Рука дружбы. Книга первая

Глава 6

Танки легко и быстро бежали по относительно ровной местности, слегка покачиваясь на торсионах подвески, развернувшись в неровную шеренгу и оставляя за собой пыльно-песочный шлейф, рассеивающийся и оседающий где-то там далеко – далеко в пустыне. Даже здесь – в нескольких километрах от места атаки было слышен мощный гул дизельных двигателей мощностью в восемьсот лошадей каждый, и характерное взрыкивание танковых моторов при перегазовке. Палий, Андрей и Толик опять лежали на верхушке всё той же песчаной дюны. Прошло два дня после разведывательной поездки с Абасом. Только теперь они наблюдали танковую атаку джибутийской армии во всей красе, и без лишних глаз и ушей. Автоколонна с отрядом зачистки отстала по дороге, предоставив танкам первыми сказать своё веское слово. Было хорошо видно, как засуетились защитники Гуэлиля: забегали расчёты орудий, подавая боеприпасы на позицию, на блокпосте заметались фигуры, занимая стрелковые ячейки, но Палий и Андрей понимали, что от фугасных снарядов, выпущенных из танковых орудий, вряд ли кто спасётся, если джибутийские танкисты сделают всё правильно, так как их и учили. Первыми не выдержали новоиспечённые танкисты, и сначала один танк, а потом и все оставшиеся открыли стрельбу из башенных орудий в сторону обороняющихся.

Палий не выдержал и выругался, – Вот придурки, твою жеж мать. Сказал же: "С хода не палите – у вас опыта такого нет. Только с остановки". Ну, тупицы. -

Снаряды из-за большого расстояния до цели, и неверного угла прицеливания легли куда-то в сторону от деревни, в пустыню, – никому не причинив вреда, и только один снаряд разорвался в группе небольших домиков на окраине посёлка, разметав те до основания. Танкисты, увидев, что они палят в белый свет, прекратили бесполезную стрельбу и добавили немного скорости. Где-то в километре от окраины городка танки остановились, и начали планомерный обстрел позиций противника, но начали почему-то с блокпоста. Этим незамедлительно воспользовались вражеские артиллеристы, открыв беглый огонь по танкам, и хотя снаряды пока ложились с недолётом до бронетехники, скорострельность стареньких орудий была просто феноменальной. Наконец-то танкисты заметили орудия, и все пять танков стали долбить по позициям пушкарей. Орудия и их позиции исчезли в облаках разрывов фугасных снарядов, подымающих в воздух тонны песка и пыли.

Даже на таком удалении советники чувствовали всем телом мощь далёких разрывов. Тум – тум – тум – глухо бубнили разрывающиеся фугасы, и песок пустыни вздрагивал на много километров вокруг. Казалось будто громадные, невидимые и злющие великаны где-то там далеко за горизонтом, в бессильной ярости, молотят огромными кулачищами по земле. Наконец танки закончили терзать то место где когда-то стояли пушки, и начали работать фугасами по городским кварталам – куда попало, так, особо не целясь. Домики, сложенные из глиняно-соломенных кирпичей разлетались как игрушечные от ударной волны фугасного снаряда. В разных районах посёлка начались пожары. Наверное, танки могли бы и полностью сравнять с землёй посёлок, но количество снарядов было ограниченно, а тратили неопытные танкисты драгоценный боеприпас неразумно, особенно, в начале атаки, поэтому танки прекратили обстрел посёлка, и не глуша двигателей, застыли многотонными монументами в пустыне, чётко выполняя указание: "В посёлок не соваться".

Толик оторвался от бинокля, взятого у кого-то из танкистов напрокат, и спросил лежащего рядом Палия,

– Товарищ полковник, а чего танки посёлок-то кроют, там-то укреплений нет?

– Козлы потому что, – ответил Палий и сплюнул в песок, а потом добавил, – И вот на это нас хотел подписать Халед. Гнида.

