Читать книгу: «Академия Стоундем»

Глава 1

Дорога из Америки в Англию показалась бесконечной.

Когда автобус, наконец, остановился в Бибери, я вышла на улицу с ощущением, что покинула не только другой континент, но и прежнюю жизнь. Солнце ударило в глаза, воздух пах сыростью камня и свежескошенной травой. Я поморщилась, вцепившись в ручку чемодана.

Где я оказалась?

В моём квартале дома стояли ровными рядами, дороги были широкими, а жизнь текла предсказуемо. Здесь же на меня смотрели крошечные каменные постройки с черепичными крышами и окнами, увитыми цветами. Они выглядели не как жильё, а как картины из музея, ожившие на моих глазах.

Тишина, воцарившаяся после отъезда автобуса, была почти нереальной. Только птицы перекликались где-то в кронах. Я глубоко вдохнула и впервые за долгое время поймала редкое чувство спокойствия. Меня всегда раздражала тишина, но сейчас она почему-то не пугала.

Я стояла посреди дороги, держа чемодан, и не знала, куда идти. Взгляд зацепился за баннер: «Добро пожаловать в Бибери!». А чуть ниже кто-то корявыми буквами вывел от руки: «Рай для тех, кто устал от машин, фастфуда и серых высоток». Я не удержалась и усмехнулась.

Креативно.

Про этот город я знала не так много. Но когда пришло приглашение, я всё-таки загуглила. Фотографии показывали живописные улочки и ухоженные сады, а комментарии уверяли: здесь безопасно и спокойно. Настолько, что многие приезжали в отпуск и оставались жить. Мне это казалось чем-то из параллельной реальности. Я выросла там, где жизнь никогда не останавливалась, где ночью слышались сирены и скрежет шин. А теперь я стояла здесь, в чужой стране, с чемоданом и приглашением в Академию, которая возвышалась на холме.

Я подняла глаза и замерла. На вершине маячил замок – величественный, белокаменный, с башнями, уходящими в небо.

Академия Стоундем.

Меня охватил трепет. Неужели именно здесь я буду учиться? Даже издалека здание производило впечатление, и я почувствовала, как внутри всё перевернулось.

Говорили, что здание восстановили по старым чертежам, камень к камню, будто вернули его из прошлого. А мэр, возродивший город, сделал всё, чтобы Академия стала престижнейшим местом. Лучшие преподаватели приехали сюда со всего мира, абитуриенты подавали заявки год за годом, многие пытались поступить несколько раз, не сдаваясь. И те, кому всё-таки удавалось попасть внутрь, держались за эту возможность так, словно от неё зависела их жизнь.

Я снова посмотрела на холм. Академия казалась недосягаемой и в то же время манила.

«Ну что ж, Лана, – сказала я себе. – Теперь твоя очередь».

Академия редко просто принимала документы. Она сама выбирала тех, кого считала достойными. Так вышло и со мной. Я окончила школу с отличием, но не могла решить, куда поступать, и точно знала одно: покидать Америку в мои планы не входило.

Пока однажды утром я не открыла почтовый ящик.

Белый конверт с выпуклым гербом выделялся среди счетов и рекламных буклетов так, словно его подбросили нарочно. Я провела пальцами по плотной бумаге и ощутила, как по коже пробежали мурашки. На улице было жарко, но внутри меня холодком отозвался страх: что, если это ошибка?

– Лана, что ты застыла на крыльце? – мамин голос разрезал воздух.

Я молча протянула ей конверт, будто боялась его открыть сама.

– Ну же, – она обняла меня за плечи. – Давай скорее.

Я глубоко вдохнула, сломала печать и услышала хруст – будто треснула не бумага, а что-то внутри меня. Развернув письмо, я на секунду почувствовала себя героиней книги, где всё начинается с таинственного послания.

– Они приглашают меня, – голос дрожал. – Полная стипендия, общежитие, три направления на выбор… Даже перелёт и форма оплачены.

Я протянула письмо маме, не веря глазам.

– Лана, это прекрасно! – её глаза засияли. – Ты обязана согласиться.

– Но я не хочу уезжать, – слова вырвались сами собой. – Здесь вся моя жизнь.

