Читать книгу: «Хеппи-энд для Дездемоны», страница 4

Глава 7

– Вау! – подпрыгнула Валя. – Я думала, хуже фамилии «Красноносова» не бывает. Моя мама до свадьбы была Белоноговой. Тоже не суперски. И она ниче не знала про то, какая у ее жениха Семена фамилия. Вот смехотища вышла, когда регистраторша в загсе спросила: «Невеста станет Красноносовой или останется Белоноговой?»

– Виола Тараканова – полный кошмар, – подхватила я нить беседы. – Начнем с того, что народ совершенно не способен запомнить мое имя и называет меня Виолеттой, Виолиной, Вероникой, Виталиной и так далее, кто во что горазд. Но, знаешь, я давно поняла простую истину: никогда не следует считать себя самой несчастной, всегда найдется тот, кому еще хуже.

– Ну это навряд ли, – грустно ответила Валя.

– У тебя неприятности?

– Нет! – вскинула голову Валя. – Ни одной самой завалященькой, живу шоколадно!

– Ладно, – кивнула я. – Знаешь, есть на свете девушка твоего возраста, сирота без матери, живущая в грязной квартире, где самой дорогой и любимой вещью является черно-белый телевизор. Хорошей одежды у бедняжки нет, питается она картошкой без масла, зарабатывает на жизнь продажей собственного тела, больна СПИДом. Скажи честно, кому хуже? Тебе или ей?

Валя чуть не проглотила жвачку, потом пролепетала:

– Ну, проститутке!

– Вот видишь, – сказала я. – Все зависит от точки отсчета. По сравнению с одноклассницами ты…

– Да че вы знаете! – горестно воскликнула Валя. – Они ж все богатые. Знаете, сколько тут год обучения стоит? И на шмотки их посмотрите. Машку видели? Ну ту, что у доски стояла?

Я кивнула.

– Вся в брюликах! – с отчаянием воскликнула Валя. – Блестит и переливается! Везде! Даже на ремне!

– Это цитрины, – улыбнулась я.

– Что? – осеклась собеседница.

– Есть такие камушки. Они очень похожи на бриллианты, но намного дешевле. Издали трудно отличить одни от других.

– Откуда ты знаешь? – фыркнула Валя.

Девушка, очевидно, плохо понимала, как вести себя с незнакомой женщиной, называла меня то на «вы», то на «ты».

– В жизни очень полезно уметь логично мыслить, – ответила я. – Скажем, вопрос о бриллиантах Маши. Ладно, пусть в ушах у нее дорогие подвески, но на ремне! Видела здоровенный «кирпич», торчащий из пряжки?

– Да, – чуть не заплакала Валентина.

– Вот он – точно имитация, даже к цитринам не имеет отношения, просто стекляшка.

– Почему? – насторожилась школьница.

– Я уже говорила об умении логично мыслить. Бриллианты – очень дорогое удовольствие, в мире известна всего пара камней размером с голубиное яйцо, они содержатся в спецхранилищах, допустим, в российском Алмазном фонде. Обладай семья Маши этаким богатством, отец бы не разрешил дочери приносить реликвию в школу. Значит, на талии у нее подделка! Тебе полегчало?

– Ну… не очень, – нехотя ответила Валя. – Меня загнали в угол, ждут, пока я из окна выпрыгну.

– Кто? – изумилась я.

– Да все!

– Так не бывает. Определенно есть люди, хорошо к тебе относящиеся.

– Нет! Нет! Меня ненавидят все!

– Тогда, прости, конечно, но ты сама виновата.

Внезапно Валя села на ступеньку и закрыла лицо руками.

– Знаешь, кто я? – глухо спросила она. – Налоговая льгота.

– Извини, не поняла, – ответила я, устраиваясь около девушки.

Валя раздвинула пальцы и глянула на меня.

