Читать книгу: «Сделай громче»

Денис Нижегородцев

Филипп Штурмин

* * *

Cogitationis poenam nemo patitur

(Мысли не наказуемы)

Латинское изречение

Глава 1. Злобно-тоскливое настроение

Хоть бы один подвинулся… Или одна… Видят, что человеку хреново… Но никто, ни одна сволочь не встанет и не уступит свое место. Москвичи… Эгоисты… Нелюди… Твари…

– Вот ты… Да, ты… Не опускай глаза… Я все равно вижу тебя насквозь… Я – дипломированный психотерапевт с более чем двадцатилетним практическим стажем… У меня дома от грамот и благодарственных писем шкаф не закрывается… Уж я-то знаю, что ты там себе напридумывала… Я лучше тебя знаю, о чем ты можешь думать на самом деле. Да, о чем даже молчишь, пока не решилась раскрыть свой поганый рот!

– Ну и о чем же я молчу по-вашему?

– Ха, оно еще и разговаривает! Ладно – молчит… Ну, получи, сама напросилась! Если не сдохну в этом тесном и вонючем вагоне, можешь потом прийти ко мне без очереди и попросить шоколадку с мясом… За то, что стала соучастницей психологического практикума…

– Это вы предложили, не я…

– Я предложил… Кому ты лапшу вешаешь? Повторяю для тех, кто в танке – я вижу тебя насквозь. Эмотив в базе, хоть и с тревожной миной на лице, да еще и шизанутая – иначе не решилась бы так со мной заговаривать… даже мысленно! Шизоидность тут и без профилирования понятна – как говорится, эпилептоид шизоида видит издалека… Но все-таки на первом месте ты эмотив. Возраст – от двадцати восьми до тридцати двух. Я редко ошибаюсь больше, чем на пару лет, хотя сегодня, так и быть, возьмем ареал чуть шире, не два, а четыре года. Далее… Приглушенные цвета в одежде, особенно этот светло-бежевый ни разу не легкомысленный шарф и в тон к нему кофта – классика… Не слишком выделяться, не привлекать к себе внимания, быть как все и, не дай боже, заговорить с кем-то самой! Но все-таки не ярко выраженный тревожник, а именно что эмотив – слишком уж тепло и уютно тебе, да еще эти добрые глаза, ох уж эти добрые глаза… Короче – вот и весь твой психологический портрет меньше, чем за минуту! Получите, распишитесь!

– Ну и прекрасно. Можете ехать дальше.

– А я не закончил… И не перебивай старших… Не зли меня лучше, тем более, что сегодня я не в том настроении…

– Да молчу я, сижу и молчу.

– Вот именно, что сидишь и молчишь, но думать не перестаешь! И всем своим видом как будто говоришь, что ты вся такая жертва, сама ничего не хотела, сама ни при чем… Но если он заговорит со мной, тем более, что сам вроде бы симпатичный и где-то даже эмпатичный…

– Не надо приписывать мне чужих мыслей, не думала я такого!

– Врешь! По глазам вижу, что думала. Просто стеснялась даже самой себе признаться. Но влечет тебя именно к таким мужикам: сильным, напористым, грубым, где-то даже с садистскими наклонностями, которые сами придут, заберут, подчинят… Как когда-то твой отец твою мать, капитан первого ранга нашего доблестного ВМФ или кто он там по званию?

– Откуда вы знаете?! Второго ранга… Не дожил до следующего повышения… А вы как будто специально меня выследили и все обо мне разузнали!

– Неплохая гипотеза, молодец, садись… тройка! Если убрать за скобки мою профессию, твои мысли даже похожи на правду. А так напомню тем, кто только что прибыл: я опытный профайлер и психотерапевт. Работаю с селебрити, ребятами из нефтянки и с Рублевки, специальными службами и ветеранами боевых действий, которые после моих сеансов вынимают дуло из глотки и идут устраиваться на биржу труда… Чтобы понять, кто ты есть, мне и одной минуты – много!

