Следующие пару дней находиться в офисе было невыносимо. Все шушукались, поглядывая на меня. Жанна смотрела сверху вниз, ясно давая понять, что она обо мне думает. Рита с трудом высиживала рабочий день, то и дело бегая в туалет.

Как сказала Екатерина Борисовна, немцев удалось убедить не обращаться в полицию, а начать с внутреннего расследования по вопросу хищения средств. Сами главы компании отправились в Германию праздновать Рождество, но обещали сразу же прислать своего представителя для контроля хода расследования.

Федя не появлялся. Хотя я каждый раз выходила на кухню со страхом и надеждой. Что я сказала бы, если бы все же столкнулась с ним? Жанна, напротив, ходила счастливая и разве что не рыгала конфетти во все стороны. Неужели ей удалось добраться до Феди? Сердце кольнула ревность, но я списала эту боль на желудок, который кричал от голода. Аппетит пропал, и ни один маффин не мог его пробудить.

К моему огромному облегчению, Ильи тоже нигде не было. Краем уха я слышала, что он решил провести своей команде отдельный внештатный корпоратив в честь удачного закрытия года. Его дела меня мало интересовали.

Зато после заявления Блюдинова о моем переходе в его отдел, Ларин будто оживился и открыл меня как сотрудницу. Он назначил меня ответственной за разработку нового проекта, стартующего после Нового года, и обещал повысить зарплату, если я останусь с ним. Ну что, Таня, разве ты не мечтала о карьере? Почему же на душе кошки отскребают свое же дерьмо, присохшее к стенкам? Фу, как образно.

Тридцатого декабря, в последний рабочий день этого года, прямо в офисе начали хлопать пробки открывающегося шампанского. Сотрудники слонялись по офису, обмотанные мишурой и напевающие новогодние песенки. Пара особо креативных ребят устроила конкурсы с примитивными подарками. Денис пытался затащить меня на один из парных конкурсов, но мне совершенно не хотелось пить и веселиться.

Ближе к обеду под бурные аплодисменты в офисе появился всеобщий любимчик Блюдинов с парой своих ребят. Они подняли веселье в офисе на новый уровень. Я же старалась отсидеться на своем рабочем месте до положенных трех часов дня и поскорее смыться. Но остаться незамеченной мне не удалось.

– Мандаринку? – весело спросил Илья, склонившийся над моим компьютером.

– Пожалуйста, отстань от меня, – искренне взмолилась я, – Чего ты хочешь?

– Тебя хочу, – честно ответил он, засовывая в рот дольку мандарина.

– А я тебя нет.

– Неправда. Тимур сказал, что на корпоративе ты вся обтекла в ожидании меня.

Я поморщилась от его отвратительных слов и, вспомнив грубую руку на своем бедре, с яростью уставилась на расслабленного Блюдинова.

– Ты такая горячая, когда злишься. Как я тебя раньше не замечал? Когда я смотрел, как ты вырываешься из лап Тимурки, чуть с ума не сошел от желания. Такая напуганная и беззащитная…

В горле пересохло. Он все видел. Видел и ничего не сделал. Просто смотрел и получал удовольствие.

– Ты был там?! Чему ты позволил бы случиться, если бы Федя не пришел? – я смахнула накатившие слезы, размазывая тушь по лицу. Илья фыркнул в ответ.

– В печенках у меня этот Федя. Пришел тут самый правильный. Ничего бы Тимурка с тобой не сделал. Полапал бы чуть-чуть, но не больше. Он знает свое место и хозяйское не трогает, – Илья жестко посмотрел на меня и вышел, оставив на моем столе половину мандарина.

Я тяжело дышала, не смея поверить, что в одном пространстве со мной работают такие люди. Схватив сумку, я бросилась к выходу, но в эпицентре всеобщего веселья меня поймал Денис.

– Танька, ты куда? – испуганно спросил он, одной рукой держа меня за плечо, а второй крепко сжимая мини-термос с кофе.

– Я не могу больше находиться в этом гадюшнике! – неожиданно громко заявила я. Множество глаз тут же устремились на мою персону.

– Что же не так в нашем гадюшнике? – строго спросила Екатерина, снимая с головы красно-белую шапку Деда Мороза.

Я осмотрела коллег и глубоко вдохнула, собирая мысли в кучу. Они веселились как ни в чем не бывало. И я мечтала об этом же. Я могла быть одной из них. Танцевать беззаботно вокруг елки, украшенной гирляндами из черновиков договоров. Пить шампанское с бухгалтером на брудершафт. Обниматься с кем-то из коллег. Может, даже с Федей.