Я думала о друзьях, о вечерней подработке, которая давала мне ощущение свободы и спасала от скуки. О сестре, которую я иногда терпеть не могла, но всё равно не представляла себя дома без нее. Всё это было моим миром.

– Послушай, – мама говорила спокойно, но твёрдо. – Никто не заставляет тебя оставаться там навсегда. Четыре года и ты свободна. Хочешь вернёшься. Хочешь поедешь в Нью-Йорк, в Бостон, куда угодно. Но упустить такую возможность глупо. Твои друзья всё равно скоро разъедутся. Какая разница, в каком городе вы будете? Главное – не бойся. Вернуться ты всегда сможешь.

Я отвела взгляд. Больше всего меня пугала не учёба, а сам переезд: новый континент, незнакомые люди. Выйти из зоны комфорта оказалось страшнее, чем выйти на сцену, где на тебя смотрят сотни глаз.

В итоге решение приняла мама. А я – лишь согласилась.

Теперь, глядя в зеркало, я видела себя в белой форме Академии. Пиджак с гравировкой в виде алой розы вокруг буквы «S», белые брюки, а на ногах мои старые конверсы. Контраст выглядел почти комично, но почему-то именно это придавало мне уверенности.

Я провела пальцами по вышивке розы и ощутила лёгкий трепет. Казалось, всё это слишком идеально, чтобы быть правдой. В отражении смотрела на меня обычная девушка с длинными русыми волосами и карими глазами, но где-то глубже уже угадывался другой взгляд. Тот, что появляется, когда знаешь: твоя жизнь только что изменилась.

Но нельзя же весь день стоять перед зеркалом. Я взглянула на часы – пора.

На улице было тепло, лёгкий ветер касался кожи, как будто пытался подбодрить. В витринах мелькал мой силуэт, и я чувствовала себя чужой в этой белой форме и старых кедах, но шаги становились увереннее. Где-то впереди пахло свежими круассанами и сладким кофе.

Колокольчик на двери кафе звякнул, и меня накрыл густой аромат выпечки. Желудок предательски заурчал.

– Средний латте, пожалуйста, – сказала я, подходя к прилавку.

– В этом году новеньких больше обычного. Академия становится всё популярнее, – улыбнулась девушка-бариста. Ей было чуть больше лет, чем мне, но я почти уверена: она тоже студентка.

Я поймала на себе пару любопытных взглядов. Люди смотрели, быстро скользя глазами, но я всё равно заметила. Новенькая всегда выделяется.

– Ваш латте, – протянула она стакан.

На улице время снова напомнило о себе. Я задержалась дольше, чем нужно, и теперь почти бежала по узким улочкам. Сердце стучало чаще, но не только из-за спешки. Я оглядывалась вокруг и никак не могла привыкнуть: здесь прошлое и настоящее уживались бок о бок. Я слишком увлеклась разглядыванием и вовремя спохватилась: если не потороплюсь, опоздаю на встречу с куратором.

И вдруг я остановилась.

На холме, прямо передо мной, возвышалась Академия. Не здание, а крепость. Готические башни уходили в небо, гигантские окна были обрамлены узорами, а белый камень сиял так, что казался одновременно новым и древним. Сердце пропустило удар.

Я поднялась по ступеням и уже тянулась к массивным дверям, когда за спиной раздался голос:

– Лана Мейсон?

Я обернулась. Передо мной стояла высокая девушка с россыпью огненных кудрей, которые сияли на солнце, и серьёзными изумрудными глазами.

– Я Эмма Нолан, твой куратор, – представилась она.

– Как ты поняла, кто я? – спросила я, удивлённо моргнув.

– Ты единственная первокурсница, кто ещё не пришёл, – коротко бросила она, щёлкнула по экрану планшета и, развернувшись, уверенно зашагала к дверям.

Мне оставалось только поспешить за ней. С моим ростом это всегда выглядело одинаково комично: я почти бежала рядом с высокими людьми, стараясь не отставать. Эмма двигалась с той грацией, что бывает у людей, привыкших быть в центре внимания. Даже походка у неё была такая, будто каждый шаг заранее отрепетирован.

– Здесь каждую неделю обновляется расписание курса, – заговорила она, подойдя к стенду. В руке она вертела стилус, размахивая им, словно указкой. – Можешь сфотографировать или взять копию.

