Читать книгу: «Тест для менеджера. Мир реальный – мир пластиковый», страница 3

– это возможно – с жаром воскликнул Бахма – как ее завоевать, я научусь.

– ох ты ж бля – покачал головой Витек – как все запущено то, бери, иди пива, или чего там покрепче, я тебе сейчас все объясню.

Тем же вечером сидя у костра северян, Бахма и Хурай Хамза, щеголявший шикарным фингалом, постигали у Витька тонкую науку обольщения женщин.

– то есть, чтоб поймать зайца нужно ловить зайца, а чтоб поймать лису не нужно ловить лису, а нужно опять ловить зайца – заплетающимся голосом уточнил Бахма.

– да – важно подтвердил Витек.

– но как – непонимающе спросил Бахма.

– а так – изрек Витек – если у тебя будет заяц, а лучше несколько – лисы сами к тебе прибегут, а если ты ее все завоевывать собрался, то будешь делать только это и жизнь свою туда положишь. Вот ты был готов умереть за нее и что, как она тебя назвала. Пойми ты уже женщины как ветер их не надо ловить, живи своей жизнью, и какая-то из них станет ее частью вот и все.

А в шатре тенге, которому все донесли дословно, происходил другой разговор.

– я достаточно терпел твое поведение – тихо говорил Рахис своей дочери – то, что ты вьешься у северян около этого, длинного, как его, да неважно, это неприлично. Но, что ты устроила сегодня, переходит все границы.

– но отец он оскорбил меня – попыталась воспротивиться Сиюль.

– вот именно поэтому, ты и дура – вспылил тенге – водишь за нос этого мальчишку Хурай, а Бахма, за что ты так с ним.

– он калека – вырвалось у девицы – этот его шрам, я не люблю его больше и уж тем более не выйду за него замуж.

– замуж ты выйдешь за того, кого я тебе подберу – подвел итог тенге и видя назревающие протесты оборвал их – иначе выдам тебя за старого шамана, который тебя спас, ему то уж от женщин ничего не нужно, он собой крутить не позволит.

Петли дорог.

Все прошедшие события убедили тенге Рахиса в том, что северяне сторона серьезная и что с ними лучше торговать и дружить, поэтому, как только степной, бесшабашный праздник отгремел, основная часть северян отправилась к себе, а небольшая группа в составе торгового каравана, снаряженного отцом Бахмы, укомплектованным группой проводников от тенге, готовилась выдвигаться.

Велунд отозвал Бориса и вручив ему несколько небольших склянок со своими зельями задумчиво и как-то грустно посмотрел на него.

– Брис, звериная часть тебя постоянно будет пытаться забрать контроль над тобой – тихо сказал великан – это очень просто и соблазнительно, посмотри на Волчка. Мы все через это проходили и проходим. Но в мире есть красота, есть любовь, есть милосердие и жалость. Если ты не будешь это понимать, превратишься в чудовище.

– я понимаю это – так же ответил ему Борис – но мне кажется, что я увяз как в болоте. Мне хочется постоянно бежать куда-то, а когда этого не происходит, накатывает такая черная тоска.

– от себя и своего зверя тебе не убежать – настойчиво сказал Велунд – научись чувствовать красоту и радость в каждом простом дне, даже с тем, что ты про себя знаешь. А тоска, ну она будет терзать тебя до тех пор, пока ты не научишься радоваться мгновениям.

– каким мгновениям – устало спросил Борис.

– всем, которые тебя окружают – развел свои мощные руки Велунд – чувствуй жизнь в мелочах.

– бусидо какое-то получается – пробормотал Борис и видя, что Велунд не понял, пояснил – да в моем мире были такие воины у них был набор правил жизни и смерти.

