Читать книгу: «Ночь. Рассказы», страница 4

12

Приютские дети не хотели взрослеть. Когда пройдет рубеж совершеннолетия, придется войти в пугающий мир, возложить ответственность за себя на неокрепшие плечи. Обычно выхода два. Одни дрейфовали в городской суете, а затем захлебывались и тонули в алкоголизме и наркомании, тушили судьбы, как окурки в плевательницу. Другие мирились с участью бесконечной кабалы трудовых будней и выходных, которые проводили в десяти квадратах с телевизором.

Он знал, что эту возможность нельзя упускать. Свое будущее Аркаша оценивал как худшее в сравнении с будущим других ребят. И когда директор предложил вакантное место в приюте, он согласился не раздумывая. Работа подмастерьем слесаря с перспективой на полноценную занятость с хорошим окладом и льготами.

Аркаша совершал ежедневный обход помещений в интернате. Со стремянкой в руках он высматривал перегоревшие лампочки, течь крыши и разбитые стекла, как почувствовал теплое прикосновение руки.

– Ты сделаешь это для меня? – сказала Аня, – без твоей помощи мне никуда.

Засунув руку во внутренний карман рабочей куртки, Аркаша вытащил небольшой сверток в целлофановом пакете. Девочка с жадностью посмотрела на пакет и аккуратно вытянула его из рук Аркаши. Аня развернулась и хотела было убежать, но прильнула к нему и оставила мокрый след поцелуя на шершавой щеке.

В руках Ани лежал билет в мечту. Теперь она все тщательно спланирует и не допустит оплошностей. Теперь она старше и смелее. «Теперь все будет иначе», – мечтала она, держа в руках паспорт.

В темноте ночи Аня взглянула на ненавистные корпуса детского дома и презрительно плюнула в их сторону. Она поклялась, что лучше наложит на себя руки, чем вернется в эту богадельню. Но мысли о смерти не посещали, напротив, девочка рвалась увлеченно жить. Мысль о смирении отвратительна. Она не позволяла себе отступиться от надежд, от мечты. Обстоятельства показывали: придется ждать своего часа, но не было и толики сомнения в его наступлении. Твердости ее веры мог бы позавидовать любой духовный наставник. Все трудности и невзгоды она проглатывала вместе с желчью укоров и двигалась дальше.

В холодную осеннюю ночь не хотелось гулять по городу и любоваться живописными набережными. Хотелось скорее дождаться утра и разрешить вопросы с жильем и работой. По слухам Аня узнала о заведении, в котором могут пристроить бездомного: дадут нетрудную работу и выделят койку. Она пренебрежительно отмахнулась, когда впервые услышала об этом. И вправду, с чего такое благородство? Только если заставят продавать свое тело, но рассказывали обратное. Делать нечего, оставалось разузнать самой. Ведь всегда можно сбежать, если что-то пойдет не так.

Укрываясь от леденящего ветра, девочка забежала в парадную монолитной многоэтажки. Она поднялась на последний этаж, залезла на подоконник в лестничном пролете, прижалась к еле теплой батарее и мерно задремала. В последнее время сны редко ее посещали. Сейчас же она заснула с щекотливым волнением и увидела в размытых красках сцену, зрительный зал, много людей, которые с жаром раскупают билеты на входе и с нетерпением ждут появление звезды, ее появление.

13

Аня проснулась с первыми лучами, которые прорезали стекло и слепили полузакрытые глаза. Голова затуманена, а на устах улыбка. Так блаженно провести ночь вдали от угнетающей обстановки детдома, хоть и на лестничном пролете. Она достала из саквояжа бутылочку воды, смочила ватный тампон и протерла лицо. Достала косметичку и разложила на подоконнике украденные у воспитателей огрызки косметики. Надо привести себя в порядок, чтобы показаться в полной красе будущему работодателю.

На улице вместе с морозным утренним воздухом Аня вдохнула влечение к жизни. До заведения идти прилично, деньги на проезд были. Но девочка предпочла прогулку по закуткам города, нежели будничную тесноту метрополитена. Она медленно шагала по проспектам, изредка сворачивала в переулки и рассматривала затейливые композиции архитектурных виртуозов, которые сотворили неповторимый город Санкт-Петербург.

Она дошла до нужной улицы, названной в честь именитого композитора, дошла и до нужного дома с номером «13». У входа висела вывеска: «Караоке-бар ПойДзен. Работаем с 12:00 до 06:00». Стрелки наручных часов показывали без четверти девять.