– Ох уж и минуты?

– Все еще не веришь, Фома неверующая?

– Неа… Вы все еще похожи на маньяка, который выслеживал меня, и, возможно даже, не один день!

– Маньяк… Ну, пусть будет маньяк… Нашла маньяка… Но дело твое… Тебе с этим жить, не мне… Я посмеюсь и выйду на следующей станции. А ты будешь вспоминать этот незначительный эпизод всю свою жалкую оставшуюся жизнь. Аривидерчи!

– Идите к черту…

– Ух… Как мы заговорили… Но живи пока… С этим… С тем, что я сказал… А мне действительно пора на выход… Итак заболтался с тобой… Пусть ты того и не стоишь!

Мы протряслись в одном вагоне московской подземки от силы полчаса. До этого я не спускался в метро лет пять минимум, и спокойно прожил бы без него еще столько же. Однако злобно-тоскливое настроение порой толкает не неочевидные поступки. К примеру, однажды я даже пообедал в почившем в бозе «Макдоналдсе». После чего накатал руководству сети объемную жалобу с перечислением всех нарушенных пунктов закона РФ «О защите прав потребителей», а также норм Гражданского кодекса Российской Федерации.

В этот раз я вышел на «Соколе», хотя ближе к дому был «Аэропорт». Никакого аэропорта там, разумеется, не было и в помине. Тем, кто хоть немного знаком с московской географией, я не скажу ничего нового. А остальным лень объяснять, какие м… чудаки давали станциям названия.

Затем поднялся на эскалаторе. Свернул за угол. И минут десять блевал мимо урны. Так плохо мне не было со времен студенчества или даже старшей школы. Вероятно, с промежуточного выпускного в девятом классе, когда я в первый и последний раз в жизни серьезно напился. И потом подрался. И едва не вылетел из школы. Но потом взял себя в руки, и следующие двадцать пять лет их не разжимал.

Что? Время пришло? Прямо здесь и сейчас? Я огляделся… Камера, подвешенная к павильону метро, смотрела в противоположную от меня сторону. Рядом тоже никого не было. Меня вряд ли кто-то услышал бы и тем более увидел. Всем было глубоко насрать на меня, мои дипломы и благодарственные грамоты. А мне впервые за много-много времени захотелось отпустить ситуацию, не думать о том, как я выгляжу, как я должен выглядеть, как обычно выглядят люди одного со мной статуса.

И я… зарыдал. Во весь голос. Во всю мощь своего обычно сдержанного, но тем не менее низкого тембра. Я вдруг вспомнил, что когда-то у меня был настоящий баритон, почти бас! А не практичный и осторожный почти что тенор, которым я регулярно пользуюсь на работе, да и дома, понижая его лишь в исключительных случаях, когда окружающие плохо слышат или не хотят слышать то, что я хочу до них донести.

Я рыдал и не мог остановиться. Слезы капали на мокрый асфальт, смешивались с остатками дождя и, перетекая из одной лужи в другую, уносились куда-то вдаль. Я словно подключился к мировому океану… как бы люто я не ненавидел подобные высокопарные сравнения!

Если бы меня спросили тогда, почему я плачу, я бы… ничего не ответил. Только послал вас далеко и надолго! Или выместил на случайном прохожем злость на весь мир, что копилась во мне все предыдущие годы! А, может, и убил бы! Этого тоже исключать нельзя. В тот момент я находился в максимально дезадаптивном и неконгруэнтном состоянии, как сказал бы сам на одной из своих лекций. И был близок к противоправным деяниям, как добавил бы следователь. Костяшки моих пальцев больно ударились в стену. А в свои мысли в тот момент даже не стану никого посвящать. Пусть они когда-нибудь умрут вместе со мной!