Но я не могла быть среди них. Мне было гадко за себя, за Федю и даже за Риту, которая только вернулась из очередного туалетного заплыва.

– Хорошо, я скажу, – неожиданно для самой себя заявила я и, взяв у Дениса термос, глотнула, чтобы промочить пересохшее горло, и тут же закашлялась. – Это что, коньяк?!

Денис виновато развел руками, а я сделала еще три больших глотка для храбрости. Откашлявшись, забралась на стул возле импровизированной елки и начала свою речь.

– Привет, друзья! Можно вас так называть? Я Таня, работаю тут больше полугода. Кто-то меня, наверное, даже не знает. Не суть. Я назвала все происходящее гадюшником, потому что так оно и есть. Когда я пришла сюда на первое собеседование, я была счастлива, что смогу работать в передовой европейской компании, а что получила в итоге? Какие-то бандитские разборки, подставы, домогательства! – Екатерина Борисовна не спускала с меня серьезного взгляда. Все притихли, слушая откровения Тани Снегиревой. Тем временем коньяк весело рассосался в моей крови и расслабил язык. – Давайте дружно глянем на Илюшу Владимировича, – я ткнула в него пальцем, получив в ответ взгляд, полный презрения, – Знаете, что его помощник пытался изнасиловать меня на корпоративе, пока все вы весело плясали под Дискотеку Аварию? А Илюша Блюдинов смотрел и получал удовольствие. Кто помог мне? Федор Алексеевич. Которого вы так быстро слили. Скажите, Илья Владимирович, вы с Тимурчиком только меня домогались или есть еще жертвы? – я выразительно посмотрела на Риту, но та отвела глаза. На пару минут повисло тяжелое молчание, и вдруг из толпы вышла симпатичная девушка, которую я не знала.

– Илья Владимирович как-то ущипнул меня за попу, – смущенно сказала она, обращаясь ко мне.

– Меня поцеловал на прошлом корпоративе, а потом сделал вид, что ничего не было, – выкрикнула еще одна девушка.

– Мне делал недвусмысленные намеки, но я его быстро отшила, – добавила брюнетка из соседнего отдела.

– Илья Владимирович, а я что, не в вашем вкусе? – гогоча, спросила полноватая Инга из отдела закупок.

Снова стало тихо. Илья убивал меня взглядом, но с коньяком в крови мне было все равно.

– Мне он заделал ребенка и велел от него избавиться, – внезапно сказала Рита, и все удивленно посмотрели на нее. Она же криво улыбнулась мне, выражая поддержку. Я улыбнулась ей в ответ.

Старостина шумно выдохнула, а Илья громко расхохотался.

– Что ж вы, Екатерина Борисовна, понабрали дешевок, – злобно прошипел он, не сводя с меня глаз. Добраться бы живой до дома. – Разве вы не знаете эту подстилку Снегиреву? Сначала она крутила задом около меня, а потом легла под Давыдова.

– Можешь говорить, что угодно, мразь, – смело кинула я, – Тебе никогда не сравниться с Федей. Кстати, почему никто не поинтересовался, на какие деньги Илья Владимирович водит своих сотрудников по ресторанам и стрип-барам? Слухи об этих похождениях по всему офису гуляют.

– Какое отношение вы имеете к Давыдову? – сурово спросила Екатерина Борисовна, будто достижения Ильи ее не особо впечатлили.

– Я люблю Давыдова! – выкрикнула я и прикусила язык, сама не веря, что призналась в этом прилюдно. – Простите за словесный понос, Екатерина Борисовна, я отправлю заявление на увольнение по почте, – я слезла со стула и, перейдя на бег, покинула офис, то и дело оглядываясь, не гонится ли за мной разъяренная толпа. Впрочем, им теперь есть, что обсудить.

Глава 10, в которой нельзя заниматься сексом на рабочем месте

Когда вечером после моего фееричного выступления перед коллегами кто-то постучал в дверь моей квартиры, я едва не поседела в один миг. Мне и так казалось, что вот-вот вломится этот бугай Тимур и прижмет меня одним пальцем. А рядом будет стоять Илья и одобрительно хлопать в ладоши. Стук в дверь стал настойчивее, и я, вооружившись чугунной сковородой, подошла к глазку.

За дверью стояла Рита, которую я не сразу узнала в мохнатой меховой шапке. Открыв дверь, я на всякий случай выглянула и осмотрела пространство за девушкой. Та недоуменно покосилась на сковородку в моей руке.

– Если ты собираешься прихлопнуть меня, подумай о моем будущем ребенке, – скептически заметила Ритка.

– Ты одна? – быстро впуская девушку в квартиру, я закрыла дверь и только тогда выпустила из рук свое оружие.