Я кивнула, но едва её слушала. Стоило нам пройти через следующие двери, как я застыла на месте.

Высоченные расписные потолки, мраморные колонны полукругом, светлый гранитный пол, сияющий под лучами. Зал был настолько огромным и светлым, что у меня закружилась голова.

Каблуки Эммы отбивали звонкий ритм, разносившийся под сводами.

– Мэр вернул замку вид, каким он был при жизни лорда, – заметив моё замешательство, пояснила она. – К началу XXI века от него почти ничего не осталось: войны, мародёры. Город тоже умирал. Тогда и решили сделать его городом будущего.

– Но как… как удалось всё восстановить? – спросила я, не отрывая взгляда от колонн.

– Взгляни, – Эмма указала на башню за окном. – Восточное крыло сохранилось лучше остальных. Там теперь архив. По старым чертежам работали лучшие архитекторы мира. Прежний мэр хотел превратить замок в музей, но у нового оказались другие планы.

Я молча кивнула. Величие этого места давило на меня, но вместе с тем внутри появлялся странный трепет, будто я вошла не просто в здание, а в чью-то историю, которая теперь стала и моей.

Мы двигались по длинному коридору, и я то и дело оборачивалась: в одних окнах открывался вид на город, в других – просторный внутренний двор с зеленью и фонтанами.

– Не отставай, – бросила Эмма через плечо. – Занятия уже начались. Осмотреть всё успеешь позже.

Я ускорила шаг, хотя хотелось останавливаться у каждого окна. Чувствуя её раздражение, решила не спорить.

– Аудитория номер три, – чётко проговорила Эмма, указывая рукой. – Там твоя группа. После директор выступит в столовой. Сюда направо, потом налево и на второй этаж. Не опаздывай: в двенадцать он начинает без промедлений.

Она снова уткнулась в планшет, что-то отметила стилусом и добавила:

– Студенческий выдам позже. Если будут вопросы – ищи меня. С общежитием всё в порядке?

– Да, но… почему я живу одна? – слова сорвались сами собой.

Эмма вскинула взгляд.

– Тебе хотелось соседку? Обычно иностранцев селят отдельно. Но если хочешь, могу попросить перевести тебя в другое крыло.

– Нет, – я поспешно покачала головой и улыбнулась. – Жить одной спокойнее.

– Вот и хорошо. На обратной стороне студенческого будет мой номер. Пиши, если что-то понадобится. Я отвечаю быстро.

С этими словами она развернулась и ушла. Каблуки гулко стучали по мрамору, пока её фигура не скрылась за поворотом.

Я осталась одна перед дверью аудитории. Сердце забилось чаще. Я переминалась с ноги на ногу, не в силах решиться. Всё тело напряглось, ладонь скользила по холодной металлической ручке, но нажать я так и не могла.

– Давай, Лана, – тихо сказала я себе. – Всего лишь дверь.

Я глубоко вдохнула и сжала ручку крепче, понимая, что за ней начинается не просто занятие, за ней начиналась моя новая жизнь.

Глава 2

Я толкнула дверь и вошла в аудиторию. Небольшая комната, скорее похожая на приёмную, чем на учебный класс, сразу сбила меня с толку. Для замка таких размеров я ожидала чего-то грандиозного, но здесь было всего девять одиночных парт, расставленных по три в ряд, и учительский стол с ноутбуком и аккуратными папками.

Голоса стихли. Несколько студентов подняли головы, и на секунду все взгляды оказались прикованы ко мне. Сердце ухнуло куда-то вниз. Я в панике метнула глаза к преподавателю, надеясь на спасение.

– Лана Мейсон? – уточнил он, приподняв бровь. – Проходи. Занимай любое свободное место. Мы только начали.

Я кивнула и быстро окинула взглядом аудиторию. Два свободных стула.

Первый у окна, рядом с девушкой, которая даже в единой форме умудрялась выделяться. Длинные золотистые волосы, идеально прямые, аккуратный макияж, ярко-голубые глаза. Она не просто была симпатичной, она выглядела так, будто её поставили сюда рекламировать саму Академию.

Второе место на последнем ряду. Там сидела брюнетка. Она медленно подняла на меня, синие, холодные глаза, и окинула взглядом с головы до ног. По спине пробежал холодок, будто я стояла перед ней голая. Уголки её губ тронула насмешка, и она отвернулась к окну, довольная своей маленькой победой.

