Обратная сторона жизни. Книга первая

– Хватит спать! – басистый голос старого черта с вкраплениями стандартного блеяния вновь вырвал Дмитрия из лап спасительных, но как всегда не вовремя пришедших размышлений.

Парень безрадостно вынырнул в жестокую реальность, чтобы обреченно поморщиться, ибо освещаемый сполохами каминного пламени Анатон стоял по его правую руку, сцепив в замок здоровенные лапы и похрустывая мощной шеей, наклоняя рогатую голову из стороны в сторону.

– Не кривись! – демон расцепил лапы и, сделав «цок» вперед, хлестнул мальчишку по щеке.

Голову Дмитрия с силой мотнуло в сторону и он непроизвольно ойкнул, засадив в щеку свежую занозу – старые выпали еще после «волшебной» капельницы.

– Не ной, как ребенок! Я еле ударил! – прищурив оранжевый глаз, раздраженно произнес палач.

– Я случайно… – глупо пробормотал пленник, оправдываясь и слегка морщась от жжения в щеке, хоть это и выглядело смешным по сравнению с предыдущими мучениями.

– Ты и нарочно можешь, наглый, как незнамо, что! – демон засунул лапу под пыточный стол, после чего ржавые, наверняка для видимости кандалы неслышно втянулись в дерево, впитавшее не одну сотню литров крови. – Вставай и пересаживайся! – он указал пальцем на издающее монотонный гул кресло из VIP-стоматологии.

«Хоть что-то изменилось!», – парень одновременно испугался и обрадовался.

Было непривычно знать, что можно поднять голову, руки, ноги и даже встать. Страшновато как-то… Столько времени лежать прикованным, лелея надежду принять вертикальное положение, и наконец получив приказ – бояться сделать. Так неожиданно… Дмитрий чувствовал себя мнущейся в преддверии первого полового акта, вышедшей замуж девственницей, знающей о необходимости снять трусы, но как же это тяжело, плюс что-то страшное торчит меж ног у мужа!

– Быстрей! Или мне тебя поднять надо? Это я всегда рад… – черт ощерил клыкастый рот. – Что ты, как девка после родов?! – Анатон взял с поверхности пыточного лежака последнюю сигарету, совсем недавно вытащенную из пачки, и поцокал к огню прикурить, между делом смахнув на грязный пол большой палец Дмитрия.

– Встаю-встаю… – забормотал несчастный узник, аккуратно спустив ноги на более чем теплый и липкий от недавно пролившейся крови пол, умудрившись наступить на все тот же большой палец, лежащий рядом с отвратительно размозженной по локоть старой рукой.

– Бл..ть! – непроизвольно произнес парень, испытавший целую гамму чувств, а затем ойкнул, уж слишком это нелепо звучало.

На «ойк» и «бл..ть» никто не среагировал, видимо в Аду привыкли и не к таким недоразумениям.

«Если подумать, то я могу слезть и обосраться, а здесь никто и не моргнет… Или идти и сраться на протяжении пути, а никто не пошевелится…», – мальчишка, шевеля затекшими плечами и неприятно прилипая к полу, с трудом отошел от пыточной лежанки, стараясь не смотреть на валяющиеся под ногами, принадлежащие ему же конечности.

Все его естество мечтало, как можно быстрей решить проблему с нахождением в этой комнате, и как ни странно, приобретением хоть какой-то одежды, пусть даже набедренной повязки, а после пойти работать хоть пожирателем говна.

«Не… Это я опрометчиво подумал…», – испугался парень, с трудом передвигавший затекшее тело к следующей остановке для отощавшей задницы, всегда умеющей и готовой искать приключения. «Говна не хочу…», – разум Дмитрия противоречил подобным трудовым условиям, потому как… Потому как, он просто не хотел есть говно, в особенности чужое.

