Поверить не могу, что на календаре начало мая, и весна действительно жужжит и стрекочет повсюду, но только не в моей душе. Как я провела эти три месяца? В мастерской, хотя это не то что бы мастерская.

На самом деле это съемная квартира, в которой я одновременно и живу, и работаю. Тот, кто шьет, скорее всего поймет, что я чувствую, каждый день просыпаясь в горе ниток и обрезов.

Но это единственное, что спасает меня от тоски. Запереться в квартире со швейной машинкой было лучшим решением в сложившейся ситуации. Мне больше не удавалось так искусно контролировать эмоции, так что одежда, которую я создавала для коллекции, казалось, впитала в себя мои чувства и стала еще более романтичной, безоружной и ранимой. И только те детали, что я создала еще в Булкине, когда ощущала бурлящую внутри силу, – завершали образ, словно надежной броней закрывая нежную суть от колючего мира.

Финальный показ состоится в ближайшие выходные. Стараюсь не думать об этом и не придавать событию излишней важности, хотя на самом деле не представляю, что будет со мной после конкурса. Будто он должен перевернуть мою жизнь. Смешно.

К счастью, мне удалось выйти на международный рынок, и постепенно мои эксклюзивные дизайны стали разлетаться в разные уголки мира. Да, это не потоковое производство. Моих мощностей хватает на пару заказов в неделю, но и это успех, если учитывать, в каких условиях я оказалась после расставания с Антоном.

Только я ни о чем не жалела. Не скучала, не искала встречи, не проверяла поступления на карту, хотя раньше только этого и ждала. К счастью, Антон тоже не рвался вернуть свою сбежавшую невесту.

Сложнее всего было не думать о Булкине. О девочках, в судьбе которых я приняла участие и оттого не могла не тревожиться о том, как складывается их жизнь. О преподавателях, которых я теперь могла смело назвать коллегами. Я и подумать не могла, что так привязалась к ним. Как развиваются отношения Ольги и ее охранника из лицея? Будут ли Анжела и Вася жарить шашлындос на майские праздники? Выдохнут ли они все, когда девятый «бэ» уйдет на каникулы?

Думая о Булкине, я не могла не вспоминать Колю. Если быть честной, я не переставала думать о нем все три месяца. Стоит однажды почувствовать себя счастливой в чьих-то объятиях, как ты сразу становишься зависимой.

Мне снились его глаза. Моя кожа помнила его ласку. Кончики пальцев горели от желания коснуться его сильного тела. Губы тосковали по поцелуям. И сердце затихало каждый раз, когда среди ночи я обнимала подушку и прижимала ее к себе в надежде заглушить тоску.

Кто бы только знал, сколько раз я порывалась бросить все и, наплевав на голос разума, вернуться к Коле. Только разум то и дело напоминал, почему я поступила так, как поступила. Мне не сделать его счастливым, и, отдавая себе в этом отчет, я оставалась в одиночестве. Вдали от него.

К тому же, скромный физрук из Булкина принял мое решение и отпустил меня. Осталось поблагодарить судьбу за короткий миг настоящей любви и надеяться, что я еще когда-нибудь обязательно почувствую нечто похожее, хоть и верится в это с трудом, ведь таких, как Николай Николаевич, больше нет.

Наверное, в этом суть первой любви. Она цепляет настолько, что все последующие чувства в твоей жизни кажутся смазанными, лишенными красок, не дотягивающими до того, что уже однажды свело тебя с ума.

Кристина, кстати, неожиданно для самой себя закрутила роман с итальянским репортером Лоренцо. Недавно мы пили кофе «три в одном» в моей маленькой квартирке-мастерской, и я, задумавшись о Коле, спросила Крисси:

– Ты его любишь?

– Кого? Лорочку? – уточнила Крис. Я кивнула, улыбнувшись тому, как подруга называет своего итальянца. – Не знаю, мы же не так давно вместе.

– С Колей я быстро поняла, что все по-настоящему, – с тоской в голосе ответила я.

– Потому что этот богатырь – твоя первая любовь, – Крис пожала плечами, – С первыми чувствами всегда сложно конкурировать.

– А твой препод из колледжа? – спросила я, кривясь от приторной сладости дешевого напитка.

– С ним была любовь с первого взгляда, – девушка мечтательно улыбнулась, – А Лорочка взял меня терпением и преданностью. Это взрослый подход, Надинчик.