– Ничего хитрого. Если хозяева учебного заведения занимаются благотворительностью – берут бесплатно парочку нищих, то государство в поборах им послабление делает. Я здесь из милости, меня мать пристроила. Дура! Ничего не понимает! Объясняю ей: все надо мной тут издеваются. Вернее, нет. В младших-то классах мне клей в кроссовки наливали, а теперь просто не замечают, на тусовки не зовут, в компании не приглашают. Учителя еще хуже – чуть что, все на Красноносову валят. В гардеробе какая-то дрянь повадилась из карманов деньги таскать, так все уверены: это моих рук дело.

– Но это не ты? – уточнила я.

– Нет! – вскинула голову Валентина. – Только на кого еще подумать? Все же здесь богатенькие, с кредитками. Как вы там советовали? Мыслить логично? Если мозгами пораскинуть, получается, я единственная в нашем классе, кому бабки нужны. И че делать?

– Надо поймать вора, – посоветовала я. – Схватишь его за руку и отмоешь свое имя от грязи.

– Ага! Невозможно это!

– Никогда не говори «никогда»! – предостерегла я. – Давай спустимся в раздевалку и изучим обстановку.

– Вот ты где! – вышел на лестницу Тима. – Че тут делаешь?

– С Валей беседую, – улыбнулась я, – проблему ее решаем.

– Ерунда! Вот у меня задача! – отмахнулся от чужих бед Тимофей. – У тети день рождения, подарок нужен. Мне ваще башку свинтило – че ей купить?

– Нашел трудность! – подала голос Валентина. – Ступай в любой торговый центр и потроши отделы: парфюмерия, посуда, ювелирка. С твоими деньгами тебе все по карману.

Лицо Тимы приняло презрительное выражение.

– Че? Ну, Красноносова, ты убогая. У тети Оли всего под потолок! На хрена ей сто пятьдесят восьмые духи или тысячные часы? Неинтересно!

Валя покраснела и отвернулась к стене.

– Тетя что-нибудь коллекционирует? – спросила я.

– Ага, – кивнул Тима, – кошек. У нее их три штуки, в смысле живых, а еще статуэтки, картины, подушки.

– Ну, я пошла! – вскочила Валентина. – Чао вам! Не хочу мешать чужой беседе.

Я проводила девочку взглядом. Жаль, Тимофей помешал нашему разговору, Вале явно не по себе.

– Так че купить? – пристал ко мне недоросль.

И тут меня осенило.

– Картину «Три богатыря» знаешь? Алеша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец на конях.

– Видел такую, – кивнул Тима. – И че?

– Компьютером владеешь?

– Легко.

– Езжай в Третьяковскую галерею, там есть ларек с постерами. Возьми «Три богатыря» и на компьютере сделай коллаж: убери лица и руки богатырей, а на их место вставь кошачьи морды и лапы. Тетя точно придет в восторг. Такого прикола ни у кого не будет!

– Вау! – подскочил парень. – Круто! Ща порулю. Какой магазин? Ну, где картинку можно купить. Чья галерея?

– Ты никогда не бывал в Третьяковке?

– Разве в Москве все бутики обойдешь? – меланхолично отреагировал Тимофей. – Да и не люблю я среди шмоток таскаться. Ты ща про Третьяковский проезд² говоришь?

Я вынула из пачки новую сигарету (после развода стала много курить, надо, пожалуй, бросить). Внезапно вспомнилось, как полгода назад, занимаясь одним запутанным делом, попала в Большой театр на канонический балет «Лебединое озеро». В зале сидело много детей, и один из юных зрителей, увидав на сцене злодея в черном костюме, радостно закричал: «Мама! Бэтмен прилетел!» Присутствующие захохотали. Малышу было на вид годков шесть, и потому его слова не вызвали у меня горестного вздоха, он еще успеет познакомиться с классикой. Но Тима!

– Тебе сколько лет? – не утерпела я.

– Пятнадцать, а че?

– Третьяковская галерея находится в Лаврушинском переулке. Сходи, тебе понравится, там интересная экспозиция.

– Ща понесусь за богатырями!

– Погоди! Говоришь, прыщи проходят? – остановила я юношу.

– Да! Супер! Спасибо!

– Но я вижу парочку новых.

– Где? – испугался Тима.

– На левой щеке.