Мальчишка в раскоряку, действительно, как девка после родов, медленно и с усилиями подошел к манящему в свои объятья элегантному креслу, совершенно не вписывающемуся в сей кошмарный мир. Несколько раз нервно моргнул, сглотнул и, боясь оглянуться, аккуратно уселся в него, приятное до невозможности, моментально начавшее расслабленно действовать на измученное коротким переходом тело, бывшее еще недавно таким легким по прибытии «домой».

– Удобно? – непонятно зачем спросил огромный черт с умными, оранжевыми глазами, хотя какие приличия в таком месте, тут скорее присутствовал сарказм, не слишком гармонично ложащийся на речь жителей жаркого и сурового Ада.

– Угу… – куда-то вниз робко буркнул Дима, вообще не знавший, что ответить, ибо новизна происходящих событий вгоняла в панику и тоску одновременно.

Сейчас, на этом, таком удобном для измученного тела кресле, решалась его дальнейшая судьба, место, куда он пойдет. Если на здешнюю, невыносимую работу, то это жизнь с надеждой на спасение, если же нет, то мясорубка и мотание во вселенской пустоте, которую невозможно представить…

«Ежели вспомнить, как я жил… Сколько любопытствовал и сколько разного пережил… Везде искал приключения, причем через негатив… Словно что-то толкало меня изучать худшие стороны мира и человеческих качеств…», – он поднял серо-голубые глаза и Анатон нажал некую кнопку сбоку кресла, после чего голову зафиксировали выдвинувшиеся из мягкой спинки холодные обручи.

– Сколько можно… – губы замученного юноши задрожали, тело затряслось, но дрожащие глаза с полопавшимися кровеносными сосудами все равно смотрели вверх, ибо на голову опускался железный колпак, начиненный множеством тонких иголок, рвущихся к мозгам нового клиента.

– Это считыватель памяти. Делает максимально возможную копию воспоминаний для общего архива Ада, генерируя наиболее четкую картину твоего внутреннего мира. Ты даже не заметишь, как все закончится и начнется долгая дорога по любимой родине! Ха-ха-ха! – черт жутко захохотал, брызгая слюнями. – По крайней мере, родине твоего тела! Ха-ха-ха! – монотонно-гудящий колпак опустился, и поверхность всклокоченной головы пронзила быстрая, острая и внезапно исчезнувшая боль…

…Море ласково окатывало ноги прохладной водой, а Дима лежал, утопив кисти рук в мягком и теплом песке, размышляя об огромном количестве возможных дорог для каждого человека.

«Сколько впечатлений и новых ощущений подарит каждая из них, но только одна будет по плечу выбравшему ее, ибо на две уже не останется времени… Если внимательно посмотреть по сторонам, то можно обнаружить миллионы людей, нашедших собственный путь, и пробующих мир на вкус так, как им кажется лучше…», – пальцы перебирали песчинки, заставляя мысли совершать все новые и новые витки в поисках неизведанных орбит. «Это и аскеты с отшельниками, и настоятели буддистских монастырей… Одиночки, создающие новые боевые искусства, через соединение старых и группы единомышленников, ищущие идеальный путь воина… Художники пишущие удивительные картины с отображением в них истинной сути мира и писатели, учащие жить через книги, которые не каждый может понять… Ученые, ушедшие внутрь куска металла и видящие внутри него одним им понятный мир, и музыканты, чувствующие музыку, как я эти волны…», – Дмитрий тяжело вздохнул, ведь, сколько не размышлял, но так и не смог найти близкое по душе занятие. «Вселенная настолько бесконечна и многогранна, что в ней каждому находится место, но только не мне…», – он открыл глаза, поднялся во весь рост и, набрав в руки полные горсти песка, зло заорал в сторону застывшего горизонта, залитого красноватым свечением.