– каждый, кто ходил рядом со смертью и страданием, приходит к похожим мыслям – покивал головой Велунд – вот ты все время живешь будущим, а что там ты знаешь, помнят ли тебя твои родственники, узнают ли тебя твои дети, будет ли любить тебя жена, так же как и раньше. Слова Велунда попали в самую болезненную точку. Именно эти мысли и терзали его. В этом мире, где все чувства, эмоции, действия были концентрированы на максимум, прежняя жизнь казалась скучной и далекой дымкой. Единственное, что его действительно заботило, это дети, он любил их и скучал, ему не хватало той искренней любви, которую могут дарить только маленькие дети.

– я хочу вернуться домой – сжав губы в полоску, упрямо проговорил Борис – я хочу увидеть своих детей.

– понимаю – с грустью сказал Велунд – мы все нуждаемся в идее, за которую не стыдно отдать жизнь, только иногда она оказывается мороком, наваждением.

– а ты – с каким-то внутренним ожесточением спросил Борис – какая твоя идея, уж не пахать землю на ферме, наверное.

– нет – усмехнулся Велунд – пахарь из меня так себе. Моя идея помогать таким же, как я и ты, не дать им скатиться к зверям. Борис ничего не ответил, кивнул, признавая важность этой идеи, и запрыгнул в седло смирного каурого конька, тронув его бока пятками. Велунд с грустной улыбкой смотрел вслед уезжавшим воинам и особенно Борису. Тот очень сильно напоминал ему самого себя, неприкаянного, слонявшегося по горам. С одной стороны желающим быть среди людей, просто общаться, смеяться и пить пиво, ведя долгие зимние разговоры со своей семьей и родственниками, с другой стороны, понимавшим, что он отличается от простых людей, и это отличие рождает страх, встающий стеной между ним и остальными. Ему, сами того не зная помогли Скубба и Волчок, именно любовь к ним заполнила ту гигантскую дыру в душе, которую родило болезненное одиночество. Именно любовь позволила увидеть мир и ценить мгновения, про которые он сказал Борису. Кто-то, возможно, рассмеялся, скажи он это вслух. С виду он был неприступной скалой, убийцей, жестоко сразившим десятки воинов. Но все, кто по-настоящему, был с ним близок, знали, что этот великан способен любить, заботиться и делиться всем этим. Велунд очень надеялся, что Борис способен отыскать дорогу в лабиринтах своей души.

Борис же, догнав караван, пристроился рядом с Витьком. Так они какое-то время ехали молча.

– а ты знаешь про Колю то – задал вопрос Витек.

– нет – ответил Борис – а чего с ним.

– да убили – мертвым голосом сказал Витек – в мелкой какой-то драке, случайно стрелой на излете, представляешь.

– бывает – спокойно Борис. За все это время он, на столько, привык к смертям, убийствам и агрессии, что никакой реакции у него смерть товарища не вызвало. Витек покачав головой, соглашаясь с отсутствием эмоций у Бориса.

– в этом мире мы все стали другими – сказал Витек мысль, которую они не раз говорили – но ты знаешь, мне тут очень нравится. Борис посмотрел на Витька с удивлением.

– да – подтвердил Витек – тут все просто, по-настоящему, я живу на полную, не сдерживаясь, не лукавя.

– а я хочу домой – задумчиво сказал Борис – хочу просто ходить на работу, с работы, на дачу ездить.

– на дачу – переспросил Витек и засмеялся – посмотри вокруг, дача, посмотри какие просторы. Степь дышала простором и красотой, стоило отъехать от, хоть чуть обжитых мест, и следа человека не было в этом диком мире. Степные травы колыхались в такт играющему с ними весеннему ветру, море цветов, даже шипастый терновник и тот распустился нежно розовыми цветами.

– нет Боря – покачав головой сказал Витек – ты не на дачу хочешь, ты в клетку себя загнать хочешь, где все понятно и все решено за тебя. Свобода брат, это самое сильное испытание для человека.

– я боюсь – внезапно признался Борис – понимаешь ты, боюсь. Себя боюсь в первую очередь. Я чудовище, понимаешь Витек. Я видел, что натворил на стене. Я вижу страх в глазах людей, которые разговаривают со мной. Я хочу быть как раньше простым человеком.