– Еще утром ничего не было. Вот блин! Почему они снова вылезают?

– Помнишь, я предупреждала тебя, что нужно совершать добрые поступки? – прищурилась я. – Заботиться, допустим, о животном.

– Я кролика купил, – насупился Тима, – сам клетку чищу.

– Значит, длинноухого мало, его приобретение помогло тебе ненадолго.

– И че? За вторым гнать? – занервничал Тимофей. – Кроличья ферма получится, отец обозлится.

– Можно помогать людям.

– Ну ваще! Это кому же?

– Например, Вале.

– Красноносовой?

– Да.

– Никогда!

– Почему?

– Она противная, – отрезал Тима. – Ни с кем не разговаривает, а если рот разинет, то гадости вываливает.

– У твоей одноклассницы беда!

– Какая? – заинтересовался Тимофей.

Я изложила историю про воровство в гардеробе и завершила рассказ фразой:

– Думаю, если ты сумеешь оправдать Валю, высыпания на коже прекратятся навсегда.

– Угу, – кивнул юноша. – Так я пошел?

– Да, уже пора на урок, – кивнула я.

– Не, хватит занятий, – отрезал Тима, – я за картиной.

– Нельзя пропускать учебу!

– Можно.

– Потом экзамены не сдашь!

– Ха! – подскочил Тимофей. Приблизил ко мне лицо и шепнул: – Хочешь, секрет открою? Вся гимназия, вместе с учителями, принадлежит моему отцу. Прикольно будет, если они мне на экзаменах двояков насуют. На помойке враз окажутся!

– На твоем месте я, наоборот, попыталась бы стать лучшей.

– Охота ломаться!

Мы еще поспорили некоторое время, и Тима, победив меня на всех фронтах, то есть отказавшись слушать мои правильные речи, убежал, а я, потерпев педагогическое Ватерлоо, отправилась в местный буфет, решив подкрепиться кофе и булочками. В конце концов, я не нанималась сюда на постоянную работу, просто оказываю завучу Ирине Сергеевне дружескую услугу, а она просила меня сидеть на уроках при Тимофее. Сейчас он собрался прогулять занятия, значит, и я могу считать себя свободной. Кстати, я отлично понимаю, по какой причине Тима удирает с уроков. Если все педагоги тут такие, как физрук и литераторша Варвара Михайловна, то нужно пожалеть учащихся. Вот капучино в местной столовой выше всяких похвал, а сдоба просто тает во рту.

Через полчаса я спустилась в раздевалку и пошла между рядами вешалок, разыскивая свою куртку. Несмотря на погожую погоду, основная масса учащихся и преподавателей еще ходила в пальто или плащах, поэтому гардероб был полон разномастной одежды.

Не успела я приблизиться к своей куртке, как в кармане задрожал мобильный. Я вытащила аппарат и услышала голос Куприна.

– Вилка, в отношении твоего вопроса…

– Узнал? – обрадовалась я. – Ну и что? Где Ларсик?

– Извини, тут… в общем…

– Василий не стал рассказывать про Ларсика?

Куприн крякнул и выдавил из себя:

– Дело дурацкое.

– Может, это и так, – рассердилась я, – но Ника Терешкина была моей подругой, она погибла страшной смертью, и…

– Василий умер, – перебил меня Олег. – Сердечный приступ, скончался в камере.

– Бред! – закричала я. – У вас разве в СИЗО врачей нет? Почему Ярцеву не оказали помощь?

– Сама знаешь, – без всякого раздражения стал объяснять Олег, – пока сокамерники шумнули, пока надзиратель пришел, пока в медпункт сообщил, пока оттуда врачи приплелись, пока… Да и что у местного врача есть! Он же не кардиолог с необходимой аппаратурой. Когда мы с тобой в первый раз разговаривали, Василий уже мертвый лежал.

– Он точно умер естественной смертью?

– А как иначе?

– Ой, хватит! – вскипела я. – Будто ты не в курсе, что за решеткой с людьми случается!

