Алан Тьюринг и тайная комната

© Сырков Б.Ю., 2023

© ООО «Издательство «Вече», 2023

Пролог

4 августа 1914 года Англия объявила войну Германии. Среди англичан воцарилось нетерпеливое ожидание сокрушительной победы над немцами на море вроде той, которая была одержана Англией в 1805 году над объединенным флотом Франции и Испании в Трафальгарском сражении. Этим надеждам не суждено было сбыться. Крупнейшее морское сражение Первой мировой войны между Англией и Германией – Ютландское, произошедшее близ датского полуострова Ютландия в 1916 году, не выявило однозначного победителя.

Тем не менее с самого начала Первой мировой войны Англия сумела установить и постоянно поддерживать свое господствующее положение на море. Это господство сыграло важную роль в поражении Германии. Без него малочисленный английский экспедиционный корпус^[1] никогда бы не эволюционировал в мощное вооруженное формирование, активно участвовавшее в разгроме Германии и ее союзников. Воля немецкого народа к сопротивлению не была бы сломлена. В конце октября 1918 года не произошло бы восстание немецких военных моряков, лишившее Германию последнего шанса разгромить англо-американский военный флот в Северном море. И 21 ноября 1918 года не случилось бы массовой капитуляции немецких военных кораблей на английской военно-морской базе Росайт в Шотландии.

В тени этих несомненных достижений английского военно-морского флота долгое время оставалась роль, которую в годы Первой мировой войны играла деятельность военно-морской дешифровальной службы Англии. Эту службу принято именовать «Комнатой 40» в соответствии с номером помещения, которое военно-морская дешифровальная служба занимала в одном из зданий английского адмиралтейства^[2]. О «Комнате 40» известно гораздо меньше, чем о Правительственной криптографической школе (ПКШ), в которую «Комната 40» была трансформирована между двумя мировыми войнами. Хотя вклад «Комнаты 40» в победу над Германией в Первой мировой войне оказался не менее значителен по сравнению с успехами ПКШ во время Второй мировой войны. В отсутствие «Комнаты 40» исходы Ютландского сражения и морского сражения у Доггер-банки^[3] вполне могли бы быть совершенно иными, англичанам вряд ли удалось бы справиться с немецкими подводными лодками, могло бы увенчаться успехом Пасхальное восстание^[4], а колеблющаяся Америка, возможно, так и не решилась бы объявить войну Германии в 1917 году.

Основа успешной деятельности «Комнаты 40» была заложена уже на третий день после объявления войны Германии. Произошло малозначительное на первый взгляд событие, на которое почти никто не обратил внимание. Оно было связано с решением, принятым Имперским комитетом обороны^[5] Англии в 1912 году. В соответствии с этим решением в случае войны с Германией все ее заграничные телеграфные линии, проложенные по морскому дну, подлежали разъединению.

В предрассветные часы 5 августа 1914 года моряки на английском корабле-кабелеукладчике «Телькония» извлекли со дна Северного моря и перерубили 5 подводных телеграфных кабелей. Они были проложены от немецкого города Эмдена на побережье Северного моря до Франции, Испании, а также Африки и Северной Америки. В распоряжении Германии некоторое время еще оставался телеграфный кабель, соединявший ее с Либерией и Бразилией. Немцы владели этим кабелем совместно с американцами, которые по настоянию англичан перерубили его в 1915 году. Таким образом, к 1915 году неподконтрольными англичанам оставались только телеграфные линии, связывавшие Германию с соседними странами – Швейцарией и Голландией, а также с ее союзниками в Первой мировой войне – Австро-Венгрией и Турцией.

Конечно, вместо общения по телеграфу немцы могли отправлять обычные письма. Но этот способ был слишком медленным. И всегда существовала опасность, что бумажная корреспонденция будет перехвачена вездесущими военно-морскими силами Англии. Оставалась еще радиосвязь, а содержание радиограмм можно было прятать от противника с помощью шифрования.

Трудно судить о том, какие цели на самом деле преследовали англичане, нарушая телеграфную связь Германии с остальным миром. Неясно, было ли это продиктовано какими-либо иными соображениями, чем просто желанием причинить как можно больше неудобств врагу. По крайней мере, в начале Первой мировой войны никаких целенаправленных действий по перехвату вражеских радиограмм в Англии не предпринималось. Как и не осуществлялось цензурирование почтовой переписки. И что самое важное, отсутствовало государственное ведомство, занимавшееся чтением всех перехваченных сообщений, содержание которых было скрыто с помощью шифрования или каких-то других средств.