– как раньше уже не будет – сочувственно произнес Витек – мы все, ну как все, мы с тобой стали другими, так что простым ты не станешь, а вот человеком надо постараться остаться. Бля, сказал как философ – заржал Витек. Его заразное веселье даже разогнало тучу мыслей Бориса. В конце концов, подумал Борис, я живу, действую, мыслю, хотя почти все остальные погибли.

– ну че, отморозился чутка а братан – в своей развязной манере поинтересовался Витек.

– вот ты придурок – шутя, отмахнулся Борис – как был шпаной, так и остался.

– зато я не думаю – замогильным голосом изобразил Витек Бориса – чудовище ли я или не чудовище, а если чудовище, то насколько я чудовище. Самое ли я чудовищное чудовище или есть еще кто чудовищнее.

– да пошел ты – засмеялся Борис. Но, все-таки развеселился, действительно наши мысли способны буквально съесть нас и может быть нужно всего лишь жить проще, подумалось ему. Сейчас нам нужно просто добраться до этого чертового доктора, просто добраться до него и все. Что будет потом, да и это выйдет ли, никто не знает. Борис знал по опыту, что как только он избавляется от круговорота мыслей, сущность змея, его персонального чудовища утихает и прячется в потаенные уголки его сознания. Он не представлял, что чувствовал Велунд, живя совсем без людей в горах. Все же участие самого Велунда, Кромхильда и его семьи, их помощь и простое человеческое общение очень помогали во внутренней незримой борьбе.

– в конце концов – сказал Витек – мы же не знаем, где наш путь закончится, так хоть проживем, сколько сможем, не прячась и не зарываясь по норам.

– это точно – согласился Борис – спасибо тебе дружище.

– обращайся – наиграно великодушно разрешил Витек – но не очень интенсивно, а то затрахаешь своим самокопанием, ах-ха-ха-ха! Вон еще один звездострадалец юный с нами увязался – Витек показал рукой на Бахму, который с угрюмым выражением лица ехал чуть в стороне.

День за неторопливыми разговорами пролетел незаметно, весенняя степь, блистая юной красотой, жила своей жизнью, мелкие птахи, возмущенно пища, взлетали из-под копыт гривастых степных лошадок. Остановившись на ночевку, из маленького ручейка, журчавшего в небольшой степной балке, набрали воды и вскоре над поляной со следами старых кострищ поплыли запахи мясной похлебки, сдобренной молодыми клубнями, похожими на дикий лук и пахучими травами. Поужинав, степняки обложили грубой веревкой каждое место, где будут спать люди грубой веревкой, задали корма быкам, тянувшим пору повозок с товарами, и уселись курить трубку, передавая ее от одного к другому. Сид со своим неизменным адъютантом, Лессом и еще с парой неизвестных Борису солдат из Легиона сидели около своего костра, что-то тихо обсуждая, а Борис с Витьком остались около своего костра с Бахмой. Витек набалагурившись упал спать, а над костром повисла тишина. Постепенно дневное светило уступало место огромной местной луне, величаво плывущей по небосводу в окружении мириадов звезд, собранных в причудливые руны созвездий. Протяжный вой степного волка, тоскливо взлетевший в небо, где-то вдали, вывел Бориса из оцепенения. Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил, что Бахма аккуратно разглядывает его.

– старый шаман, который был у Безита, а сейчас у тенге – начал Бахма – сказал мне, как тебя называют среди своих, Вестник Перемен, почему так?

– не я себя сам так назвал – ответил Борис – спроси тех, кто это сделал.

– наверное, не зря они так тебя назвали, перемены совпали с вашим появлением – грустно вздыхая сказал Бахма – и перемены эти были не к лучшему. Борис немного знал историю Бахмы со слов Витька, который в красках описал, как юноша появился в лагере северян и что было потом, в том числе с его несостоявшейся невестой.

– тебе стоит прожить хотя бы год – сказал Борис – чтоб точно сказать, что к лучшему, а что нет.

