Читать книгу: «Рулевой. Книга 1. Испытание огнем», страница 3

– Смотри, как устроился, – засмеялась она, глядя на него. – Прям царь на троне.

– Это твоя подушка, между прочим, – заметил я, допивая чай. – Пусть спит, что ли?

– Нет уж, – сказала она, ткнув меня в бок. – Делай ему какую-нибудь лежанку, а то привыкнет к дивану.

– Ладно, сейчас, – ответил я, вставая с кресла.

Пошёл в комнату, взял старое одеяло, сложил его в углу у батареи, сделал подстилку. Вернулся, аккуратно поднял Никака – он был лёгкий, тёплый, кажется, даже не проснулся – и перенёс на пол. Уложил на одеяло, а он только вздохнул, вытянув лапы.

– Вот так лучше, – сказал я, глядя на него. – Спи, лохматый, завтра со всем разберёмся.

– Милый он всё-таки, – добавила Катя, улыбнувшись. – Но мыть его будешь ты, Стас, я серьёзно.

***– Ну это мы ещё посмотрим, – буркнул я, и мы оба засмеялись, пока телевизор гудел на фоне.

Мы сидели на диване, Никак спал на своей подстилке в углу, а по телевизору заканчивался какой-то старый фильм. Катя допила чай, поставила кружку на стол и потянулась, зевая во весь рот.

– Спать пора, Каримов, – сказала она, глядя на меня. – Устала я что-то за сегодня.

– Давай, – с удовольствием согласился я, выключая в кухне свет. – День какой-то длинный был, я тоже вымотался.

– А он точно не сбежит? – спросила она, кивнув на Никака.

– Спит как убитый, смотри.– Не знаю. А куда ему бежать? Сразу бы со мной не пошёл, наверное. В тоже время я же не зоопсихолог. Так что время покажет. – ответил я и улыбнулся.

Вдруг телевизор мигнул – экран потемнел, потом загорелся снова, но показывал уже не фильм, а новости. Диктор, строгий мужчина в сером костюме, говорил ровным голосом.

– Сегодня вечером в районе Дарьино зафиксирован очередной пожар, – объявил он и кадры показали густой чёрный дым над домами. – Причина возгорания неизвестна, огонь вспыхнул внезапно, десять пожарных расчётов работают на месте происшествия.

Катя нахмурилась, а я почувствовал, как по спине вновь пробежал холодок. Краем глаза увидел, как за окном что-то мелькнуло – полупрозрачная тень, словно дым, скользнула по стеклу. Я замер, повернул туда голову и стал присматриваться.

– Стас, ты чего?

– Да, так, показалось, – буркнул я, отворачиваясь. – Тень какая-то мелькнула, ерунда, наверное.

– Да ну тебя, пугать вздумал, – сказала Катя, махнув рукой. – Выключай телек, спать пора.

– Ладно, – ответил я, щёлкнув пультом, и экран погас.

Катя начала заворачиваться в одеяло, а я постоял ещё, глядя на пса – он пару раз дёрнул лапой во сне, будто бежал куда-то. Тень за окном больше не появлялась, но воздух в комнате стал тяжелее, будто кто-то дышал мне в затылок. Я невольно оглянулся – пусто, только темнота. Лёг на диван, натянул одеяло до подбородка, закрыл глаза и сон накрыл меня быстро, как чёрная волна, утянув в бездну.

Мне снилось, что я бегу через лес, где деревья горели без дыма и слышался только тихий треск огня. Тени шептали моё имя голосами, похожими на скрип несмазанных дверей. Одна – длиннопалая, с ногтями, как обгоревшие спички – потянулась к моей ладони. Шрам вспыхнул синим огнём…

Я проснулся от резкой боли. Никак стоял на моей груди, шерсть дыбом, а в его глазах, расширенных до черноты, отражалось окно – и там, в стекле, за моей спиной, медленно проявлялся силуэт: высокий, с плечами, покрытыми чем-то вроде коры, но это была не кора… обугленная кожа?

В воздухе пахло чем-то горело-сладким.

Я обернулся. Но не сразу. Сначала нащупал на тумбочке ножницы – единственное, что было под рукой. Когда же повернул голову, на подоконнике лежало только несколько чёрных лепестков… нет, не лепестков. Бабочек. Сожжённых заживо, но ещё шевелящих крыльями.

Никак тихо заскулил и зарылся мордой мне под мышку. Катя во сне перевернулась на бок.

«Завтра», – подумал я, сжимая ножницы. – Если это слово ещё что-то значит.

Глава 4. Внезапная встреча

Москов горел. Не весь, не сразу, а кусками, как старая простыня, которую подожгли с углов. Человек застыл, вцепившись в руль старой машины, дворники которой давно устали бороться с грязью и снегом. Он смотрел через мутное стекло на Каганку – на ту самую площадь, где обычно гудели маршрутки и мигали витрины открытых допоздна магазинов.