– Понимаешь, Толик, – вступил в разговор Красовский, – По местным понятиям – если жители этого посёлка пустили без боя повстанцев, значит, они сами враги и с ними можно обходиться как с предателями. То, что там ещё живут дети, женщины и старики – нихрена для местных вояк не значит – так пустое сотрясение воздуха, а сколько там народа погибнет при обстреле – никого не волнует. Да, Толя, такая вот теперь война. А вот и рейдерский отряд пожаловал. -

На дороге ведущей к посёлку показалась колонна десанта джибутийской армии, возглавляемая советским БТРом просто обвешенным десантом, как новогодняя ёлка игрушками, за ним ехала целая колонна из разномастных джипов штук сорок – пятьдесят, а в конце колонны ковылял французский, древний грузовичок "Рено", набитый солдатами под завязку. Вся колонна остановилась у разрушенного блокпоста, и солдаты посыпались из машин во все стороны как тараканы, чего-то крича во всё горло и стреляя непонятно куда из автоматов.

– А чего они орут-то? – поинтересовался Толик.

– Да уж известно чего – "Алл-а-а-ях Акбар" – орут, – угрюмо ответил полковник.

– Они такими воплями поднимают себе боевой дух, а заодно жути на врагов нагоняют, – пояснил Красовский, и вдруг перед глазами опять встала всё та же картина, которую он уже начал забывать, и которая терзала его почти каждую ночь, сразу же после возвращения из первой командировки в Чечню. Штурм Грозного. Первое января девяносто пятого года. Красовский и ещё шестеро бойцов, сидят на полу в одной из комнат бывшего жилого дома, теперь уже без окон (вылетели вместе с рамами от близких разрывов, после артподготовки).

На перекрёстке улиц Комсомольской и Рабочей реактивная граната влетела под тупое рыло БТРа, убив водителя и двух солдат в десантном отсеке. Красовский уцелел лишь потому, что во время попадания гранаты, находился на месте стрелка – оператора почти в середине транспортёра, а теперь БТР-80 стоит, уткнувшись носом в стену этого же дома, где спрятались уцелевшие солдаты и Красовский, и коптит чёрным, жирным дымом. Иногда порывы ветра задувают клубы этого дыма в комнату, и тогда становится совсем нечем дышать. Но это не главное, а главное это то, что за стенами, там внизу, бесятся "чехи" орут в несколько глоток своё "Аллаху Акбар", и стреляют длинными очередями в проёмы окон, да так что и головы не поднять. Пули влетают в помещения, высекая искры из бетона, рикошетируя от потолка и стен. Маленькие кусочки этого бетона, штукатурки и краски постоянно осыпают солдат дождём из строительного мусора. Кто-то из солдат воет на одной ноте дурным голосом, ещё один вроде как молится.

Тогда первый раз в жизни Красовский и почувствовал этот предупреждающий смертельный холод на спине между лопаток, словно кто-то вылил стакан холодной воды за шиворот сзади, захотелось передёрнуть лопатками и растереть занемевшую спину. Потом, гораздо позднее, побывав во многих переделках – это предчувствие смертельной опасности не раз спасало ему жизнь. Иногда это чувство возникало тогда, когда ещё ничего не предвещало смертельной угрозы, но это предчувствие уже заставляло Андрея быть осторожней и вести себя очень осмотрительно, взвешивая каждый свой шаг.

Потом воспоминания о том дне поблекли, стали прозрачными, какими-то ненастоящими. Вообще он часто видел всю эту картинку как бы со стороны: себя сидящего на разбитом полу, солдат жмущихся к стенам, но и одновременно чеченских ополченцев там за стеной на улице, одетых в пальто, пыжиковые шапки, да тренировочные штаны с кроссовками на ногах. 'чехи', не жалея патронов хлещут автоматными очередями по проёмам окон в каком-то диком исступлении, похожим на боевое безумие. В тот раз ему просто невероятно повезло – его не убили и даже не ранили, но впереди были ещё двое суток боёв в полном окружении, невероятный прорыв с боем к своим, а кругом была смерть, смерть, смерть … В те дни Андрей видел только смерть и ужас. После пяти дней беспрерывных боестолкновений в Грозном не осталось ни одного целого дома, а сам город был очень похож на Сталинград после завершения боёв в 1943 году. Из этих жутких, липких воспоминаний Красовского выдернул голос Палия, который спросил у Толика,

– Толя, а ты какого болта в эту командировку напросился? Дело-то вроде добровольное.

