Читать книгу: «А потом Фейерверк», страница 2

Тина в тот день закрыла кафе раньше обычного и сразу пошла домой – в самое родное и тёплое для неё место. Однако, переступив через порог, она ощутила разочарование.

Это не дом.

Здесь никто не ждет.

Она хотела бы увидеть Джигме снова. Но он не взял её номера телефона. Не оставил своего. Не предложил встретиться. Поэтому и надеяться не на что.

А чего она хотела? Нельзя столько лет отказываться от общения с людьми и рассчитывать на то, что первый понравившийся человек не поступит с ней так же.

Да и на самом деле, о каких отношениях можно было думать? Он приехал и уехал в очередное путешествие. А таких очарованных дурочек у обаятельного красавца в каждом городе, и не по одной.

Главное на сегодняшний день – не ждать от судьбы невероятного.

Тина легла спать, чувствуя острую жалость к себе.

5

К удивлению Тины на следующий день он пришёл в то же время. И на следующий день после того. Джигме стал частым гостем её ресторана. Каждый день он пробовал новое блюдо, ни разу ещё, если Тине не изменяет память, не повторившись.

Сегодня ресторан получил свежие японские креветки. Тина не удержалась от того, чтобы угостить Джигме. Кто знает, был он в Японии или нет.

Они сидели за «своим» столиком и болтали обо всем подряд. Обычно он рассказывал об альпинизме, о вершинах, которые сильнее всего закалили его характер. А она лишь внимательно слушала, запоминая каждое сказанное им слово. Ему тридцать пять, а он уже где только не был! Его жизнь – это странствия по горным склонам всего мира. То, с какой страстью он говорил о горах, вызвало у Тины давно забытое чувство безукоризненной любви к жизни.

– Наверное, скалолазание у тебя в крови?

– Нет, совсем наоборот, – ответил Джигме. – Масаи не ходят в горы.

– Серьезно?

– Абсолютно.

И, несмотря на это, в прошлом году Джигме покорил Эверест! Он рассказал, что шерпы – тамошние жители – добираются до пика за две недели, тогда как обычным людям приходится тратить на это шестьдесят шесть дней, включая процесс акклиматизации. То есть, львиную долю времени ты не восходишь на вершину, а снова и снова поднимаешься и спускаешься по склону, чтобы при покорении вершины не перегрузить сердце и другие органы.

Креветки он оценил (не зря Тина их расхвалила), и после плотного обеда они отправились на прогулку. Ходили вдоль берега, ели черничное итальянское мороженое. Тина показывала ему городские достопримечательности. Интересно, каким видят туристы этот городок, в который она была влюблена, когда только приехала сюда совсем одна? Туристом она здесь никогда не была, на это не было времени, как и желания прослыть понаехавшей. Все прелести изучались уже по ходу дела, по пути из дома на работу и обратно.

– Надо купить путеводитель, – сказал Джигме.

– Я дам тебе свой, у меня он всё равно лежит без дела.

Они шли по набережной и продолжали беседовать, обнаруживая между собой всё больше схожестей.

– В моих горах тебе бы понравилось.

– Ты меня нихрена не знаешь.

Он подошёл к ней поближе и огромной рукой игриво дёрнул за краешек капюшона.

– Скалодром – это лишь имитация восхождения. Пустая трата времени.

– Я так расслабляюсь.

– Не верю. Тебе придётся по нраву преодоление естественных препятствий. Именно естественных. Тех, которые создаёт природа.

– Никогда об этом не думала!

А ведь и правда, все трудности в повседневной жизни человек создаёт себе сам. Даже дождевые тучи, говорят, человечество уже научилось вызывать и отгонять искусственным путём. Что уж говорить о людских отношениях!

Джигме вызвался проводить Тину до дома.

– Не стоит. Мне отсюда недалеко, – она попыталась отказаться.

– Заодно дашь путеводитель!

Они дошли до двухэтажного здания. Тина пригласила Джигме войти.