Стерва.

Я сглотнула и выбрала окно и блондинку. Паркет предательски заскрипел под ногами, выделяя каждый шаг. Я закрыла глаза на секунду, мечтая раствориться в воздухе, и села.

Девушка повернулась ко мне и улыбнулась. Улыбка у неё была открытая, почти обезоруживающая.

– Лиса Харт, – представилась она вполголоса.

– Лана Мейсон, – выдавила я в ответ.

– У тебя акцент. Американка?

– Да.

– В этом году много иностранцев. – Лиса слегка пожала плечами, её улыбка не гасла. – А я местная. Вернее, из Лондона. Бибери я знаю как свои пять пальцев, но сама бы сюда не поступала. Отец настоял, – она закатила глаза. – Он здесь важная шишка.

– Серьёзно? – я хмыкнула.

– Ага. Но всё не так плохо. Если закончу Академию, то получу свободу. Ну и дом в придачу, – добавила она с нарочитой лёгкостью.

Дом. Я слышала, что богатые семьи стараются протолкнуть сюда своих детей, но сейчас эта пропасть между нами вдруг стала осязаемой. Я улыбнулась в ответ, но внутри защемило.

Окинув взглядом аудиторию, я заметила: девушек здесь меньше, чем парней. Лиса, будто уловив мой интерес, наклонилась ко мне и шепнула с игривой искоркой в глазах:

– Согласись, столько симпатичных парней в одном месте редко увидишь.

Я улыбнулась краем губ и сделала вид, что рассматриваю зал. На передних рядах и справа сидели парни, но один из них смотрел прямо на меня. Спокойно, открыто, как будто это было его привычкой. От этого взгляда кровь прилила к щекам.

– Все из других стран? – спросила я у Лисы, стараясь не выдавать смущения.

– Нет. – Она чуть наклонила голову. – Трое местные. Я, парень, который тебя буквально прожигает глазами, и вон та брюнетка.

Я снова поймала чужой взгляд и не выдержав, встретилась глазами с ним. Серые. Холодные и внимательные. И в них не было враждебности. В отличие от брюнетки, он смотрел скорее с любопытством.

Окинув их обоих внимательным взглядом, я поняла без сомнений: близнецы. Такие разные, но родство угадывалось в каждом очертании лица.

– Почему нас так мало? – спросила я, не выдержав тишины.

– Здесь преподаватели помешаны на качестве, – ответила Лиса, легко понижая голос, словно делилась секретом. – Чтобы знания усваивались, всех делят на группы по девять человек. Так проще следить за каждым.

– И сколько всего таких групп? – я наклонилась ближе, стараясь не привлекать внимания преподавателя.

– Кажется, около двенадцати. И это только первокурсники, – Лиса слегка пожала плечами. – Но с каждым курсом студентов становится меньше. Кто не тянет нагрузку, вылетает уже после первого или второго года.

Её улыбка не изменилась, но в голосе прозвучала холодная нотка:

– И ни власть, ни деньги тут не помогут. Здесь делают ставку только на ум.

Я сглотнула и постаралась скрыть тревогу. Очень хотелось верить, что мне повезёт больше.

– На четвёртом курсе в этом году всего три группы, но достаточно большие, – добавила она, скосив глаза на преподавателя, словно проверяла, слушает ли он.

– Звучит как игра на выживание, – прошептала я.

– Именно, – Лиса усмехнулась. – Этим Академия и славится. До конца доходят далеко не все.

Я нахмурилась:

– Откуда у тебя все эти подробности?

– Отец любит конкретику. А я в него, – она хихикнула и подмигнула. – Просто выдвинула свои условия: согласилась поступать сюда, но в обмен на информацию.

Её искренность обезоруживала. Я поймала себя на том, что улыбаюсь ей в ответ.

Мы почти одновременно повернулись к учителю, чтобы наконец послушать то, ради чего нас сюда собрали. Но в голове всё ещё звучали слова Лисы: «До конца доходят не все».

