Читать книгу: «Инкогнито с Бродвея», страница 4

Глава 8

– Оперативное помещение? – предположила я, осматривая интерьер.

– Вы на редкость сообразительны, – похвалил меня брюнет, стоявший у кухонного шкафчика.

– Тут особого ума, чтобы понять что к чему, не надо, – засмеялась я. – На окнах желтые занавески, купленные, похоже, еще в советское время. Стены сине-голубые, а это любимый цвет нашей милиции, а теперь полиции, на кафель ваш хозотдел пожадничал, поэтому на полу линолеум, который продавался в годы моего детства. Обстановка тоже эдак тридцатилетней давности. Здесь сильно пахнет табаком, неуютно, мрачно, чашки разномастные, а в довершение картины – инвентарные номера на мебели.

– Где? – удивился брюнет.

Я показала ему на овальный кусочек жести, приделанный сбоку столешницы.

– Не заметил его, – нахмурился мужчина. – Вы правы, это оперативная квартира, но пока тут проживаю я. Недавно с женой развелся, она меня на улицу выгнала.

– При разводе имущество делится пополам, – подсказала я.

– Трешку в качестве презента на свадьбу подарили родители невесты. Они сделали такой финт: купили апартаменты на имя матери, а она потом преподнесла их дочери.

– И что? – не сообразил Степан. – Если пара разбежалась, нажитое пилят по-честному. Или ты решил благородство проявить, ушел в одних трусах? Собрался до конца жизни по оперквартирам скитаться? Сейчас эта лафа у тебя, потому что в кресле начальника Федоров сидит. Он сотрудникам как отец родной, всегда помочь готов. Но Игорю Лаврентьевичу скоро на пенсию, и как только появится новый шеф, тебя выпрут отсюда, придется ползарплаты за съем однушки отдавать.

– Ты не понял, Степа? Ключевое слово в моем объяснении глагол «подарили», – тяжело вздохнул мужик. – Повторяю: теща сделала дочке подарок на свадьбу – хоромы. А презенты при расторжении брака дележке не подлежат. Кабы на жилье для нас моя родня раскошелилась, на выход пришлось бы Галине идти. Но в нашем случае турнули господина Измирина, то бишь меня. Ах да, я не представился вам, Виола Ленинидовна, Вадим Измирин.

– Он ведет дело о подозрительной смерти Антонины Вольпиной, – растолковал мне Дмитриев.

– Знаю, что вы близкая подруга Степана, – снова заговорил Измирин, – но все же хочу спросить: где вы находились сегодня после обеда?

– Сидела в фирме «Убьем всех», – спокойно ответила я. – Довольно долго там пробыла. Минуточку…

Я порылась в сумке и вытащила парковочный талон.

– Вот, здесь указано, когда я въехала на стоянку и когда покинула ее.

– Отлично, – сказал Вадим. – Но это сведения о машине, а она, как понимаете, может и без любимого хозяина укатить, не обязательно самому владельцу баранку крутить.

– Конечно, у нас по улицам многие малолитражки сами разгуливают, – тоже совершенно серьезно ответила я. – Вот и моя умная «букашка», пока я душила-резала целительницу, решила создать хозяйке алиби: прибыла на стоянку, помаячила там, оплатила талон и вернулась за убийцей. Все логично. Осталось найти ответы на несколько вопросов. Один из них: каков мотив устранения мною Вольпиной? Я ее никогда не видела, до недавнего времени даже не слышала о ней. И вообще предпочитаю лечиться не у шептух, а ходить к нормальным врачам.

– Виола Ленинидовна, оставьте сарказм, я вам не враг, – тихо произнес Вадим. – Вы автор детективных романов, а заодно сыщик-любитель, стали в этом деле почти профессионалом. И конечно, должны понимать, что я имел в виду: за руль автомобиля мог сесть любой человек, а не только хозяин. Я несколько раз сталкивался с алиби, которое с помощью документа об оплате организовывали своим мужьям жены. В одном деле присутствовал чек за услуги стоматолога, и на ресепшен клиники подтвердили, что пациент Шевченко во время совершения преступления сидел в кресле с раскрытым ртом. У меня никак не сходились концы с концами, а потом я догадался поговорить с врачом. И что выяснилось? Пациент Шевченко это женщина. То есть она своего супруга покрывала.