– Ярцев сидел в маломерке, с ним еще трое – приличные люди, экономические преступления. Один банкир, другой – махинатор с кредитными карточками и третий – сотрудник почты. Никаких мокрушников, первоходки без зоновских привычек, – вздохнул Олег.

– Почему же Ярцев в их компанию попал? – удивилась я. – Он-то считался жестоким убийцей.

– Ну да… – с некоторым сомнением протянул Куприн, – был взят у тела.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

– Ты подробности знаешь? – оживился муж.

– В общих чертах.

– Каких?

– Он лишил Нику жизни из ревности. Нашел дома газету с подчеркнутым объявлением и понесся в гостиницу, – повторила я слова Майи.

– Сейчас расскажу… – засуетился Олег, явно желая подольстится к бывшей жене.

Портье из отеля позвонила в милицию. Женщина была очень напугана, сообщила, что в холл гостиницы ворвался всклокоченный мужик, сунул ей под нос фото и рявкнул:

– В каком номере баба? Живо говори, а то зарежу!

На случай нападения у портье под столом предусмотрена аварийная кнопка. Дежурившая в тот день администратор Галина Киселева никогда не пользовалась сигнализацией, и у нее от страха голова пошла кругом.

– Не помню, – проблеяла она, – не видела ее.

Мужик вынул из пакета молоток и стукнул им по стойке.

– Ой! – подлетела над стулом Киселева. – Комната двадцать восемь.

Дядька бросился к лестнице.

– Сейчас ей, суке, мало не покажется! – вопил он, размахивая молотком. – Убью к чертям собачьим!

Перед Киселевой стояли два телефонных аппарата: местная и городская связь. Трезвомыслящий человек позвонил бы в двадцать восьмой номер и сказал клиентке:

– Скорее убегайте, к вам несется разгневанный супруг.

Но Галина только ойкала, а потом набрала «02» и заорала:

– Убили! Постоялицу!

Василию в тот день очень не повезло, возмездие настигло его сразу. Не успел он изуродовать бедную Нику, как в спальню влетели парни в форме и схватили преступника, так сказать, тепленьким. Никаких сомнений у милиционеров не возникло. Муж узнал об измене жены – железный мотив. Состояние аффекта отпадало: если человек временно лишается разума, он хватает то, что видит на месте преступления: стул, сковородку, вилку, бутылку… а Василий принес молоток с собой, что свидетельствовало о преступном умысле, заранее спланированном действии. На ручке орудия убийства имелись отпечатки пальцев Ярцева и никаких других, Василий стоял на коленях около мертвой жены, весь перемазанный кровью. Стопроцентные улики.

– Убедительно, – прошептала я.

Глава 8

Ярцева задержали и допросили. Василий выдал собственную версию случившегося. Он домой не заходил, газеты не видел, сидел на работе, потом решил сходить в кино. Один, надумал развеяться. Но когда стоял возле кассы в кинотеатре, у него зазвонил мобильный. Глухой – то ли женский, то ли мужской – голос заявил:

– Твоя жена в гостинице «Оноре», запомни адрес. С любовником! Хотят уехать потом из Москвы, у них при себе чемодан с деньгами, которые Ника украла у семьи. Проверь, если сомневаешься!

Муж кинулся в отель, влетел в номер, увидел на полу изуродованное тело, на лице убитой лежал молоток. Ноги у Ярцева подкосились, он сел на пол и поднял инструмент. Естественно, Василий испачкался, кровь там была повсюду. И тут примчалась милиция.

– Не очень оригинальная версия, – отметила я. – А фото Ники откуда взялось?

– Сказал, что всегда носил его в кошельке. Романтичный очень!

– А молоток? Тоже из любви при себе имел?

– По поводу орудия убийства Ярцев сообщил: у его машины взломали багажник, пропал чемоданчик с инструментами.

– Ловко!

– Повторяю: войдя в номер, Вася увидел, что на лице убитой лежит его молоток из того самого исчезнувшего набора.

– На мой взгляд, все молотки одинаковые.

– Ну это ты зря, – хмыкнул Олег. – Хозяин свои инструменты труда всегда отличит. Тем более что Ярцев намотал на рукоятку розовую изоленту и написал на ней свою фамилию.

