Читать книгу: «Меж двух пожаров», страница 2

Вера отключилась, оставив меня наедине с гадкими мыслями.

Я поймала свое отражение в зеркальной стене, и мне стало тошно. Из уверенной в себе пантеры я превратилась в растерянную дворовую кошку. Успех не приходит к тем, кто тратить энергию на жалость к себе. Я могла бы снова стать той девчонкой, что обнимала колени, рыдая перед пугающим Нью-Йорком. Только Давид дал мне достаточно, чтобы я могла осознать – слезы хороши там, где ими можно ранить других. Поэтому я приберегу это ценное оружие более подходящего случая.

Нежелание признавать свою никчемность заставило меня подняться. Я скинула пальто, оставшись в облегающих кожаных брюках и тонкой черной водолазке. Вернула на лицо надменное выражение и хитро улыбнулась. Теперь из отражения на меня смотрела та, что сможет противостоять Давиду. Та, что однажды привлекла его внимание.

Давид любил роскошных женщин. Он боготворил мое тело, одаривая его люксовыми шмотками, завешивая искрящимися украшениями из разных коллекций Ювелирного Дома «Пожарский». Этот мужчина всегда был львом, а я его львицей.

Но львица, брошенная львом, не сморщится, не обратится мелкой напуганной кошкой. И я не стану терять из-за проблем свою главную силу – яркую манкую внешность, что была дана мне природой не для страданий. Для любви. Любая женская природа создается для любви. И я еще покажу Давиду, чего он лишился.

Наш внешний вид – прямое отражение внутреннего состояния. Чем смраднее внутри, тем смелее нужно казаться. Этому миру не увидеть меня уязвимой. Я наращу броню. Я научусь пользоваться масками, вводящими в заблуждение всякого, кто мнит себя всесильным. Я стану сильнее.

Сильнее, чем Давид мог бы себе представить.

И Кириллу стоит поторопиться, если он хочет присоединиться к моей мести.

Глава 3

– Алло, Саня? Мы идем отрываться или ты опять закиснешь дома? – голос подруги был до раздражения веселым.

Я оторвала телефон от уха и проверила время на дисплее – половина одиннадцатого вечера. За окном давно стемнело, и в студии я была одна. Леся ушла с закрытием в восемь часов, а я поняла, что не могу уйти.

Куда? В квартиру, где меня не ждет ничего, кроме писем о просроченных платежах? Где тихо так, будто на десять этажей вверх и вниз – ни души. Там мне кажется, что у меня у самой не осталось души. Она осталась в доме Давида. Наверняка, он поместил ее в баночку и в качестве сувенира поставил в своем кабинете. Он уверен, что я не смогу жить без души. Не смогу жить без него.

Но я справлюсь назло ему. Ни один Пожарский больше не сломает меня. Даже если Кирилл, проигнорировавший мое предложение о фиктивных отношениях, думает, что это заставит меня прогнуться и изменить свои планы – он ошибается. Никогда я не хотела ничего сильнее, чем разрушить лживую империю Пожарских.

И для борьбы с пожаром мне нужен мой собственный огонь. Оставшись в студии после занятий, я выключила свет и начала танцевать, как дикая сумасшедшая. Из меня выходила боль и тоска, и я не замечала, как временами из моей груди раздавался животный рык, словно я была волчицей. Преданной своим волком.

Музыка из стереосистемы разрывала на части, и я кружилась по огромному зеркальному залу в темноте – лишь фонари ночного города освещали мой чувственный танец.

Я освобождалась, чувствуя, как искрами бурлит адреналин по гибкому телу. Но, чтобы переиграть Пожарских, мне нужно было больше огня. Гораздо больше. И как же вовремя позвонила Нелли.

– Сегодня же пятница, – ныла она на том конце провода. – Пошли в бар? Или в клуб? Хочу дайкири. – пока из подруги лился поток слов, я застыла, рассматривая в темноте свое отражение. Высокая, раскрасневшаяся, волосы растрепаны, кожаные брюки в заломах от активных движений, но в глазах азарт. – Аллоу! Сашка, ты меня слушаешь вообще?