***

Час пролетел быстро, и, как велела Эмма, я направилась в сторону столовой с остывшим латте в руках. Лиса ушла к своим знакомым, и я осталась одна, лавируя среди студентов. Атмосфера была совсем не как в моей школе: здесь не шумели, не толкались, не мерялись силой. Все сосредоточенно знакомились, будто выбирали союзников. Я старалась не ввязываться. Чем меньше связей – тем легче.

Поднимаясь на второй этаж, я пробормотала:

– Направо или налево?..

Из-за двери донёсся звон посуды. Значит, угадала.

Телефон завибрировал, и я уткнулась в экран, продолжая держать стакан с кофе в другой руке. Потянулась к двери, но в тот же миг она резко распахнулась.

Удар. Всё произошло за секунду: кофе выплеснулся, стакан выскользнул, и я вместе с ним полетела на пол.

– Смотри, куда прёшь, мелкая! – рявкнул низкий голос.

Я зажмурилась, но, открыв глаза, увидела над собой парня. Высокий, крепкий, чёрные волосы падали на лоб, глаза тёмные, почти угольно-чёрные. Красивый до дерзости. И при этом невыносимо грубый.

– Разве не учили пропускать тех, кто выходит? – его голос капал ядом. – Или рост мешает смотреть по сторонам?

Он рывком поднялся на ноги, оставив меня на полу. Мой взгляд упал на его рубашку: коричневое пятно расползалось по ткани, капли стекали вниз на брюки.

– Великолепно, – процедил он.

Горло сжало. Я торопливо вскочила и, чувствуя, как к глазам подступают слёзы, заговорила:

– Прости… Если хочешь, я отстираю рубашку. Я не хотела, честно, дверь просто открылась слишком резко…

Он усмехнулся так, от чего стало ещё хуже.

– Ты кретин? – раздался новый голос.

Из-за его плеча шагнул другой парень. Светловолосый, с лёгкой небрежной ухмылкой. Рукава пиджака закатаны, зелёные глаза поблёскивают, будто он наслаждается моментом.

– Нам запрещено трогать первокурсников, – лениво бросил он. – Если Нолан заметит, нажалуется Кимбеллу. А это, дружище, проблемы.

– Плевал я на Кимбелла! – взорвался брюнет. – Ты видел, что она сделала с моей рубашкой?

– Угомонись, Генри, – светловолосый скользнул ко мне и легко поднял за локоть. Я оказалась на ногах, даже не поняв, как. – Я дам тебе одну из своих футболок. И хватит устраивать цирк, – он ухмыльнулся и добавил уже мне. – Не обращай внимания. Он всегда такой.

Они ушли так же быстро, как появились, а вокруг уже собиралась толпа студентов, шепчущихся и разглядывающих меня, как зрелище. Я опустила взгляд вниз: на белых брюках расплывалось огромное кофейное пятно. Сердце стучало в ушах.

Только не заплакать. Только не сейчас.

– Вот же кретины, – услышала я знакомый голос.

Я подняла голову. Лиса.

Она уверенно шагнула ко мне, обняла за плечи и громко, обращаясь к толпе, заявила:

– Эй, шоу закончилось! Если хотите посмотреть представление, то идите за Ридом, он вам его устроит.

Толпа недовольно зашумела и начала расходиться.

– Кто это был? – спросила я, чувствуя, как напряжение понемногу спадает.

– Генри Рид, – фыркнула Лиса. – Черноволосый мутант, с которым тебе посчастливилось столкнуться. Вспыльчивый, неуправляемый. Добром не кончится. Второй – Майлз Дисон. У него больше мускулов, чем мозгов, хотя, признаю, выглядит он сногсшибательно.

Я невольно усмехнулась, и Лиса, заметив это, подмигнула.

– Лана, держись от них подальше. Второкурсники ведут себя как боги, но падают они громче всех.

– Как-то не тянет сближаться, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал твёрже, чем я себя чувствовала. – А Кимбелл – это кто?

По словам Лисы, Джордж Кимбелл на третем курсе, капитан футбольной команды, в студсовете, сын мэра и… парень моего куратора.

– И всё это сразу? – не удержалась я.

– С первого курса, если точнее, – поправила Лиса. – Родители Эммы дружат с Кимбеллами, они знают друг друга с пелёнок. Вот лучше бы ты сбила Джорджа, он бы поднял тебя и вежливо пожелал удачи. Воспитанный до занудства. В отличие от некоторых.