– Ну, как и все, наверное, Пётр Васильевич. Хорошее жалование здесь обещали, да и выплаты сразу после завершения командировки. Ведь у нас в Забайкальском В. О. (В.О. – Военный Округ) за последние три месяца жалование задерживают, хорошо ещё, что сухпай регулярно выделяли, а то чего хавать-то – непонятно. Да потом ещё комбат наш интересно так Африку расписывал. Он в своё время сюда какие-то грузы сопровождал. А потом он говорил, что, мол, нужно протянуть руку помощи джибутийскому народу … Ну и всё такое … А ребята говорили, что смотаешься туда, гайки покрутишь и всего делов-то, не на войну же, а технарём – это самое то. Ну, и заграница всё-таки. Когда я ещё из Сибири выберусь?

– Толя, а чего ты в ваше рязанское высшее училище ВДВ не постарался попасть, ну хотя бы технарём? Ты же из Рязани вроде? – поинтересовался Красовский.

– Что вы, Андрей Семёнович, да как туда попадёшь-то? Туда только дети военачальников попадают, особенно на преподавательскую работу. Ведь за них отцы хлопочут, а я-то детдомовский. Кто за меня слово скажет? Вот и отправили меня за Байкал.

– Значит, говоришь: " … протянуть руку помощи"? – задумчиво сказал полковник.

– Да не я, а комбат наш.

– Как бы нам руки-ноги-то не обломали за нашу помощь, – угрюмо проговорил Палий.

– Товарищ полковник, у меня вопрос есть. Можно?

– Валяй, Толян.

– Почему мы до сих пор никаких животных не видели?

– Чего-о-о?

Ну, всяких животных африканских: львов, зебр, жирафов там … – Толик замялся, увидев каким взглядом, смотрит на него Палий.

– Да не осталось у них тут никаких животных. Давно сожрали всех. Одни макаки и остались. Вон они с автоматами по пустыне бегают – друг в друга пуляют. – Палий мотнул головой в сторону наступающих.

– Шутите товарищ полковник. Я сам по телевизору видел, что в Африке и зебры есть и антилопы, и слоны даже.

– Толя, дорогой, понимаешь все эти животные: слоны и бегемоты, остались только в национальных парках, где их охраняют правительственные войска на заграничные деньги разных благотворительных организаций, а в дикой природе они просто не сохранились. Голодуха тут у людей и нищета беспросветная. Поэтому всех диких зверей и извели полностью. И потом. Все эти экзотические звери живут в районе саван, а у нас здесь в основном солончаковые пустыни, в которых крупнее скорпиона твари нет. Не выживает тут никто. Понятно?

– Понятно, товарищ полковник, – с грустью в голосе сказал Толик.

– Жаль всё-таки, что львов тут нет. Ребятам потом нечего будет рассказать, когда домой вернусь.-

Тем временем ход боя явно изменился. Пехота вошла в посёлок и встретила яростное сопротивление повстанцев. Где переждали отряды сопротивления артобстрел, непонятно. Может они находились в дальних районах посёлка, куда снаряды почти не долетали, а может просто сидели во время обстрела рядом с посёлком в пустыне. Между двумя такими же дюнами можно наверно не одну роту спрятать. Тем не менее, перестрелка набирала обороты. Палий обернулся к Андрею и сказал,

– Знаете ребята, надоело мне на этих сраных вояк смотреть. Техника наша отработала в бою на все сто, претензий никаких быть не должно. Поэтому поехали мужики отсюда к себе в общагу. Эх, щас бы водочки ледяной, да огурчика солёного с хрустом, прямо из запотевшей трёхлитровой банки.

– Эх, Пётр Васильевич, не травите душу, где всё это среди этих красных пустынь-то найдёшь? – ответил Красовский.