– Очень глупый поступок, – фыркнула я. – Поверьте, я способна придумать кое-что получше.

– Меня всегда настораживает, если человек хранит ненужные бумажонки, – продолжал Вадим. – Талон на парковку люди обычно сразу выбрасывают. А вы его мне показали. Думали об алиби?

– С ума сошли? – обозлилась я. – Поблизости не было урны, а меня с детства приучили не сорить, вот и сунула квитанцию в сумку. Благополучно забыла о ней, а сейчас квиток кстати пришелся. С меня хватит! Всем до свидания!

– Пожалуйста, не кипятитесь, – попросил Измирин. – Я понимаю, что вы не убивали знахарку. Вас кто-то решил представить.

Я сменила гнев на милость:

– Извините, погорячилась. Если свяжетесь с офисом морильщиков муравьев, то вам подтвердят, что я была у них в то время, которое указано на талоне. А на парковке есть охранник, он у меня книгу попросил с автографом.

– Отлично! – обрадовался Вадим.

– Теперь объясните, почему наши с сестрой имена оказались связаны со смертью Вольпиной, – потребовала я.

Измирин сел за стол.

– Знахарка назначила сегодня первой больной явиться в полдень. Записанная на прием Елена Михайлова подошла к двери квартиры целительницы, а та чуть приоткрылась. Женщина, решив, что баба Тося увидела ее в окно, поэтому любезно отперла дверь, вошла в однушку и – еле на ногах устояла. На полу лежало тело, над которым склонилась фигура в розовой куртке и такого же цвета шерстяной шапочке с блестками. Пациентка закричала, и женщина в розовом бросилась вон. Но, к большой неудаче последней, именно в тот момент, когда преступница под истошный вопль Михайловой «Помогите, убили!» вылетела из квартиры, в подъезд вошел участковый Борис Гурьев. Полицейского вызвали из-за драки, которую затеяли два мужика на четвертом этаже. Парень схватил тетку, вернул ее в квартиру и увидел труп. Потом позвонил в отделение и сказал: «Тут убийство на первом этаже – мертвая баба в однушке. Я преступницу взял. Только есть проблема: это писательница Арина Виолова». А дежурный ответил: «Да мне плевать, кого ты там нашел, Арину, Малину или Галину. Машины нет, людей тоже, все на вызовах. Короче, добирайся сюда сам, да не забудь захлопнуть дверь. Из убойного приедут – откроют».

– Разве так можно? – усомнилась я. – Оставлять тело без присмотра?

– Мы же говорим не о том, как надо действовать, а о том, что было в реальности, – поморщился Вадим. – Борис – молодой сотрудник, недавно на службе, с убийствами пока не сталкивался. Опыта у парня нет, теоретическая подготовка слабенькая, старших товарищей рядом не оказалось. Да и струхнул он немного при виде бездыханного тела, в чем честно потом признался. В общем, дальше дело было так…

Гурьев вывел задержанную, которая не произнесла ни слова, и безостановочно рыдающую Михайлову во двор. А там гуляла женщина с младенцами. Она крикнула:

– Фаина, правда, что баба Тося умерла?

Борис остановился и спросил у тетки:

– Как вы назвали задержанную? И откуда знаете, что целительница скончалась? Назовите свое имя.

– Светлана Борисова, – представилась та. – Мне Ирка сказала, она над однушкой на втором этаже живет, слышала, как внизу орали: «Помогите, убили!» А потом вы пришли. Файка, чего молчишь? Загордилась совсем? Как же, сестра писательницы!

– Вы уверены, что это не сама звезда? – уточнил юный полицейский.