– А с кем, по-твоему, я должна была прийти? – Рита по-хозяйски скинула шубку на стул в прихожей и, стянув сапоги, прошла в комнату.

– По-моему, ты вообще не должна была приходить.

Ритка на мои слова не отреагировала. Она рухнула на оранжевый диван и закинула ноги на подлокотник.

– Кажется, у меня стали отекать ноги, – пожаловалась она.

– Очень важная информация, – я присела на журнальный столик и с ожиданием уставилась на прибалдевшую коллегу, – Что ты тут делаешь?

Девушка набрала в грудь побольше воздуха, как будто собиралась выдать длинную и невероятно интересную историю, но она лишь сделала долгий выдох. Мучительно долгий. Будто уже начала тренировать дыхание для облегчения схваток, хотя о ее беременности пока не говорит ничего, кроме ее собственного рта.

– Я пришла сказать спасибо, – взгляд девушки смягчился, – Ты раскрыла глаза на Блюдинова. Пока все остальные молчали и считали себя виноватыми в его гадком поведении.

– Да уж, спасибо, – пробубнила я, – Теперь без сковородки выйти за дверь боюсь. Все жду, что меня придут убивать.

– О, расслабься, у Ильи есть дела поважнее. Он и его дружки дают показания в полиции. И по вопросу приставания к нашим девчонкам, и по вопросу хищения средств. Оказалось, что Илья пользовался Машей из бухгалтерии, и она помогала ему брать средства в рассрочку. И никто не замечал, пока он не просрочил платеж, – Рита загадочно цокнула языком.

– Он что, признался? – удивилась я.

– Да нет. Когда Машка поняла, что не была единственной и неповторимой, сама его сдала, – Рита рассмеялась.

– Феде сказали? – я с трудом скрыла дрожь в голосе.

– Не знаю. Но я свою совесть очистила. Я попросила Жанну сказать ему правду про документы. Она зря влезла в ваши отношения. Сразу было видно, что Давыдов с твоего первого рабочего дня с катушек слетел, – Рита поднялась и бесцеремонно залезла в мой холодильник.

– Подожди, причем тут Жанна? – не поняла я.

– Она пошла с тобой на производство. Увидела, как вы там с Федей…, – Рита смущенно отвела глаза, а я густо покраснела. Почему Федя не запер дверь? – В общем, она решила тебя подставить. Подправила бумажки и смылась. Такая спонтанная женская месть. Я съем конфетку?

Рита достала из холодильника шоколадные конфеты и щелкнула кнопку электрического чайника. А я с благодарностью смотрела на нее и готова была отдать конфеты всего мира за хорошие новости, которые она принесла в этот зимний вечер.

– Спасибо тебе, – искренне произнесла я.

– Я ничего такого не сделала.

– Значит, я могу ждать, когда Федя начнет извиняться за то, что не поверил мне, – я положила телефон поближе, чтобы точно услышать звонок.

– Что, если Жанна ему не признается? – Рита пожала плечами, засовывая за щеку вторую конфету.

Я представила, как после новогодних праздников мы с Федей случайно встретимся на кухне. Я потянусь, чтобы обнять его, а он молча пройдет мимо. Стало страшно и холодно. А потом я вспомнила, что обещала отправить Кате заявление и вряд ли уже встречусь с Федей на кухне.

– Мне же теперь нужно уволиться, – с неприкрытой печалью сообщила я.

– С ума сошла? Благодаря тебе правда всплыла наружу. Думаю, Катеринчик тебе еще премию выпишет. Коньяком! – Рита стала рыться в шкафчиках в поисках чая, а потом обернулась и строго погрозила пальцем, изображая Катю, – Но больше никакого секса на рабочем месте!

Смеясь, я достала чай и заварочный чайник. Кажется, только что у меня появилась подруга, и она была голодна.

Глава 11, в которой пришло время исправлять ошибки

Утром тридцать первого декабря, так и не дождавшись вестей от Феди, я уехала домой. Мы с папой долго утешали друг друга. Он видел, что в моей жизни не все так гладко, но рассказывать подробности своих любовных похождений я не стала.

Я созвонилась с мамой и предупредила, что хочу зайти к ней ближе к обеду. Думаю, она даже не станет уговаривать меня остаться и встретить Новый Год с ней. Да и я планировала провести вечер с папой, который приуныл настолько, что отказался от всех наших новогодних ритуалов.

– Пап, почему ты любишь маму? – спросила я его перед тем, как идти к маме.