– Кинь мне локацию, скоро буду, – с легкой улыбкой на губах ответила я.

Пустота в груди завибрировала от предвкушения жаркой ночи.

***

– Боги, Саш, что с лицом? Что с волосами? – Нелли в ужасе рассматривала меня, пока я бегала глазами по меню барной карты.

В баре гремела музыка, и яркие вспышки света вызывали легкое головокружение. Но в целом я чувствовала себя хорошо. Так шумно, ярко – и люди вокруг. Никакого удушающего одиночества.

После того, как мое отчаяние после расставания с Давидом перешло в стадию презрения, я не раз думала о том, чтобы опуститься на дно окончательно. Позволить кому-то из этих веселящихся развратных ребят воспользоваться моим телом так, чтобы их собственное тело хоть на миг прикрыло гребаную дыру в моей груди.

И ни разу за многие пятницы, проведенные на танцполе в пьяном состоянии, я не смогла довести задуманное до конца. Едва чужие руки касались моего тела в танце, едва мерзкий чужой запах вторгался в мое пространство, едва взгляд – липкий и похотливый – пронизывал меня насквозь, я тут же сбегала. Не говоря ни слова, хватала сумку, кивала на прощание Нелли и, отмахиваясь от ничего не понимающего ухажера, вылетала на улицу. А дальше все по одинаковой схеме, повторяющейся из пятницы в пятницу: дать себе протрезветь на свежем воздухе, поймать такси, принять душ и забыться коротким тревожным сном.

После расставания с Давидом я так и не смогла подпустить к своему телу ни одного мужчины. Смогу ли перейти эту черту сегодня?

– Я думала, мы пришли пить и танцевать, – задумчиво произнесла я, бегло осматривая людей на танцполе.

Мужчины, одаривающие меня заинтересованными взглядами, мнят себя хищниками, объявившими охоту на жертву с красивой мордашкой. Они даже не догадываются, что эта жертва сама выбирает, кого из хищников использовать в своих корыстных целях.

– Что Пожарский с тобой сделал?! – продолжала возмущаться подруга. – Высосал из тебя все соки, сволочь!

Я отвлеклась от толпы и подняла предупреждающий взгляд на подругу. С Нелли мы были знакомы еще со времен, когда она, заканчивая журфак, предложила модели, чья популярность набирала обороты, провести интервью. Мой американский менеджер тогда посмеялся и велел удалить это наивное письмо от глупой поклонницы, но я, до дури соскучившаяся по дому, согласилась. Так в моей жизни появилась Нелли, которая, несмотря на миловидную внешность, строила свою карьеру, как танк, и к моменту, когда я отказалась от контрактов и подиумов в пользу Давида, Нелли уже вовсю главенствовала в редакции известного женского журнала.

– Ни слова о нем, – строго произнесла я, а Нелли только закатила глаза.

– Мы все еще можем запустить разгромную статью о нем, – она повторила предложение, которое делала практически при каждой встрече после расставания с Давидом.

– Он сотрет твой журнал с лица земли, – я усмехнулась и отвлеклась, чтобы выкрикнуть бармену свой заказ, а потом склонилась над кудрявой подругой: Он слишком влиятельный. Не забывай об этом.

Давид держал в руках ювелирный концерн, опутавший страну сетью салонов, и, я уверена, у него было еще несколько теневых направлений, информацию о которых он не доверил бы никому. Даже любимой женщине.

Все в нем было слишком таинственным. Закрытым от меня. Я прожила с ним полтора года, и, несмотря на волшебные моменты, я не могла не заметить его постоянную отчужденность. Мне казалось, в голове Давида всегда крутилось столько мыслей, а меня было недостаточно для того, чтобы он мог отпустить контроль и расслабиться. Он хмурился даже во сне.

Давид хранил секреты – в этом я была уверена на сто процентов. И на столько же я была уверена, что злить этого бриллиантового короля не стоит. По крайней мере, если ты не готова все потерять.

– Не понимаю, почему та черная бульварщина все еще не разгромила его, – Нелли покачала головой, и рыжие кудри пружинками подпрыгнули на ее голове.

– Ты так и не узнала, кто стоит за этим журналом? – насупив брови, спросила я.