– отец так же мне говорит – задумчиво трогая безобразный шрам на лице сказал Бахма – проживи, а потом решай. А я знаю, не случись всего этого и она была бы моей. Юношеский пыл, с которым Бахма говорил эти слова, почему-то напомнили Борису его самого, молодого, с нерастраченным кредитом доверия к людям и к женщинам, в частности. Он усмехнулся, сколько потом было предательств, страсти и обманов.

– дочери правителя, это не просто девушки – сказал Борис юному страдальцу – это в первую очередь товар для укрепления могущества, связей и богатства.

– мы хотели убежать, скрыться от всех и жить в счастье – с горечью сказал Бахма – но отец что меня убьют, как только свадьба пройдет.

– ты ведь и сам это понимал, да – усмехнулся Борис. Бахма лишь покачал головой, соглашаясь.

– я не знаю, как теперь мне жить – по-детски, беззащитно, прошептал Бахма – Сиюль прилюдно оскорбила меня, а ведь я готов был умереть за нее, ах если бы не этот шрам.

– если бы не этот шрам, был бы другой – усмехнулся Борис – шрамы тут не при чем. Не стоит гнаться за женщиной, запомни. Никогда за ними не бегай. Живи своими целями, интересами, своим делом. У тебя же отец торговец, вот и торгуй.

– да, Витек так же мне говорит – кивнул на храпящего Витька юноша – а торговать я не хочу, у меня есть брат, вот тот и продолжит дело отца, я воин, а не торговец.

– вот уж войны то на твой век хватит с лихвой – сказал Борис.

– а у тебя какие цели – неожиданно спросил Бахма. И от этого по-детски наивного еще вопроса, Борис растерялся. Правда, а какие? Ну, дойдет он до доктора, ну вернет тот его в свой мир, а что дальше. Работа менеджером? Борис вздохнул и посмотрел в ночное небо. Бездонный купол, раскрывался над мошками – людьми, вечные звезды холодно мерцали, переливаясь крохотными огоньками. Давай, говорило небо, расскажи мошка про свои грандиозные планы, насмеши нас.

– я не знаю – неожиданно для себя признался Борис – я их потерял. То, что казалось ясным ушло, а впереди все в тумане. Что казалось правильным, теперь смешно и нелепо. Что казалось притягательным, теперь вызывает лишь раздражение. Я словно пустая оболочка, внутри ничего нет. В моем мире у меня осталась жена и то, что я знаю про женщин, говорит мне, что ей я не буду нужен. Есть дети, но они растут, и очень скоро будут жить своими заботами и делами. А про друзей в моем мире говорить вообще не стоит, там, где все руководствуются выгодой, друзей не бывает, лишь временные попутчики. Кто я? Где мое место в этом мире? Борис замолчал и только потрескивание угольков в костре, и храп Витька какое-то время раздавались в тишине. Борис отчаянно завидовал Витьку. У того все в этой жизни было просто и понятно, он не задавался сложными вопросами и производил впечатление человека, который всегда знает куда идет.

– я тоже, как и ты задаю себе такие вопросы – признался Бахма – я должен найти свое место в этом мире.

– я понял – сказал Борис, поворошив угли костра – что, если перестараться в поисках, ты только изведешь себя, загонишь как лошадь. Иногда нужно просто все отпустить и пусть идет своим чередом.

– загонишь как лошадь – эхом повторил юноша – да, чем больше я об этом думаю, тем нетерпеливей я становлюсь.