– Но ты счастлива? – я перевела на подругу глаза, полные надежды.

– Да, но это не ошеломляет так, как в первый раз. – Крис скрыла лицо за большой чашкой.

Не ошеломляет. Мне двадцать восемь. Сколько лет еще потребуется, чтобы встретить кого-то, кто хоть на миг затмит собой Колю Муромцева? Неужели я и годы спустя буду вспоминать о нем с таким же сожалением в глазах, как у Кристины, когда она говорит о своем информатике?

– Крис, мне кажется, я люблю его, – шепнула я, отвернувшись к окну.

– Ты ему об этом говорила?

– Нет, – я вздохнула, вспоминая своей последний разговор с Колей. Хотя это был скорее монолог. – Я сказала, что желаю ему счастья, и ушла.

– Так ты его бросила, – констатировала Кристина и, махнув рукой на захламленную квартиру, спросила: Ради этого всего, да?

– Я не бросала, – возразила я, – Это для его же блага. Ведь ты сама говорила, что ему нужна спокойная домашняя девушка.

– Я же не знала, что ты его реально любишь! – воскликнула Крис, – Давай позвоним ему?

Она схватила со стола мой телефон, но, конечно же, не смогла его разблокировать.

– Нет! – я вырвала телефон и убрала в сторону, чтобы не искушать подругу. – Но я отправила приглашение на показ в школу, в которой работала.

Я не сдержалась и широко улыбнулась, предвкушая скорую встречу с друзьями. Надеюсь, они приедут, чтобы поддержать меня.

– Но богатыря ты не пригласила? – уточнила Крис, и я кивнула.

– Нет.

Колю я не пригласила.

***

Я сидела коленях прямо на полу посреди гримерки. Волнение трясло все мое тело, и я никак не могла успокоиться. Конкурс вот-вот начнется. Проходка моей коллекции будет закрывать программу, и у меня было еще минут пять, чтобы собраться и пойти подбодрить моделей.

Тут в гримерку ворвалась Кристина с огромным букетом роз, и от сладкого аромата, заполнившего легкие, меня замутило. Подруга помогла мне подняться и тут же заключила мое слабое тело в тесные объятия.

– Соберись, Валенкина! – воскликнула она, – Ты сила. Ты мощь. Ты дизайнер, которого все хотят.

Я усмехнулась, однако мантра из уст подруги действительно помогла. Я встряхнулась и отвела плечи назад. Разум прояснился, и я, откопав в себе профессионала, насильно вытащила его наружу.

– Так-то лучше, – подытожила Крис, наблюдая за моими изменениями.

– Нужно проверить моделей, – я поспешила в коридор, где девушки в моей одежде уже выстроились в нужном порядке.

Крис придержала меня за руку и отвела в сторону, так что я не успела дойти до проверки своей коллекции.

– Ты уже сто раз все проверила, – возразила подруга, удерживая меня в стороне от моделей. – Пойдем лучше в зал.

Я рассмеялась и покрутила пальцем у виска.

– С ума сошла? Какой зал? Я останусь здесь. – я глянула на модель в самом конце и нахмурилась, – Стой-ка! А где розовый жакет с финального образа? Эй! Девушка!

Я окрикнула модель, но та отвернулась, скрестив руки на груди. Крис же буквально вытолкала меня в зал.

– Крис! Там образ не завершен! Мне нужно вернуться! – я рвалась обратно, но подруга, превосходящая меня в росте, стояла на своем.

– Я все сделаю сама, – заверила она, – А ты наслаждайся триумфом из зала.

Я вздернула руку вверх, чтобы начать спор, который мне не выиграть, но тут меня окрикнул знакомый голос, что дало Кристине возможность улизнуть.

Обернувшись, я увидела Анжелу, которая шла ко мне в компании Ольги и Людмилы Сергеевны. Забыв о приличиях, я бросилась обниматься с опешившими от моей эмоциональности женщинами.

– Я так рада, что вы приехали! – бормотала я, задыхаясь от радости, – Это так важно для меня!

– Надюха, выглядишь шикарно! – комплименты от Анжелы, как всегда, были на высоте. На мне сегодня было черное платье с длинными рукавами и открытой спиной. Я окинула взглядом ее безвкусное платье в пайетках и широко улыбнулась. Какая разница, насколько модная вещь, если человек в этой вещи просто бесподобен.