Пока же я мыслю и, следовательно, существую, как сказал бы французский философ Рене Декарт. В оригинале «cogito ergo sum». И даже… могу читать ваши мысли! И это не фигура речи, а всего лишь профессиональный навык. Есть ли смысл снова напоминать про успешные кейсы с чиновниками, чекистами, известными артистами и рублевскими женами? Вот и славно, значит, вы не такие тупые, какими иногда кажетесь… И пусть мое знание не имеет ничего общего с экстрасенсорными способностями, оно составляет суть книги, которую вы держите сейчас в руках.

Что еще? Я, Лаврухин Игорь Викторович, 1980 года рождения, паспорт серии… выданный… зарегистрированный по адресу… гарантирую вам, что из этой книги вы узнаете то, чего не узнали бы ни из одной другой. Потому что она обо мне и о вас. Каждый увидит в ней себя или своих знакомых без прикрас, сможет научиться читать людей вокруг и даже поменять что-то в собственной жизни. Конечно, если на то будет ваше желание, а главное – воля. Ну а я в некотором роде – часть той силы, которая зла на весь мир, но при этом и больше всех совершает благо! Можете загуглить, кто первым про это сказал… Но хватит уже слов, листайте дальше!

Глава 2. Против правил

Я собирался уже запирать кабинет. Точнее, для этих целей у меня был специально обученный человек – Анна Василюк, секретарь-делопроизводитель и личная помощница в одном лице. Не настолько глупа, чтобы сильно понизить средний IQ в моем офисе. Но и не так умна, чтобы перетягивать на себя одеяло и раздражать шефа собственным видением чего бы то ни было. Был и такой опыт с предыдущей помощницей. Но та долго у меня не задержалась и даже вылетела по статье. Впрочем, сама виновата, знала, на что шла. А я имею обыкновение еще до оформления на работу проговаривать с кандидатками из шорт-листа список из четырнадцати ключевых принципов, которые нарушать нельзя. Это как десять заповедей, только у меня их четырнадцать. Впрочем, мы отвлеклись…

Обладая чертами сразу двух психотипов – истероида и тревожницы, Аня умела пустить пыль в глаза, создав в голове клиента максимально благожелательный образ нашей организации. Но в другие моменты брал верх уже тревожный паттерн поведения, и мою помощницу становилось не видно и не слышно. Меня все это совершенно устраивало и, по-простому говоря, я мог на нее положиться. Почти в любой ситуации.

– Анна, есть кто еще? – крикнул я в переговорное устройство «директор-секретарь», будучи уверенным, что получу отрицательный ответ. В девяносто пяти процентах случаев из ста в это время никто на прием уже не записывался.

Но в этот раз помощница сумела меня удивить:

– Да, Игорь Викторович, еще одна женщина, – сказала Василюк каким-то даже тревожным голосом. Впрочем, для тревожницы в базе это было скорее нормой.

– Еще одна женщина? – переспросил я и отвел взгляд от двери кабинета, которую мысленно уже начал за собой запирать.

Обычно мои действия не расходились со словами и даже намерениями, а иногда и опережали их. Все благодаря генам, а именно – гипертимной мамочке, но о ней как-нибудь потом…

– Скажи ей, что до закрытия офиса осталось… – я удовлетворенно посмотрел на дорогие наручные часы – подарок мэра, – …сорок девять минут. Среднее время приема у нас – пятьдесят минут, и потом еще десять ко мне никто не должен подходить… Она все равно не успеет излить мне душу.

– Говорит, что ей нужно буквально пять минут! – зачем-то прокричала моя помощница.

– Пять минут, пять минут, это много или мало… Я только спросить… Ненавижу это все! Безалаберность. Разгильдяйство. Отсутствие четкого плана и правил. Надежда на авось и прочие наши привычки великороссов… – подумал я про себя.

Но вслух сказал другое: – Какая категория?

Приоткрою вам небольшую тайну. Лайфхак от успешного психотерапевта, подтвержденный годами многолетней практики. Всех клиентов я делю на пять основных категорий, и не психологических, как можно было бы предположить, а скорее административных, для удобства работы.