Она сама скрылась в соседней комнате, а гость сел на пуфик в прихожей, озираясь. Поистине, он оказался в необыкновенном месте. Вся комната была заполнена книжными полками от полу до потолка. Меж нескончаемых задачников и томов по физике и математике попадались и неожиданности: книга рекордов Гиннесса, Коран, Большая Советская Энциклопедия в пятидесяти томах, Инкунабула, куча путеводителей. А «Введение в языковедение» странным образом соседствовало со словарём русского мата.

– Для такой образованной девушки ты слишком много материшься!

– Как и положено настоящему здравомыслящему носителю великого и могучего, – голос Тины послышался из соседней комнаты.

Джигме достал словарь, и, листая его, наткнулся меж страниц на рецепт омлета из яиц свободно пасущихся кур с вялеными томатами.

– Здравомыслящие люди, и правда, ищут по городу свободно пасущихся кур?

– Бывает и такое.

– Я должен показать тебе Килиманджаро, – кажется, Джигме захотел её чем-нибудь удивить в ответ. – Подъемы туда проходят нелегко. Ни одна тренировка не выжмет из тебя столько, сколько восхождение на вершину! И мне всё равно, веришь ты мне, или нет.

– Настоящий альпинизм – это, конечно, хорошо, но слишком опасно. Нецелесообразно рисковать, просто чтобы что-то кому-то доказать – отрезала Тина.

– А целесообразно заполнять свою жизнь, как старый сундук, ненужными переживаниями и однообразностью жизни? – Голос Джигме стал умоляющим. Кажется, ещё чуть-чуть – и гость на колени перед ней встанет, лишь бы она с ним согласилась.

«Сука! Ненавижу моменты, когда кто-то из окружающих оказывается умнее меня».

И Тина неожиданно для себя решила поддаться. Её и саму удивило, как легко она забыла о своих убеждениях.

– Хорошо, будь по-твоему, но сначала я покажу тебе свой мир, – сказала она появившись в прихожей, и протянула Джигме тоненький путеводитель.

Они договорились встретиться на скалодроме в пять часов.

– Понятия не имею, что там нужно делать, – сказал Джигме.

– Ничего из такого, чего ты ещё не делал. Всё оборудование дадут напрокат. Просто оденься максимально удобно, чтобы ничего не стесняло движения.

Находясь наедине с Джигме, она глупо ему улыбалась, не зная, как себя вести. К своему удивлению, Тина заметила, что он был в таком же состоянии.

На прощание Джигме схватил Тину за локти, кивнул и вышел.

Тина в замешательстве смотрела в глазок, наблюдая, как он спускается вниз по лестнице. Она ожидала от него всего, что угодно, любого прощания, кроме этого смешного поглаживания рук. Убедившись, что Джигме вышел из подъезда, Тина отошла от двери и громко засмеялась. Ей польстило, что он не стал домогаться её или просто намекать на возможное продолжение вечера. Она, конечно, читала о джентльменах, но не была уверена, что этот редкий вид сохранился по сей день.

Тина отодвинула в сторону кресло, которое высокой спинкой закрывало давно забытое зеркало. Она смотрела на себя оценивающе, и, надо признать, отражение её порадовало. Она в прекрасной форме! Сильные стройные ноги, красивая линия плеч, изящные ключицы…Это правда, что никакие усилия не проходят зря. Довольная Тина меняла перед зеркалом позы, пока вдруг не замерла, остановив взгляд на собственном лице. Сейчас в её внешности появился тот самый недостающий штрих, который делает женщину красивой – блеск в глазах.

На следующий день они встретились на скалодроме. В помещении, где пахло потом, а никаких окон для проветривания не наблюдалось, тяжело было настроиться на романтику.

6

Через неделю рано утром Тина стояла в аэропорту Килиманджаро. Она щурилась, пытаясь высмотреть в толпе знакомое лицо.

Стоило ей надеть очки, как Джигме появился прямо перед её глазами.

– Только не говори мне, что всё это время стоял тут!

– Доброе утро,– сказал тот и поцеловал Тину в губы. Та ощутила, что расплывается в его руках, как смола по стволу дерева. В последнюю их встречу они приветствовали друг друга лишь неловким кивком головы.

– Привет… – только и смогла вымолвить она.

– Хорошая погода. Как на заказ. – Джигме закинул себе на плечи рюкзак с её вещами.

