуги. По легенде, он был построен не людьми. Его называли Кольцом Того, Кто Спит Подо Льдом.

В записях упоминались «чёрные жрецы», «язык без звуков», «глаза в камне». Особенно пугало описание одного ритуала: «Когда звёзды становятся так, как не должны быть, и луна исчезает, Камень плачет чёрной слюной, и из него выходит То, что не должно идти по земле».

В последней записи, датированной 3 ноября 2025 года, профессор писал:

«Я видел Его. Он не имеет формы, но Он имеет глаза. Он шепчет мне во сне. Он говорит, что я – потомок Тех, кто когда-то стоял у Кольца и призывал Его. Он говорит, что я вернулся, чтобы открыть Дверь. Но я не хочу… Я не хочу…»

Запись обрывалась.

Сердце моё билось так, будто пыталось вырваться из груди. Я подошёл к синей папке. Руны на ней не были славянскими, не были финно-угорскими – они были… чужими. Некоторые символы напоминали письмена р’льехского диалекта, которые я однажды видел в переводе Лавкрафта. Но как они оказались здесь, в русском Севере?

Я открыл папку.

Первая страница содержала перевод «языка Камня» – не на русский, а на латынь, с пометками профессора:

«Это не речь. Это вибрация. Те, кто произносит эти знаки вслух, не слышат звука – они слышат движение. Движение в промежутках между мирами. Движение Того, Кто Спит.»

Далее шли ряды символов. Я не стал их читать. Но на последней странице, на обороте, был один-единственный знак – круг с трещиной, из которой вытекали три капли… или глаза.

И подпись:

«Когда ты увидишь это, Он уже знает, что ты здесь. Он уже слышит твоё имя. Не беги. Он любит, когда бегут.»

Я отшвырнул папку. В тот же миг дверь дома с грохотом захлопнулась. В окно ударила ворона – и разбилась в кровь. А из печи, из её чёрной пасти, донёсся шёпот. Не на русском. Не на каком-либо известном языке. Это был звук, похожий на трение камня о камень, на скрежет льда, на вой ветра в пустоте.

Я выбежал на улицу.

Деревня была пуста. Люди исчезли. Даже собаки не лаяли. Только ветер шелестел сухими листьями, хотя листьев здесь не должно было быть – ноябрь, мороз, снег.

И тогда я увидел его.

На горизонте, вдалеке, над тундрой, вспыхнул свет. Не огонь. Не полярное сияние. Это был чёрный свет – свет, поглощающий всё вокруг. Он пульсировал, как сердце. И с каждым ударом пульсации земля подо мной тряслась.

Я понял: это Кольцо. И оно просыпается.

Я не знаю, почему я пошёл туда. Может, это было любопытство. Может, это был зов Крови – ведь профессор писал, что я «из рода древнего». А может, я уже был безумен.

Я взял рюкзак, фонарь, нож и синюю папку – несмотря на страх. Путь занял два дня. Я шёл сквозь тундру, сквозь мёрзлую землю, сквозь снег, который внезапно потемнел. Небо стало фиолетовым, хотя должно было быть серым. Ветер шептал мне имя – не моё настоящее, а другое, древнее: Азгарот.

На второй день я нашёл его.

Каменное Кольцо.

Оно стояло посреди пустоты – тринадцать мегалитов, каждый высотой с пятиэтажный дом. На них были высечены те же руны, что и в папке. Но теперь они светились. Их свет был чёрным.

В центре Кольца земля была расколота. Из разлома сочилась чёрная жижа, которая не замерзала. Она шевелилась, как живая. И в ней были глаза. Сотни глаз.

Я попытался отойти, но ноги не слушались. Что-то звало меня внутрь Кольца. Что-то… знакомое.

Из разлома поднялась тень. Не силуэт, не фигура – тень без формы. Но я чувствовал, что она смотрит на меня. Сквозь меня. Внутрь меня.

И тогда я услышал голос. Не в ушах. В голове. В крови. В костях.

«Азгарот. Ты вернулся. Мы ждали. Дверь закрыта, но ты – Ключ. Ты – Потомок Хранителей. Ты откроешь.»

Я хотел закричать, но горло сжалось. Я вспомнил – в детстве у меня были странные сны. Я видел звёзды, которые двигались не так, как должны. Я слышал голоса, говорившие на языке без слов. Бабушка говорила, что наш род когда-то жил на севере, но ушёл, «чтобы спрятать Ключ».