В сети давно завирусился канал блогера, скрывающего свою личность. Под многозначительным ником «Servus»^* неизвестный публиковал грязные новости о публичных людях, раскрывая перед читателями их истинную сущность. Он выковыривал буквально самые гнилые подробности из жизней артистов, спортсменов и политиков, но сам так и оставался величайшей тайной медиа жизни страны.

– Этот Сервус, – Нелли неприязненно поморщилась, называя псевдоним своего конкурента по перу, – никогда не пишет о Пожарских. А ведь там явно не все так чисто. Должны же быть пятна на репутации этой семейки.

Я лишь отмахнулась, не желая обсуждать Пожарских. Я пришла в бар не для того, чтобы то и дело вспоминать бывшего. Я пришла, чтобы вновь попытаться вытолкнуть его из себя кем-то другим.

За коктейлями, которые бармен периодически выставлял перед нами, Нелли выговорила мне все новости, которые успела накопить за две недели, что мы не виделись. Я больше молчала, посасывая трубочку и покачивая головой в такт музыке.

Публика в баре отрывалась так, как и подобает всем, кто успел за долгую неделю от души затрахаться в душном офисе и домашнем быту. Жаркие танцы рвали танцпол. Мужчины обжимались с пьяными девчонками, обещая им врата рая, а те глупо улыбались и кивали, готовые ехать за ними хоть на край света. Если у тех, конечно, хватит денег на край света.

И почему я не могла вести себя так же? Разве это сложно – повиснуть на шее незнакомого красавчика, позволить ему ненавязчиво ощупать мое тело в танце, поехать к нему домой на чашку кофе? Почему так сложно? Почему от одной мысли об этом в моей голове звучит голос Давида, запрещающий мне поступать так опрометчиво?

Нелли притянула меня к себе, вырывая меня из дурацких мыслей.

– Улыбнись, я фоткаю, – она вытянула телефон с включенной фронтальной камерой. Увидев себя на экране, я криво улыбнулась и позволила подруге сделать фото для ее соцсетей. Сейчас она отметит меня и до конца выходных будет получать комментарии о том, что я – та самая модель, которая продает русских красавиц в сексуальное рабство.

– Хочу танцевать, – неровно пробормотала я, убирая со своего плеча руку Нелли.

Тело было слишком податливым. Таким мягким и ведомым. Алкоголь разогнался в крови и заставил меня буквально таять от сексуальной музыки. Растрепав волосы и поправив белый топ, я направилась в центр танцпола своей фирменной походкой пантеры – неспешной и грациозной.

В мою сторону тут же обратилось множество взглядов. Сейчас эти самовлюбленные самцы начнут изучать друг друга, безмолвно решая, кому дозволено подойти ко мне первым.

В ушах стучало. Перед глазами то и дело мелькали тела в разноцветных одеждах. Улыбки. Глаза. Поцелуи. Я хотела быть во всем этом. Хотела разделять с кем-то себя. Хотела чувствовать на губах вкус чьей-то любви.

Или хотя бы дешевого желания.

На меня все еще смотрят, я это точно знаю. Чувствую кожей множество липких взглядов, облизывающих мою фигуру в соблазнительном танце. И мне хочется смеяться ведьмовским смехом, потому что все это так ничтожно. Ничтожно мало.

Мне мало тебя. В себе. Черт, я не должна так думать. Гребаная пьянь! Душит, ломает. Я вырву тебя, слышишь?! Вырву. Даже если ради этого мне придется оторвать от себя сердце.

Танцующая толпа на полшага смещается в сторону и смотрит за мою спину, с интересом приветствуя того, кто решился попробовать со мной совладать.

– Советую отвернуться, если не хочешь лишиться глаз, – знакомый мужской голос грубо отогнал кого-то от моего тела. Я беззвучно рассмеялась, узнав человека за своей спиной.

Не успела я обернуться, как ко мне сзади прижалось мощное мужское тело. Сильные руки легли на мои бедра в кожаных брюках, и я нагнулась, взмахнув волосами, чтобы сделать приятно мужчине.