– Почему?! Почему все находят свою дорогу!? Даже обычные люди понимают, что их судьба жить подобно тараканам!! Рождаться, расти, работать, делать детей и умирать!! А я?! Какой путь у меня, если я не могу найти ничего, хоть немного приближенного к себе?! Если даже бессмысленная жизнь обычного человека мне не подходит! Я даже нормально спиться не могу! В чем моя проблема?! Ведь у меня получается все, но почему одновременно с этим ничего не нравится?! – мальчишка тяжело рухнул на колени, вогнав руки глубоко в песок, словно пытаясь вырвать из него, такого чистого и безупречного, сердце.

– С чего ты взял, что у тебя не может быть собственной дороги, отличной от остальных? – раздался позади вкрадчивый, не опасный голос, но парень, одетый в затертую безрукавку и не слишком свежие джинсы, резко обернулся и бросил в стоящего сзади неизвестного, горсти песка из обеих рук.

Песчинки в свою очередь разлетелись в разные стороны, словно ударившись о невидимую стену, охраняющую аккуратного старичка в светлом костюме.

– Поосторожней! Совесть у тебя одна, но простым песком ее не напугать! – дедушка шутливо погрозил Диме пальцем и протянул руку, чтобы помочь встать.

– Не надо, – мрачно буркнул парень, узнав старика, зовущего себя его Совестью, и медленно поднялся с колен, стряхнув прилипший к грязным джинсам песок. – Опять ты… Раз уж пришел или пришла, как там тебе удобней, то не подскажешь, как я здесь снова очутился? Или никуда не исчезал, а просто забыл? – он посмотрел в глаза дедушке, совсем не боясь его в этот раз.

– Хм… Молодец, что не боишься… – словно прочитал Димины мысли аккуратный дедуля. – Вот и ответ на твой вопрос. В прошлый раз боялся, теперь нет, – он хитро улыбнулся и пошел в сторону лавочки, стоявшей там же, где и в прошлый раз.

– Ну да в принципе… Наверное исчезал, но ничего не помню… – парень поплелся за Совестью, собирая по колено мокрыми от моря ногами разогретый солнцем песок. – Так какая у меня дорога, если ты все знаешь? – серо-голубые глаза блеснули огнем любопытства, и он поднял понурую голову.

– Ну, ты же сам сказал, что у тебя все получается, – снова улыбнулся старик. – Делай выводы.

– Какие выводы?! Да я даже не знаю, отчего мне все легко дается, а ты со своими выводами! – взвился Дмитрий, остановившись напротив освещенной заходящим солнцем лавки. – Можешь хоть раз нормально, без всяких загадок ответить, какая у меня дорога?! Тем более, если я умер! Может не есть, а была?! А?! Может это вообще просто идиотский сон?! И я на самом деле жив, и сплю, пьяный в кустах за двести километров от дома?! – он вперился в собственную Совесть, более чем наглым взглядом, но та не среагировала, ибо никогда его не боялась.

– Глупый такой… Смерти пугаешься… – дедок покрутил пальцем у виска. – Иногда смерть – это наоборот жизнь. Посуди сам, на Земле огромное количество заключенных боится покидать тюрьмы, не понимая, что им делать на воле! Для них реальный мир – это жизнь за решеткой! Поэтому, кому смерть, а кто себя только лучше чувствует!

Дима замер, впервые в жизни услышав ответ с действительно логичным объяснением смерти.

– Ну… – протянул он, облизнув губы языком. – Допустим. То есть ты хочешь сказать, что моя дорога, так или иначе, лежит через смерть?

– Ну-у-у… – словно передразнивая неопрятного, нахмурившегося юношу протянул дедуля. – Не то чтобы, но существует и такой вариант… – впервые, будто неуверенно выговорил старик. – Возможно, она поможет вернуть тебе память, и ты вспомнишь, зачем когда-то пришел на Землю.

– Я?! Пришел на Землю?! Сам?! Типа скучающая душа вселилась в чье-то тело?! – ненаигранно выпучил глаза Дима и соскочил с лавки, замахав руками. – Вот только этого не надо! Что я забыл на этой помойке?! Я же можно сказать людей ненавижу! Они же большей частью тупые, как пивные пробки! Да я понимаю всего один процент от земного населения, остальных бы перестрелял, даже не задумываясь! Нет! Нет! И еще раз нет! – он подбежал к морю, бухнулся коленками во влажный песок на границе прибоя и, зачерпнув прохладной воды обеими горстями рук, ополоснул лицо, покрывшееся красными пятнами от взведенной на него напраслины.