С той стороны улицы доносился приятный запах заварного кофе и свежей ванильной выпечки. Аня сглотнула набежавшую слюну и подошла к распахнутому окошечку придорожной кофейни. Подсчитала, во сколько обойдется удовольствие легкого завтрака, вздохнула и отошла, чтобы не травить себе душу.

– Деточка, – сказал мужчина за прилавком, – возьми, я вижу, ты голодная.

Аня робко постояла в сторонке, не понимая, как отреагировать. Убежать? Как-то глупо. Стесненными движениями она приняла из рук незнакомца теплую булочку, завернутую трубочкой, и стаканчик с чаем, который клубился паром и пах малиной.

– Спасибо, – потупив взгляд, сказала она, – большое спасибо!

Аня перешла дорогу обратно, уселась на скамейку рядом с заведением, на которое возложены все надежды, и принялась растягивать удовольствие от еды. Ждать еще долго. Девочка увлеклась фантазией, так и время пролетело незаметно.

Немолодая женщина заскочила на ступеньки входа в бар и суетливо открыла входную дверь. У Ани заколотилось сердце. Уверенность в успешном собеседовании вдруг выветрилась. Перед глазами всплывали жуткие картинки, как ей откажут и придется бродяжничать по улицам, попрошайничать и воровать, в конечном счете угодит в полицию, откуда ее вышлют не в приют, а в колонию для малолетних. Аня встала со скамейки – ноги задрожали. Сделав шаг, она пошатнулась и чуть не свалилась. «Возьми себя в руки, черт тебя дери!» – ругалась Аня. Она сделала пару глубоких вдохов, сжала руки в кулак и зашла.

Прозвенел колокольчик, подвешенный над входной дверью. Перед взором растянулась барная стойка, а за ней возвышались стеллажи, полки которого уставлены бутылками с цветными этикетками. Посреди зала сколочены подмостки, вокруг которых черные стулья, расставленные амфитеатром. Женщина ходила и поправляла мебель. Она обернулась на звон и сказала:

– Мы еще закрыты, открываемся в двенадцать.

– Здравствуйте, – тихо сказала Аня, – я по поводу работы.

– Что? Работаем с двенадцати, говорю!

– Я пришла по поводу работы! – чуть не крикнула Аня, – мне бы очень хотелось у вас работать.

– Так чего ты сразу не сказала! Сколько тебе?

– Чего сколько мне?

– Лет тебе сколько?

– А, мне… – и тут Аня запнулась.

Соврать? Сказать, будто восемнадцать. Ане говорили, что она выглядит старше. Но попросят паспорт, а его обязательно попросят, и ложь мгновенно раскроется. Девочка сказала:

– Мне четырнадцать, но через месяц будет пятнадцать!

– О нет, нет, дорогая, – замахала руками женщина, – столько проблем с тобой будет! Нет.

Аня побледнела. Внутри что-то оборвалось. Из глаз брызнули слезы. Она кинулась к ногам женщины, обхватила их, зарылась в них лицом и умоляла сжалиться над ней.

– Ох, ну что прикажешь с тобой делать! – сказала женщина, – жилье-то есть у тебя?

Не поднимая взора, девочка помотала головой.

– Ох, за какие грехи вы мне на голову! Ладно, пойдем наверх, покажу тебе комнату. Полчаса тебе на все про все, а потом спускайся убирать зал.

– Спасибо вам! – Аня схватила большие руки женщины и судорожно поцеловала их.

14

Никогда еще Аня так не уставала. Целый день она металась по залу на неудобных туфлях с каблуком и в туго затянутом вокруг пояса фартуке. Она представляла, как первый заработок потратит на пару удобной обуви. За окном смеркалось, и это придавало сил, словно перед последним рывком. Еще чуть-чуть и на отдых! Спросить, когда наконец закончится рабочий день, Аня постеснялась и решила терпеть до конца, пока хозяйка не объявит об этом.

Стрелка часов перевалила за полночь. Аня заклевала носом. Сон одолевает. Девочка собралась с духом и спросила, когда можно пойти отдыхать. И чуть не свалилась, когда услышала, что придется работать всю ночь до закрытия. В глазах помутилось, а во рту появилось неприятное послевкусие. Бедняжка пропустила и обед, и ужин, рассчитывая наесться после смены.

– Деточка, отнеси это туда, – сказала Клара Витальевна и показала рукой, волнуя пышное черное платье, – тому банкетному столику.