– Жаль, что убийца не указал там же адрес по прописке, телефон и ИНН! А еще, дабы упростить работу криминалистов, следовало держать в борсетке анализ на ДНК и токсины! – взвилась я.

– Ярцев свою вину отрицал. Полностью. Его временно оставили в покое, поместили в камеру и не вызывали на допрос.

– Почему? – удивилась я.

– Иногда человека лучше не тревожить, – пояснил Куприн. – Пусть посидит, подумает, дозреет. Еще хотели провести очную ставку между Галиной Киселевой и Василием, но процедуру отложили, администратор взяла бюллетень.

– И вы особо не торопились.

– В производстве много дел, ярцевское дело ясное, можно было притормозить, – без раздражения ответил Олег.

– А теперь что?

– Закроют дело и в архив сдадут в связи со смертью основного подозреваемого.

– Ясно… – протянула я. – Ты же, наверное, уже бумаги перед собой положил?

– Точно, – засмеялся Олег.

– Окажи мне еще одну услугу.

– Для тебя любую.

– Прочти описание вещей покойной.

– Секундочку, ага, вот. Туфли черные на каблуке, украшенные стразами, майка шелковая темно-зеленого цвета на завязках, юбка короткая, оранжевая, без карманов, с поясом, лифчик прозрачный, размер восемьдесят-С, застежка спереди, трусы сильновырезанные, задняя часть в виде ленты с блестящими камушками предположительно искусственного происхождения…

Я невольно улыбнулась. Милицейские протоколы – отдельная песня, в них можно встретить такие перлы! «Майка шелковая» – это топик, а «трусы сильновырезанные» скорей всего стринги.

– Чулки фиолетовые, с подвязками, на правом несколько дырок… – продолжал Олег.

Вот вам еще одна милицейская загадка: каким образом они узнали, какой чулок правый, а какой левый? Они же одинаковые!

– Сумка небольшая, в ней два презерватива в ненарушенной упаковке, помада фирмы «Шанель» номер сто двенадцать, цвет у нее, как у пожарной машины, пудра в коробочке…

– Спасибо, хватит. Скажи, там не указан Ларсик?

– Кто? – изумился Олег.

– Ой, прости, – опомнилась я, – плюшевый тигренок, потерявший от старости товарный вид.

– Нет, ничего похожего. А почему ты интересуешься?

– Жаль, – вздохнула я, проигнорировав вопрос Олега.

– Я сумел тебе помочь?

– Да, да, конечно, до свидания.

– Погоди! Есть одна интересная деталь.

– А именно?

– Ника в тот день дважды вступала в интимную связь, это установили при вскрытии.

– Никогда не считала Терешкину очень сексуальной, да, видно, ошибалась, – пробормотала я.

– Причем фатально, – обрадовался невесть чему Куприн. – Мужики разные.

– Которые? – вздрогнула я.

– Любовники Терешкиной.

– Ты ничего не путаешь?

– Нет, наша лаборатория не ошибается. Два вида ДНК, ни один не принадлежит мужу.

– Не верю своим ушам! У Ники было два любовника?

– Ну, по крайней мере парочка парней порезвилась с ней. Да, кстати, убитая лечила гонорею, но до конца от нее избавиться не успела.

– Врешь!

– Нет, конечно. Этот факт тоже отражен в бумаге из лаборатории.

– Но Ника – примерная жена и мать! Я знаю Терешкину не один день.

– Ты с ней давно общаешься, но вот хорошо ли знакома с хорошей знакомой? Извини за тавтологию, но иначе не скажешь! – воскликнул Олег.

– Я понимаю, что ты не шутишь, но трудно поверить всему вышесказанному, – попыталась я прийти в себя.

– Чем сложнее загадка, тем проще отгадка.

– Думаю, данное утверждение не совсем верно, – решила я поспорить.

Бывший супруг засмеялся.

– У меня для тебя есть замечательная история, детективная, заодно проверю, способна ли ты делать правильные выводы, складывать целую картину из полученных фактов.

– Это тест на профпригодность детектива?