Благообразный же старик, увидев, как подействовали на Дмитрия его слова, тихо и искренне засмеялся, легонько хлопнув себя по коленкам.

– А может ты пришел на Землю, дабы расчистить эту помойку? Убрать хоть немного мусора! Почему нет? Возможно ли такое, что тебе было нечем заняться, и ты направился в этот погрязший в нечистотах мир, дабы принести немного света? Или, например, заслужить прощение?

Дима, только ополоснувший лицо, услышав новые слова деда, побагровел и. не раздумывая, вошел в море по грудь, присел там, скрывшись с головой и только спустя секунд сорок вынырнул в том же месте, фыркая и отряхиваясь как тюлень.

– Ладно. Допустим, – он уже намного более мирно подошел к лавке, и весь мокрый уселся на нее, – Представим, будто я собирался принести на эту мерзкую планету немного света, но каким образом, если с самого рождения и по сей день, или смертный час… Странно, почему меня это не пугает… – вслух задумался он, а потом продолжил. – Научился лишь пить запоями и курить по две пачки сигарет в день? Не почерпнув больше ничего полезного!? Остальное по своей сути мне было известно, кроме множества недомолвок, которые требовалось проверять!

– Ну… Возможно для осознания отсутствия смысла в алкоголизме и курении! Дабы они и им подобные мерзкие привычки не мешали тебе позже! Такой вариант возможен? – старик уставился на быстро сохнущего парня, яростно чешущего мокрую голову.

– Хм… Сейчас, когда я абсолютно трезвый, мне действительно кажется, что в них реально нет смысла, хотя курение конечно… Вещь, как ни плюнь… – мечтательно произнес Дима. – Ну, а причем тут прощение? Что я такого натворил для отбывания наказания на Земле? У меня больше уверенности в собственном согласии на полет в эту дыру, как бы это дико не звучало.

Старик неопределенно пожал плечами.

– Все ответы находятся внутри тебя самого. Каждая твоя самая низменная мысль, которую ты стараешься отбросить, все самое плохое – это пережитое тобой, и могущее повториться, если опустишься обратно. Направь взор внутрь себя и вспомни мысли, появляющиеся при виде врагов, мысли показывающие, как ты хотел бы их наказать – это и будет деяниями рук твоих когда-то. И если скажешь сейчас: «Нет, не правда!», – то пойми одно, тебя останавливают лишь впитавшиеся морали, нормы этого мира, его законы и догматы существующего в нем общества. Именно это и ограничивает твою истинную натуру для совершения мысленно-воспроизводимого кошмара.

Дмитрий сглотнул и побледнел.

– Хочешь сказать, я когда-то творил представляемые мною ужасные вещи? Сам понимаю, что столько злобы и ненависти во мне быть не может, но… Я с ней уже родился, в этом уверен на сто процентов…

– Конечно! – совершенно серьезно кивнул одетый в светлый костюм дедушка. – Вспомни теорию эволюции Дарвина, хоть она и недостоверна, а затем представь рождение души и ее эволюцию! Она же ничего не понимает, только родившись, но начинает расти, постоянно учись… Ты представляешь сколько плохого мог совершить, развиваясь? Ты хоть знаешь, что новорожденные души начинают с животных, затем переходят в более высшие организмы, и лишь в самом конце жизненного пути получают разрешение на свободное путешествие по мирам? Таковы правила иного мира! Мира неизвестного большинству обитателей Земли! – старик посмотрел на Диму, а тот отрицательно замотал головой, словно отвечая, что не в курсе рассказываемого. – Поэтому и ты мог не понимать, чем занимаешься, пока растешь! А вдруг ты бывал в таких местах, где на плохое требуется отвечать убийством? Или где можно убивать просто так, и никто за это не осудит? Или где убийства вообще приветствуются, как право сильного? Все твои старые воспоминания, а точнее их миниатюрные отрывки постоянно внутри тебя, ты же ограничен моралями места, в котором появился на свет и памятью спрятанной даже от меня! – парень в ответ задумчиво поковырялся в ухе, вытащил палец, поглядел на него и лишь после ответил, подняв усталые глаза.