Первая – VIP-ы: министры, депутаты, олигархи, народные артисты, генералы, прокуроры, криминальные авторитеты. Таким лучше не отказывать. Даже если занят, если есть другие дела, если… Любые отговорки в этом случае не принимаются. А человека принять нужно. Здесь и сейчас! Это правило, исключений из которого нет. Разве что…

Однажды у меня прямо на рабочем месте случился приступ аппендицита. Но даже тогда я успел начать принимать депутата и по совместительству авторитетного представителя одного из землячеств. И в итоге именно он принял посильное участие в моем спасении, помогал вызвать врачей и лично грузил меня в салон неотложки. А позже за пивом и рыбой в Сандуновских банях рассказывал удивленным коллегам, что даже в такой ситуации я де-юре не отменил свой прием. Все в копилочку, даже аппендицит как часть стратегии продвижения.

Вторая категория – тоже важные люди, с деньгами или связями, пока еще не достигшие первого уровня, но все еще у них впереди, это потенциальные, растущие лидеры, клиенты с перспективой. Таким тоже лучше не отказывать. Но бывает всякое, тот же аппендицит. Тогда перед клиентом нужно извиниться, но хорошо так извиниться. Перенести встречу и потом в любом случае ее провести, назначив новую в максимально удобное время и в максимально удобном для человека месте.

Третья категория или фифти-фифти. Клиент тоже вполне нужный, специалист в своей узкой области или даже симпатичная блондинка без мозгов. Возможно, эти люди и не обладают теми ресурсами и качествами, о которых говорилось в первых двух категориях, но могут быть мне просто интересны. В таких случаях я обычно взвешиваю все за и против, могу разделить лист А4 на два столбца или даже подбросить монетку. А если еще и помощница напомнит – по моей же просьбе, разумеется – что я давно не делал поблажек категории номер три, можно и снизойти.

Четвертая группа – самая распространенная, включает большинство представителей так называемого простого народа: работяги, врачи районных поликлиник, служивые невысокого ранга и прочие бюджетники, а также малый бизнес, офисный планктон, студенты, молодые родители, да кто угодно! Проблем у них обычно выше крыши, денег не так, чтобы много, но раз решились записаться к одному из самых недешевых психологов города Москвы, то есть ко мне, значит, реально прижало, подкопили и собрали необходимую сумму. Вся эта публика проходит у Игоря Викторовича Лаврухина по разделу – прием только в рабочее время, сеансы четко по таймингу, буквально по звонку, как в школе. Тратить на них время больше отпущенного не стану и это даже не правило, а аксиома.

И, наконец, есть пятая категория – самая низшая, маргиналы и психопаты всех мастей, клиенты с кучей тараканов в голове, у которых часто даже нет денег, чтобы заплатить за мои услуги или по которым с самого начала видно, что они ошиблись дверью. По ним психушка плачет или другие компетентные органы, в лучшем случае – «Собес» с пособием для неимущих.

И вот я повторил, а вернее даже прикрикнул по связи «директор-секретарь»:

– Еще раз, какая категория?

– Четвертая… эээ… пятая… – был мне какой-то совсем уж невразумительный ответ.

– Так четвертая или пятая?! – взбесился я. Иногда сомнения, пусть и присущие тревожнице Анне от природы, даже меня ненадолго могли вывести из равновесия.

– Четвертая… ннет… пятая…

– Ты издеваешься?

– Тогда идите, сами посмотрите… – неожиданно пролепетала она.

– Ты издеваешься?! – повторил я.

А сам подумал: – Что же это делается? Ведь были же люди, как люди? Василюк еще никогда так со мной не разговаривала! Придется провести профилактическую беседу… – однако закончить мысль я не успел.

– Просто… – запнулась Анна.

– Что просто?!

– Подойдите, пожалуйста, Игорь Викторович, – почти умоляюще попросила она.