Она резко обернулась, и я готова была поклясться: появись Генри или Майлз, Лиса ударила бы их своей сумочкой.

– У тебя что, досье на каждого студента? – спросила я, пытаясь скрыть улыбку.

– Нет. Мы просто росли вместе, – она махнула рукой. – Но умоляю, без расспросов. Моё детство и так крутилось вокруг них. Хочу хоть глоток свободы.

Я удивлённо приподняла брови.

– Да, ужасно, – рассмеялась Лиса. – Они без капли манер. Иногда казалось, что эти дети – исчадие ада.

Я смотрела на неё и ловила себя на мысли, что у меня самой манер тоже не так уж много. Лиса двигалась так легко, будто родилась с этой грацией: спина прямая, голова высоко, даже миниатюрная сумочка на локте выглядела частью её образа.

– Эти двое, и ты? Как ты выжила? – подыграла я.

– О, нас было шестеро, – Лиса закатила глаза. – И, к сожалению, все здесь. Ладно, хватит, пошли, директор уже начинает.

Она явно солгала, но я решила не копать.

С пятном на брюках сидеть на виду было выше моих сил. Поэтому в столовой я сразу выбрала дальний стол, спрятавшись за колонной.

– Свободно? – раздался голос.

Я обернулась. Тот самый парень с занятия, что рассматривал меня слишком открыто.

– Если сразу насыпать соль на брюки, пятно может отойти, – сказал он спокойно, садясь рядом.

– Спасибо, – ответила я, надеясь, что разговор закончится.

– Александр Фарли. Можно Алекс, – он чуть улыбнулся. – Ты ведь та самая опоздавшая?

– Увы, да. Никто не идеален.

– И та, кто умудрилась поднять на уши главного бунтаря?

– Бунтаря? – переспросила я.

– Рид, – Алекс пожал плечами. – На экскурсии до занятий довёл Эмму до истерики. Заявил, что не собирается подчиняться её идиотским правилам. Я цитирую.

– И какое отношение он имеет к первокурсникам?

– Вот это и интересно.

Я не сдержала смешок. Внутри стало легче.

В Америке меня почти не замечали. Я не была изгоем, но оставалась «той самой тихой девочкой с учебниками». Здесь же, благодаря нелепой случайности, оказалась в центре внимания, а это пугало куда больше. Я не хотела сочувствия. А ещё меньше хотела помощи.

– Есть ещё кто-то, кого стоит обходить стороной? – спросила я, стараясь, чтобы прозвучало легко.

Алекс задумался, потом усмехнулся:

– Хм… не думаю. И вообще, Генри не злой. Просто вспыльчивый. Если не хочешь чувствовать себя неловко – держись от него подальше.

Я кивнула, но внутри у меня было совсем другое ощущение. Слишком многое в этих словах звучало как предупреждение.

– И на этом, дорогие студенты, мы закончим! – голос директора эхом прокатился по залу.

– Отлично, – пробормотала я. – Всё пропустила.

– Не страшно, – Алекс поднялся первым и протянул мне руку. – Вон там, у стены, буклеты. Там вся информация о кружках и занятиях.

Я поблагодарила его и пошла к стенду. Странно, но кроме меня туда никто даже не подошёл.

На полке аккуратными стопками лежали буклеты: «Футбол», «Драмкружок», «Школьная газета», «Верховая езда», «Теннис». Я взяла первый попавшийся и, увидев яркие буквы «Чирлидинг», задумчиво покрутила его в руках.

– Да уж, идеальный вариант для интроверта, – пробормотала я и положила обратно.

Я пролистала ещё пару листовок, но ничего не зацепило. Спорт никогда не был моим сильным местом: слишком маленькая, слишком слабая, слишком… не та. Стоило вспомнить школьный волейбол: три раза подряд мяч в лицо, и тренер, сжалившись разрешила сдать теорию вместо практики.

Я сложила буклеты обратно и прижала сумку к брюкам, чтобы хоть как-то скрыть пятно. Вздохнула и направилась к выходу.

В холле заметила Лису. Она шла уверенно, как будто этот замок принадлежал ей. Я улыбнулась, подойдя ближе.

– Лана, ну как? Определилась? – её глаза блестели от азарта.