– И ты тоже, ты тоже, – отозвалась я, смахивая слезинки с глаз.

Из-за спины директора школы показались три девочки: рыженькая, кругленькая брюнетка и милашка с косичками. Я раскрыла руки для объятий, ведь ко мне шли мои девочки.

– Люба! Вера! Маша! – я радовалась, как ребенок, пока обнимала каждую из них.

До начала конкурса оставались считанные минуты, так что мы не успели пообщаться. Я посадила свою группу поддержки рядом с семьей, а сама прошла на место у подиума, хотя на самом деле мое место за кулисами, и я никак не могла перестать нервничать из-за отсутствующего жакета.

Конкурс начался, и на подиуме стали мелькать длинноногие модели в нарядах, созданных моими конкурентами. Я отключила внутреннего критика и просто наслаждалась праздником. Я его заслужила. Я здесь, потому что я чего-то стою.

Неважно, выиграю я конкурс или нет. Еще осенью я с ума сошла бы от мысли, что допускаю проигрыш, но сейчас я осознала, что мои амбиции не должны ограничивать свободу творчества. В погоне за признанием я потеряла удовольствие от процесса, и все мои работы стали отражением того, что понравилось бы критикам. Но не мне самой. Стиль, тренд, детали, элегантность. Я выверяла каждую мелочь, и этим заработала выгорание.

Если бы в моей жизни не случился Булкин, я не вернула бы себе себя, а, значит, и коллекция так и не вышла бы из зоны стагнации. Разрешив себе проявлять чувства во всех красках, я нашла вдохновение и вылила эмоции в одежду, которую сейчас несут по подиуму модели.

И да, я счастлива. Даже если моя коллекция не получит наград, я все равно счастлива видеть в этих образах саму себя – искреннюю, любящую и…любимую.

Когда на подиум должна была выйти последняя модель, я невольно опустила голову, боясь увидеть ее без жакета – изюминки образа. Эту ткань я ждала из Италии месяц – костюмная шерсть в клетку кричаще-яркого розового цвета. Если сейчас его не окажется на подиуме, я просто не выдержу этого разочарования.

Но мне пришлось поднять глаза, потому что зал вдруг удивленно ахнул. Посмотрев вверх, я перестала дышать.

По подиуму шел Коля. На нем были широкие черные брюки и мой жакет, надетый на голое тело. Он шел уверенно, хоть и опережая ритм, но, клянусь, в тот момент никому и в голову прийти не могло, что перед ним не модель, а физрук, укравший сердце дизайнера.

Яркий свет подчеркивал искрящиеся глаза парня. Он смотрел на меня. И, если бы в эту секунду я смогла оторваться от него, то заметила бы, с каким хитрым выражением лица на нас смотрит Кристина Бондюжкина – спонсор воссоединения физрука и трудовихи.

Дойдя до конца подиума, Коля присел на корточки и протянул мне руку. Обомлевшая, я не сразу коснулась его ладони. Просто не могла оторвать взгляда от его сияющих голубых глаз.

Кто-то подтолкнул меня сзади, и я буквально упала в сильные мужские руки. Оказавшись на подиуме в ослепляющем свете софитов, я обхватила руками Колины гладкие щеки и пробормотала:

– Ты здесь, – мой собственный голос звучал словно сквозь толщу воды. Парень широко улыбнулся, поглаживая пальцами мою оголенную спину. – И ты в розовом пиджаке. Что сказал бы твой отец?

Я усмехнулась, ощущая, как по щекам побежали предательские слезы. Конкурсная программа остановилась, и весь зал наблюдал за романтичной сценой на подиуме.

– Он сказал бы, что я должен делать что угодно, лишь бы любимая женщина улыбалась, – шепнул Коля, и у меня от его близости закружилась голова.

– Так ты меня любишь? – уточнила я, хлюпая носом.

– Люблю, Надя. Настолько, что стою на подиуме в розовом пиджаке, – он рассмеялся, и я вместе с ним.

По залу разлетелся умиленный возглас. Дальше по классике жанра должен был состояться финальный поцелуй и титры, но тут Люба неуверенно закричала:

– Воды отошли! Я что, рожаю???