– Че я, Фаину не видела? – фыркнула тетка. – Ишь, шапку натянула, платок замотала, очки нацепила… Да все равно ведь понятно, кто это – Фаина Тараканова.

Гурьев повел задержанную дальше. Рядом шла свидетельница. По дороге участковый опять позвонил в отделение и пустился в объяснения:

– Ошибочка вышла, убийца не литераторша, а ее сестра, звать Фаиной.

– Хорош балаболить! – заорал дежурный из трубки.

До полиции идти несколько кварталов, по одной стороне улицы тянется забор автобусного парка. Когда троица приблизилась к главному входу транспортного предприятия, из ворот нагло вышла толстая крыса…

– Их в Москве много, – кивнув, перебила я рассказчика, – часто грызунов у мусорных бачков вижу.

– Каждый раз в обморок падаете? – заинтересовался Измирин.

– Нет, конечно, хоть и являюсь представительницей слабого пола, – фыркнула я. – Просто хорошо знаю: обычно крыса первой не нападает на человека. Не надо только в нее камнями швырять.

– А вот Елена Михайлова свалилась кулем, – продолжал следователь. – Гурьев кинулся к ней, на время упустив из виду задержанную, и та сбежала…

– В наручниках? – уточнила я.

– Нет, – вздохнул Вадим.

– То есть женщина, которую обнаружили у трупа, шла без «браслетов»? – протянула я. – Мне всегда казалось, что…

– Гурьев не стал надевать на нее наручники, – нахмурился Вадим. – Мне он так сказал: «Задержанная известная писательница. Я ее книги не читал, но подумал: у тетки точно полно влиятельных знакомых. Ща ее адвокат приедет, прицепится, что в наручниках бабу вел, а она ведь никакого сопротивления не оказывала. Ну и решил скандала избежать. Потом выяснилось, что это не сама детективщица, а ее сестра. Так тоже плохо: звезда за нее всем пасть порвет, виноватым я буду. И тетка тихая была, послушная, без спора со мной потопала, только разговаривать не хотела, все время молчала, ни звука не издала».

– Отлично работаете, парни, – заметил Степан.

– Я тут ни при чем, – обиделся Вадим. – Был на вызове, вернулся – все на ушах стоят: Гурьев убийцу упустил. Да не какую-нибудь там подружку алкаша, которого она сковородкой за безостановочное пьянство порешила, а не то писательницу Арину Виолову, не то ее сестру Фаину. Точно никто сказать не мог, две версии было. Знаете, Виола, вы ведь весьма популярны среди женщин, даже тех, кто в погонах.

– Спасибо, – буркнула я. – А теперь вопрос дня: по какой причине участковый решил, что перед ним Арина Виолова?

Вадим почесал кончик носа.

– Вас Михайлова узнала.

– Отлично, – скривилась я. – А ничего, что меня там даже близко не было? Легко подтвержу свое алиби. И на основании чего Елена решила, что у трупа была именно я?

– Михайлова ваша страстная поклонница, – объяснил Измирин, – ей давно хотелось с вами познакомиться, женщина пару раз посещала автограф-сессии в магазинах. Но уходила разочарованной – обстоятельный беседы с детективщицей не получалось, вы ей мало времени уделяли.

– Естественно, нет, – перебила я следователя. – Стоит очередь, все хотят получить автограф на книге. Максимум, что я могу спросить у человека, это как его зовут, и улыбнуться. Ну, может, еще разрешить ему сделать селфи со мной.

– А Елена мечтала о задушевной беседе, – продолжил Вадим. – Поэтому когда фирма чая, где она заведует отделом маркетинга, собралась устраивать праздник, то…

– Женщину Еленой Ивановной зовут! – подпрыгнула я. – Полная шатенка с ярким, прямо-таки боевым раскрасом?