Он – тот, кого я меньше всего ожидала увидеть. И все же, повинуясь опьянению, я, кажется, ощутила облегчение от того, что он пришел.

Каждый сантиметр моего тела, истосковавшегося по мужской ласке, наэлектризовался. Внутри на давно прогоревших углях разгоралось пламя. Пожарские. Им хватает просто коснуться, чтобы свести с ума.

Во мне говорит алкоголь. Он движет моим телом. Но, черт возьми, он делает мне так хорошо. Свободно. Безумно.

Мужчина буквально вжал мои бедра в свой пах, а, когда я поднялась, проложил своей ладонью путь по декольте к моему горлу. Я откинула голову на его плечо, позволяя мужчине слегка сдавить мою шею.

– Как ты меня нашел? – спросила негромко, приоткрыв глаза, чтобы увидеть дерзкий выточенный профиль Кирилла. Тот приоткрыл рот, наслаждаясь близостью моего тела. Непослушная прядь выбилась из пучка на его затылке, и я невольно подняла руку, чтобы накрутить ее на палец.

– Твоей подружке не стоило указывать на фото название бара. Мой брат мог отыскать тебя раньше меня, – хрипло произнес Кир мне прямо в ухо. Его голос заглушил музыку, но я продолжала слегка покачиваться, натирая задницей мужской пах. Это было приятно – ощущать власть. Знать, что он сделает что угодно из-за неконтролируемого желания овладеть моим телом. Кир отпустил мое горло и провел пальцами по открытой ключице и линии плеча.

– Думаешь, Давид смотрит, что постит моя подруга? – рассмеялась я, наслаждаясь приятными прикосновениями.

– Я же смотрю, – Кир провел носом по моим волосам, и я ощутила, как от низа живота по всему телу разбегается волна возбуждения.

Этот поганец был хорош. По нему абсолютно справедливо сохли девчонки направо и налево. И он умело этим пользовался.

Высокий, крепкий, слишком гладкий и мускулистый…он фанатично покоряет океанские волны на серфе и тягает гантели, чтобы толпы девчонок в его фанклубе не таяли.

Все верно – таять они должны, покачиваясь на его члене.

Хотеть Кирилла Пожарского было легко. Но непозволительно. И я понимала это даже в не очень трезвом состоянии. Казалось бы, он идеальный вариант на одну ночь: превосходен, чтобы выбить из головы Давида, и все еще остается всего лишь ветреным повесой, а, значит, для моего сердца нет никакой опасности.

Только я пообещала себе больше никогда не оказываться в капкане Пожарских. Так что Кирилл мне нужен исключительно для плана мести. В остальном я справлюсь без него.

– Давиду не нужно искать меня. – я тряхнула волосами и выпуталась их хватки парня, пока мое тело не разгорелось слишком сильно. Обернувшись, я посмотрела в холодные голубые глаза Кира и добавила: Он и так всегда знает, где я.

– И скоро он будет знать не только, где ты, но и с кем, – многозначительно добавил Кирилл, имея в виду себя.

Мы одновременно улыбнулись, давая друг другу согласие начать игру.

– Ты привез договор? – я прищурилась, внимательно наблюдая за реакцией парня.

– Пьяная подпишешь? – тот ухмыльнулся, но отогнул край пиджака, демонстрируя мне свернутые листы бумаги во внутреннем кармане.

Внутри всколыхнулось волнение, словно это был договор с дьяволом, а не с братом моего бывшего. Впрочем, глаза Кира поблескивали пугающим бесовским огоньком, так что, возможно, я совершаю огромную ошибку. К счастью, самую большую ошибку в своей жизни я уже совершила – упала в руки Давида. Все остальное уже не страшно.

– Я могу держать ручку, не переживай, – не спрашивая разрешения, я прильнула к Киру и, на миг поймав кайф от его запаха – морского, солоноватого, я выхватила договор и отпрянула, наслаждаясь видом обескураженного Пожарского.

Отвернулась и, покачиваясь, направилась к барной стойке. Нелли не было – это даже к лучшему. Ей не стоит знать о том, как низко я пала, когда пошла на соглашение с Кириллом Пожарским. Она бы меня осудила. Может, даже отобрала бы договор и разорвала на кусочки. Подруга заботилась о моем потрепанном сердце куда больше, чем я сама.