– Это обязательно? – я пожала плечами. – Может, просто день неудачный, но я ничего для себя не нашла.

– А вот я определилась, – с довольной улыбкой Лиса развернула буклет.

И, конечно же, чирлидинг.

Я смотрела на неё и не сомневалась: Лиса Харт идеально впишется в блестящую команду красавиц в коротких юбках. Идеальная картинка. В отличие от меня.

Глава 3

Вечером город выглядел ещё очаровательнее, чем днём. Золотистый свет ложился на окна двухэтажных домов, превращая их в тёплые фонари, а мощёные дорожки, петляя между садами и цветущими кустами, манили всё дальше. Машин почти не встречалось. Вместо них велосипеды, на которых скользили жители. Я даже подумала, что через пару дней сама куплю велосипед – четыре года ведь как-то придётся передвигаться.

Люди вокруг казались удивительно приветливыми: прохожие махали рукой, интересовались, как прошёл мой день. Я смущённо улыбалась и врала, что всё отлично. Но на самом деле день оставил во мне неприятный осадок. Испорченная форма, в которую придётся замачивать пятно от кофе. Разочарование от буклетов с дополнительными занятиями. И злость на того самого высокого брюнета с чёрными глазами, который набросился на меня, будто я его заклятый враг.

Генри.

Сначала мне показалось, что город маленький и его легко обойти за полчаса. Но чем дальше шла, тем сильнее терялась в лабиринте улочек: то они сужались так, что приходилось пробираться боком, то вдруг раскрывались в небольшие площади с лавками и огнями.

Я остановилась у прилавка, купила брелок для телефона. Маленькую вещицу, но на душе стало чуть теплее. Села на ближайшую скамейку и позволила себе вдохнуть. Вечер был слишком спокойным: дети носились с сахарными трубочками, парочки прятались на лавочках, смех и запах сладкой выпечки наполняли воздух. Всё выглядело почти идиллически.

Почти.

– Не нарывайся! – донёсся окрик за спиной. Голос показался знакомым. – Твоему брату уже досталось, хочешь повторить?

Я вздрогнула, сжала ремешок сумки. В голосе слышалось нечто рычащее, злое. Затем глухие фразы и резкий звук удара. Я замерла. Сердце подскочило к горлу. Уличный шум заглушал всё, кроме отрывков борьбы.

– Это всё, на что вы способны? – другой голос. Насмешливый. Но за ним скрывалась угроза.

По коже пробежали мурашки.

Я осторожно поднялась, шагнула к ближайшему дому и прижалась к холодной кирпичной стене. Люди вокруг словно не слышали ничего, продолжали спокойно бродить по рядам. Только я одна чувствовала, что рядом происходит что-то опасное.

– Не понимаю твоей ухмылки, Генри, – процедил чужой голос. – Ты думал, что можешь избить моего брата и уйти без последствий?

Генри.

Меня будто облили холодной водой.

Что он здесь делает? И зачем я вообще слушаю это?

– Лана, уходи, – прошептала я себе под нос. – Ты здесь лишняя. Лиса предупреждала.

Но ноги не двигались.

– Ты идиот. Точнее, вы все, – в ответ раздался голос Генри. Лёгкий, почти весёлый. – С твоим братом мы дрались один на один, а тут четверо на одного? Серьёзно?

Даже через стену чувствовалось его безумное удовольствие.

Я придвинулась ближе, щекой коснувшись холодного камня. Смотреть, что происходит, я не решалась. Но и уйти не могла. Я стояла, затаив дыхание, и понимала: ещё шаг, и меня затянет в ту самую историю, от которой я обещала себе держаться подальше.

Ветер сорвался внезапно, заглушив слова, и тут же последовал глухой удар. Я вздрогнула. Похоже, пришёлся он по Генри.

– Жалкие, – его голос, несмотря на всё, звучал спокойно, даже насмешливо.

Да он сумасшедший! Они же убьют его прямо здесь, в этой подворотне. Но вместо страха в его голосе слышался смех. Громкий, вызывающий, почти безумный.

До сих пор не понимаю, почему поступила именно так. Одна секунда – и ноги сами рванули вперёд.