– вот – кивнул Борис – поэтому давай ка спать, завтра будет новый день, и мы поедем дальше, это все, что нам сейчас нужно знать. Борис стал укладываться на кошму и удивительным образом осознал, что ему стало гораздо легче. Мысли, терзавшие все это время, отступили, словно выговорившись, он избавился от них. В последнее время он просто не мог заснуть, но в этот вечер сон укутал его своим покрывалом. Он спал крепко, без тревожных видений и кошмаров, терзавших его вот уже несколько десятков дней. Следующие несколько дней их неторопливого путешествия ничего примечательного не произошло, на привалах Витек и Бахма начали в шутку сражаться сначала палками, а затем и боевым оружием. Вокруг них неизменно собирались все погонщики и воины сопровождения, подбадривая поединщиков азартными выкриками. Вскоре не утерпел и Борис, которому надоело сидеть без дела, да и помнил он слова Велунда, о том, что нельзя надеяться только на силу брааги. Так же от компании из Легиона к ним присоединился Лесс. Получалась такая разношерстная компания, где каждый был представителем своей школы боя. Лесс с его имперской выучкой, четкими приемами и стройной техникой. Витек с его ростом и физической силой, юркий и ловкий, как степной волк Баха, и сам Борис, который был воспитан Кромхильдом в плане работы с оружием и Велундом, который постарался донести ему, что во время боя можно думать и менять шаблоны движений. Последнее особенно пригождалось Борису, который не обладал длинной рук и мощью Витька и опытом Лесса. Против последнего он как правило оставался особенно часто и, если в первую встречу Лесс казался Борису несокрушимой и страшной скалой, то сейчас все изменилось. Нет, в мастерстве Лесс по-прежнему давал фору, но его ограничением были как раз шаблоны. Борис же обнаружил, что стал несравнимо быстрее и точнее. Вот и сейчас выпады Лесса, которые тот наносил из-за своего щита, отражались Борисом довольно спокойно. Он как бы научился предвидеть их направление, сбивая их своими топорами, срывая дистанцию и заставляя легионера уходить в защиту.

– уххх – зашипел от боли Лесс, которому вскользь, но все же прилетело обухом по предплечью – с тех пор как мы встретились первый раз, ты стал совершено другим, гораздо сильнее.

– стараюсь – коротко бросил Борис, жадно вдыхая утренний воздух. Он вспомнил слова безумного доктора, про скорость реакции и способности к обучению, вспомнил первое ощущение брааги, подумав, все же хоть и зовут его проклятьем, но чтоб сохранить жизнь в этом мире оно лишним не будет. Как и хорошая пара топоров, на коротких рукоятях и мощное, короткое копье с широким листом лезвия, которым можно как колоть, так и рубить. Все оружие, которым пользовался Борис было оружием нападения, ни щита, ни доспеха. И Кромхильд и Велунд, оба его наставника сошлись во мнении, что ни к чему носить дополнительную тяжесть, обладая скоростью брааги и не обладая особыми умениями воина при этом.

Умывшись из ручейка, который журчал неподалеку и, наскоро позавтракав, остатками вчерашнего ужина караван выехал в наступивший день. Степь только казалась ровной как стол, на самом деле состояла из ровных валов пологих холмов и таких же спусков, переходящих в равнины. Когда караван преодолевал очередной гребень холма, зоркий глаз проводника увидел на холме впереди двух всадников. Заметив их, главный возница каравана велел поднять на шесте бунчук с двумя лисьими хвостами, затрепетавшими на ветру. На вопрос, зачем это делают, Бахма, объяснил, что два хвоста лисицы – это знак мирной торговли между племенами. Он же рассказал, что обычно в это время караваны не водят, но каких-либо правил в этом нет, каждый как хочет, так и ведет торговлю. Степняк оказался чуть более приземистым и плосколицым, чем подданные тенге Рахиса. Борис запомнил такие лица, именно они везли их в Легион, запертых в клетках, словно животных. Круглое, вогнутое лицо с жидкой щеточкой усов и злыми глазами. Впрочем, встретили их довольно миролюбиво, хоть и косились на легионеров да на Витьку. Сам Борис особо не выделялся ни одеждой, ни статями, поэтому на него особо не обращали внимания. Стойбище это не было центральным, скорее что-то перевалочного торгово-таможенного поста. Поэтому женщин и детей тут не было, одни мужчины, боеспособного возраста. Старший по каравану сообщил степнякам о просьбе тенге Рахиса и, так как полномочий решать такие вопросы у находящихся тут не было, послали за представителем местного тенге, который явился только на следующий день к вечеру.