Яснее от этого не стало. Мысленно я уже почти уволил очередную помощницу. И также виртуально сплюнул себе под ноги – всерьез чистюля-эпилептоид так никогда бы не поступил. После чего немного на взводе – хотя внешне по мне и не скажешь – поспешил выйти из своего кабинета.

А открыв дверь соседнего, обнаружил Анну Владимировну Василюк связанной и с подобием кляпа во рту… Причем, рядом с ней стояла еще одна, незнакомая мне женщина. Или знакомая?! Да это же та самая, что ехала со мной в метро! Эмотивная и неразговорчивая. С которой мы, с позволения сказать, перекидывались мыслями. Но отчего-то же тот бессловесный диалог врезался мне в память…

– Что происходит? – спросил я максимально уравновешенным тоном. Я умел брать себя в руки, в том числе в сложных и даже кажущихся патовыми ситуациях. Все-таки опыт решения самых разных психологических проблем на протяжении двадцати с лишним лет не вычеркнешь из жизни.

Однако нам и главным образом вам… следует поделить каждый лист этой книги пополам и договориться, что, скажем, слева всегда будут слова, высказанные нами вслух, а справа – те, что мы не произносим, но подразумеваем на самом деле. Последние я также уже начал выделять курсивом, чтобы они были еще заметнее. И добавлю, что за годы практики я научился определять содержимое правой части почти с той же точностью, что и левой. Это подтверждается многочисленными экспериментами. Итак:

– Что здесь происходит? – спросил я.

А сам подумал: – Какого черта, бл…, тут творится?!

– Я только спросить, – не то серьезно, не то с издевкой произнесла незваная гостья.

А сама подумала: – В прошлый раз мы не договорили.

– Тогда спрашивайте… – пожалуй, впервые с того самого случая в метро я ненадолго потерял концентрацию и не придумал даже язвительного комментария, чтобы показать, что не боюсь и вполне владею ситуацией.

Сам же подумал: – Пусть сама шутит, что я ей – клоун?

– В прошлый раз мы не договорили, – призналась женщина или даже молодая девушка. Я что-то вдруг потерял способность определять на глаз возраст собеседницы, как делал много раз до этого.

Ну а в ее мыслях читалось: – Теперь-то он от меня не отвертится, теперь за все ответит!

– Если мне не изменяет память, мы вообще не разговаривали, – произнес я спокойно и с достоинством.

Но внутри все клокотало: – Б…ь! Вот с…а, хватило же наглости заявиться в офис и мотать мне нервы!

– Возможно, потому, что вы слишком рано ушли… – ответила она.

– …Ну что, съели?

– Да, она издевается!..

– …Я вышел там, где и планировал, – соврал я.

И тут же поймал себя на крамольной мысли: – Все выглядит так, будто я оправдываюсь!

– Так и есть, хваленого психиатра вывели из зоны комфорта.

– Ну, положим, не психиатра, а психотерапевта, на худой конец – психолога… И кто она вообще такая, с…а, б…ь, чтобы устраивать мне эту проверку на вшивость?!

– Вы не вышли, вы почти убежали, вместо того, чтобы составить компанию даме, – продолжила девушка.

– Что она несет? Какую компанию? Мы даже не знакомы!

– Хотя мы даже не успели познакомиться… – вслух согласилась неизвестная.

– …Но вы давайте, не молчите, выкручивайтесь, – добавила она уже мысленно.

– Совсем еб…тая, сама себе противоречит, то не успели познакомиться, то не составил ей компанию!

– А в чем противоречие? Если бы остались чуть подольше, могли бы уже и познакомиться. И пошли бы дальше вместе, рука об руку, по жизни.

– Спасибо, не надо мне такого счастья!

– А счастья вам никто и не предлагает.

– Ты на что намекаешь?

– О, вот уже и на «ты» перешли, как будто мы сто лет знакомы.

– Уфф… Пахнет дурдомом… Чуть-чуть не успел с работы свалить.