ЭПИЛОГ

Мы ехали в карете скорой помощи втроем: я, взволнованный Коля и до чертиков напуганная Люба. Сватки повторялись каждые пять минут, и фельдшер предсказал, что скорее всего роды будут быстрыми. Я предупредила Елизавету Александровну, чтобы она бросала дела в Булкине и ехала в Москву, а пока с ее рожающей дочерью побудем мы с Колей.

– Аааааа! Как больно! – снова закричала Люба, до боли сжимая наши с Колей руки.

Мы оба ни разу не сталкивались с чудом рождения нового человека, так что не знали, как себя вести, чтобы помочь девочке.

– Надо отвлечь, – предположил Коля, и Люба активно закивала.

– Скажите какую-нибудь глупость! – попросила она, выдохнув на паузе между схватками.

Я подняла на Колю умоляющий взгляд, но тот растерянно покачал головой. На нем все еще был розовый пиджак, и я снова прыснула от смеха. Мой физрук был таким милым, что даже в такой стрессовой ситуации невозможно было не улыбаться.

– Знаете, почему меня назвали Надеждой? – я взяла инициативу в свои руки и решила рассказать историю, о которой поведала мама, когда я была дома на каникулах, – Меня зачали после концерта Льва Лещенко.

Коля сопоставил новость с моим отчеством и удивленно округлил глаза:

– Лев Лещенко твой отец?!

Люба подобралась, присаживаясь поближе:

– Вот это кринж! – протянула она.

– Что? Нет, конечно! – я замахала свободной рукой. Вторую все еще сжимала Люба. – Просто мама наслушалась той самой песни и вдохновилась.

– Какой песни? – не поняла девочка, которая росла на другой музыке.

Набрав в грудь воздуха, я тихо напела:

– Надежда – мой компас земной, а удача – награда за смелость…

Коля улыбался, не спуская с меня глаз, а Люба, крепко сжав наши ладони на очередной схватке, протяжно крикнула:

– Ну и криииииннж!

Скорая помощь остановилась у роддома, и нам пришлось выйти. Я склонилась над Любой, чтобы пожелать ей легких родов, но та, обняв мою шею, шепнула:

– Я назову дочку Надеждой, можно?

Я перевела на девочку удивленный взгляд и кивнула. Что, если всем нам в жизни просто не хватает надежды? И только надежда способна исправить все – даже спасти веру и любовь.

И вот Любовь, которая вот-вот породит Надежду, наконец обретет свой жизненный компас.

Я проводила девочку взглядом, всем нутром ощущая, как за последние полчаса я стала мудрее.

– Надя, – Коля отвел меня в сторону от медицинского поста.

Ничего не говоря, я прильнула к нему, склонив голову на мужскую грудь.

– Прости, что не вернул тебя раньше. Я все убеждал себя, что не нужен тебе. Что я не подходящая пара для такой девушки, как ты, – признался он, водя носом по моим волосам.

Я подняла на него глаза и улыбнулась.

– А я убеждала себя, что тебе нужна тихая и домашняя девушка, а я только испорчу тебе жизнь, – шепнула я, и Коля возмущенно потряс головой.

– Что за глупости? Ты вдохнула в меня огонь и вернула азарт. Мне хочется совершать подвиги и достигать большие цели. Ради тебя, Надя, – кончик его носа коснулся моего, и я неровно выдохнула, – Ради нас.

– Значит, у нас есть надежда? – я похлопала ресницами, и Коля вдруг отпустил меня.

– Подожди, – попросил он и отошел к посту.

Улыбнувшись медсестре обезоруживающей улыбкой, он перевесился через стол и осмотрел содержимое органайзера. Прихватив что-то, он вернулся ко мне и опустился на одно колено.

Я тихо рассмеялась, прекрасно понимая, что произойдет дальше.

– Надежда Львовна, вы станете моим вечным компасом? – официально спросил Коля, не переставая широко улыбаться.

Он взял мою руку и затянул на безымянном пальце пластиковую розовую бирку, какие после рождения надевают на ручки младенцев.

Не сомневаясь ни секунды, я ответила.

– Да! Конечно, да!

Стильная принцесса и ее принц в розовом пиджаке нежно целовались в фойе роддома и никуда не торопились, ведь впереди у них было сказочное «жили долго и счастливо».

И все же, какое прекрасное у меня имя.

Надежда.

Надейся, дорогой читатель, и твоя надежда обязательно все исправит.