– Потому что ее невозможно не любить, – просто ответил он. – Она – праздник в моей унылой жизни. А когда появилась ты, вас таких праздничных стало две. Ты очень похожа на маму, – папа погладил меня по голове, а я подумала о маме. Ведь я никогда не говорила с ней вот так откровенно, как, наверное, должны разговаривать мама и дочка. Появилось чувство, будто, держась на расстоянии от мамы, я упустила что-то очень важное.

Мама сняла квартиру недалеко от папы, что показалось мне странным. Может, она хотела, чтобы он заявился к ней с букетом цветов и молил вернуться домой? Эх, если бы папа чуть меньше уважал ее решения и просто поступал, как велело сердце, возможно, маму это впечатлило бы.

Я быстро добралась до места и позвонила в звонок. Прямо на пороге мама крепко обняла меня, не давая сказать ни слова. Словно и она ощущала тоску от недостатка доверия между нами.

– Мам, ты чего? – удивилась я, когда она наконец позволила мне раздеться.

– Прости, милая, мне было так одиноко, – она горько улыбнулась и пригласила меня выпить горячего чая. – С лимоном и ложечкой сахара. Ты всегда так пьешь, когда замерзнешь.

Верно. И почему я раньше не замечала, что мама знает такие мелочи обо мне. Сидя на крошечной, но уютной кухне за чаем и печеньем, мы с мамой впервые поговорили о самом сокровенном. Пока я рассказывала ей о своих офисных приключениях, мы успели несколько раз всплакнуть и посмеяться. И, если мне стало легче от того, что я выговорилась, то в глазах мамы все еще таилась печаль.

– Ты никогда его не любила, да? – напрямую спросила я.

– Я не знаю, – она пожала плечами и растерянно улыбнулась. В маминых глазах мелькнули слезы, и я поняла, что ей грустно и страшно от того, что она не понимает своих чувств, – Мы были так молоды, когда сошлись. А потом ты появилась. Было не до любви, наверное.

– Он влюбился в тебя с первого взгляда. И любит до сих пор, – сказала я в папину защиту.

– Таких, как мы с тобой, трудно не любить, – улыбнувшись, сказала она и погладила меня по щеке. – Я всегда хотела чего-то яркого, идеального. А папа такой домашний, заботливый. Всегда во всем помогал мне и защищал. Но он…ровный. Я ушла, чтобы растормошить его. Чтобы понять, нужна я ему или нет. После долгих лет брака становится сложно понять, где любовь, а где привычка, – мама поджала губы, с грустью глядя, как на дереве за окном нахохлился краснопузый снегирь.

– Папа отказался смотреть Шурика, – зачем-то сказала я. Каждый год тридцать первого декабря папа усаживал нас с мамой перед телевизором смотреть его любимого Шурика, от которого мы обе уже крайне устали.

– Отказался от Шурика? – мама охнула, утирая слезы.

– И бабушкины игрушки на елку не повесил, – добавила я, вспоминая, как втроем мы украшали елку стеклянными игрушками, доставшимися от бабушки. Папа обожал космонавта, мама – балерину. А мне нравилась маленькая птичка – мой стеклянный снегирек. – Мам, может, папа просто не может выражать свою любовь так, как ты хотела бы, но он явно очень любит тебя и страдает.

– Я сделала больно любимому человеку под Новый Год, – мама прикрыла лицо руками и всхлипнула.

– Да, мам, я тоже сделала больно любимому человеку.

– Сегодня же Новый Год. Когда, как не сегодня, исправлять свои ошибки? – мама тряхнула плечами, взяла косметичку с подоконника и принялась поправлять макияж.

– А, знаешь, ты права! – я подскочила с места и побежала одеваться, – Я должна хотя бы извиниться перед ним.

– Перед кем? – мама удивилась и вскочила следом.

– Перед Федей, – я уже неслась в прихожую, но, наткнувшись на помятую свадебную фотографию своих родителей, прилепленную магнитом к холодильнику, замерла.

На папе был синий костюм. В голове снова всплыл образ моего новогоднего желания. Красивый, высокий, любимый мужчина в синем костюме. Я ударила себя по лбу и рассмеялась.

– Ну конечно! Синий костюм…

– Тань, ты чего? – не поняла мама.

– Рабочий комбинезон – это ведь тоже костюм, да? – смеясь, спросила я. – Мое желание все-таки сбылось. А я сама все испортила, – я поспешно одевалась, надеясь успеть на вечернюю электричку.

– Ты куда?

– Исправлять свою ошибку, – я чмокнула маму в щеку, – Обещай, что прямо сейчас пойдешь к папе смотреть Шурика?

– И вешать бабушкины игрушки, – мама обняла меня на прощание и крикнула, когда я уже неслась вниз по лестнице: Привози Федю к нам!