– Дурдомом здесь давно пахнет. Профиль компании у вас такой!

– Если это была шутка, то не смешная!

– А это была не шутка.

– Тогда чего тебе надо? Зачем приперлась в неурочный час и устроила тут всякую х…ю?

– Как грубо… А говорят, интеллигентный человек.

– Кто говорит?

– Да есть тут…

Короче говоря, мы молчали не меньше минуты, а по ощущениям – почти вечность. При мысленно произнесенных словах «да есть тут…» оба, не сговариваясь, покосились на связанную Анну Владимировну. В этот момент впервые за все восемь или девять месяцев совместной работы я испытал к сотруднице нечто вроде эмпатии. Все-таки живое существо, пусть и не самое высокоранговое. А помощница, поймав на себе наши взгляды, замычала под тряпкой, закрывавшей ей рот:

– Игорь Викторович, освободите меня! Я же задохнусь!

– Ничего-ничего, нос-то у нее свободен! – мысленно откомментировала незнакомка.

– Пожалуй, что так, – согласился и я.

Но вслух сказал иное, поскольку считал Василюк своей собственностью и был недоволен возникшей с ней ситуацией:

– Отпустите мою помощницу…

– …Звучит почти, как угроза, но без лишних эмоций и перехода на личности, необходимый конструктив сохранен, – додумал я.

– Отпущу-отпущу! Только чуть-чуть позже… – не то согласилась, не то возразила вслух наша гостья.

– …Эта милая девушка вряд ли пострадает, особенно, если вы не будете делать глупостей!

– И что мне для этого надо сделать? – спросил я, осклабившись.

А мой мозг, наконец, родил мысленный каламбур: – Ситуация до смешного серьезная!

– Дошутитесь, ей-богу, дошутитесь, – был мне мысленный же ответ.

– Это мы еще посмотрим, кто из нас, – в свою очередь подумал я.

А вслух спросил:

– Мне повторить вопрос?

– Повторите, – как ни в чем ни бывало, отвечала «клиентка».

– Да она издевается!..

– …Хорошо. Что я должен сделать, чтобы эта милая девушка оказалась развязанной и смогла пойти домой после работы? – терпеливо пояснил я.

А вслед подумал: – Я тебе за это унижение потом такую «атата» устрою, мало не покажется!

– Вы лучше о себе подумайте и держите… штаны сухими.

– Вот за такие мысли особенно!

– Мне все равно уже нечего терять.

– Тогда заткнись уже! – не выдержал я.

– Да не волнуйтесь вы так! И предлагаю перевести наш разговор в деловое русло, – вслух проговорила незнакомка. – Я бы с удовольствием отпустила вашу милую помощницу, но все-таки… нет.

– Нет?..

– …Почему?!

– Боюсь, без нее вы можете стать еще более нервными и даже немного опасными. А когда она рядом, да еще и связанная, вы скорее будете держать себя в руках, – прочитала небольшую лекцию эмотивная барышня.

– Вот так вот, да?

– Да, а вы как думали?

– Ладно, вижу, что выбора у меня нет?.. – предположил я.

– …Еще скажи, что он у меня есть, с…а!

– Конечно, скажу, это же ваша любимая фраза и мантра, которую повторяют все психологи…

– …Выбор есть всегда, – проговорила она вслух.

– И какой же? – я уже подустал от бесконечной череды вопросов почти без ответов, как вслух, так и про себя.

– Вы можете уйти, оставив Анну Владимировну здесь, со мной, а можете остаться.

– Бог мой, она и мою помощницу знает, как зовут.

– А я и не такое знаю!

– Ну вот я здесь. Что дальше?.. – согласился я вслух.

– …Становится даже любопытно!

– А дальше вы снова отопрете свой кабинет, сядете в свое кресло и выслушаете меня…

– …Поняли?!

– И все?..

– …Ну, допустим, – согласился я.

– Тогда пройдемте! – «клиентка» указала на дверь.