– Угу… – глубокомысленно пробормотал он. – Понятно, что ничего не понятно… То есть получается я прожил кучу жизней, развился до определенного уровня и решил ломануться на Землю, ибо много знаю и умею, дабы принести частицу света ее тупым жителям? Так, что ли? И я такой умняшечка, решил это сделать от скуки или чтобы дальше вырасти? Типа уровень такой!? Донеси свет до людей, все такое, и о Боже! Бонус! Ты получил новый уровень, мальчик! Держи свой Эскалибур! – парень уставился на старика, а тот утвердительно кивнул. – Бред! Бред! И еще раз бред! Ведь я же лошара этакий помер, как обычно не донеся несомое, то есть свет! Забухав по дороге!! Чисто в моем репертуаре! Ха. Ха. Ха! – Дмитрий вскочил и мрачно произнес три «ха», как отдельные слова. – Просто не могу во все это поверить, но как ни странно, эмоций также не испытываю! Может это все-таки просто сон? – он зачерпнул песка и кинулся в деда, но и сейчас Совесть даже не задело. – Тьфу ты! – огорченно плюнул под ноги Дима и снова уселся на лавку. – Честно говоря происходящее настолько идиотски выглядит, что очень походит на правду… И чего там со мной происходит? – он с надеждой ткнул пальцем вверх. – Или там? – палец указал вниз.

– Там! – дедуля посмотрел на землю, а парень побледнел и тяжело вдохнул

– Что со мной делают? И почему я опять здесь?

– Сколько раз тебе повторять! Здесь ты спасаешься от всего плохого! – дедуля громко постучал по деревянной лавке крепким старческим кулаком, ассоциирую стук с содержимым головы Дмитрия, но тот даже не обиделся, а просто вновь смачно плюнул далеко в песок.

– Значит все хреново… – искренне огорчился парень, нервно сжимая и разжимая пальцы. – Меня наверняка мучают, и свет я людям не донесу, да? – он грустно захлопал ресницами, посмотрев на сидящего рядом дедушку.

– Еще донесешь, – улыбнулся старик. – Только газету сначала прочитай, – наклонившись, он сунул руку в песок и вытащил оттуда даже не пожелтевшую прессу с заголовком «Твоя».

– Точно! Про нее я помню, а вот про находящееся за этим пляжем, ну никак! – слегка взбодрившийся мальчишка выхватил газету из рук старика, но буквы оставались такими же мутными и неразборчивыми. – Ничего не видно… Все еще непонятно!

– Ничего. Скоро поймешь, но сейчас пора просыпаться, – грустно произнес дедушка и удивительно красиво растворился в воздухе.

– Чего-то не очень хочется… – безнадежно пробормотал затрясшийся в ужасе юноша, видя, как багровое море вспучилось, закипело, а затем, исходящая паром вода накрыла его с головой, обварив и потащив в неизвестность.

Тяжелые веки, удерживающие глаза в темноте медленно распахнулись, и он вынырнул из забвения полного пустоты, чтобы увидеть стоящего напротив парнокопытного палача в неизменном мясницком фартуке с неровно нашитым карманом, хлопающего лысым хвостом то по одной, то по другой ноге.

– Уже все? – задал Дмитрий первый, пришедший в голову вопрос, ибо ничего не помнил после сотен игл, вонзившихся в голову.