В 1914 году беспроводной телеграф был сравнительно новым изобретением. Он уже повсеместно использовался на военных и торговых кораблях. Однако до начала Первой мировой войны никто и не предполагал, какими взрывными темпами начнет расти шифрованная переписка с его применением в военное время.

Человечество пользовалось шифрованием с древних времен. И вооруженные силы всех ведущих мировых держав перед Первой мировой войной, как правило, шифровали свои эфирные сообщения, чтобы защитить их содержание от посторонних. Но наличие у них собственной дешифровальной службы в довоенное время являлось, скорее, исключением из общего правила. Не было ее в Англии, Германии и Франции. А Россия в начале Первой мировой войны умудрилась потерпеть сокрушительное поражение от Германии в немалой степени именно потому, что не шифровала свой военный радиообмен в полном объеме. Единственной крупной участницей Первой мировой войны, где традиционно придавали важное значение дешифрованию зарубежной военной переписки, была Австро-Венгрия. Но не ей, а именно Англии было суждено в ходе Первой мировой войны занять лидирующее положение в области чтения военно-морских шифровок противника.

Тайная комната

Лес рубят, щепки летят

«Комната 40» была создана в составе английского адмиралтейства в течение десяти дней с начала Первой мировой войны. За это время на столе начальника военно-морской разведки Англии уже успела скопиться внушительная кипа перехваченных шифровок противника. Однако изначально у сотрудников «Комнаты 40» не было ни опыта, ни плана действий, ни знаний касательно того, как обращаться с этой кипой.

Для засекречивания своих сообщений военно-морские силы Германии использовали три кода. С августа по ноябрь 1914 года английское адмиралтейство сумело заполучить в свое распоряжение все из них. Это позволило «Комнате 40» не только в короткие сроки приступить к чтению перехваченных военно-морских шифровок Германии, но и в конечном итоге взломать ее дипломатические шифры.

Первый военно-морской код Германии был захвачен 11 августа 1914 года на борту немецкого парохода «Хобарт» в заливе Порт-Филлип, недалеко от австралийского города Мельбурн. Моряки на «Хобарте» не знали, что Англия объявила войну Германии. Поэтому они ничего не заподозрили, когда к их пароходу подошла лодка, на которой находились одетые в гражданскую одежду люди. Они представились сотрудниками австралийской карантинной инспекции. На самом деле это была абордажная команда военных моряков. Ею командовал капитан военно-морских сил Австралии Джеймс Ричардсон. После того как ему и его подчиненным было разрешено подняться на борт «Хобарта», он объявил, что пароход арестован. Сам Ричардсон остался на «Хобарте» на ночь, рассчитывая, что капитан парохода попытается уничтожить припрятанные им секретные документы и тем самым выдаст их местонахождение. Расчет оправдался. На рассвете капитан «Хобарта» прокрался в свою рубку и извлек из-под обшивки кодовую книгу, а также пачку принятых и отосланных с ее помощью радиограмм. Ричардсон проследил за капитаном и под дулом пистолета заставил его отдать их. Захваченный Ричардсоном «Коммерческий транспортный код» («КТК») использовался для связи кораблей немецкого торгового флота с адмиралтейством и военными кораблями Германии. Похоже, что сам Ричардсон и его руководство не придали должного значения секретным документам с «Хобарта», поскольку военно-морской комитет Австралии сообщил в Лондон об этих документах только 9 сентября 1914 года. Копия немецкого кода попала в «Комнату 40» и того позже – в конце октября 1914 года. Но к этому времени у дешифровальщиков из «Комнаты 40» уже был другой, более важный и секретный немецкий «Военно-морской сигнальный код» («ВСК»).

25 августа 1914 года два немецких крейсера «Магдебург» и «Аугсбург» в сопровождении нескольких миноносцев осуществляли боевую разведку около входа в Финский залив под общим командованием контр-адмирала Элера Беринга. Посылать «Магдебург» с разведывательной миссией в район, находившийся недалеко от Кронштадта, где находилась основная военно-морская база России на Балтийском море, было ошибкой. Хотя «Магдебург» был построен всего три года назад, на нем была демонтирована одна из трех турбин, недавно вышедшая из строя, что негативно сказалось на его боевых характеристиках. Да и команда «Магдебурга» была подобрана в спешке и не отличалась слаженностью действий.