Мне нужно было держаться подальше от Пожарских. Только разве это возможно?

Я стала пролистывать страницы в поисках разметки для моей подписи, и вдруг почувствовала, как Пожарский навис надо мной, слегка придерживая меня за талию.

– Не проверишь? – я слегка обернулась и увидела, как Кир облизывает губы, предвкушая то, что мы вот-вот сотворим с его братом.

– Сомневаюсь, что ты неправильно внес мои паспортные данные, – дерзко ответила я, давая раз и навсегда понять – я не отступлю. Детали договора и мои условия мы обсудили в тот вечер, когда я стояла в кабинете Кира неделю назад.

Пожарский осмотрел меня с уважением и кивнул. Его загорелая ладонь легла возле моей, нервно сжимающей ручку. Он накрыл мою руку и опустил ниже по листу.

От его прикосновения по моей спине побежали мурашки, и я мысленно прокляла дьявольскую природу Пожарских. Когда всем раздавали таланты, эти братья отхватили дар соблазнителя – и не ясно, кто пользовался им более умело.

Давид покорял и подчинял. Такова была особенность его харизмы. Рядом с ним хотелось сдаться. Стать паинькой, которая следует любой воле хозяина и сходит с ума от счастья, когда хозяин доволен.

Я была такой. И мне потребовалось получить пощечину, чтобы очнуться от гипноза.

С Киром все было иначе. С ним я боролась, выставляя крепкую оборону, но он с каждым моим выпадом распалялся только больше. И, пока другие падали перед ним, предлагая свое тело, он хотел меня.

Он хотел меня с первой встречи, но я пала в руки Давида. Впрочем, может, поэтому я стала только желаннее?

Киру меня не получить. Моя ненависть к Пожарским слишком сильна. Все, чего я хочу, – вбить в эту семейку клин так, чтобы трещины пошли по всему, что для них ценно.

К черту Пожарских.

Но Кир прав: мне стоило прочитать договор… Все же он один из сыновей этого лживого рода, и доверять ему – значит, быть полной дурой.

Только я совсем не чувствую себя дурой. Напротив, все внутри меня горит предвкушением мести, пока я ставлю размашистую подпись и вверяю себя в руки дьявола во плоти – Кирилла Пожарского.

*«раб» с латинского

Глава 4

– А теперь, Пожарский, отправляйся к черту, – весело пропела я, всучивая довольному парню подписанные документы.

Не успела я отвернуться от него и прильнуть ртом к очередному бокалу с крепким мохито, как сильная рука обвилась вокруг моей талии и оттянула меня от стойки.

– Тебе хватит, – неожиданно строго произнес Кирилл.

Такой тон от вечно развязного и своевольного парня был настолько удивительным, что я обернулась и, хлопая глазами, уставилась на младшего Пожарского.

– Давид? Это ты? Прячешься за маской своего симпатичного братца? – я ухватилась за колючие щеки Кира и попыталась растянуть их в разные стороны, имитируя искусственную маску.

Под моими ладонями на лице парня расцвела хитрая улыбка – та самая, которая могла принадлежать только Кириллу Пожарскому. Теперь он снова был собой.

– Считаешь меня симпатичным? – его голубые глаза опасно сверкнули в полумраке помещения.

Я закатила глаза и выпуталась из его рук. Только Кир не унимался.

– Симпатичнее Давида?

– Не заставляй сравнивать, – я облокотилась на барную стойку, избегая смотреть на Пожарского, – вдруг проиграешь.

Кир склонился надо мной и обхватил пальцами мой подбородок, заставляя посмотреть в его глаза.

– Не проиграю, Саша, – его большой палец коснулся моей нижней губы, слегка оттягивая ее вниз. Взгляд парня зацепился за мои губы, и я решила его подразнить.

– Давид брал, а не рассматривал, – я отстранилась и облизнула пересохшие губы. К моему удивлению, во взгляде Кира не было раздражения.

– Именно поэтому он многое в тебе не видел, – заключил парень ровно в тот момент, когда сзади на него обрушилось несколько ударов сумочкой.