А в моей голове вдруг мелькнуло: – Надо как-то разрядить обстановку.

После чего вслух я произнес:

– Надеюсь, моя аудиенция вас не разорит. Психологи нынче не дешевы. Один час моего времени стоит двадцать тысяч рублей…

– …Цена, конечно, зависит от категории клиента. Начинается от десяти тысяч в час для пятой, плюс десять – для четвертой и так далее.

– Нет, не разорит. Вот! – с этими словами неизвестная достала из-под мягкого эмотивного свитера несколько заранее приготовленных пятитысячных купюр и аккуратно положила на стол моей помощницы.

Я наблюдал за происходящим уже из дверей:

– Хотя и больная на всю голову, но не бедная… – после того, как увидел деньги, мне стало чуть легче.

– …Даму вперед, – сказал я вслух.

Но вдогонку все же подумал: – Да какая она дама?

– Сексист.

– Дура.

– Придурок, – обменялись мы негативными мыслями.

– Идите первым! – затем скомандовала неизвестная. – И без фокусов!

– Прямо, как в кино, – подумал я. А потом сам же добавил: – Как в плохом кино!

– В плохом или хорошем, будет зависеть только от вас, – мысленно пробурчала гостья…

– Ну вот мы и на месте, – зачем-то продекламировал я, вновь оказавшись в своем кабинете.

Ситуация в самом деле напоминала какую-то трешовую комедию. Тем не менее, все было по-настоящему. И я понятия не имел, чем это закончится.

– Отлично, купите себе шоколадку с мясом! – прозвучало у меня за спиной.

– Зараза! Она уже говорит моими любимыми фразами!

– Это не ваши фразы, а общественное достояние.

– Ты начинаешь меня раздражать.

– А вы меня!

– Игорь Викторович, женщина… Не ссорьтесь! Я хочу домой! И чтобы весь этот кошмар поскорее закончился! – вставила свои пять копеек, разумеется, мысленно, и моя помощница с завязанным ртом.

А неизвестная дотолкала Анну Владимировну до свободного стула в моем кабинете. Оставила дверь настежь открытой. И сама уселась в кресло, предназначенное для моих клиентов.

– Ну? – подумала она. – Что стоим, кого ждем?

– Я не знаю, кого ждете вы, я никого не жду!

Однако я тоже уселся в свое рабочее кресло.

Здесь должна была повиснуть неловкая пауза. Если бы в моей голове одновременно не крутились десятки самых разных мыслей, одна бредовее другой. От них вполне можно было и свихнуться, если бы не мой многолетний опыт работы с тяжелыми клиентами и не паранойяльный компонент в характере, позволяющий смотреть на происходящее чуть отстраненно, дожидаясь удобного момента, чтобы отомстить…

– …Чай? Кофе? – предложил я вслух.

– Чай, – ответила уже почти успокоенная гостья.

А я поймал себя на мысли, что сейчас все выглядит даже чинно и благородно: – И стоило ради этого всю предыдущую х…ю устраивать?..

– …Черный, зеленый? – уточнил я, пробуя на основе самых простых вопросов и ответов раскусить собеседницу.

– Зеленый.

– Вот как… Не самый популярный, но и не самый оригинальный ответ… Но все-таки ты не совсем серая мышь, предпочитающая ничем не выделяться.

– Хотя, можно и черный, – поправилась девушка.

– Хмм… Любопытно… Играешь со мной в кошки-мышки?

– На самом деле, это не так уж важно, какой чай я буду пить. Важнее, о чем я расскажу! – пояснила эмотивная.

– Золотые слова!..

– …Ну что ж, время пошло, – я посмотрел на часы.

– Спасибо, Игорь Александрович!

– Игорь Викторович, – поправил я и уселся в кресле поудобнее, приготовившись слушать.

– Нет, именно Игорь Александрович, – настояла неизвестная.

А внутри у меня похолодело: – Она что-то знает…