В сгустившемся тумане корабли немецкой разведывательной группы потеряли друг друга. После чего рано утром 26 августа 1914 года «Магдебург» сел на мель вблизи острова Оденхольм у российского побережья. Все попытки сдвинуть «Магдебург» с мели не принесли желаемого результата. Тогда капитан «Магдебурга» приказал взорвать крейсер сразу после того, как члены экипажа и секретные документы будут переправлены на борт немецкого эсминца «В-26», подоспевшего на помощь «Магдебургу». Однако прежде чем этот приказ удалось должным образом исполнить, туман рассеялся, и сидящий на мели «Магдебург» был замечен русскими. Вскоре к нему приблизились два российских крейсера – «Паллада» и «Богатырь». На «Магдебурге» началась паника. Взрывные устройства были приведены в действие преждевременно, и от них пострадали не только «Магдебург», но и находившиеся на нем люди. «В-26» спешно ретировался еще до того, как туда успели перебраться все моряки с «Магдебурга». В результате и капитан «Магдебурга», и 57 членов его команды попали в плен к русским, а от секретных документов, находившихся на борту «Магдебурга», немцам не удалось избавиться так, чтобы они не оказались у противника.

Как именно кодовая книга с «Магдебурга» попала к русским, до конца непонятно. Согласно официальной немецкой версии, самые секретные документы на «Магдебурге», включая кодовую книгу, были выброшены за борт. А менее секретные остались в брезентовом мешке в кормовой части «Магдебурга».

Уинстон Черчилль, занимавший должность первого лорда адмиралтейства Англии^[6], в своих мемуарах, посвященных Первой мировой войне, написал, что старшина, отвечавший на «Магдебурге» за уничтожение кодовой книги в случае угрозы захвата противником, погиб и упал за борт. На следующий день русские выловили его труп из моря. Окостеневшими руками мертвец крепко прижимал к груди кодовую книгу с «Магдебурга».

Один из экземпляров «ВСК» хранится в государственном архиве Англии в Лондоне. И любой желающий может лично убедиться, что у него нет никаких признаков того, что он побывал в морских водах Финского залива. Как это могло случиться?

Константин Бенкендорф, сын российского посла в Англии, в Первую мировую войну состоял на службе в военно-морских силах России. В своих мемуарах он написал, что немецкая кодовая книга была найдена на «Магдебурге» там, где ей и следовало находиться – в штурманской рубке. Вместе с ней лежали текущие ключевые установки, карта Балтийского моря с нанесенной топографической сеткой, вахтенный журнал и журнал боевых действий.

Скорее всего, на борту «Магдебурга» находились несколько копий «ВСК». Одну из них русские военные моряки выловили из Финского залива, другую нашли целой и невредимой на борту «Магдебурга» и потом передали англичанам. А немецкая официальная версия произошедшего была намеренно изложена так, чтобы избежать наказания за попадание «ВСК» в руки противника.

Немецкий император Вильгельм II по поводу событий, связанных с «Магдебургом», сказал:

«Ну что ж, в такие времена, как сейчас, щепки обязательно будут лететь».

Он и не предполагал, какой огромный вред Германии в самом скором времени причинят эти «щепки».

Россия поступила с секретными документами с «Магдебурга» в полном соответствии с союзническими отношениями, связывавшими ее с Англией. Российский военно-морской атташе в Лондоне проинформировал английское адмиралтейство о готовности России передать Англии захваченные немецкие секретные документы, если последняя соизволит прислать за ними свой корабль.

7 сентября 1914 года английский корабль «Тесей» пришвартовался в порту города Александровск (ныне – город Полярный) на берегу Кольского залива в Баренцевом море. «Тесей» должен был забрать у русских секретные немецкие документы с «Магдебурга». В обратный путь «Тесей» отправился только 30 сентября 1914 года. Задержка произошла из-за того, что англичанам пришлось ждать, пока в Александровск привезут шесть сундуков с одеждой, принадлежавшей принцессе Луизе Баттенберг. Дело в том, что в 1914 году она посетила Россию. Но поездку пришлось прервать с началом Первой мировой войны. В спешке покидая Россию, Луиза Баттенберг была вынуждена передать сундуки с одеждой на хранение своей тете – российской императрице Александре Федоровне. С прибытием «Тесея» в Александровск представился удобный случай вернуть эту одежду ее владелице.