Кир увернулся, избегая гнева Нелли, но та и не думала останавливаться. Она налетела на него уже спереди, отбивая чечетку своей внушительной сумкой по торсу парня. Тот лишь пятился, смеясь над моей подругой.

Правда, как бы забавно это ни выглядело, мы привлекли ненужное внимание. Один из охранников взял Кира под руку, так что Нелли пришлось остановиться. Я обернулась, наблюдая эту комичную картину.

Охранник хоть и не был хлюпиком, но рядом с высоченным Пожарским выглядел немного ущербно. Словно понимая это, он отпустил парня.

– К вам пристают? – откашлявшись, спросил охранник у Нелли.

Не обращая внимания на этот глупый диалог, Кирилл смотрел лишь на меня, и по его прищуренным голубым глазам я поняла – пришло время начать нашу игру.

Я лениво достала из своей сумочки помаду и, глядя во фронтальную камеру телефона, подкрасила губы. За спиной раздавались причитания Нелли о том, что «этот гад и его сраный братец» разрушили жизнь ее подруги.

Вздохнув, я поднялась с барного стула и направилась туда, где моя подруга навешивала на Кирилла грехи, к которым он не был причастен. А может, и был, но не через меня.

Наши взгляды были переплетены невидимыми нитями. Все в баре замерло или я слишком много выпила. Даже Нелли утихла, когда увидела, как я уверенно движусь в раскрытые объятия Кирилла. Он смотрит так дерзко, упрямо. Знает, что я собираюсь сделать, и потому буквально отрывает меня от земли, едва я касаюсь его торса, и накрывает губами мой рот.

Я впускаю в себя этот пожар. Снова. Очередной Пожарский раздирает мои губы пламенным поцелуем. Голова кружится, и внутри вздымается вихрь. Адреналин отстукивает сбивчивый ритм в висках, пока руки Кира до боли сжимают мою талию.

Я отстраняюсь и ловлю на себе его затуманенный взгляд. С полуулыбкой на губах он выдыхает и отпускает меня на землю. Быть вблизи его обжигающего тела слишком опасно, но я точно знаю – в этот раз я не сгорю. Не позволю себе. Давид выжег все живое, оставив только жажду мести, и я ее скоро утолю.

Для этого мне и нужен Кирилл.

– Мы теперь вместе, – кинула я Нелли как бы между делом. Подруга за моей спиной растерянно вздохнула, явно не понимая, когда я успела удариться головой.

Она была уверена, что я буду держаться от Пожарских как можно дальше. Даже предлагала мне попытаться вернуться в модельный мир и улететь за границу, чтобы и не вспоминать о Давиде. А я осталась. Не могу улететь.

Не знаю, в чем дело. То ли так сильно желание лицезреть крах Пожарского, то ли не могу принять того, что случилось. Слишком мало времени прошло. Полгода вслепую. Бреду наощупь, держась за последнюю нить, связывающую меня с реальностью. Нить, которая ведет меня к возмездию.

– Пора ехать, – коротко произнес Кир, когда я, отвернувшись, направилась обратно к стойке.

– Счастливого пути, – я махнула рукой, даже не оборачиваясь на парня.

После поцелуя, пробудившего внутри неудовлетворенные желания, мне нужно было выплеснуть эмоции. Мир снова крутился, визжал, танцевал, шумно подпевал, и я, следуя на поводу музыки, полезла на барную стойку. Бармен лукаво улыбнулся и протянул руку, помогая пьяной барышне не свалиться.

Свобода ворвалась в меня под ритмы танцевального трека – тягучего, сексуального, манящего раздеваться и привлекать на свет своего тела потерянных мотыльков. Только раздеваться я, конечно, не стала.

Танцевала так, как чувствовало мое тело. Крутила бедрами, взмахивая волосами. Гладила ладонями скользкую кожу брюк, повторяя изгибы фигуры. Наслаждалась восхищенными взглядами, направленными на одну меня со всех сторон.

И только мой собственный голос глубоко внутри шептал:

«Думаешь, это спасает тебя? Думаешь, это лечит?».