– В точку, – улыбнулся Измирин. – Помню, тетка вдруг чихнула, и я даже испугался, что у нее с лица кусок штукатурки упадет и стол мне пробьет. Ну почему некоторые женщины сами себя уродуют? Веки густо-синие, щеки красные, губы бордовые – натуральный клоун.

– Как-нибудь потом обсудим проблему макияжа, – остановила я полицейского, – сейчас меня другое волнует. Отлично помню эту Михайлову. Она вела себя во время мероприятия крайне бесцеремонно, постоянно толкалась около ведущей, отгоняла тех, кто пытался пообщаться со мной, шипела: «Хватит задавать вопросы, это неприлично». А сама безостановочно спрашивала меня о всякой ерунде. Из ее рта так и сыпалось: «Вы замужем? Нет? Почему? Дети есть? Нет? Почему? Кошечку дома держите? Нет? Почему?» Я очень обрадовалась, когда ее кто-то из начальства отозвал, до безобразия назойливая и невоспитанная особа.

– Все дело в куртке, – вздохнул следователь. – Михайлова сообщила в полиции, что ее сшили специально для Таракановой под акцию, второй такой нет.

– Значит, она опознала одежду? – поняла я.

– Ну да, – согласился Вадим, – клялась, что она уникальна.

– Может, и так, – согласилась я, – но моя куртка дома, в шкафу. Я уже сто раз Степану сказала и еще раз повторю: влезаю в розовое безумие, только когда иду на помойку. Теперь следующее. Коим образом информацию о том, что Арина Виолова убила целительницу, проникла в прессу? И почему журналисты до сих пор треплют имя Фаины?

– Елена Ивановна, как я понял, человек истерического склада, – вздохнул Измирин, – не способна эмоции в узде держать. Да и день у нее выдался сложный. Сначала обнаружила мертвую бабу Тосю, потом увидела крысу. Вот тетке и снесло чердак. Когда Гурьев ее в отделение привел, Михайлова начала кричать: «Писательница Арина Виолова убила Вольпину! Я видела, как она зарезала старуху! Пилой!»

– Пилой? – повторила я. – Ну просто слов нет!

– Участковый попытался остановить истерику, – продолжал Вадим, – возразил: «Если кого распилить, море крови выльется, а в комнате чисто было. Да и тело выглядело целым».

– Логично, – хмыкнула я.

Вадим продолжил:

– Но на Михайлову слова парня впечатления не произвели, она продолжала вопить. Доложила между делом про розовую куртку и рекламное мероприятие. Гурьев попытался усмирить ее: «Замолчите, не кричите! Вы же слышали, соседка во дворе объяснила, что задержанная не Арина Виолова, а ее сестра Фаина». А мне потом юный участковый сказал, что и сам не знает, кого вел в отделение, писательницу или ее родственницу, потому что тетка упорно молчала, имени своего не назвала.

– А мне вот понятно, что бравый полицейский не потребовал у задержанной документы! – рассвирепела я.

– Нет, парень попросил ее предъявить паспорт, – вздохнул Измирин, – но женщина только шапку до носа натянула и молчала. Зато Михайлова орала без умолку, в том числе и в отделении…

– Можешь не продолжать, – зашипела я, забыв про вежливое «вы», – и так ясно: кто-то из присутствовавших там живо позвонил папарацци.

– Думаю, что таких граждан оказалось несколько, – поправил Степан, – отсюда и путаница: одни рассказали про тебя, другие про Фаину.

Я внезапно успокоилась.

– И понятно, почему они так поступили – СМИ хорошие деньги за сведения о звездах платят.

– Основные информаторы прессы – сотрудники ГИБДД, полиции и больниц, – кивнул Степан. – И ты, Вадим, прекрасно это знаешь.

– Какая разница, кто автор слива, – завилял хвостом Измирин, – о другом думать надо: как твою приятельницу и ее сестрицу от грязи отмыть.

– А что тут думать? Все очень просто: надо найти того, кто на самом деле лишил жизни Антонину Вольпину, – отрезал Дмитриев.