Константин Бенкендорф впоследствии утверждал, что именно он доставил кодовую книгу и прочие секретные немецкие документы в Англию на военно-морском корабле добровольческого флота^[7]. Возможно, что это была какая-то другая кодовая книга. А может быть, Бенкендорфа без его ведома использовали, чтобы отвлечь внимание немцев от «Тесея». В английском военно-морском архиве сохранился документ, в котором говорится, что секретные документы с «Магдебурга» были доставлены в Англию двумя русскими военными моряками – капитаном 1‑го ранга Кредовым и капитаном 3‑го ранга Смирновым. Они прибыли из Александровска в гавань Скапа-Флоу^[8] 10 октября 1914 года на борту корабля «Тесей». 13 октября 1914 года Кредов и Смирнов лично вручили привезенные ими немецкие секретные документы первому лорду адмиралтейства Англии Черчиллю. По своей ценности для англичан этот подарок со стороны русских может сравниться лишь с копией немецкого шифратора «Энигма», изготовленной поляками и подаренной английским дешифровальщикам незадолго до Второй мировой войны.

17 октября 1914 года капитан Сесил Фокс получил приказ отправиться на своем легком крейсере «Неустрашимый» в сопровождении эсминцев «Ланцет», «Леннокс» и «Верный» к морскому побережью Голландии. На подходе к голландскому острову Тексель они встретили четыре немецких эсминца старой постройки, двигавшихся друг за другом. Перед ними была поставлена задача заминировать рейд Даунс^[9]. Силы были неравными, и немецкие эсминцы обратились в бегство. Два из них вскоре были подбиты и начали тонуть. Такая же участь чуть позже постигла оба других немецких эсминца, которые вернулись, чтобы прийти на помощь своим тонущим боевым товарищам. Старший морской офицер на одном из подбитых немецких эсминцев успел сложить все имевшиеся на его борту секретные документы в сундук и выбросил его за борт.

30 ноября 1914 года английский траулер, ловивший рыбу недалеко от Текселя, достал с морского дна сундук с немецкими секретными документами. 3 декабря 1914 года эти документы были доставлены в «Комнату 40». Среди них был немецкий «Транспортный код» («ТК»). Как он оказался на борту одного из эсминцев до конца неясно, поскольку обычно использовался высшим военно-морским командованием Германии. В «Комнате 40» выловленные из моря немецкие документы окрестили «чудесным уловом» по аналогии с известным библейским сюжетом.

Наличие двух немецких кодов – «ВСК» и «КТК» позволило сотрудникам «Комнаты 40» снабжать военно-морской штаб Англии уникальной разведывательной информацией о текущих и планируемых передвижениях кораблей противника. А получив в свое распоряжение третий код – «ТК», в «Комнате 40» смогли приступить к чтению всех без исключения шифрованных военно-морских радиограмм противника. Таким образом, уже в самом начале Первой мировой войны немцы потерпели настолько сокрушительное поражение в области разведки средствами связи, что так и не смогли от него оправиться.

Рождение

В 1914 году военно-морской штаб являлся в Англии недавно созданной организацией и находился в процессе формирования. На протяжении сотен лет английские военно-морские силы отличались сугубо централизованным управлением. Ими руководили первый морской лорд – моряк, который занимался решением профессиональных вопросов, и первый лорд – политический деятель, который выступал в качестве советника правительства Англии по всем делам, связанным с военно-морскими силами.

В 1911 году морским лордом стал Уинстон Черчилль. Одна из задач, поставленных перед ним правительством, состояла в том, чтобы создать в адмиралтействе эффективно функционирующий военно-морской штаб. Этому всячески препятствовал первый морской лорд, с презрением относившийся к штабной работе. Потому что, по его мнению, было в корне неверно, чтобы капитаны разного ранга вырабатывали стратегию ведения боевых действий на море, когда это должны были делать исключительно первый морской лорд и главнокомандующие. В результате в начале Первой мировой войны, как заметил Черчилль, у Англии было намного больше капитанов кораблей, чем морских военачальников. Решения в большинстве случаев принимались централизованно высшим военно-морским командованием, которое напрямую управляло даже второстепенными операциями, а делегирование полномочий напрочь отсутствовало. В состав высшего военно-морского командования входили первый лорд, первый морской лорд и начальник военно-морского штаба.