– бля и тут бюрократия – отреагировал Витек на то, что им пришлось целый день торчать под пристальными взглядами степняков, которые не были заняты торговлей. Как понял Борис, товары, которые собрал отец Бахмы, были достаточно простыми и с ними определились быстро. Так что остаток дня прошел в томительном ожидании. Наконец под вечер прискакал в окружении четверых воинов пузатый мужичок, в дорогом халате с застывшей маской приветливости на плоском лице. Сев у костра он начал общаться с представителем тенге Рахиса и по его ответам всем стало понятно, что они не сильно ошибались в своих прогнозах, на тенге Рахиса, местному боссу наплевать, как говориться, с высокой колокольни. Борис понимал с пятое на десятое, язык был похож, но все же имел отличия, а скорость общения двух местных дипломатов была сумасшедшая. В сухом остатке выходило, что посол местного тенге не впечатлился ни просьбой Рахиса, ни рассказами, про исчезновение Хурай, которые для приграничных с империей земель были лишь легендой, так как от своих гор они далеко не уходили, а вот интерес почуял и принялся торговаться. Торговля закончилась, когда цена прохода по землям степняков дошла, как сказал шепотом Бахма, до цены трех повозок с пленниками, которую платила империя за конвой ссыльных в Легион. Причем, ссыльные провозились с учетом, так сказать накладных расходов, в виде повозок и дрянной, но все же кормежки. Когда стороны сторговались, радостный мужичок, щерясь редкозубой улыбкой, поставил на куске кожи оттиск костяной печати местного тенге и вручил ее старшему каравана, приняв от него увесистый мешочек, звякнувший монетами, при передаче.

– вот ссука плосколицая, щерится, как будто в лотерею выиграл – резюмировал Витек – наверняка ведь до тенге дойдет половина, если не меньше. Борис был согласен с другом, а еще он заметил, что сопровождавшие посла тенге войны очень пристально разглядывают тех, кто поедет через их земли. Так разглядывают врагов или добычу. Эти опасения подтвердил и старший каравана, когда возвратился от костра, за которым так отчаянно торговался.

– пока вы не ушли от этого стойбища на день пути, вы в полной безопасности – передавая пропуск на проезд Сиду, сказал представитель Рахиса – но потом до границ с империей два дня хода, вы их пройдете за три, и вот тут будьте очень осторожны.

– разве этот пропуск не гарантия нашей безопасности – выпалил юный Бахма.

– разбойники есть везде – философски сказал караванщик – ограбить караван это одно, а ограбить нескольких чужаков, совершенно другое. Сид лишь понимающе покачал головой. Из опытных воинов никто и не надеялся на легкий путь. Остаток ночи прошел напряженно. От костра, где расположились посланцы местного тенге, раздавался хриплый смех, там пировали, обмывая видимо удачную сделку. Один раз даже кинули обглоданной костью в сторону костра, где расположились, собравшись в одну группу, Сид с легионерами и Борис с Витьком и Бахмой. Юноша попытался вскочить в гневе, но был остановлен Сидом.

– уймись – уронил одно лишь слово генерал – у тебя еще будет шанс с ними подраться, нутром чую. Бахма сел, сжимая кулаки, а от костра агрессора смех и реплики стали только более наглыми. Однако, на открытый конфликт никто не решился, все было в рамках договоренностей. Ввяжись сейчас Баха в перепалку или еще хуже в драку и их бы точно обвинили в провокации. Старший каравана, который хоть и служил тенге, но отцу Бахмы приходился каким то, седьмая вода на киселе, родственником, предложил северянам переместиться на другой конец лагеря, что вызвало неприкрытые насмешки и гогот со стороны казалось-бы официальных представителей местной власти, а по сути разбойников. Впрочем, не все степняки поддерживали такую агрессию. Борис видел, что тем, кто жил в этом стойбище, поведение так сказать официальных представителей власти не нравиться. Все, как всегда, подумал Борис, провинциалы не любят столицу, власть презирает провинцию.