Я не успеваю послать к черту свое отвергнутое эго, ведь меня сгребают в охапку мощные руки Кирилла, и мне хочется проклясть природу, которая одарила его такими длинными конечностями.

Пожарский перекидывает меня через плечо и легко несет к выходу, кивнув бармену:

– Моя девочка перебрала, – словно подтверждая то, что я его девочка, он приветствует мою задницу легким шлепком свободной ладонью.

Я приподнимаю голову и вижу лишь, как удаляется от меня Нелли, которая сидит за барной стойкой и смотрит на меня отстраненно – так холодно, и это значит, что завтра я буду извиняться перед ней и рассказывать, как так вышло, что из бара меня уносит один из представителей ненавистного мне рода Пожарских.

Я обо всем пожалею утром, а сейчас…

На плече Кира слишком комфортно, будто та самая гребаная природа создала его именно для моего тела.

***

Здоровенный черный Хаммер Кира паркуется в узком дворе. Я только вынырнула из легкой дремы, и потому не сразу поняла, где нахожусь. Протерев глаза, всмотрелась в очертания подъезда через лобовое стекло, и зевнула. Я дома. Хорошо, что Пожарский не потащил меня к себе или не отымел в машине, пока я без сознания. Вполне в его духе.

На мне мое пальто, хоть я и не помню, чтобы надевала его. Сумочка лежит рядом. Как предусмотрительно. Кир молча вышел и открыл дверь с моей стороны. Не спрашивая, снова подхватил меня на руки, словно я безвольная кукла.

Не хочу, чтобы он думал, будто мне это нравится, поэтому я выпуталась из его хватки и неровной походкой направилась к подъезду. Воздух покалывал уже по-зимнему, и я остановилась, чтобы посмотреть в небо. Со дня на день повалит снег. До Нового года меньше двух месяцев.

Прошлый Новый год мы с Давидом встречали в Бразилии. У него были дела, а я наслаждалась пляжным отдыхом, в душе немного скучая по хрустящему снегу.

Через распахнутое пальто к коже прильнул холодный ветерок, и я не стала кутаться, чтобы боль от холода отрезвила мои мысли и перебила всякое желание вспоминать того, кого я должна вычеркнуть из своей жизни.

– Идем, – Кир подхватил меня под локоть и повел к подъезду.

– Я тебя не приглашала, – сухо ответила я, открывая дверь.

– Я тебя не спрашивал, – парировал он, проникая в подъезд вместе со мной.

Я лишь покачала головой, наблюдая за тем, как Кир заполняет собой пространство узкого лифта.

– Какой у тебя рост? – зачем-то спросила я, втискиваясь в кабину лифта.

– Метр девяносто семь, – равнодушно ответил парень.

Его волосы были распущены. Взъерошенные светлые пряди разметались по плечам, и я поймала себя на мысли, что хочу заплести ему косички. Этому двухметровому татуированному здоровяку с чертовски гадкой репутацией.

– Твой отец не такой высокий, – прикинула я, вспоминая, что Александр Федорович был на добрых десять сантиметров ниже Давида, рост которого около ста восьмидесяти пяти сантиметров.

– Разве ты не слышала историю о том, как русский магнат соблазнил норвежскую баскетболистку? – Кир усмехнулся, пропуская меня на выход.

Я вышла из лифта и смерила парня удивленным взглядом.

– Твоя мать норвежская баскетболистка?

– Ага, – отозвался он, – Альва Ларсен. У папочки тяга на иностранок. Он тот еще ценитель международных отношений, – Кир откинул волосы за спину и уставился на меня в ожидании.

На автомате я открыла дверь в квартиру, не переставая думать о женщинах самого старшего Пожарского. Мать Давида была сирийкой, и именно она одарила сына восточными чертами. Кирилл оказался потомком норвежских кровей, и это отражалось в его светлых волосах и высоком росте.

– Где сейчас твоя мать? – спросила я, не оборачиваясь. Я и так знала, что Кир вошел в квартиру следом за мной.

Не глядя на него, я скинула ботинки, повесила пальто на плечики и прошла на кухню, чтобы поставить чайник. Мне нужно что-то горячее, иначе я вот-вот начну дрожать от холода.