– Ага…

Восхождение было запланировано всего за неделю. Времени подгадывать погоду у них не было, поэтому сегодняшнее солнце оказалось настоящей удачей, «зелёным светом» от высших сил, благословением на свершение великих дел.

Они двинулись сквозь толпу. Африканцы у себя на родине совсем не такие, как в Америке. Наверное, потому что здесь они не чувствуют себя в меньшинстве, и их никто не встречает косыми взглядами. Первое, что бросается в глаза – насколько ярка их культура. Люди вокруг были разноцветными и красивыми, как экзотические птицы.

Тина и Джигме шли туда, где стоял сияющий новизной мотоцикл, который они тут же оседлали, привязав её походный рюкзак к багажнику. А громкий рёв двигателя окончательно их разбудил. Крепко обхватив Джигме за живот, Тина старалась не жмуриться от страха, чтобы не упустить из виду живописные места.

Они подъехали к лагерю у подножия зелёной горы, где обитало несколько групп американских и китайских туристов.

Джигме отцепил рюкзаки от багажника. Его рюкзак был втрое больше, чем рюкзак Тины – она даже задумалась, не забыла ли чего.

Джигме вывалил содержимое своего рюкзака на землю и стал копошиться в горе вещей. Она, тем временем, любовалась им исподтишка. Идеальные черты лица! Такое чувство, что Бог, создавая его, проверял все пункты по чек-листу. Нигде не упущено.

– Чёрт, я забыл взять еду, – сказал Джигме, хотя Тина его не слышала. – Подожди минуту.

Может, сегодня он просто промазал? Хотел по-дружески поцеловать её в щёку, но она повернула голову, и вышла ошибка. Впрочем, очень приятная ошибка.

Через минуту он, как и обещал, вышел из магазина с полным пакетом протеиновых батончиков.

– Ну что, пойдем?

– Вот так сразу? – Тина непонимающе уставилась на Джигме.

Она надеялась отдохнуть в гостинице, плотно позавтракать, прогуляться по местным достопримечательностям…

– Конечно. Выходим из чёртовой зоны комфорта!

Ничего не возразив, она послушно закинула рюкзак себе за спину. Проверила карманы: очки, жвачка, телефон – всё на месте. Джигме сделал то же самое.

Первые два дня прошли великолепно. Они шли, резво обгоняя друг друга, и иностранных туристов, любуясь красотой природы и напевая Jambo Bwana. Весь первый день они неторопливо преодолевали тропические джунгли, переночевали в палатке, а затем двинулись дальше, приближаясь к точке восхождения на вершину. Тину, предвкушавшую что-то новое и необычное, переполнял восторг, и Джигме это видел:

– Я же говорил тебе, что ты только-только начинаешь жить! Готов поспорить, горы станут для тебя наркотиком.

Было около семи часов вечера, когда они добрались до лагеря.

– В полночь начинаем восхождение, – сказал Джигме.

Тина скинула на землю рюкзак и села на ствол упавшего дерева. Переполнявшее её счастье уступило место приятной усталости с лёгким привкусом страха перед неизведанным.

Джигме видел, что она волнуется, хоть Тина и полагала, что ей удавалось мастерски это скрыть. Он энергично задвигался перед ней в танце Couper Decaler.

– Ставлю тридцатку, что ты так не сможешь, – он подмигнул Тине, не останавливаясь.

– Я не танцовщица, но тридцать баксов есть тридцать баксов!

Рядом со своим симпатичным спутником Тина быстро раскрепостилась, потеряв контроль над своими руками и бёдрами. Под его пение её тело само начало двигаться:

– Это круто!

– Круто, что я родился чёрным. Лучшее, что со мной случилось в жизни! – он поднял Тину на руки, как куклу, и закружился вместе с ней.

Танец – это счастье. Счастье – это жизнь. И Тина почувствовала это каждой частичкой своего тела.

Джигме развёл костёр, установил палатку, раскинул спальные мешки. Затем пошарил в левом кармане, вынул телефон и отправил кому-то сообщение: «Дошли до лагеря. Позвоню завтра».

Тина прочла это краем глаза. Кому он постоянно написывает?