Я… был Ключом.

Голос стал сильнее. Кольцо начало вращаться. Не камни – само пространство вокруг них. Небо разорвалось, как ткань. За ним не было звёзд. Там была Тьма – живая, дышащая, голодная.

Из разлома поднялась рука. Не человеческая. Слишком длинные пальцы, покрытые чешуёй, с когтями, как у дракона. Но хуже всего были глаза – они вырастали прямо на ладони.

«Скажи Имя. Скажи Его. Открой Дверь.»

Я открыл синюю папку. На последней странице, под руной, было написано слово – не по-русски, не по-латыни. Оно было вырезано так глубоко, будто кто-то боялся, что оно вырвется наружу.

Я прочёл его про себя.

И тогда разум мой треснул.

Я увидел Всё.

Я увидел, как миллионы лет назад Они пришли сюда – не с неба, а из-под земли. Они были здесь раньше людей. Они строили Кольца, чтобы спать. Чтобы ждать. Потому что время для Них – не линия, а круг. И каждые 12 000 лет звёзды встают так, что Дверь ослабевает.

Я увидел, как мой предок – жрец Азгарот – закрыл Дверь, запечатав Ключ в родовой крови. Он ушёл на юг, чтобы скрыться. Но Ключ не исчез. Он передавался. Через поколения. Через сны. Через безумие.

И теперь Ключ – я.

«Скажи Имя вслух. И стань одним из нас.»

Я открыл рот. И начал произносить Имя.

Но в последний миг я вспомнил слова профессора: «Сожги мои записи».

Я вырвал последнюю страницу и поднёс к фонарю. Бумага вспыхнула не жёлтым, а чёрным пламенем. Имя сгорело – но не до конца. Остаток звука уже вырвался из моих уст.

Земля взорвалась.

Кольцо рухнул. Но Дверь… не закрылась. Она приоткрылась. На миг. Достаточно, чтобы Они увидели этот мир.

Тень с глазами на ладони протянула ко мне руку. И я… протянул свою.

Я вернулся в Москву через неделю. Никто не помнит, как я уехал. Мои коллеги говорят, что я «просто пропал на несколько дней». Но я не тот, кем был.

Я вижу их теперь. В толпе. В метро. За окном. Они носят человеческие лица, но за ними – пустота. И глаза. Всегда глаза.

Профессор Соколов мёртв. Его тело нашли в тундре – обезглавленное, с вырванными глазами. Но я знаю, что он не умер. Он вошёл. Он теперь один из Стражей. Он ждёт следующего Ключа.

А я? Я живу в своей квартире на Октябрьском поле. Каждую ночь я слышу стук – не в дверь, не в окно. В стену. Изнутри. Из бетона. Из кирпича.

Они строят новое Кольцо. Под городом. Под всеми городами. Потому что старое было повреждёно. Но Дверь всё ещё открыта. Только чуть-чуть.

Скоро звёзды встанут правильно. Скоро Луна исчезнет. И тогда Они выйдут. Не все. Только часть. Достаточно, чтобы начать.

А я? Я должен помочь. Потому что я – Ключ. И потому что… я уже не совсем человек.

Вчера я написал своё последнее письмо. Отправил его одному человеку. Ты, читающий это, – родственник. Или просто любопытный. Но если ты читаешь – знай:

ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ.

ОНИ ЖДУТ, КОГДА ТЫ ПРОИЗНЕСЁШЬ ИМЯ.

НЕ ЧИТАЙ ДАЛЬШЕ.

ЗАКРОЙ ЭТО СЕЙЧАС.

…Но ты уже прочёл слишком много, не так ли?

Слышишь? Это не ветер за окном.

Это Они стучат.

Они знают, что ты читаешь.

Они знают твоё имя.

Азгарот вернулся.

И Он зовёт тебя домой.

Найденная записка(обнаружена в квартире Арсения Волкова, 15 декабря 2025 года, после его исчезновения)

«Я пытался закрыть Дверь. Но Ключ не может быть уничтожен. Он может только передаваться. Прости, что выбрал тебя. Но ты – последний из рода. Ты увидишь Кольцо. Ты услышишь Имя. И ты сделаешь выбор.

Не повторяй моей ошибки.

Не произноси Имя.

…Хотя, возможно, уже поздно.

Посмотри в окно.

Что ты видишь?

Они уже там.

Они всегда были там.»