Глава 9

– Будешь пирожное? – спросил Степа, открывая меню.

– Конечно, – улыбнулась я. – Милое кафе, никогда здесь не была. Маленькое, но уютное.

– И готовят хорошо, – похвалил Дмитриев. – Ты кому звонишь?

– Сейчас услышишь, – пообещала я. – Как только ответят, включу громкую связь, благо посетителей, кроме нас, нет. Алло? Елена Ивановна?

– Да! – рявкнули из трубки. – Кому я понадобилась?

– Писательница Арина Виолова, – представилась я.

– Господи! А-а-а! Вы… вы… вас… а-а-а-а!

– Елена Ивановна, успокойтесь, – попросила я. – Поверьте, я никогда не была в квартире знахарки. И уж совершенно точно не убивала ее. Вы меня с кем-то спутали. Скажите, розовую куртку действительно сшили в одном экземпляре?

– Да, только для акции, потом ее подарили писательнице. То есть вам. Я вас видела! Узнала! Это были вы! – заорала тетка.

Мне хотелось сказать дамочке много «приятного», но пришлось сдержаться.

– Отлично. Теперь скажите, во что я была одета?

– В розовую куртку.

– Это я уже поняла. А еще что на мне было? – продолжила я.

– Шапка с помпоном, вы ее почти до носа натянули. Шарфик синий, на нем золотые буковки, вы им до ноздрей замотались. А волосы из-под головного убора торчали, по шее мотались. Светлые такие, – перечислила Михайлова.

– У вас отличная память, – похвалила я. – Брюки? Юбка?

– Не помню.

– Ботинки, сапоги, босоножки?

– Скажете тоже, босоножки, – хрюкнула собеседница. – Не лето на улице, что-то теплое на ногах было.

– А поточнее? Угги?

– Не заметила.

– Никакой другой одежды не разглядели, лицо почти полностью закрывали вязаная шапка и шарф, но вы уверены, что в квартире находилась Арина Виолова? – уточнила я.

– Конечно. Куртенку только для вас смастерили в одном экземпляре, – попугаем повторила тетка.

– Одежду можно продать, дать поносить подруге. В конце концов, ее могли украсть, – вкрадчиво произнесла я.

Повисла тишина.

– Не подумала об этом, – ожила наконец Михайлова. – Нет, это были вы. На носу у вас сидели большие очки. В руках вы держали сумку.

– Опишите ее, – попросила я.

– Ну, обычная, – ответила свидетельница, – как у всех.

– Сумки у всех женщин разные, – не отставала я.

– Не помню, – призналась наконец Михайлова.

– Очки какие? От солнца? Оправа темная или светлая?

– Вроде простые очки, – промямлила собеседница. – Наверное.

Я откашлялась.

– Елена Ивановна, я подвожу итог. Вы вошли в квартиру и увидели лежащую на полу Антонину Вольпину. Так?

– Да, да, да… жуть… – завздыхала Михайлова, – прямо в глазах потемнело от стресса, я ничего не видела.

– «В глазах потемнело, ничего не видела», – повторила я последние слова идиотки. – Но тем не менее разглядели женщину в розовой куртке. Она сидела? Стояла? Лежала? Прыгала?

– Ой, скажете тоже, – хихикнула собеседница. – Вы в секретере рылись.

– Ага… – протянула я. – Стояла к вам лицом?

– Спиной, – поправила Михайлова. – Я надпись про чай «Трифон» прочитала и сразу поняла, кто передо мной.

– Узнали меня только по спине? – уточнила я.

– По слогану, – объявила дама. – Затем вы обернулись.

– На голове шапка, натянутая почти до носа, – напомнила я слова свидетельницы, – на шее шарфик, который закрывал подбородок и рот. А еще большие очки. Так?

– Да, правильно, – согласилась Михайлова.

– Из-под вязаного колпака выглядывали светлые волосы, – продолжала я.