Картина обрушилась на меня целиком: трое держали его у стены, четвёртый нависал спереди. Казалось, одно их движение, и всё кончено. Но Генри улыбался. Настоящий псих. Его глаза блестели, в них не было ни капли страха, лишь азарт.

Я схватила с земли камень и метнула его в их сторону.

– Эй! Отпустите его!

Что я творю?!

Десять глаз уставились на меня. Тишина стала такой густой, что я слышала собственное сердце, оно колотилось так громко, будто хотело вырваться наружу.

– Это ещё кто? – лениво протянул один из них.

– Повторяю, отпустите его, – мой голос прозвучал твёрдо, будто говорил не я.

Ни один не двинулся. Пауза тянулась, сжимая воздух в переулке.

– Малявка, убирайся, – процедил парень слева. – Тут взрослые играют.

– Я не сдвинусь, – мой голос дрогнул, но я выпрямилась. – Если не отпустите, закричу так, что сюда сбегутся все.

Я оглянулась. Люди на площади продолжали бродить и смеяться. Никто не слышал. Никто не видел. Будто этот город сам прятал грязь под ковёр.

Я вдохнула и заставила себя смотреть прямо на них.

Парни переглянулись. Мои слова их не испугали, но всё же заставили задуматься. Место выбрано неудачно, здесь слишком близко к людям. Тот, что держал нож, зло выдохнул и коротко кивнул.

– Благодари свою подружку. В следующий раз всё будет иначе, – он сказал это тихо, но угроза резанула сильнее крика.

Всё замедлилось. Они двинулись в мою сторону. Один прошёл слишком близко и толкнул меня плечом, и я упала на землю.

Сегодня все решили меня валить с ног?

Я резко подняла голову. Генри уже стоял свободно. С его носа тонкой струйкой стекала кровь, футболка, одолженная у Майлза, испачкана, брюки в грязи, на колене дыра.

Похоже, сегодня у него тоже был «удачный день».

Он спокойно поднял край футболки, стирая кровь. И чем выше поднимал, тем сложнее мне становилось отвести взгляд. Чёткие кубики пресса, напряжённые мышцы рук, словно высеченные из камня.

Я замерла.

Его чёрные, хищные глаза встретились с моими. Ни страха, ни благодарности. Ничего. Только он и я.

Мир вокруг исчез.

Осталась лишь эта тишина и ощущение, что в следующую секунду произойдёт что-то, чего я никак не смогу контролировать.

– Жить надоело? – его голос пронзил воздух сильнее удара.

– А язык не поворачивается сказать спасибо? – бросила я и, сложив руки в замок, упрямо встретила его взгляд. Сердце колотилось, но отступать я не собиралась.

Он прищурился.

– В Академии ты была тише.

– В Академии я первый день и уже подверглась нападению второкурсника, – слова сорвались остро, и я сама удивилась собственной смелости.

Адреналин кипел. В Америке я бы просто молча кивнула и ушла. Но здесь… здесь я уже не хочу быть той девочкой, боящейся собственной тени.

– Надо было смотреть перед собой, – холодно бросил он.

– Да пошёл ты к чёрту.

Фраза вырвалась прежде, чем я успела подумать. Я резко развернулась, но остановилась на секунду и бросила через плечо:

– Я не знаю, что они с тобой могли сделать. Просто… хотела помочь.

Ответом стала тишина. Я ускорила шаг, выбралась на широкую улицу, где лавочники сворачивали палатки, а небо горело алым.

– Отвратительный человек, – прошипела я.

Гнев и страх, скрытые за адреналином, вырвались наружу. Руки дрожали, дыхание сбилось, я осела прямо на асфальт, обхватив плечи.

А правильно ли я поступила, вмешавшись?

Время растянулось, и вдруг рядом раздался его голос:

– На.

Я вздрогнула. Передо мной оказался пластиковый стаканчик. На пальцах, державших его, темнели засохшие пятна крови.

– Попей чай, согреешься, – сказал он спокойно, без раздражения и без благодарности. – Такое бывает, когда слишком сильно хочешь быть смелой.

Я обхватила стакан двумя руками и сделала маленький глоток. Горячая жидкость растеклась по горлу, но дрожь не уходила.

– Они могли тебя убить? – тихо спросила я.

Генри рассмеялся коротко и звонко, так будто его это развлекало.