– Ну, среди песков-то точно – нет, а вот в посольстве у меня припрятана контрабандная фляга со спиртом. Так что как только доберёмся до своих в столице, – милости прошу к нашему шалашу, в мой кубрик. Там и отпразднуем наше возвращение ребята. Да, ну и, в конце – концов, что же мне одному, что ли спирт лупить. -

Андрей хотел было сказать, что загадывать наперёд – примета плохая, но потом передумал и сказал просто,

– Ну что ж, ловим на слове Пётр Васильевич. Как только прибудем в посольство, отмоемся, и мы у вас. Да, Толян? -

Толик улыбнулся в ответ своей фирменной виноватой улыбкой.

Глава 7

– Андрей Семёнович вставайте, – над Красовским стоял Толик с озабоченным лицом, тактично положив руку на плечо, но не тормошил. Андрей открыл глаза и сразу понял: "Вот оно. Случилось, то чего опасались". – По спине, между лопаток растекался знакомый, противный холодок и хотелось передёрнуть плечами.

– Скоро буду как бабка ясновидящая как там её … Янга или Нанга, – подумал Красовский.

– Заломило в затылке – всё, жди миномётного обстрела своих позиций. А заныло в паху – то точно попадёшь в засаду. Ну, а ежели печёночные колики одолели – бомбёжки на свою голову не избежать, однозначно. -

Вчера Красовский чуть ли не буквально осязал опасность, повисшую в воздухе, особенно после визита майора Багаутдина. Майор прибыл лично, да ещё с адъютантом, и через Серёгу всё пытался выяснить – ну почему же БТР не заводится, ведь до этого места-то он доехал. На все вопросы Красовский отвечал, что нужны запчасти, которых здесь нет, а некоторые нужно заказывать в далёкой России. Майор был очень недоволен. Он загнал криком и подзатыльниками своего адъютанта в БТР, чтобы тот удостоверился в том, что машина мертва. Адъютант долго крутил стартер, да так долго, что Андрей начал уже переживать о том, что этот чёртов адъютант переусердствует, да посадит аккумулятор, и что потом технику можно будет завести только с тягачом, а все известные тягачи в округе, способные тянуть по песку двадцати тонный БТР, у джибутийской армии. Наконец адъютант перестал мучить кнопку стартера, вылез весь мокрый от пота (надо заметить, что потеют джибутийцы нечасто) с виноватым лицом, и беспомощно развёл руки в стороны. Толик увидел, что майор в бешенстве, и улыбнулся своей фирменной улыбкой: "Мол, извините, так уж вышло", хотя именно Толик и удалил оба резистора из бегунков, в распределителях зажиганий на обоих двигателях. На шум и перепалку рядом с бронетехникой, вышел Палий.

– Что вы тут разорались, как бабы на базаре? – сказал он.

– Да вот местные тут переживают, что техника не заводится, нихрена, – с невинным видом ответил Андрей.

– Да – а, техника в руках дикаря – кусок металла, – изрёк банальную истину полковник, и добавил в сторону Сергея,

– Это переводить не нужно. Скажи ему пусть не ссыт. Технику не бросим, подцепим к танку и отбуксируем в столицу в лучшем виде, а там уж разберёмся. -

Потом поздоровался с Багаутдином за руку, и через Сергея поинтересовался у него, как закончилось стремительное наступление доблестной джибутийской армии, и когда же советники смогут попасть в своё посольство, ведь свою часть договора они выполнили полностью. Майор поведал о том, что зачистка Гуэлиля протекала не так гладко, как предполагалось изначально, и они потеряли убитыми двадцать пять солдат, но майор был расстроен не этим, а тем, что зачистку посёлка так до конца и не довели. Пришлось отступить, и об этом придётся докладывать самому Верховному лично, а за такие косяки в работе Его Величество мог и сабелькой рубануть (говорят, были прецеденты). Сабля-то она только с виду декоративная, такая вся беленькая да рукоять в брильянтах, а на самом деле очень даже настоящая: клинок – великолепная дамасская сталь, прекрасной закалки и остроты немалой.

