Читать книгу: «Почти святой, слегка уставший», страница 2

Шипка?

Зачем же ты куришь Шипку, если есть солнце,

Не совершай ошибку, выгляни из оконца,

Да на балкон, вдохни полной грудью звуки,

Спешащей Москвы, и с криком подними руки

Кричи!

Кричи!

Кричи!

Во всё своё горло, срывая шляпы с прохожих

Мощной волной с голов ухоженных,

Громко, с душой, сминая рокот моторов,

Стань матадором, городским матадором

Кричи!

Кричи!

Кричи!

Ввысь, разгоняя сонм вспученных облаков,

Будь готов к весне, будь всегда готов,

Кричи, прорывая купол серых бездушных туч,

Вырви из этих небес столь нужный луч.

Воображариум

Я могу придумать все, что хочу

И записать соответственно,

Порою про секс, порой про сантехников безответственных,

Могу про маньяков, про маленьких пони,

Про то, как плутоний искал розовый слоник.

Стоит мне захотеть и в словах оживут герои Второй Мировой,

И возможно кому то из них захочется спеть,

Я не против – пой.

Если я захочу, моими словами

Будет построен дредноут космический

С коммандором величественным,

Если я захочу – я запишу,

Вот как сейчас, на холоде пальцев не чувствуя.

Стоит мне захотеть и родятся:

Пираты,

Танки Арматы,

На Марсе закаты,

Добряки и злодеи,

Шуты, лицедеи,

Геологи, хлеборобы и моряки

Мне тоже с руки.

Я могу про Богов,

Про кого хотите,

Я по сути не ограничен

Какими-то рамками,

Как припрёт спозаранку

Так и пишу,

Вкладывая душу,

Давая воображению

Свободу движения

Всегда и во всём.

Viva Bestia!

Ночь в городе,

В осеннем холоде

Миазм нечистот

Не бьёт

Сокрушительно в нос,

В грязи на брусчатке

Следы колёс

И обуви горожан,

Кто-то пьян,

Кто-то спешит домой,

С надоевшей женой

Или один,

Передо мной кокаин

На столе

С резными ножками,

Белая кошка

На мягком кресле

Лелеет чресла,

Я почти что готов.

Мой плотный фрак

Скрывает мрак

Моей страшной души,

В сумерках и тиши

Я крадусь

Невидимым призраком,

Единственным признаком

Выдавая себя —

Звуком шагов.

Ты думаешь я далеко,

Но тебе это кажется,

Я спешу утолить свою жажду.

Ты ускоряешь свой шаг,

Твой чувствую страх,

Его аромат пьянит,

Тянет к тебе как магнит,

Как мёд манит ос,

Вдали стук колёс

Позднего экипажа,

Спит уже стража,

Я близко.

Этой ночью ненастной

Я не скажу тебе здравствуй,

Не похлопаю по плечу,

Я не хочу,

Чтобы ты поняла

Свой финал

До последнего вздоха,

Что какой-то пройдоха

Решил твой исход.

В очередной поворот

Просочусь за тобой

Я уже за спиной,

В моей правой руке,

Правленая на оселке

Бритва из лучшей стали,

Её действий ждали

Все мои демоны,

Как же ты немощна…

Я уже здесь.

Не будет битвы,

Я острой бритвой

По голому горлу

И ты покорно

Осядешь

В нежный плен моих рук,

Не издав даже звук,

Я не услышу твой голос,

И твой пышный волос

Мягкою шапкой

Так сладко

Коснется запястий моих,

Твой хрип быстро стих,

И вопрошающий взгляд

Синих глаз, что вонзят

Безответный вопрос:

«За что?»

Я не скажу ничего,

Наслаждаясь их синевой,

Лишь буду смотреть

На твою смерть,

На уходящую силу,

Как ты красива…

Килька-рафинад

Рай витрин гастрономических,

Яйца есть для яичницы,

Тушёнка сортов пятнадцати,

Пшёнка в коллаборации

С другими крупами,

Окорока крупные,

Головки голландского сыра

Тасует фасовщица Ира,

Устриц сегодня не завезли,

В грузовик не вошли,

Но мне и не надо,

Моя цель – для чая услада

Или для кофе тоже,

Тут кому что дороже,

Короче, нужен мне сахар

Фабрики «Красный Пахарь»

Или другой какой,

Главное рассыпной,

Рафинад не моя история,

Этого и не скрою я,

Не люблю рафинад,

Этот форменный гад

У каждого производителя,

Словно вредителя

Разной формы и веса,

Что меня, как повесу

Смущает до неприличия

И эти различия

В квадратных конфигурациях,

Прямоугольных формациях

Портят мой чай,

Серчай – не серчай.

Через соления прохожу,

Под нос напеваю, жужжу

К Тангейзеру увертюру,

Мимо витрин с фритюром,

Сочащихся жиром кур,

Я, будто бур,

Геологический

Внедряюсь эпически

В продуктовую массу,

С лёгкой гримасой

Вечерней усталости

Иду к своей сладости,

Чтоб скоротать вечерок

Под вкусный чаёк.