В ноябре 1914 года начальником военно-морского штаба был назначен пятидесятилетний контр-адмирал Генри Оливер. До этого назначения, начиная с августа 1913 года, он руководил военно-морской разведкой. В Оливере было мало обаяния. Одет он был крайне небрежно, и за молчаливость сослуживцы прозвали его манекеном. Но зато Оливер был весьма умен и отличался очень высокой работоспособностью. Высокие умственные способности и трудолюбие он сохранил до глубокой старости. Умер Оливер в возрасте ста лет. Его первым заместителем на посту начальника военно-морского штаба и по совместительству начальником оперативного отдела был Томас Джексон, излишне самоуверенный и хамоватый.

Помимо Оливера и Джексона, еще одним морским военачальником, имевшим отношение к работе «Комнаты 40», был адмирал Артур Уилсон, бывший первый морской лорд, а до этого командующий флотом Английского канала^[10]. Он был моряком по призванию, упорным и прагматичным. Уилсон вышел в отставку в 1912 году в возрасте семидесяти лет, но в ноябре 1914 года вернулся обратно в качестве консультанта Оливера на общественных началах. Уилсон был его близким другом и такой же молчаливый.

У военно-морских сил Англии была всего одна собственная станция перехвата. Она находилась в городе Стоктон в графстве Дарем. Помимо этой станции, с началом Первой мировой войны перехватом немецких радиограмм стали заниматься как на радиостанциях, принадлежавших английскому почтовому ведомству, так и на частных радиостанциях. Перехваченные радиограммы поступали в распоряжение начальника военно-морской разведки адмиралтейства.

Однажды в первой половине августа 1914 года Оливер в сопровождении своего друга Альфреда Эвинга, начальника службы общеобразовательной подготовки личного состава военно-морских сил, направлялся на обед в лондонский клуб для старшего офицерского состава. Эвингу тогда было 59 лет. Невысокого роста и плотного телосложения, голубоглазый, с проницательным взглядом, лохматыми бровями и тихим голосом он походил на доброго доктора или простодушного школьного учителя. Его отец был священнослужителем. В молодости Эвинг получил право на стипендию для обучения инженерному делу в Эдинбургском университете. По окончании обучения он несколько лет проработал в английских телеграфных компаниях, а потом вернулся в Эдинбургский университет для проведения научных инженерных исследований. Эвинг преподавал машиностроение в Токийском университете и в университете Данди^[11]. В 1890 году он возглавил кафедру машиностроения в Кембриджском университете. В 1895 году Эвинг был награжден золотой медалью Королевского общества^[12] за научные публикации, посвященные магнитной индукции в железе.

В 1902 году Фишер стал первым морским лордом и вместе с тогдашним морским лордом Уильямом Селборном занялся радикальной реформой системы набора военно-морских офицеров, их образования и переподготовки. Фишер пригласил Эвинга занять недавно созданную должность начальника службы общеобразовательной подготовки личного состава военно-морских сил. За успехи, достигнутые на этой должности, Эвинг был награжден орденами – в 1906 и 1911 годах. Именно ему в первой половине августа 1914 года во время обеда в лондонском клубе для старшего офицерского состава Фишер поручил организовать дешифровальную службу в адмиралтействе.

После Первой мировой войны Эвинг признался, что изначально не обладал достаточной подготовкой в области криптологии, дабы справиться с задачей, возложенной на него Фишером. Эвинг посетил английскую страховую компанию «Ллойд», главное почтовое управление Англии и Британский музей^[13], чтобы взглянуть на хранившиеся там кодовые книги и составить общее представление о кодах.