– Кисточки на рукояти сабли видели? Каждая кисточка – это голова врага, – рассказывал Багаутдин, гипнотизируя борт бронетранспортёра. Андрей подумал, что всё это, скорее всего , джибутийский фольклор – этакие местные страшилки, которые, для пущего воздействия, надо рассказывать в полночь. Но кто знает все эти забавные местные обычаи, кто знает …

Да, но были и неплохие новости для россиян. После аудиенции у Сиятельного, на которую Багаутдин отправляется завтра же, скорее всего всю военную технику и советников перекинут в столицу, потому как непримиримые на севере страны «вконец оборзели», перекрыли главную автомагистраль, и теперь грабят все автомобили подряд. Этих разбойников, понятное дело, надо непременно размазать траками танков по дороге, но без приказа он не имеет права сняться с места. Война, она ведь и в Африке – война, и майор должен исполнять приказы вышестоящего начальства, а оно (начальство) пока не давало распоряжений ни о каких перемещениях личного состава. На том и простились.

У всех танкистов было приподнятое настроение, ведь скоро в столицу, а там и домой к спасительному холодку в тени деревьев, желательно на берегу тихой речки. Потом ещё хорошее жалование, и два месяца отпуска – красота. Но Андрей чувствовал, что всё идёт неправильно. Как-то всё очень гладко, а когда всё идёт как по маслу – жди большой беды. Ну не верил он, что такой человек как Халед простит им своеволие, хоть они и не его подданные. Хасан Халед привык с детства, что все люди вокруг повинуются его воле беспрекословно как дрессированные собачки, а тут какие-то гяуры (неверные) вздумали ему перечить. К ногтю их надо, к ногтю! Да, но что он задумал? Палий видимо думал аналогично, и остаток дня ходил мрачнее грозовой тучи. А вот теперь к ночи и ответ созрел …

– Толя, что случилось? – Андрей посмотрел на наручные часы. Было четыре часа утра с хвостиком. За окном темень, только звёзды и луна как фонарь (до уличного освещения джибутийская цивилизация ещё не доросла).

– Наша охрана куда-то смылась, и джипа нет. Когда слиняли – непонятно. Я ещё днём заметил, что они свой джип всегда напротив входа ставили, а вчера поставили на соседней улочке за углом, только решётка радиатора торчала. Ну, я подумал – в тень забрались, а оно вон как оказывается … А ночью жарко мне было, и что-то не спалось. Я к окну, занавеску открыл, что б, значит, воздух пошёл, выглянул, а морда джипа-то не торчит из-за угла, ну я сразу к Палию, а Палий всех приказал будить и собрать в красном уголке.

– Где – где? – не понял Андрей. Красные уголки стали убирать из казарм уже несколько лет назад.

– Ой! Это я по привычке. В актовом зале, конечно. – Толик и Андрей заспешили в актовый зал, где уже почти все собрались. Палий председательствовал, как и положено старшему по званию. Подошли оставшиеся офицеры. Пётр Васильевич обвёл взглядом весь личный состав. Насчитал пятнадцать человек. – Ну, что все? – спросил полковник.

– Да. Только Лёха остался дежурным, наблюдать за улицей, – ответил кто-то из танкистов.

– Значит так, ребята, охрана наша куда-то исчезла, то есть по-тихому покинула свой пост, нас не поставив в известность, а это говорит о многом. Во всяком случае, похоже, что все мы стали неинтересны джибутийцам, а значит и нехрен нас охранять, но тот факт что они покинули свой пост скрытно, говорит о том, что скорее всего, задумывается против нас какая-то гадость. Ждать мы эту гадость здесь не будем, а с рассветом выдвигаемся в столицу Джибути к нашему посольству. – Ответом было гробовое молчание. Офицеры готовились совсем не так прибыть в своё посольство. И кто-то из танкистов негромко спросил,

– А на чём выдвигаемся? Бэтэр-то здох.

– Андрей, Толик, сколько вам потребуется времени, чтобы завести технику? – Ответил Толик.

– Да, минут десять, наверно. Там делов-то крышки скинуть и …

– Понятно. А боезапас к пулемёту какой, и горючки сколько? – Отвечал уже Андрей.

– К пулемёту около пяти сотен патронов в лентах, а горючки бак с четвертью, но разрешите своё мнение высказать товарищ полковник?