В лучшем случае, у него есть девушка. В худшем – жена и десять детишек, которые думают, что папка с копьём носится по джунглям в поисках еды.

Окрыляющее состояние счастья утихло. Лоза должна страдать, иначе вино будет легкомысленным. Но Тина ведь не лоза!

И всё-таки она ничего не стала спрашивать. Тину одолела зевота, и она так и отправилась спать с чувством недосказанности.

Будильник прозвенел ночью в половине двенадцатого.

Джигме собрал экипировку, достал термос с крепким чёрным чаем, сделал глоток.

– Пить будешь?

– Кто же откажется, – Тина улыбнулась. – Спасибо.

Съев пакетик с орехами и протеиновый батончик, Джигме куда-то убежал.

Вскоре откуда-то сверху в Тину полетел комок снега. Та еле увернулась.

– Эй, поосторожнее!

– Что?

– Это ты бросил снежок?

– Йети, – сказал Джигме, вернувшись к ней. – Но ты не бойся, в компании самого крутого горного гида-путеводителя твоей безопасности ничего не угрожает.

– А змеи здесь есть?

– Конечно. Нас ждёт главное путешествие нашей жизни! – сказал Джигме, не замечая её ужаса. – Одевайся потеплее, жары больше не будет.

Подавив страх, Тина подмигнула в ответ.

Начинать было легко: надеваешь тёплые штаны, куртку, ботинки, потом – очки и альпинистские перчатки, а затем, на глубоком вдохе делаешь первый шаг. Прямо как на скалодроме, при подъёме по рельефной стене.

– Главный секрет – не смотреть вниз, – сказал Джигме.

Тина не стала соблюдать это правило. По мере того, как она поднималась, её так и тянуло посмотреть вниз: то ли проверить, крепко ли её страхует Джигме, то ли просто заглянуть в его глаза. Ну что за чудо природы? Иссиня-чёрный человек со светло-голубыми глазами. Она уже бывала в Африке, но ни разу не видела у местных таких глаз. Разве что на фото в журналах. Но там-то даже и не знаешь, где реальность, а где фотошоп.

Через пару часов она впервые произнесла слово «ад» и повторяла его про себя ещё много раз. Повторяла бы и вслух, но сил не было, и не только на это, но даже на то, чтобы думать, чтобы смотреть на небо и звезды, которые здесь были необыкновенно красивыми и яркими.

– Такое ощущение, – выдавила из себя выдыхающаяся Тина, – только подними руку и дотронешься…

Джигме только улыбнулся. Всё это время он шёл позади, чтобы, в случае чего, поймать Тину.

Они двинулись дальше, и каждый был погружён в свои мысли. Шли шаг в шаг, видя перед собой только нескончаемые сугробы: пятьдесят минут подъема и десять минут отдыха. И так с двенадцати ночи до пяти тридцати утра. Не хватало кислорода, болела голова, тошнило, мерзли пальцы на руках и ногах.

– Всё, я больше не могу, – сказала Тина в пустоту.

Джигме молча подтолкнул её в спину. Она послушно зашагала дальше.

Когда Тина увидела стелу, то на её глаза стали поступать слёзы. Джигме принялся её успокаивать, а она не могла остановиться и сказать, что всё в порядке, она плачет от счастья! Наревелась, успокоилась.

– Фотографируемся?

Тина согласилась.

Чтобы устоять на склоне, ей пришлось пустить в ход последние силы.

Как только раздался щелчок фотоаппарата, она облегченно выдохнула. Даже сейчас ей было неловко перед объективом.

Джигме подошёл к ней поближе.

– Селфи,– предложил он с мягкой обаятельной улыбкой.

Фотографий с Джигме на её телефоне было больше, чем с горами.

– Давай. Красота, – довольно протянула она, – какая же все-таки красота тут – в горах. Тихо, спокойно, безлюдно, идеально чистый, ослепляющий белый снег… романтика…

Теперь, когда самое сложное позади, Тина чувствовала себя всемогущей.

Джигме не ответил, хотя видно было, что он согласен.