– Да нет, – отмахнулся Олег, – всего лишь забавная загадка. Есть такой город Петербург, слышала про него?

Я усмехнулась:

– Немного.

– Около Питера имеется отель, в котором каждый месяц происходит убийство.

Я вздрогнула:

– Что? Регулярно?

– Примерно раз в тридцать дней, вот уже на протяжении нескольких лет, – закивал Олег.

– И гостиница до сих пор не разорилась? – изумилась я.

– Нет, наоборот, процветает, – радостно пояснил мой бывший. – Клиенты толпами съезжаются.

– Слышала, что многих людей привлекают происшествия и несчастные случаи, – вздохнула я.

– Верно, – не стал спорить Олег, – если на дороге авария, куча идиотов остановится поглазеть. Но сейчас речь не об этом. Итак! В гостинице постоянно случаются убийства, причем погибает один из постояльцев. Приезжает милиция, затевается следствие. Причем ребята в форме великолепно знают, что в ситуации замешан владелец отеля, но его не трогают. Более того, в гостинице в день убийства даже не отменяют вечерние шоу-программы. Ужасная бессердечность.

– Бизнес есть бизнес, – пожала я плечами, – думаю, владелец отеля скрывает от гостей криминальное происшествие, чтобы не напугать проживающих.

– Вовсе нет, – потер руки Олег, – с точностью до наоборот. Милиция открыто ходит по этажам, опрашивает людей. Хозяин во всеуслышанье объявляет: кто сумеет найти нужные улики или знает имя убийцы, тому премия – счета за отель аннулируют, в ресторане будут кормить бесплатно.

– Оригинально, – пробормотала я.

– Самое интересное впереди, – пообещал Олег, – через день преступника находят. Иногда его имя сообщает милиция, порой до истины докапывается кто-то из клиентов. Но! Злодея или злодейку не арестовывают, его отпускают с миром. А через месяц в отеле новый труп! Так почему хозяина гостиницы и убийцу не наказывают?

– Не знаю, – растерянно сказала я.

– А ты подумай, – засмеялся Олег, – и помни мои слова: чем сложнее вопрос, тем проще ответ.

– Непременно, – прошептала я, но все мои мысли в этот момент были о Терешкиной.

У Ники два любовника и плохо залеченная гонорея?! Между прочим, она иногда приходила ко мне, пользовалась туалетом, один раз принимала душ…

– Если чего понадобится, звони, – радушно предложил Куприн и отсоединился.

Я сунула мобильный в карман. Вот уж дела так дела! И что меня насторожило в сведениях, сообщенных бывшим мужем…

Но не успели мысли выстроиться по порядку, как висевшее рядом пальто вдруг подняло рукава и обняло меня.

– А-а-а-а! – завизжала я. – Спасите! Оно живое!

Послышалось хихиканье, полы пальто приоткрылись, и я увидела… Валю.

– Ты что тут делаешь? – налетела я на нее. – Напугала до потери сознания!

– Тима придумал, как вора поймать, – хитро улыбнулась Красноносова. – Он молодец! Смотри, карманник орудует только в этом ряду. Здесь места старшеклассников и учителей. К другим вешалкам ходить без мазы: мелким родители только на жвачку дают. А у взрослых хорошие суммы можно стырить. Я маленькая, худенькая, нашла большое пальто, всунула руки в рукава, голову наклонила и подвесилась. Издали ваще не заметно! Вор попрет, мы его и сцапаем. Верно, Тим?

– Ага! – прозвучало издали.

– Тимофей тоже в пальто висит? – уточнила я.

– Не, он в шинели пристроился, – сообщила Валя. – Наш охранник утром в армии служит, а после обеда его отпускают и он в школу приходит.

– Очень интересная служба, – поразилась я.

Валя быстро оглянулась по сторонам и шепотом сказала:

– Ты сейчас с кем-то про Терешкину болтала. Это наша бывшая классная дама?

– Некрасиво подслушивать!

– Если хочешь сохранить секреты, не ори о них вслух, – резонно заметила Валентина. – Она была твоя подруга?