– мы уезжаем на рассвете – сказал караванщик – вам лучше всего отправиться раньше, мои люди могут тайком вывести вас за стойбище, а эти будут гулять до утра и потом полдня не смогут подняться в седло толком, так вы получите день в запасе, Бахма ты возвращаешься с нами.

– нет – отрезал юный воин – я не вернусь, я хочу поехать с ними.

– я почему-то так и думал, но что я передам твоему отцу – спросил старший над караваном.

– скажи ему, что я пошел с северянами, чтоб отыскать себя – выпалил Бахма.

– что же, тогда ваши шансы будут больше – матерый караванщик покачал головой – я дам вам моих лучших коней, это все что я могу сделать для вас.

– нам нужны еще луки – сказал Бахма.

– нет, вам нужны еще пара человек, которые умеют пользоваться луками – усмехнулся караванщик – а также вам нужен лучший маршрут, чтоб выжить. Тенге дал двоих воинов специально для этого.

– дал – переспросил Сид – это его воины.

– нет – ответил караванщик – это свободные воины, они не служат никому, но получают очень хорошие деньги за свою работу.

– понятно – вклинился Витек – наемники, которые могут просто уйти, бросив нас.

– хорошо, что их нет при этом разговоре – ухмыльнулся караванщик – ты своими словами сильно их оскорбил сейчас. Они всю жизнь кормятся своим ремеслом, к тому же, их семьи живут в стойбище тенге Рахиса.

– а где они – спросил Сид.

– готовят лошадей и припасы – ответил караванщик. Сид лишь покивал головой. А Борису подумалось, что они недооценили тенге, который, как оказалось, предусмотрел это и помог, чем мог. Весь диалог происходил около костра и тени тревожно играли на суровых лицах сидящих вокруг костра мужчин. Поднявшийся ветер, нагнавший редкие тучи, только придавал обстановке напряжения.

– местные наверняка увидят, как мы выходим – нарушил тишину Сид – и донесут об этом.

– донесут – не стал спорить караванщик – но только тогда, когда получат прямой вопрос, а получат они его не раньше, чем вечер завтрашнего дня, ведь я в подарок их тенге передал два кувшина крепкого кумыса и как я видел, один они уже открыли.

– что же, не будем терять время – подвел итог Сид.

– не так быстро – увидев, что Сид хочет пойти прямо сейчас, сказал караванщик – мои люди будут подходить к костру, а вы по сигналу, будете отходить от него. Когда соберетесь все, то выйдите, все же за нами наблюдают. Сид, согласно кивнул. Караванщик незаметно указал, в какую сторону нужно будет отходить и дальше все пошло по озвученному им плану. К костру подходили и отходили то один, то пара человек из каравана, создавая видимость постоянного движения. Очередь Бориса была одной из первых. Накинув на себя дорожный халат, который носили большинство степняков, он спокойным шагом отправился в указанную сторону, вместе с Бахмой. Выскользнув из отблесков костров, они вскоре подошли к темным силуэтам коней, которые стояли небольшим табунком. Из мрака ночи к ним скользнул невысокий человек.

– ои – отрывисто поприветствовал степняк, подняв руку. Ты – его палец уперся в Бориса – иди на ту лошадь – он показал на ближайший силуэт небольшой лошадки. Впрочем, у степняков они все были небольшие.

– ты, сын купца – степняк указал на Бахму – возьми вон того, он достоин тебя, резвый. Борис и Бахма разошлись к своим лошадям. Борис сунул под мягкие губы лошадки сухарик, затем погладил по шее и только потом хотел уже залезть, но был остановлен все тем же степняком.