– А кто-то не видит в горах ничего, кроме голых суровых камедных глыб… – с этими словами Тина звездой легла на снег и всмотрелась в небо, думая, почему не решилась на такое восхождение раньше.

Она вдруг поймала себя на том, что всё реже и реже грустит по отцу. По-прежнему думает о нём, но осознаёт, что всё происходит в своё время. Может, и хорошо, что отец ушёл в расцвете сил, и Тине не пришлось видеть его дряхлым, беспомощным стариком.

– Отдыхаем минут десять, – сказал Джигме, – и идём дальше до вершины.

– До вершины? А это тогда что? – голос Тины вновь задрожал.

– Это Гилман Поинт.

И тут опечаленная этой новостью Тина начала рыдать уже от горя.

– Спокойно! Осталось только обойти тот бугорок, – Джигме указал пальцем сквозь Тину, – и мы у цели.

Что ж, горюй, не горюй, а идти надо.

Вскоре они добрались до Стелы Поинт.

– Последний рывок, – скомандовал Джигме.

Неожиданно для самой себя у Тины открылось какое-то сумасшедшее второе дыхание, и она действительно рванула, будто в бой. Иногда останавливалась продышаться и, недолго думая, отправлялась дальше.

Ещё чуть-чуть.

Она сделала над собой усилие и шагнула вверх.

Дошла.

Но радости нет.

Восторга нет.

Настолько устала, что сил не было даже по сторонам смотреть.

Рассвет.

Джигме засучил рукав и проверил время: ровно семь утра.

Описать словами красоту вокруг невозможно. Синее-синее небо с белоснежными облаками, глыбы вековых ледников и… долгожданное соприкосновение с вершиной.

– Чувство, будто стоишь на острие стрелы, – Тина старалась вдохнуть так глубоко, насколько это только возможно.

– Это и есть счастье, – ответил Джигме.

За такие минуты многое отдашь!

Уставшие, но счастливые, они стояли друг напротив друга.

Джигме подошёл к ней еще ближе. Тина сделала шаг навстречу. Она хотела отдать ему всю себя.

Тут-то и пришло это настоящее чувство счастья. Чего-то великого, того, что не помещается в душу. Чувство большой гордости за себя, ощущение великого мужества, любви ко всему и всем – ну просто взрыв чувств!

– Вот ради этого стоит жить. Однозначно.

Тине и раньше казалось, что время неумолимо убегает от неё. И здесь она по-настоящему осознала, насколько оно быстротечно. Ей вдруг стало бесконечно обидно за то, как она не ценила своё время раньше.

Две пары влюблённых глаз устремились в одном направлении. И ни одна фотография не смогла бы передать то, что они видели в тот момент.

Птица счастья сама прилетела прямо ей в руки. Всё, чего ей не хватало раньше – это правильный мужчина, который сумел бы разблокировать её сердце.

– Ну как все это запомнить?

– Только сердцем, Тина, – ответил Джигме, – только сердцем.

Сколько времени прошло, пока они стояли, глядя на горизонт?..

Тина ненадолго вырвалась из объятий Джигме и заворожённо подошла к краю склона. Она сейчас будто в космосе – как она сможет после этого жить на земле?!

Закружилась голова. Тина попятилась назад, но было поздно. Ноги вероломно скользнули вниз по льду…

7

Океан легко любить. Есть за что. За лазурный горизонт, за молочный песок, за музыку волн. Солёная вода океана, обнимая, затягивает раны, лечит душу. Ляжешь на спину – и волны сами тебя держат, поглаживают, ведут куда-то вдаль, подальше от будничной суеты. А в глубине и ближе к поверхности обитает живность, отчасти родственная нам – ведь всё живое когда-то вышло из океана. Так вот почему легко любить океан! Он сам любит тебя.

Океан никогда не молчит. Может, рассказывает что-то важное, а может, просто вешает лапшу на уши. А мы сходим по нему с ума, покупаем ракушки с шумом моря, включаем перед сном записи со звуком дуновения ветра по волнам…

Но стоит лишь немного прикрыть глаза от удовольствия, как океан может превратиться в коварного убийцу и засосать тебя туда, где ни неба, ни берега ты больше никогда не увидишь. Может разбушеваться, хотя ещё секунду назад бури ничто не предвещало, и ты не сможешь угадать, когда и где тебя накроет волной. Коварное место – океан!