Трясущимися руками Аня взяла заставленный выпивкой поднос. Медленными шажками девочка несла и не отрывала глаз от нагромождения рюмок и стаканов. Клара Витальевна, хозяйка заведения, не чуралась прислуживать наравне с персоналом. Она часто выходила в зал, если набегало много гостей. Сюда захаживали в основном постояльцы. Гостей узнавали, а хозяйка обращалась к ним по именам. Случайные прохожие редко заглядывали. Клара Витальевна стояла за баром и небрежно разливала крепкий алкоголь, а девочки метались по залу, как раздался сдавленный детский крик, а следом шквал звенящего стекла, которое брызгами разлеталось по полу.

Лицо Ани почернело, а волоски на руках распушились. «Это конец», – шептала она себе под нос, пока волочила ноги обратно к барной стойке. Девочка избегала взгляда хозяйки и виновато всхлипывала носом.

– Ну что, дорогуша, – сказала Клара Витальевна, – теперь ты точно будешь у нас работать.

Девочка подняла голову и увидела сочувственный взгляд хозяйки. Увидела снисхождение. Аня улыбнулась в ответ, утерла слезы и принялась разносить заказы по столикам. Радость затеплилась на душе. Так приятно сознавать, что ее не оставят на произвол судьбы, что о ней позаботятся добрые люди.

Оживление гостей потихоньку угасало. Сцена с микрофоном все чаще пустовала. За несколько часов до закрытия хозяйка разрешила Ане заходить за барную стойку и сидеть на стуле в перерывах между заказами. Девочка упала на жесткий табурет и не чувствовала ног, они словно онемели. Аня растирала голень в надежде, что это поможет. Когда столиков не осталось, она захотела стащить с себя каблуки, чтобы помассировать стопу. Но только сняла туфлю, как в ноге стрельнула невыносимая боль. Аня решила дотерпеть.

– Ну как, деточка? – сказала Клара Витальевна, – не трудно работать? Справишься?

О, Аня так хотела поплакаться об этом тяжком дне. Жалоба так и хотела сорваться с губ. Но и это испытание нужно преодолеть на пути к счастью. Аня постаралась убедить себя, что день не так и ужасен. Подольше поработает и свыкнется. Пока непривычно.

– Нет, Клара Витальевна, – ответила Аня, – нетрудно. И мне так нравиться у вас! Большое спасибо, что приютили.

– Вот и хорошо, – сказала хозяйка, – ты напоминаешь меня в молодости. Этот огонек в глазах. Он горел и у меня в юности, когда я жила одной только мечтой. Меня влекла страсть, и я голодная, босая, никого не слушала, отправилась покорять мир.

– И что было дальше?

– А дальше я спустилась на землю. Я воображала, что я первоклассная певица. Но жизнь заставила пересмотреть взгляды. Нужно что-то есть и где-то жить. Денег нет, знакомых нет, а мой талант усердно не признавали. В конце концов я стала здесь хозяйкой. Здесь каждый желающий может окунуться в сказку, в мир вокала. Приблизиться к мечте, но теперь уже без меня. Ну а ты, деточка, ведь не грезишь ничем таким?

Аня смутилась. Не хотелось расстраивать хозяйку своими надеждами, но и врать не хотелось.

– Я хочу стать танцовщицей, – сказала девочка.

– Ох, дитя мое несчастное! Как же мне тебя… Ох, знаешь, голова моя вся протестует. Восклицает, что ничего не получится, что стать танцовщицей в таком положении невероятно. Но сердце говорит обратное. Для человека с высокой мечтой и стремлением нет ничего невозможного. Поэтому дерзай и борись до последнего!

Шесть утра – зал пуст. Радостная Аня кинулась с объятиями и прижалась к хозяйке, но тут же в смущении отпрянула. Она легонько поклонилась и убежала к себе. Наверху она медленно стянула одежду. Тело изнывало от усталости, а голова рисовала прекрасные картинки, как она заработает достаточно денег и снимет отдельное жилье. Как будет ходить на пробы и ее возьмут в труппу, как поедет в гастроли по России и даже за границу!

15

Тягостные годы Аня работала у Клары Витальевны в заведении, которое стало родным. Когда бар закрывался, она падала в теплую кровать и грезила мечтами. Ей чудилось, что все вот-вот сбудется, что счастье ждет за углом, осталось только дойти и схватить его обеими руками. Аня постоянно танцевала. Одевалась на работу и танцевала. Готовила зал к открытию, протирала столики, расставляла мебель и танцевала. Разносила заказы, забирала грязную посуду и танцевала. Уставшая девочка валилась с ног после интенсивных выходных с бесконечным наплывом гостей и пьяными песнями в микрофон, и она закрывала бар, выходила на сцену и танцевала.