– ждем всех – коротко скомандовал степняк. Вскоре прибыли остальные члены их небольшого отряда: Сид с Лессом и еще двумя легионерами и Витек, который ушел от костра последним. Незаметно появился еще один степняк, который в темноте казался влитым в седло своего коня. Разговоров не было, не считая Бахму, тут собрались опытные люди, которые не задают вопросов. Да и предстоящая дорога с гарантированным нападением не располагала к болтовне, сопровождающей путь приятный и беззаботный. Борис увидел, что все лошади связаны веревкой, таким образом, что ведущими были кони проводников, а все остальные шли точно за ними. Привыкнув глазами к темноте, Борис стал различать различный степной ландшафт. Проводники не спешили, но и не останавливались. Так продолжалось долго, Борис подумал, что они не сильно отличаются от тюков, которые были навьючены на бока двух грузовых лошадок, так что им оставалось расслабиться и не мешать лошадям выполнять свою работу. Неумолимое и монотонное движение продолжалось всю ночь. Борис умудрился даже чуть задремать в седле. На рассвете движение продолжилось после непродолжительного отдыха, который проводники устроили исключительно для лошадок, которых напоили и привязали к их мордам торбы с зерном. Зерно было лакомством для неприхотливых степных лошадок, которые питались в основном подножным кормом. Днем движение ускорилось, их небольшая кавалькада расцепилась и ускорилась по тому максимуму, который был доступен таким хреновым наездникам, как Витек и Борис. Проводники бросали на них сердитые взгляды, но пока ничего не предпринимали. Ближе к обеду перекусили сухарями и вяленым мясом.

– бля я больше не могу так – застонал Витек, которому приходилось еще и поджимать свои ноги, так как стремена были на рассчитаны на людей такого роста – у меня не жопа, а мозоль сплошная будет.

– беги – коротко бросил проводник, имя которого они так и не знали.

– чего – начал заводиться и так раздраженный происходящим Витек.

– если чувствуешь, что спина и зад затекли и болят – объяснил Бахма – то можно бежать, держась за стремена, ну, в твоем случае за седло, так и себе и коню отдых, а движение все равно идет.

– хрен его знает – проворчал Витек – тут дрочить в присядку научишься. Но, все же со стоном слез и попробовал, сначала неуклюже, отстал, а потом все лучше и лучше. Проводники перекинулись парой фраз и засмеялись. Бахма, тоже не удержался и рассмеялся своим еще звонким, юношеским смехом.

– чего ржете – сберегая дыхание, спросил Витек.

– у тебя такие ноги, что можно было бы коня не покупать – сквозь смех сказал Бахма – из наших никто так бы не смог.

– юмористы, бля – сберегая дыхание сказал Витек, но было видно, что ему польстили. Такое движение продолжалось до сумерек. Когда дневное светило ушло и дальнейшее передвижение грозило не просто переломанными ногами лошадей, но и людей, которые буквально валились с седла, остановились на ночевку. Огня разжигать не стали. По словам степняков свет и запах костра в степи опытным людям увидеть и почуять не составляет труда. А пойдут за ними люди, несомненно, знающие и опытные. Борис, как ни странно, не сильно чувствовал боль, вообще после крайних проявлений брааги, он чувствовал, что сильно меняется. Зрение, обоняние, болевой порог и реакция, все было не сравнимо с тем состоянием, в котором он сюда попал. Все остальные же не могли похвастаться такой адаптивностью. Сид, с серым лицом сползающий с седла и его легионеры, может за исключением Лесса, который был из них самый молодой, все с кряхтением разминали ноги и свои пятые точки. Проводники, перекинувшись между собой словом, разъехались в разные стороны во тьму подступившей ночи.

– куда они ушли – спросил у Бахмы Сид.

– пошли слушать степь – ответил Бахма и пояснил – погоня за нами может быть с двух сторон, вот они и поехали проведать. Сид недоверчиво прищурился, но ничего не сказал. Борис подумал, что после такого марафона их отряд навряд ли сможет быть боеспособен.

– я сейчас смогу драться только лежа – повторил мысли Бориса, Витек – на ноги встать не смогу. Вскоре степные воины проявились из тьмы, так же тихо как ушли в нее.

– погони нет – стеля потник на землю сказал главный из них – это хорошо, но нам нужно решить ка идти.