– Да, – после небольшого колебания ответила я.

– Ну ваще! – зашипела Валентина. – У нее мужик – супер! Джеймс Бонд! Сама крыса, а он нормальный, на крутой тачке ездит.

– Ты ничего не путаешь? – поразилась я.

Валя чихнула.

– Нет, я видела их в кондитерской, у метро.

– Давно?

– Нет, когда у нас контрольную по матишу давали… э… две недели назад.

– А ну расскажи!

Валентина выбралась из чужого пальто и встряхнулась, словно мокрая кошка.

– В кафе окна большие, типа витрины. Я в метро шла около часа дня.

– Занятия так рано закончились?

– Нет, я сбежала. Надоело париться.

– Ладно. И что дальше?

– Живот у меня скрутило, – пояснила школьница, – ну я и зашла в кондитерскую. Там народу всегда полно и тубзик имеется.

Я старательно запоминала каждое слово Вали.

Девушка вошла в кабинку, закрыла дверь и услышала, как у женщины, занимавшей соседний отсек, запищал мобильный.

– Алло, говорите! – прозвучало из-за стены. – Ага, хорошо. Сейчас с ним договорюсь. Не волнуйся, пока все идет по плану, да… Вот…

Ругательство тетка произнесла привычно. Грубые слова не смутили и Валю, она сама может в соответствующей ситуации выматериться. Красноносову насторожило другое. Голос бабы показался ей знакомым. Послышался шум воды, стук дверки, потом посетительница туалета засопела, чем-то зашуршала… Валю охватило любопытство. В створке кабины, где находилась школьница, отсутствовала ручка, на ее месте зияло небольшое отверстие. Валентина присела и глянула в «глазок».

У раковины стояла ее классная дама, Валя великолепно видела лицо Терешкиной в зеркале. Воспитательница, тихо напевая, поправляла волосы. Валя испытала приступ торжества. Так она и знала: все взрослые лицемеры! Вероника в школе и Вероника вне работы – два разных человека. Вон как она ловко матерится!

Бросив на себя довольный взгляд, Терешкина вышла в зал, ученица двинулась следом через пару минут. Красноносова ввинтилась в толпу посетителей и удивилась еще больше: классная дама выходила на улицу и была не одна – в сопровождении шикарного парня.

Валя умеет оценивать чужие вещи, поэтому сразу сообразила, что юноша одевается не в стокцентре за Московской кольцевой дорогой и что волосы ему подстригли и уложили в дорогой парикмахерской. Парочка выскользнула на улицу. Через огромное окно-витрину Красноносова увидела, что Вероника и незнакомец сели в автомобиль.

– Шикарная тачка! – восхищалась сейчас девушка. – Но наша Вероника зажигала! В школе тухлятиной ползала, а за ворота вышла и кожу сбросила. Между прочим, он ей не муж.

– Откуда такой вывод? – пробормотала я.

– Молодой слишком. А потом, видела я ее законного мужика – посыпанный перхотью старикан в мятых штанах, – хихикнула Валя. – Он сюда один раз приезжал на убогих «Жигулях». Стою во дворе, гляжу – подкатывает, вылезает. Подошел ко мне и говорит: «Деточка, Вероника Терешкина на работе? Я ее муж». Ну я ответила честно: «Нет, ушла уже». А он в школу двинул! И зачем бы? Хотя…

Школьница замолчала и опустила глаза долу.

– Продолжай! – нетерпеливо велела я.

– Да, ерунда…

– Начала, так договаривай!

Валя вздохнула.

– У нас уборщица есть, Ленка. Он ей предлагал в кино сниматься.

Я сначала не поняла, о ком говорит девятиклассница, но спустя мгновение попятилась.

– Василий? Обещал уборщице карьеру актрисы?

– Ага, – кивнула Валя. – Только дурочек тут нет. Понятненько, что это за съемки! В постели, под одеялом.

– А ты не врешь?

– Была охота брехать, – обиделась Валентина. – Да вы у Ленки спросите. Я увидела, как она с Вероникиным мужем треплется, и потом спросила, чего от нее дед хотел. Вот она и сказала про кино.