Этот день отличался. Обнаженная Аня вертелась перед зеркалом и рассматривала себя со всех сторон. Молодой стан с плавными изгибами, видными округлостями и особенными ямочками привлекал. А чистое лицо дышало пылкостью. Черные волосы отросли до лопаток, она – темпераментная брюнетка. Сегодня ей восемнадцать. Она стала девушкой.

– Аня! – звучал голос молодой официантки снизу, – к тебе пришли!

Она надела платьице, накинула легкий шарф, грациозно сбежала по ступенькам и увидела его. Небрежно подстриженный и наскоро выбритый: местами на щеках проглядывалась щетина. Он неуклюже переминался посреди зала. Его широкие плечи туго стягивали осеннее пальто, из-под которого смешно торчали худые ноги. В руках он держал букет алых роз и коробку шоколадных конфет и все хотел куда-то примостить, но не знал куда.

– Здравствуй, Аркаша, – сказала Аня, – зачем пришел?

Вместо ответа он протянул букет и попытался улыбнуться, но вышло натянуто. Скованность выдавало волнение, которое, казалось, без очевидного повода. Аня не отработала и месяца, как Аркаша тайком наведывался и украдкой наблюдал за ней. Но за все время не обмолвился и словом. Даже не здоровался, будто приходил совсем не к ней.

– С днем рождения, – скороговоркой сказал он.

– Спасибо, Аркаш. Очень приятно, – ответила она и подумала: «Что за тупица!»

Они молча постояли. Аня тяжело вздохнула.

– Ладно, – сказала она, – мне работать надо.

– Я хотел тебе сказать, – выпалил Аркаша, будто наконец решился, – хотел сказать, что мне дали субсидию на квартиру, и теперь я живу один и, может, ну, это… – он запнулся и замямлил.

– Что?

– Может, ты не против переехать ко мне и… жить вместе, в отдельной квартире, а не на работе.

– Жить вместе, с тобой? – ехидно сказала Аня, – может, тогда сразу поженимся?

Он опустил голову, будто постыдился словам, но тут же выпрямился и посмотрел ясными голубыми глазами в ее карие, лукавые. Он чуть не пал перед ней на колени, лишь бы она сделала его счастливым. Лишь бы согласилась стать супругой. Аня разглядела растерянный порыв, по-дружески взяла за предплечье, прижалась грудью и шепнула: «Я подумаю».

Аркаша постоял в безмолвие секунду, развернулся и опрометью удалился под хихиканье девочек.

16

Приходилось отпрашиваться у Клары Витальевны на пробы, ведь Аня взяла за правило, хотя бы раз в неделю ездить в дом хореографии и стараться получить место в труппе. Задавали единственный вопрос, а она хотела раскрыть себя с иной стороны, но тщетно. Спрашивали: «Какое у вас образование?» И Аня с замиранием сердца отвечала, что у нее нет даже школьного аттестата, но в саду с ней занимались. После этого беседу прерывали. Когда же доходили до ее возраста, она искушала себя приврать, что ей четырнадцать-пятнадцать. Такая внешность в этом возрасте хоть как-то могла перекрыть неопытность. Так казалось. Но только ложь раскроется, рухнет и карьера. Аня с иронией припомнила, что не так давно эти же четыре года хотела прибавить к возрасту, а сейчас с радостью избавилась бы от них. Ирония возраста и только.

По возвращению в бар первое, что она встречает, – глаза коллег полные надежд. Как только Аня зашла, Клара Витальевна скользнула по ее лицу и вздохнула. Бедняжка, снова неудача. Остальные с нетерпением ждали, когда Аня сама все расскажет. Выслушав, девочки-официантки сочувственно утешали Аню.

– Ничего, – говорила она, – в следующий раз повезет.

– Деточка, – говорила хозяйка, – тебе надо чаще этим заниматься, если ты хочешь чего-то добиться.

Клара Витальевна как всегда права: с таким продвижением не проявишь себя. Чем больше появляешься на пробах, тем скорее заметят способности.

Аня снова решилась поменять жизнь. Она поднялась к себе и принялась собираться. Не верилось, что любимая Аня покидает заведение. Она настолько породнилась с персоналом, что сама хозяйка принимала ее за свою дочь. Волнующие напутствия слушала Аня, перед тем как попрощаться с любимыми, с семьей.