Среди первых добровольцев, которые поступили на временную, как им поначалу казалось, работу в «Комнату 40», а потом прослужили в ней всю Первую мировую войну, был шотландец Аластер Деннистон. До «Комнаты 40» он преподавал немецкий язык в военно-морской академии в Осборне. Деннистону было 33 года. Он не отличался высоким ростом, но имел атлетическое телосложение и выступал на Олимпийских играх за сборную Шотландии по хоккею на траве. Высшее образование Деннистон получил в Парижском и Боннском университетах. Он был немногословен и обладал своеобразным чувством юмора. Благодаря образованию и умственным способностям Деннистон вскоре стал вторым по старшинству сотрудником «Комнаты 40» после Эвинга.

Помимо Деннистона, еще два сотрудника «Комнаты 40» прослужили в ней всю Первую мировую войну. Роберт Нортон прежде работал в Министерстве иностранных дел Англии, а потом рекламным агентом. 38‑летний Ричард Хершелл, сын лорда-канцлера^[14] Фаррера Хершелла, который дважды занимал этот пост во времена премьерства Уильяма Гладстона^[15], изучал иностранные языки в Итонском колледже^[16] и колледже Магдалины в Оксфорде. Он работал личным секретарем у своего отца и у лорда-наместника Ирландии^[17], а также камергером во время правления Эдварда VII и Георга V. Хершелл много путешествовал, в том числе в малопосещаемых районах Персии, и собрал любопытную коллекцию персидского оружия и доспехов. Он увлекался музыкой и играл на рояле на любительском уровне. Доподлинно неизвестно, почему и как Хершелл получил приглашение на работу в «Комнату 40». Возможно, что основную роль тут сыграло знание иностранных языков.

В первые несколько недель персонал «Комнаты 40» насчитывал менее двух десятков сотрудников. К работе в «Комнате 40» привлекались преподаватели военно-морских академий в Дартмуте и Осборне, пока там в конце сентября 1914 года не начались учебные занятия. В числе этих преподавателей был и начальник военно-морской академии в Осборне Чарльз Годфри. Некоторые из них потом периодически возвращались на работу в «Комнату 40» во время каникул. Но очень и очень немногие насовсем оставили преподавательскую деятельность и перешли на постоянную работу в «Комнату 40». Сотрудникам «Комнаты 40» по мере возможности помогали и непосредственные подчиненные Эвинга. Но только когда они не были заняты исполнением своих прямых служебных обязанностей.

Быстро достичь какого-либо заметного прогресса во взломе немецких кодов в «Комнате 40» не удалось – даже при наличии копии немецкой кодовой книги, которую передала «Комнате 40» английская разведка. Эта копия, как выразился Деннистон, на поверку оказалась сродни большой куче самого отвратительного дерьма.

С началом Первой мировой войны перехваченные немецкие шифровки стали поступать не только в «Комнату 40», но и в Военное министерство Англии. В конце августа 1914 года Эвингу позвонил начальник военной разведки Джордж Макдонах и предложил свою помощь в налаживании сотрудничества между «Комнатой 40» и дешифровальным подразделением Военного министерства. Этим подразделением руководил бригадир^[18] Томас Андерсон. По долгу службы ему приходилось иметь дело с криптографией во время англо-бурской войны^[19]. Вахтенными дежурными, отвечавшими за оперативную связь с военной разведкой, Эвинг назначил Деннистона, Нортона и Хершелла.

Тем временем в «Комнате 40» сумели идентифицировать код, использовавшийся для шифрования радиограмм, которые отправляла мощная радиостанция, находившаяся в немецком городе Науэн. Однако процедура этого радиообмена в «Комнате 40» была неизвестна. С помощью инженера «Беспроводной телеграфной компании Маркони» сотрудники «Комнаты 40» начали понемногу определять используемые немцами радиопозывные.

Дешифровальщики в Военном министерстве тоже испытывали трудности. Они путали военно-морские радиограммы противника с армейскими, радовались, когда удавалось перехватить радиограммы, посланные открытым текстом, пытались анализировать и каталогизировать коды, а также отличать их от шифров.

В середине сентября 1914 года Военное министерство Англии получило из Франции описание немецких военных шифров Германии и ключи к ним. У английских дешифровальщиков впервые с начала войны появилась возможность оперативно читать немецкие шифровки.