Вдруг вижу на полке

Среди паштетов, икорки,

Селёдочных спин,

В маринаде из вин,

Сушеных лещей,

Мороженых овощей,

Различных сортов

Хлебов, печений, тортов,

Гордым перстом

Над чистым листом

Одиноко светит она

Балтикой холодна,

Путеводной звездой

Зовёт за собой,

И в этот момент

Произошел инцидент

Звуков лишился мир,

Времени ход застыл…

Я смотрю на неё,

Она на меня,

Я на неё,

Она на меня

Килька посола пряного,

Меня, будто пьяного

Манит своим естеством,

Всем своим существом,

Приятной наружностью,

Без головы и внутренностей,

В масле со специями,

В банке трапецией,

С наклейкою синею,

Образующей линию

От крышки до донышка,

Печать в виде солнышка

По бокам, с двух сторон,

Я, так сказать, поражён

Её внешним видом,

Быстрым болидом

Двигаюсь к полке

Весь на иголках,

В мозгу как заноза

И я под гипнозом

Хватаю заветную банку,

Тележкой как танком,

Сметая препятствия на пути

До кассы быстрее дойти,

Немедленно расплатиться

И в ночь удалиться

Невидимым беглецом

С довольным лицом.

Меня здесь нет

Под мерный стук

Стрелок больших часов

Шагающих метрономом

К часу очередному,

Пригладив лохматые волосы,

Под щебет твоего голоса,

Я буду пить водку

И смотреть как падает снег

На пышные лапы елЕй,

Не замечая елей,

Что льешь ты мне в уши,

Возгласом: «Ну же, меня послушай!»

Но я не хочу, я нем как гранит,

Твёрд как поребрик

На Питерской мостовой,

Оставаясь самим собой

В уюте прокуренной кухни,

Еще одну рюмку ухну

И снова взглядом в окно,

На снежные танцы пурги

Под жёлтым фонарным пятном,

Я между телом своим и стеклом

Застыл бесформенной сущностью

Оставив в прошлом всё сущее.

На дне

Небо…

Глазами, которых давно уже нет,

Я вижу синее небо и солнечный свет

Сквозь толщу прозрачной воды…

Я мёртвый пират,

В моей плоти прорыли ходы

Крабы…

В остатках моей бороды и глазницах

Уютные свили гнёзда не птицы,

А выводок пёстрых рыб…

Мой позвоночник,

ПрИняв странный изгиб

Застыл…

Мерзко ноет разбитая кость,

С красным кораллом срослось

Бедро, в биосфере солёной воды…

Я пью каждый день,

Надо мною летают киты

И поют…

Задавая вопрос – как долго я мёртв,

И как затащил морской чёрт

Моё тело на мягкое дно…

Я не помню,

Мне давно всё равно

Я мёртвый пират…

Мои ребра разбиты ядром,

Что средь бела дня, будто гром

Разнесло мою крепкую грудь…

Мне так одиноко,

И хочется очень уснуть

Навсегда…

Винтовка

Он любил её,

Держал за цевьё,

Во всём с ней ладил,

Не трогал чужие приклады,

И палец его не знал иного курка.

Винтовка

Она понимала,

Единственной стала,

Отвечала взаимностью,

Смазанными механизмами

И лязгом затвора ласкала её рука.

Винтовка

Его потеряла,

В грязь телом упала,

Страдала от одиночества,

Ржавела без его общества,

Осознавая: его застрелила другая

Винтовка.

Любовная любовь

Моя любовь к тебе

Границ совсем не знает

На небе иль земле

Её не потеряю

Тобою очарован

Люблю тебя до слёз

И нежностью я скован

Надолго и всерьёз

Ты дней моих отрада,

Прекрасная душа

Взаимностью мне рада

Ответить не спеша

Твоих очей прелестных…

Кхм, кхх, тьфу, пакость!

Нет!

Всё!

Хватит!

Я больше так не могу!

Все эти эпитеты

Отвратительны!

А вы, лепите эту невразумительную

Чушь

В каждом стихотворении,

Превращая поэзию в ремесло.

Эх, мне бы сейчас весло,

И вам по хребту,

Вышибить эту дурь,

Которую вы там курите,

Что это?

Лепестки роз?

Амброзия, выдержанная в нектаре из слёз

Непорочных и чистых девиц?

Просто спуститесь вниз.

Вы словно писатели

Женских любовных романов

В мягкой обложке,

На которой мужик с голым торсом,

Прикрытым немножко

Обнял свою ношу,

Жгучую даму, с грацией кошки.

И всё это непременно

В классических интерьерах

Викторианской эпохи,

И в содержании только

Ахи, охи, бздошные вздохи,

А смысла и сути лишь крохи.

Зато тиражи и продуктивность

На зависть стахановцам,

И вы полным стаканом

Хлебаете рукоплескания,

Что пусты, как гнилое ведро

Бабы Нюры.

К чему это всё?

Ведь как сказал классик,

Глаголом жечь,

А не квасить эту капусту

Любовных соплей под гнётом.