Не обратив внимания на слова мальчишки, палач стоял и молча смотрел на него глазами полными удовлетворения, а обнаженный измученный пленник боялся пошелохнуться, лишь бы не спугнуть возможную удачу, выглядевшую тяжелейшей работой на неких шахтах и жарких пустошах Ада.

«Только не на корм, только не на корм! И никаких лизаний жоп ангелам! Главное не это!», – бегали в голове суетливые мысли, каждая из которых скрестила на удачу пальцы за спиной, и даже капли крови, стекавшие на кончик носа не мешали мечтать о пусть хреновой, но жизни после жизни.

«Кровь!?», – внезапно какой-то частью мозга подумал Дмитрий, продолжая пребывать в состоянии статуи из прекрасного камня. «У меня до сих пор не сдернуто с головы это набитое электроникой ведро?!», – ни один нерв не дрогнул на его лице, но Анатон как раз нажал ту же кнопку, что и в первый раз, заставив поползти вверх технологичный колпак с иглами внутри.

Дима даже не моргнул, делая вид, будто ежедневно проводит время подобным образом. Сейчас он показывал, что не боится ни боли, ни испытаний и готов идти работать в любую точку Ада, пусть даже полную отвратительных тварей, жестоких и не очень узников.

– Не торопись! Скоро все будет! – демон довольно прищурил оранжевые глаза и повернувшись мохнатой задницей к нервно-сопящему узнику, вытащил из камина раскаленную кочергу с нашлепкой на конце, очень походящей на…

– Тавро?! – презрительно и недоуменно скривил лицо Дима, наполнившись ниоткуда выскочившей яростью, но ответом была огромной силы пощечина, после чего старый черт приблизил к нему козлиную пасть, пышущую зловонием.

– Ну, я же должен пометить тебя, как отличный экземпляр? Чтобы тебя не продали ангелам или адским извращенцам с продавцами быстрой пищи? – он схватил парня жилистой лапищей за горло, дабы тот не дергался, и пристально глядя в серо-голубые глаза, медленно, с извращенным удовольствием приложил непонятный раскаленный знак ко лбу.

Раскаленный металл зашипел, выжигая кожу и в который раз по пыточной комнате потянуло горелым поросенком. От ужасной, вгрызающейся внутрь головы боли Дмитрий попытался замахать руками, но рогатый мучитель грамотно придушил его, отчего совсем не осталось сил.

Прошло около пяти секунд, и черт с садистским удовольствием оторвал от его лба воняющую горелым мясом, все еще раскаленную железку, обдающую жаром белое, как мел лицо узника, просящее пощады судорожными движениями мимических мышц.

– Все нормально, если это можно назвать именно так! Ха-ха-ха! Немного успокою, я ведь не садист! – мальчишка недоуменно, словно что-то недопонял, хлопнул веками, понемногу расслабляясь, а демон продолжил. – Тебе прямая дорога на Рынок, то самое место, где из всего вернувшегося домой человеческого сброда, нужное выберут, купят и используют, как захотят! Поэтому можешь начинать молиться о наиболее легкой участи, хотя о чем это я… Такие, как ты не молятся, да и дорожка у тебя иная! Ха-ха-ха! – блеюще захохотал Анатон, аккуратно положив дымящееся тавро на пол рядом с камином и озадачив Дмитрия последними словами. – Именно на Рынке олицетворяются и претворяются в жизнь те самые семь кругов Ада, воплощенные в людских верованиях! Именно там человечество распределяется по миру иному! По Элизиуму и Геенне Огненной! Аду и Раю! На нем отделяются зерна от плевел, ибо Рынок выводит наружу всю человеческую грязь! Люди отправляются туда, дабы подороже продать себя, забыв, что участь каждого предопределена здесь! В подобных этой комнатах! Ты же слышишь?! Слышишь крики, доносящиеся отовсюду?! Ха-ха-ха! – демон радостно захохотал, отпустив лапу от горла Дмитрия, а тот со страхом внимал старому черту, не обращая внимания на боль во лбу и вспоминая про мучительные вопли из-за стен, действительно прекрасно слышимые, но забытые им во время пыток. – Рынок поглотит все! Ему никогда не хватит живого товара! А нам… Нам всегда будет мало знаний, полученных от вас! – парнокопытный палач отошел от трясущегося пленника и вновь щелкнул пальцами.