– Тебе всегда здесь рады! – сказала хозяйка, – не забывай нас.

Крепкие объятия сопровождались мокрыми щеками от слез, словами одобрения, лучезарным смехом и твердой верой, что теперь у Ани все получится.

Аня переступила порог заведения и выскочила на светлую улицу. Хотелось жить как никогда! Она ясно сознавала, что не заставит себя отступиться и вернуться обратно, работать в бар, хоть и сожалела об уходе. Но жизнь не стоит на месте, она всегда движется вперед. Либо поспеваешь и летишь вместе с ней. Либо остаешься в стороне, чахнешь и довольствуешься меньшим из малого.

Предстояло совершить еще один рывок. Сложнее и душевно тяжелее, чем уход из заведения. Вернуться в прошлое и заглянуть в глаза страху. Аня отправилась в родной поселок навстречу с призраками детства.

17

Еще издали показался интернат для сирот, как Аня покоробилась и вовсе перехотела идти туда. Но отказываться от планов было против убеждений. Она зареклась никогда не сворачивать с намеченного пути. Аня зашла внутрь и замерла в недоумении. «Может, я перепутала?», – думала она, осматривая светлые, чистые стены коридора, новенькие двери в группы, ухоженный и расписной зал. В изумлении она услышала нечто, что никогда здесь не слышала. Детский смех.

Раззадоренный Аркаша вышел из группы с железными банками в руках. Он увидел Аню, остолбенел и выронил все из рук. Эхом раздался металлический грохот – яркая краска брызнула из банок. Цвета стекали, перемешивались и разрисовывали пол в чудные узоры. Аня не удержалась и захохотала. Вот неуклюжий! Аркаша пуще оробел.

– Я к тебе, – сказала Аня, – ты ведь не передумал?

О нет, разве он мог? День ото дня Аркаша порывался приехать и уговаривать ее, молить о согласии, но слишком боялся отказа, чтобы решиться.

Аркаша захотел броситься с объятиями, но мысль, что это отпугнет, отпугнула его самого. Он молча стоял в луже краски.

– Да не бойся ты, – сказала Аня, – где ты живешь?

Запинаясь, Аркаша объяснил, как добраться до квартиры. Он передал ключи от входной двери и с ужасом представил, как Аня зайдет и увидит его неряшливость. Увидит немытую с прошлого вечера посуду, засаленную раковину в ванной, грязный ковер в прихожей, не стираные носки под кроватью и прочее… Но как же он мало знал о девушках. А тем более о той единственной, с которой еще в юности решил поделить жизнь.

Аня села в полупустой автобус, проехала мимо железнодорожной станции, рыночной площади, магазинов и аптек. Она уходила все дальше в закутки поселка, где находилось будущее жилье и само будущее. Чей-то пристальный взгляд обжигал – в нее тревожно вглядывалась непримечательная женщина за пятьдесят. Несмотря на навязчивость взора, где-то глубоко внутри Аня ощущала: ей не навредят. Женщина подошла поближе и неуверенно сказала:

– Аня? это ведь ты?

– Да, а вы кто?

– Я Настасья Валерьевна. Твой воспитатель в детском саду.

Аня всмотрелась в изборожденное морщинами лицо. В памяти девушки проглядывалось нечто похожее. Что-то связанное с материнской улыбкой, хотя внешность матери она не помнила. Поначалу Аня хотела осыпать воспитателя наболевшими вопросами, но как задумалась, оказалось спросить особо не о чем. Аня согласилась зайти в гости и тут же поехала домой к старому воспитателю.

Они сидели на кухне, распивали теплый чай из маленьких кружечек и прикусывали печеньем. Изредка поглядывали друг на друга и улыбались. Беседа не вязалась. Настасья Валерьевна включила радиоприемник, и сквозь шипение и помехи доносилась приятная мелодия симфонического оркестра. Ее квартирка напоминала пристанище одинокой бабушки, где пылились старые комоды с книгами, где всюду разбросана пряжа, а в углу на кресле спит толстый кот в полоску. Она по-прежнему работала в том же детском саду, в той же группе и тем же чудным и добродушным воспитателем.

– Она недавно умерла, – прервав молчание, сказала Настасья Валерьевна, – твоя мама. Мы собрали немножко денег, купили надгробие и похоронили на сельском кладбище. Съезди туда, помяни маму.