– Давай выкладывай.

– Нельзя нам в столицу ехать.

– Объясни.

– Халед далеко не дурак. Он наверняка подстрахуется – поставит наши же танки на подъезде и будет нас ждать.

– Так ты думаешь, что армейский лагерь уже свернули, и наши танки тю-тю, – ушли к столице?

– Нет сомнений. Ведь мы в лагере у джибутийцев уже четыре дня не появлялись, а за это время можно пол Африки проехать.

– Да, но вчера же Багаутдин приезжал.

– Приезжал, убедился, что БТР стоит памятником, сел в свой джип и укатил, а что ему мешало ехать прямиком в столицу?

– Ну и для чего вся эта канитель?

– Я думаю, что с рассветом надо ждать наступления повстанческой армии. Ответный захват Мулуда или нечто подобное.

– Да, но ведь Гуэлиль-то армейцы распистонили напрочь. Неужели повстанцы так быстро очухались, и подтянули новые отряды боевиков?

– Ну, положим распистонили-то не до конца, и, наверное это единственное объяснение происходящему. Потом Халед скажет нашему послу или атташе, что, мол, извините, повстанцы неожиданно прорвались к Мулуду и положили, нахрен, всех ваших драгоценных советников. Такое иногда случается на войне. Любим – помним – скорбим. Всё, "привет семье". Давайте везите других советников, более сговорчивых. Адью. Что? Думаете, посол ему что-то возразит? Да ничего подобного. Посол-то ведь не знает о щедрых предложениях от Его Сиятельства танкистам, и об их отказе от головокружительных проектов господина президента, тоже не в курсах.

– Ну, хорошо. Почти убедил. Твои предложения.

– Прорываться в соседнюю Эфиопию через горы. – Все офицеры одновременно выдохнули, отчего по залу пронеслось мощное,

– Уф-ф-ф.

– Да ты чего Андрей? Там же сотни километров, да ещё по горам, по неизвестной территории, занятой местными племенами, которые чужаков любят кушать на ужин с чесноком. А в Эфиопии что? Думаешь, что нас встретят с оркестром? Там одни погранцы чего стоят – стреляют во всё что шевелится, а если не шевелится, то расшевелят и опять стреляют.

– Ну, всё не так уж мрачно как кажется. Большую часть дороги мы проедем на бэтэре, а горы там древние, склоны пологие. Самая высокая точка – полторы тысячи метров над уровнем моря, так и не обязательно же перется через вершины. Да, можем нарваться на местных, а они постоянно враждуют друг с другом, но попробуем договориться, пообещаем за проход по их территории пару "Ксюх". Оружие в этих краях стоит дорого. Потом просто сдаёмся эфиопским пограничным разъездам. У них там наряды на джипах разъезжают – территория большая потому что, и просим вызвать кого-нибудь из российской миссии, а можем и сами прикинуться эфиёпскими советниками, российский контингент там большой. Вот просто заблудились, и всё тут – это вообще неважно. Главное чтобы они вызнали нашего представителя, ну а там уж … Вот, как-то так, но по ходу дела можно и подкорректировать … Ведь как тут всё угадаешь? -

Палий слегка задумался и сказал,

– Ты, Андрюша, только не обижайся, но твой план говно, по ряду причин, на объяснение которых я сейчас не хочу тратить драгоценное время. Но, оставим его как запасной. Значит, поступим следующим образом. Андрей и Толик прямо сейчас идут готовить БТР к поездке: заводят двигатели, прогревают машину, и не покидая жилого отсека ждут всех остальных на погрузку. Пусть кто-нибудь посмотрит за обстановкой снаружи, пока они там внутри ковыряются. Не хватало нам ещё новых сюрпризов. Человек восемь с оружием и всей пустой тарой под воду – идут к местному колодцу. Без воды в этих краях мы долго не протянем. Да, и фляжки все наполните. Остатки сухпая грузим в БТР. До рассвета осталось меньше часа, надо успеть отчалить отсюда. По пути заглянем в полевой лагерь джибутийцев. Вот там-то всё и узнаем.