В комнату, будто дожидаясь этого, еле слышного щелчка, ворвались все те же свиномордые черти и внимательно уставились на Анатона, сунувшего волосатую лапу в карман фартука, видимо рефлекторно ищущего недавно скуренные сигареты.

– Закиньте его в Сортировочную! А после тащите следующего! – те понятливо кивнули и синхронно повернулись к Дмитрию, тупо сидящему на элегантном кресле, рогатый же мучитель, так и не нашедший курево, зло сплюнул в огонь, мгновенно бросивший в отместку блик пламени в козлиную морду.

– Встань! – старый, слегка безумный палач сделал «цок» вперед и провел заскорузлым ногтем по щеке перепуганного мальчишки, отчего тот дернулся, словно от пореза. – Пора прощаться, несчастный! Встать я сказал!! – взревел черт, полыхнув яростью, и жутко напуганный узник медленно поднялся, осторожно глядя на двух сатиров с шокерами на бедрах и зазубренными клинками на спинах.

– Иди! Цепи здесь не одевают! – с силой толкнул его в спину Анатон. – Все равно никуда не убежишь! Некуда! Х-ха! – язвительно всхохотнул козлоногий, а парень неуверенно, со страхом в груди, направился к «плачущей двери», чтобы тут же остановиться и с усилием повернуть голову.

– Ты говорил, что вы узнаете от обладателей душ информацию о мирах, из которых они пришли! Скажи мне, кто я?! Откуда?! – боящиеся, но ужасно-любопытные глаза под изуродованным ожогом лбом, уставились на причинившего море страданий демона.

– Иди отсюда! – старый черт ухмыльнулся, тряхнув чересчур жидкой для такого роста козлиной бородой. – Какая тебе разница, кто ты? Наступит время, и сам все узнаешь! Память вернется к тебе, но будет слишком поздно! Ха-ха-ха! – яростно захохотал черт, словно издеваясь над любопытным парнем. – Уведите его! Быстрей! – он зыркнул на красноглазых сатиров, и те с готовностью достали шокеры, плотоядно уставившись на обнаженного парня снизу-вверх.

– Скажи!! Ну, пожалуйста!! Кто!? Кто я!! Прошу!! – жирнозадые свинолюди одновременно включили заискрившиеся, как бенгальские огни, орудия сопровождения пленных и ток, заструившийся из них, принялся легонько бить по ногам узника, однако Дмитрий за сегодня вытерпел и не такое.

Любопытство, страсть к самопознанию и желание изучить все вокруг, не отпускали его, хотя дверь, ведущая в следующее кошмарное «приключение» находилась совсем рядом, а сильный страх беспрерывно плескался в груди.

– Скажи!! – он сделал быстрый шаг к рогатому мучителю, уже с интересом склонившему рогатую голову набок и вперившему заискрившиеся злобой оранжевые глаза в лицо парню с отсутствующим инстинктом самосохранения.