– Не знаю. Отец оставил меня и Давида себе при разводе. Полагаю, обе наши матери получили хороший откуп, чтобы не устраивать отцу проблем, – отозвался Кир из прихожей.

Что-то в его голосе заронило в моем сознании мысль о том, что парень тоскует. По матери, которую не помнит? По семье, которой у него толком не было? Или по отцу – такому, у какого мальчики перенимают лучшие мужские качества? Впрочем, достаточно того факта, что оба брата ни хрена не смыслят в любви, чтобы понять: отец Пожарских – не тот, кто мог бы передать сыновьям что-то действительно стоящее.

Разве что только семейный бизнес.

Нынешняя жена Александра Федоровича – Анастасия, несмотря на его любовь к иностранкам, была русской. На двадцать пять лет моложе его самого, но кого это волнует. Детей в этом браке не было. Давид и Кирилл были единственными детьми Пожарского. По крайней мере, официально представленными в обществе. Кто знает, скольких мог оплодотворить этот бабник в свои лучшие годы.

Я выглянула из кухни и увидела, как Кирилл фотографирует мои бумаги, оставленные на столике в прихожей.

– Что ты делаешь? – в моем голосе мелькнул испуг.

– У тебя долги, – констатировал Кир, взмахнув веером платежек.

– Я в курсе.

Кир снова уткнулся в своей телефон. Он поднес микрофон ко рту и наговорил аудиосообщение.

– Анна Павловна, я знаю, что ваш рабочий день начнет только через три часа, и первым делом прошу поставить на оплату счета, которые я сейчас пришлю. С моего личного счета, пожалуйста.

Он отключился и закинул телефон в задний карман джинсов. Бумажки смял и, не глядя на меня, направился на кухню в поисках мусорки.

Я прошла за ним. Парень выбросил бумаги, над которыми я плакала несколько дней подряд. Скинул куртку на кресло и открыл воду в кране, чтобы помыть руки.

Я присела на высокий стул, задумавшись о том, что в этой квартире еще не было мужчин. И вот здоровяк с ненавистной мне фамилией моет руки моим лавандовым мылом.

Я купила эту небольшую, но очень уютную двушку в хорошем районе Москвы, когда мне позволили сделать мои первые значительные гонорары в Америке. Тогда еще не было Давида, и я хотела сформировать для себя подушку безопасности на случай, если моя карьера не получит развития.

И сейчас я была благодарна той двадцатилетней девчонке, которая не побежала скупать брендовые шмотки в агонии после первых крупных выплат. Хорошо, что я смогла разумно вложить средства. Тем более, что пристраститься к шмоткам я тоже успела. И карьера, как ни странно, накрылась медным тазом.

Все это время квартира пустовала. Когда появился Давид, и мы вместе приехали в Москву – я жила у него. И только после болезненного расставания я вошла в эти двери с багажом и разбитым сердцем.

– Ты оплатишь мои счета? – уточнила я.

Кир обернулся и осмотрел меня, склонив голову на бок.

– Разве не для этого ты просишь у меня деньги? – спросил он, – мы заключили договор.

Я поджала губы и замолчала. Он был прав, я искала деньги на сохранение бизнеса. Я не могла позволить Давиду забрать у меня единственный и дорогой сердцу источник дохода.

– Если я захочу расторгнуть договор раньше, мне придется вернуть тебе всю сумму? – я подняла на Кира усталый взгляд, но тот с улыбкой отмахнулся.

– Нет, конечно, я не жадный.

Не успела я выдохнуть, как тот добавил, сверкнув голубыми глазами:

– Секс в публичном месте.

– Что?! – я привстала, с изумлением глядя на парня, у которого в глазах отплясывали черти.

– В случае расторжения договора до завершения его действия ты должна будешь мне секс в публичном месте, – томно пояснил он, – это пункт в договоре. Который ты подписала.

Я схватилась за голову и взвыла. Чертов Пожарский! Что еще я могла от него ожидать?

– И когда договор будет считаться завершенным?

– Когда Давид потеряет все, – ответил Кирилл. На этот раз его голос звучал абсолютно серьезно. Он настроен сокрушить брата.