– Все именно так! – заявила Михайлова. – Дорогая Арина, я вас обожаю безмерно. И у меня есть предложение. Да, я сказала полицейскому, что видела вас, и это чистая правда. Понимаете, я очень разнервничалась: на полу мертвая женщина, рядом любимая писательница.

– Минуту назад вы говорили, что я находилась у секретера, а теперь, оказывается, я маячила возле убитой, – хмыкнула я.

– Комната небольшая, все близко, секретер в паре шагов от мертвой хозяйки находился, – зачастила собеседница. – Сейчас-то я понимаю, мне следовало не орать, не звать на помощь, а тихонечко шепнуть обожаемой звезде: «Убегайте быстрей, никому не скажу, что видела вас». Уж не сердитесь на меня за глупость, я готова все исправить. Ваш звонок меня окрылил, придал сил, навострил ум. Если придете ко мне домой в гости – поболтать, попить чайку, то скажу следователю, что перепутала, куртка была синей, а мне розовой со страху показалась, и что вас в квартире не было, другая баба там находилась. Жду вас прямо сегодня, сейчас адрес сообщу… Поняли меня? Или вы приезжаете ко мне поболтать, или я расскажу, как вы в целительницу ножом тыкали. Хочу вас спасти, избавить любимую писательницу от тюрьмы, но взамен…

Я быстро отсоединилась.

– Степа, слышал? Она сумасшедшая.

– Угу, – протянул Дмитриев, глядя в айпад. – Слушай, тут интересная вещь выясняется. Квартира, в которой жила знахарка, оказывается, вовсе не однокомнатная.

– А какая? – удивилась я.

– Антонина Семеновна Вольпина владела всеми апартаментами на первом этаже, – объяснил Степан. – Там располагаются две квартиры, одинаковые по площади. Изначально обе принадлежали Николаю Петровичу Кузнецову.

– Две квартиры одному человеку? – уточнила я.

– Верно, – подтвердил Степан. – Он их объединил и зарегистрировал это в БТИ. А спустя время презентовал Вольпиной.

– Подарил? – изумилась я. – Баба Тося его родственница?

– Не-а, – протянул Степан, – если верить документам, конечно. Может, любовница, гражданская жена…

– А сам Николай Петрович куда делся? – продолжала удивляться я.

– Он уже давно прописан по другому адресу: Малофеевская улица, дом восемнадцать, квартира не указана, – пояснил Дмитриев.

– Фаина уверяла, что Антонина жила в однушке, – протянула я. – Временно покинув Москву, целительница продолжала оплачивать коммунальные услуги, поэтому моя сестра могла там жить. Интересно, что связывает Вольпину и Кузнецова?

– А, теперь понятно, почему тут только номер дома написан, – сказал Степа, не отрывая взгляда от экрана, – это же пансион, именуется забавно – «Приятное место». Ага, еще яснее стало. На самом деле заведение сие – коммерческий дом престарелых, просто его назвали красиво. Давай рванем в интернат? Поболтаем с Кузнецовым.

– Сейчас там все уже спят, наверное, – охладила я пыл Дмитриева. – Посмотри на часы, вечер настал, в заведениях для стариков и инвалидов отбой рано наступает. Завтра скатаемся. Поехали домой. Ко мне.

– Может, ко мне? – предложил Степан. – В бассейне поплаваем, в баньке посидим.

– Не хочу оставлять Фаину одну на ночь, – пояснила я. – И утром должен прийти менеджер по муравьям.

Степан рассмеялся.

– Такие бывают?

– Фирма «Убьем всех» серьезно подходит к вопросу травли насекомых, – захихикала я. – Представляешь, начали расспрашивать, какой вид мурашей у меня по дому бегает, а я их идентифицировать не могла. Поэтому приедет специалист, который подберет нужный аппарат, электронный уничтожитель.

– Хорошо, поедем к тебе, – не стал спорить Степан, – только сначала зарулим в супермаркет. Тихий внутренний голос подсказывает, что у тебя в холодильнике ничего вкусного нет.