Тина выбрала горы. В отношениях с горами с самого начала всё честно. Сами они никуда тебя не унесут – разве только лавиной, в последний путь. По горам невозможно спокойно плыть, их нужно покорять. И если волны похожи одна на другую в любой части океана, то каждая гора уникальна! Так что Джигме всё угадал верно: преодоление естественных препятствий пришлось Тине по нраву.

Жители предгорий поговаривают, что на склонах живут бесы, которые зазывают человека всё дальше и дальше, заманивая в ловушку. Тина в ответ на эти сказки могла бы возразить, что за смелым бежит удача.

За что ещё она полюбила горы? В отличие от океана, где ты лишь маленькая капелька на фоне вечности, у путешествия в горы есть финал – вершина. И даже если ты ещё только стоишь у подножья, то ты всё равно ближе к цели, чем кто-либо ещё. Тину пугает вечность – девушка верит в то, что у всего есть конец. После него, само собой, человека ожидает новое начало, но иное: в новом теле, с новой головой на плечах. Каждый получит после смерти то, во что он верил, пока жил.

Джигме увлек Тину. Он не из тех людей, в которых влюбляешься с первого взгляда, но с первой же их встречи зажглась крохотная искорка. Джигме показался Тине нежным молодым бутоном, который однажды распустится в красивый цветок – хотя о мужчинах так обычно не говорят.

Джигме говорит, что на его родине люди не тратят время на философствование. Они живут – тем и рады. Те из них, кто разъезжает по миру, всегда возвращаются домой. Считается, что умереть нужно там, где ты родился, тогда душу ждут невероятные странствия по миру. Необычно, правда? Хотя, если задуматься: почему мы считаем, что в раю должны быть покой и умиротворение? Отчего слова «покой» и «покойник» созвучны? А если уж на то пошло, то для чего ей, покойнику, покой? Если её и так уже нет и не будет.

Таких пейзажей, как в Африке, Тина никогда прежде не видела. Снежные склоны соседствуют здесь с палящим солнцем, чьи лучи прожигают плоть до костей. И как только несчастные пальмы не сгорают здесь, как спички?

…Лишь секунду назад Тина поднималась ввысь, к облакам, не думая больше ни о чём – пока нога не запнулась не то о камень, спрятавшийся под снегом, не то о льдину. Хрустнуло колено, и Тина, уже не контролируя себя, согнулась и ощутила, как уходит из-под ног земля…

Сильная рука уже тянулась к Тине, но было поздно. Девушка в последний раз посмотрела в лицо человека, успевшего стать любимым, тем же взглядом, что бывает у щенка, который ждёт помощи от нелюбящего хозяина. Ей так хотелось увидеть в его васильковых глазах сигнал, подсказку, уверенность в том, что всё будет хорошо – но прочла лишь ужас от непоправимого. Потом глаза округлились и слились с ярко-голубым небом…

И вот ты летишь вверх тормашками, будто в параллельной вселенной, где всё наоборот.

Сверкающие снежинки медленно парят вокруг, ничему не удивляясь – им, наверное, уже не раз приходилось видеть подобное…

Тина моргнула. Открыв глаза, обнаружила, что всё вокруг – словно в тумане. Это и есть пресловутый белый свет в конце тоннеля? Нет – кажется, она пролетает сквозь облака. Вот бы они задержали её падение, словно гигантские пуховые подушки!

Навстречу мчится большая экзотическая птица. Мгновение – и вот она уже позади. Следом за ней – ещё одна. И ещё несколько пернатых, тёмно-мандаринового цвета. Они промелькнули так быстро, что Тина поняла: она сама летит быстрее.