Деннистон позднее вспоминал, что в малочисленной «Комнате 40», составленной из людей различных гражданских профессий, царил дух безудержной конкуренции с коллегами из Военного министерства. Перехваченные немецкие шифровки касались событий на Западном фронте. Их содержание представляло огромный интерес для разведывательного отдела Генерального штаба сухопутных сил Англии. Связь с ним поддерживалась по телеграфу и с помощью курьеров. Сотрудники «Комнаты 40» страстно желали, чтобы в Генеральном штабе осознавали, что поступавшие туда для ознакомления немецкие шифровки были прочитаны и переведены именно в «Комнате 40». Соперничество достигло наивысшей точки, когда до сведения высшего руководства страны была доведена разведывательная информация огромной важности, добытая в «Комнате 40». Это случилось прежде, чем о ней узнал от своих дешифровальщиков тогдашний военный министр Англии Герберт Китченер. Особую радость от этого события испытал бывший младший офицер гусарского полка Черчилль, ставший к тому времени морским лордом. Он сумел опередить Китченера и первым доложить содержание прочитанных немецких шифровок высокопоставленным правительственным чиновникам.

В сентябре 1914 года наблюдался неуклонный рост количества перехватываемых немецких сообщений. К станциям перехвата английского почтового ведомства, «Беспроводной телеграфной компании Маркони» и собственной станции перехвата военно-морских сил в Стоктоне добавились еще несколько, находившихся в частном владении. В начале сентября 1914 года адвокат Эдвард Рассел-Кларк, приятель Эвинга, позвонил ему и сказал, что занимается перехватом немецких радиограмм в своих домовладениях в Лондоне и Уэльсе. По этому поводу Деннистон заметил, что ему непонятно, почему почтовое ведомство и полиция не конфисковали радиоприемную аппаратуру Кларка. По мнению Деннистона, скорее всего, какой-нибудь чиновник опрометчиво попытался это сделать, но, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление Кларка, понял всю бесперспективность своих попыток и оставил его в покое.

Кларк убедил Эвинга, что при благоприятных условиях сможет быстро нарастить объемы перехвата. Вскоре Кларк организовал перехват немецких радиограмм на станции береговой охраны в приморском городе Ханстентоне в графстве Норфолк в Восточной Англии. Там наблюдались благоприятные условия для радиоприема, и станция береговой охраны уже была оснащена необходимым оборудованием. В результате, начиная с сентября 1914 года, военно-морские силы Англии вместе с почтовым ведомством Англии и «Беспроводной телеграфной компанией Маркони» фиксировали практически весь немецкий радиообмен, включая военно-морские, дипломатические, консульские и торговые радиограммы Германии.

В конце сентября 1914 года большинство преподавателей, временно работавших в «Комнате 40», вернулись в свои военно-морские академии, где начался новый учебный год. В «Комнате 40» остались всего трое постоянных сотрудников – Деннистон, который взял отпуск в Осборне, Хершелл и Нортон. Еще три человека работали в «Комнате 40» по совместительству. Совместители немного разбирались в математике, но не знали немецкого языка. Остальные сотрудники были германистами, но ничего не понимали в математике. Естественно, что добиться успеха во взломе немецких шифров им не удалось. И вот 13 октября 1914 года они неожиданно получили от русских ценный презент – кодовую книгу с «Магдебурга».

Однако даже при наличии кодовой книги прочесть удавалось только немецкие погодные сообщения. В отличие от них подавляющее большинство перехваченных радиограмм, помимо кодирования, подвергалось еще и перешифровке. Это обстоятельство ставило в тупик Эвинга и его подчиненных, которые не знали, как снимать перешифровку. Выход из сложившейся затруднительной ситуации нашел казначей флота^[20] Чарльз Джон Эрхард Роттер, эксперт-германист из военно-морской разведки. Его коллеги отмечали, что английским военным контрразведчикам, по-видимому, было неизвестно третье немецкоязычное имя Роттера. А иначе они не допустили бы его к службе в военно-морской разведке. Незадолго до этого в военном призыве в Англии было отказано гражданскому лицу по фамилии Сандбах. Но потом его все-таки призвали на военную службу, когда выяснилось, что это название английской деревни.

Роттер был переведен на службу в «Комнату 40» в сентябре 1914 года. Эвинг поручил ему чтение перехваченных немецких радиограмм, пользуясь захваченной на «Магдебурге» немецкой кодовой книгой. Естественно, что в результате у Роттера получалась белиберда, поскольку после кодирования немецкие радиограммы еще и перешифровывались.