– Ты хочешь узнать, кто ты?! Хочешь!? – он внезапно сильно схватил его за горло и прижал спиной к горячей стене рядом с дверью выхода, заставив отодвинуться искрящих шокерами сатиров. – Так слушай!! На Земле ты изгой!! Здесь прекрасный работник! А порода твоя называется «Спящие»!! Нынче большая редкость в Аду! Ты один из тех детей-индиго, о которых я рассказывал! Только не с нашей планеты, а откуда-то издалека! Таких, как ты на Земле тысячи, но вы спиваетесь, скалываетесь и заканчиваете жизни самоубийствами именно тогда, когда начинаете просыпаться! Думаете, что сумасшедшие из-за своих внутренних изменений! Из-за посещающих снов и мыслей! Боитесь об этом рассказывать, чтобы не закрыли в психушку! – черт приблизил дурно пахнущую морду впритык к лицу задыхающегося от вони Дмитрия, словно гипнотизируя полыхающими диким огнем, умными животными глазами. – Души, помятые множеством жизней, добровольно пришедшие спасать Землю, но оказавшиеся в Аду! Ха-ха-ха! И это правильно, ибо многие из вас хуже любого из самых жестоких жителей Геенны Огненной! Намного хуже! Ваш духовный путь намного более длинный и жесткий, чем наш! И это потому, что вы ВСЁ пробуете на себе и НИКОГДА! Ты слышишь меня?! – он еще сильней сдавил лапу на посиневшем горле выпучившего глаза и еле двигающего руками с ногами парня, дабы придвинуть к себе и тут же с силой ударить обратно об стену. – НИКОГДА не учитесь на чужих ошибках, как мы! Только на СВОЕМ опыте! И если ты считаешь, что я причинил тебе боль, то посмотри внутрь себя! Посмотри и задумайся, отчего ты никогда не хотел влезать в драки и вообще с кем-либо конфликтовать, исключая конечно обычные споры, куда не мог не встрять? Оттого, что желал просто убить, без всяких маханий кулаками, но четко осознавал, что так делать нельзя, ибо законы Земли против! Ты умен и даже очень! Умеешь контролировать эмоции, но иногда в тебе что-то просыпается! Да!? Ты помнишь, но до сих пор не можешь понять, что это было! Ничего, еще поймешь!! Захочешь выжить, и оно вновь раскроет глаза!! И пусть поберегутся рядом стоящие! Ха-ха-ха! – палач из Ада приблизил злобные и насмешливые глаза, вплотную к почти серому лицу задыхающегося мальчишки. – А высокомерное чувство превосходства над остальными?! Где ты его взял!? Ты же считаешь себя на порядок выше любых окружающих людей, хотя никогда не был даже просто богаче! Откуда оно?! Ведь тебя так никто не воспитывал! А я отвечу!! – черт снова ударил мальчишку об стену и тот звонко щелкнул челюстями. – Все это внутри тебя! Ты родился с этим и этого не изменить! Так пусть Геенна Огненная станет твоим проклятьем и подарит побольше мучений!! – козлоногий демон смачно плюнул ему в лицо и отпустил лапу, а полузадохнувшийся Дима рухнул на пол, хватая воздух, словно выброшенная на берег рыба.

«Я не могу быть хуже… Не могу…», – спиралехвостые прямоходящие свиньи грубо потащили его по острому от неровностей полу, а измученный пленник с ноющим клеймом на лбу, бессмысленно смотрел в начавший двигаться мрачный потолок, не обращая внимания на раздираемую камнями спину.

Мысли Дмитрия путались, но в них проскакивали отчетливые воспоминания, где он действительно не помнил происходящего, но когда открывал глаза, то понимал, что за время его отсутствия в сознании, произошло нечто ужасное… Будто кто-то выполнил всю грязную работу… Ту, которую боялся выполнить он сам из-за внутренних запретов, поэтому за нее взялся иной Дима… Более настоящий, чем скованный моралями узник Земли.

Тяжелая дверь, обитая полосами красного металла, отчаянно «взвыла», прощаясь, один из сатиров придержал ее, а второй с усилием ухватил парня за ноги, и тяжело дыша свиным пятаком, потянул худое тело за пределы полной багровых бликов пламени комнаты. Голова мальчишки пересекла порог и больно стукнулась об уже ровный пол, а придерживающий дверь разумный поросенок отпустил ее, дабы отцепить от мохнатого бедра радостно заискрившийся шокер и профессионально ткнуть безвольно лежащего Дмитрия в ребра.

– Здесь не ходят только безногие! – и злобно-радостно улыбнувшись, стандартным в Аду клыкастым ртом, с жутким скрежетанием достал из-за спины кошмарное подобие мачете с зазубренным лезвием.