Вокруг разом потемнело. Неужели она в туннеле, ведущем в загробную жизнь? Вот бы найти выход, лазейку, поймать ветку дерева, за которую можно зацепиться…

Говорят, свободное падение тела человека занимает считанные секунды, но за это время перед глазами проносится вся жизнь – словно изображения в калейдоскопе, сменяющие друг друга с сумасшедшей скоростью. Ничего подобного Тина не испытывала – она даже успела подумать о том, что кто-то лишил её этого законного права! Она попыталась вспомнить лица давно ушедших родителей, голос сестры, когда-то звонкий и озорной, имя первой учительницы. Да хоть что-нибудь! Она прошла через многое, но ничего знаменательного почему-то не вспомнилось. Сквозь её голову проносились странные мысли, будто воздух – через свисток.

А потом что?..

А потом – фейерверк…

Филарета

8

      В тихой части парка, вдоль вольера с полусотней фламинго, сбившихся в розовое облако, прогуливается очаровательная пара. Сочная румяная, слегка надменная блондинка в длинном платье-футболке канареечного цвета и с крупными серьгами, точь-в-точь такого же оттенка, просит своего молодого человека сфотографировать её на фоне этого птичьего облака. По ней было видно, что она недавно загорала, потому что тело её всё ещё пахнет солнцем и карибской пинья коладой. Мужчина достаёт телефон и щёлкает без остановки. Девушка неторопливо меняет позы, не забывая стрелять в объектив глазами, подведёнными синим перламутровым карандашом.

Вдалеке еле слышны детские голоса и озорной смех.

Парочка купила по два шарика мороженного в рожке и уселась за уличный столик друг напротив друга.

– Филарета, ты ворвалась в мою жизнь, как торнадо!

Он был единственным, кто звал её полным именем, и всегда делал ударение на последний слог. Получалось ФиларетА, как в песне Felicita. Его очаровательный французский акцент, как всегда, дурманил Филарету – но ей было любопытно, что он скажет дальше. Она приподняла одну бровь, всем видом показывая, что ждёт продолжения.

– Я так долго думал… признаюсь, боялся. Вы, русские женщины, непредсказуемы, как божий промысел. Или как русская рулетка.

Речь стала походить на прощальную.

– Хорошее сравнение… – её взгляд метнулся в сторону фонтана.

Вот будет забавно, если сейчас он скажет, как в фильмах, что дело не в ней. Что он понял, какие они разные люди, как они друг другу не подходят, и как ему надоела эта «рулетка». Само собой, скажет, что она для него слишком хороша. Или слишком молода… Фила мысленно улыбнулась. Она прекрасно знала, что Гийом никогда так не скажет.

– Я вообще из таких людей, кто долго не решается что-то закончить. И постоянно ждёт знаков свыше.

«Ну-ну. Пора бы уже прекратить тянуть резину. Давай уже, говори, как есть!»

Выглянув из-за тучи, солнце ударило прямо в глаза, и Фила рефлекторно зажмурилась.

– В общем… это заняло у меня целую вечность. Я хотел тебе сказать…

Фила убрала локти со стола и демонстративно взяла в руки сумку, показывая, что в случае чего, может сразу же встать и гордо зашагать восвояси. Это должно было придать Гийому решительности.

– Переедешь ко мне?

– Что-что? – Фила сделала вид, что не расслышала.

Гийом вытащил из кармана заветную красную коробочку и встал на колено. Коробочка выскользнула из дрожащих рук, но он тут же подобрал её с асфальта.

– Выходи за меня замуж!

Несмотря на его позу, последняя фраза Гийома прозвучала так, будто она для него самого стала неожиданностью.

Эти слова эхом отдались у неё в голове. Её глаза сверкнули.

В тот момент Гийом выглядел младше своих тридцати четырёх лет (Филе было на десять меньше). Сквозь тонкие, кудрявые, тронутые сединой волосы на коже его головы виднелись крупные капли пота, выступившие не то от жары, не то от волнения.

Она не сказала ему «да». Она ему вообще ничего не сказала. Нельзя ведь сразу соглашаться, даже если очень хочется!

Была ли она счастлива? Трудно сказать. Счастье – это что-то неожиданное. А Фила знала, что всё будет именно так, как она хочет. Она привыкла побеждать. И по правде говоря, победы, как правило, давались ей без кровавого боя.