– Где найти уборщицу? – занервничала я.

Валя глянула на большие круглые часы, висящие на стене.

– Около входа в столовую есть кладовка, она небось там тусуется.

Забыв попрощаться с ней, я побежала в сторону буфета.

Валя оказалась права, в небольшом чуланчике, набитом швабрами и тряпками, обнаружилась тоненькая девушка, сидящая на перевернутом ведре.

– Вы Лена? – запыхавшись, поинтересовалась я. – Уборщица?

Девушка отложила книгу, которую держала на коленях. Мой взгляд невольно задержался на обложке – «Основы психоанализа». Однако необычный выбор литературы для поломойки! И девочка слишком хороша собой, чтобы провести всю жизнь с веником и совком.

– Да, – спокойно ответила Лена. – А что случилось? Опять в раздевалке пакет сока раздавили?

– Нет, у меня другая проблема.

– Какая? – поинтересовалась уборщица.

– Вы знакомы с Василием Ярцевым?

– Первый раз слышу это имя.

– Он приставал к вам некоторое время назад.

Лена слегка изогнула правую бровь.

– Да? Зачем? Я всегда быстро реагирую на просьбы, приставать ко мне не надо. Если дети набезобразничали, сразу прибегу.

– Ярцев к вам по другому поводу подходил.

– Нет смысла, – равнодушно перебила меня Лена. – Я оператор половой тряпки, хорошие оценки поставить не в моей власти.

– Ярцев лез к вам под юбку? – откровенно спросила я.

– С какой целью? – по-прежнему невозмутимо отреагировала уборщица.

– Хотел купить билет на Париж! – рявкнула я.

– Он явно ошибся, – не моргнув глазом, сообщила девушка, – ему следовало обратиться в кассу аэровокзала.

– Лена, хватит издеваться! – взвилась я. – А то вы меня не понимаете!

– Нет, – захлопала красиво загнутыми ресницами девушка.

– Василий Ярцев делал вам непристойное предложение?

– Какое?

– Я не его жена.

– Поздравляю!

– И пришла к вам вовсе не с желанием поругаться. Просто мне надо знать, пытался ли он вас соблазнить.

– Зачем?

– Вы не понимаете, с какой целью мужики к женщинам подкатывают?

– Нет, – с плохо скрытой иронией заявила Лена. – Если только его ребенок в коридоре напачкал. В гимназии приятные родители, они всегда чаевые дают, хоть и не обязаны.

Мне стало жарко.

– Лена, вы сейчас совершили большую ошибку!

– Человеку свойственно делать ошибки, – философски отметила уборщица.

– Вам надо было прямо ответить на мой вопрос, а вы пытаетесь скрыть правду, что наводит на нехорошие подозрения.

Лена встала с ведра и взяла швабру.

– В мои обязанности входит уборка, все остальное относится к категории частной жизни, – без всякой агрессии пояснила она. – Мне надлежит – именно надлежит – мыть полы и собирать разбитую школьниками посуду. Почему вас интересуют мои отношения с мужчинами? Отчего, если вы не являетесь ни женой, ни любовницей Ярцева, привязались ко мне с расспросами? А?

– Василий умер!

– Сожалею о произошедшем.

– Он погиб в тюремной камере.

– Милиционерам необходимо строже следить за порядком, – не потеряла сверхъестественного самообладания Лена.

– Вы знакомы с Вероникой Терешкиной?

– Нет.

– Как же так? Она ваша коллега!

– Уборщиц здесь трое, и ни одну не зовут Вероникой.

– Терешкина служила в гимназии классной дамой.

– Я не общаюсь с педагогами, а последние не обращают внимания на поломоек. Вероятно, мы сталкивались в коридорах, но ни в какие отношения я с ней не вступала. – Лена подвела под разговором черту. – Прошу меня извинить, время мыть лестницу. Если ступеньки останутся грязными, я лишусь работы. Впрочем, я потеряю ее и в случае распространения сплетен. Я не богата, а здесь хорошо платят и отпускают на сессии. Поэтому до свидания!