Когда Фила училась в школе, она была первой красавицей в классе. И одновременно – первой отличницей, гордостью всей школы. Её любили все поголовно, мальчишки дрались за право провожать её домой, девчонки набивались к ней в подруги, учителя, в случае чего, могли чуть-чуть завысить оценку, хотя случаи эти бывали редкими. И дело не только во внешности, да и не в уме. Был у Филы какой-то огонёк в душе, изюминка, перчинка – называйте это, как хотите, но именно оно всех сводило с ума.

Кем Фила точно никогда не была, так это тихоней и скромницей. Даже наоборот, взрослея, она всё больше и больше убеждалась в том, что ей всё можно – а значит, можно вести себя с окружающими, как угодно, у неё в любом случае всё получится, как надо, а люди её лишь будут больше любить. Так и происходило: и в школе, и в университете, и во взрослой жизни. И ничто не могло сбить Филу с пути. Потому что это был ЕЁ путь.

9

Фила чувствует запах жареной солёной карамели и свежей горячей выпечки и открывает глаза. Она улыбается, вспомнив, где находится. Ей не терпится увидеть зимнее солнце сквозь высокие панорамные окна. И вот её взору открывается сказочная картина: зима, рассвет. Солнечные лучи, едва проснувшись, будят весь город. Снежинки неспешно проплывают перед её окнами справа налево, слипаются в белоснежные крупные хлопья, но не спешат упасть на землю. Ветер меняет направление, и они летят уже не из стороны в сторону, а прямо на неё, врезаясь в стекло, и тая. На земле – тонкий слой снега, настолько нежный и хрупкий, что каждая новая упавшая снежинка оставляет в нём след. Как хорошо смотреть на это нескончаемое действо, нежась в тёплой постели… но пора вставать!

…Аромат свежих круассанов привёл её на кухню – крохотную, размером чуть больше шкафа, но тем поразительнее был царивший здесь беспорядок. Даже странно, что хозяин этой кухни, как и всей квартиры – шеф-повар! Зато на столе Филу ждали ароматные круассаны с карамелью и сыром, а также миниатюрные баночки с домашним клубничным, абрикосовым и грейпфрутовым джемом. А на подоконнике, по здешней традиции, красовался букет белых полевых роз.

Вот оно – утро, идеальное для каждой женщины! Особенно если в соседней комнате спит мужчина. Когда Фила только въехала сюда, здесь не хватало уюта. Зато были рояль и пианино, занимавшие почётные места в просторной гостиной. И ведь Гийом как-то их сюда затащил – его это явно волновало больше, чем то, как сделать своё жилище комфортным. Но это мелочи – у каждого в голове обитают свои тараканы. Сейчас это неважно, теперь заботы об обустройстве квартиры – в руках Филы. А она всё сделает как надо, будьте уверены!

Первым делом она спрятала холодные полы под мягкими светлыми коврами, поменяла жалюзи на длинные плотные шторы, которые как нельзя лучше преобразили интерьер этой холостяцкой квартиры. Купила белоснежные простыни, как в дорогих отелях.

Позавтракав, Фила взяла косметичку и зеркало, поставила всё это на кухонный стол, достала сиреневый карандаш и, натянув кожу у внешней стороны глаза, уверенным движением подвела верхнее веко. Рука не дрогнула, даже когда в блаженство утра ворвался звонок мобильного телефона. Долли!

– Привет! Что делаешь?

– Ничего, – ответила Фила, – сижу, ем, пышнею.

Фила включила громкую связь, после чего проделала со вторым глазом ту же процедуру, что и с первым. Облокотившись на спинку стула и любуясь на себя в зеркало, она вполуха слушала Долли – та долго и скучно бубнила что-то про своего пса. Вроде, у него случилось несварение желудка.

Когда Филе это надоело, она выключила громкую связь и перехватила инициативу: принялась взахлёб рассказывать подруге о Гийоме, босиком расхаживая по комнатам.

– …А его ресницы! Такие длинные и закрученные!

– Хватит уже про его ресницы! – оборвала её Долли, неожиданно резко. – Лучше скажи вот что: ты же не согласилась с ним съезжаться – а теперь живёшь с ним! Вы знакомы всего пару месяцев, а ты, кажется, уже считаешь, что знаешь о нём всё? Я б на твоём месте так не думала!