Теперь там не было ни кафешек, ни их тусклого вечернего света. Только огонь и крики.

Языки пламени лизали фасад многоэтажки, той, что с облупившейся краской и вечным запахом сырости в подъездах. Огонь не просто полз, он танцевал, вырываясь из окон, как будто кто-то внутри разжёг адский костёр.

Люди падали. Не выпрыгивали, а именно падали – тёмные силуэты, кувыркающиеся в воздухе, будто куклы, брошенные капризным ребёнком.

Один ударился о припаркованный соседний «Жигуль» и крыша вмялась с хрустом, которого человек за рулём не услышал – слишком громко выли сирены и трещал огонь.

Дорога перед ним шевелилась. Машины метались, сигналя в панике, кто-то бежал, бросив руль, кто-то застрял в сугробах, что навалило за ночь.

Пожарная «Газель» стояла поперёк, врезавшись в столб, мигалка крутилась вхолостую, освещая дым красными всполохами. Человек за рулём сжал пальцы сильнее, чувствуя, как дрожит руль… или это его руки? Он не знал. Дым ел глаза, но отвести взгляд не было сил.

Там, впереди, среди хаоса, быстро двигался человек.

Нет, не бежал – шёл, пошатываясь, как пьяный, прямо через дорогу, прямо к машине. Пламя охватывало его как вторая кожа, вырываясь из-под рёбер, из глазниц, изо рта, пожирая изнутри. Водитель за рулём вжался в сиденье, сердце заколотилось, будто хотело вырваться наружу. Горящий приблизился, рухнул на капот с глухим стуком, и машина качнулась. Сквозь треск огня и вой ветра водитель разглядел, что глаза того, кто горел, были живыми, чёрными, без белков, но смотрели прямо на него.

Губы шевельнулись и горящий заговорил. Его голос хрипел, как будто огонь выжигал слова прямо из горла.

"Ты… ты должен…" – начал он, и человек за рулём рефлекторно наклонился ближе к стеклу, пытаясь разобрать, что тот кричит. Дым клубился, пламя лизало капот, оставляя чёрные следы, а голос звучал всё громче и громче: "Ты должен остановить это!"…

Я рывком сел в кровати, выныривая из долгого кошмарного сна. Холодный пот стекал по вискам, простыня липла к телу, как мокрая тряпка. Картинка перед глазами шла рябью, как в старом телевизоре при плохом приёме сигнала. Я потёр глаза ладонями и проморгался, чтобы прогнать видение.

Реальность проступала медленно, картинка ночной иллюзии неспешно таяла в серой предрассветной дымке, заменяя горящую Каганку видом старых обоев съёмной квартиры.

За окном тревожно спал Москов. В ушах всё ещё звенел далёкий треск огня, а в моей груди вдруг что-то шевельнулось. Это был не страх, а острое, как укол, предчувствие.

Никак, свернувшийся калачиком на лежанке, поднял голову и вперил в меня свой взгляд, как будто… очень внимательно наблюдал за всем происходящим вокруг. Он не просто смотрел, а оценивал, словно запоминал.

– Эй, ты что, шпион в собачьем обличье? – спросил я. Пёс фыркнул, будто в ответ.

– Ну, тогда доброе утро, пёс, – сказал я, почесав его за ухом.– Надеюсь, ты видел только хорошие сны.

Никак слегка вильнул хвостом, но вставать не спешил.

Я умылся, натянул джинсы и свитер, заглянул в холодильник. Пусто.

Всё, что можно было найти съедобного на завтрак, судя по всему, подъела Катя вчера на ужин.

– Ну что, Никак, поедем искать завтрак?

Пёс махнул хвостом, явно одобряя идею.

– Отлично, – кивнул ему. – Но утро начинается с кофе.

Я заварил себе небольшую чашку горячего напитка в старой медной турке. Посмотрел на пса.

– Тебе же наверняка специальную еду надо. Собачью. Заскочим по дороге в какой-нибудь Зоомир.

Никак внимательно выслушал меня и чуть шевельнул хвостом.

– Ладно, поехали. Надо запастись едой. Твоей и человеческой.

Через 10 минут, выйдя из подъезда мы сели в автомобиль. Я завёл двигатель, включил радио. Доиграли последние аккорды какого-то модного трека и начался новостной блок.

– Сегодня ночью на Гублёвке произошёл крупный пожар, – раздался голос ведущего. – Огонь полностью уничтожил несколько особняков. Работали одновременно пятнадцать пожарных машин. Причины возгорания остаются пока неизвестными.

Я нахмурился. Метка на ладони лёгким почёсыванием напомнила о себе.

– Опять, – пробормотал я вслух, – Вроде не лето и засухи нет. Чего оно всё полыхает?

Никак насторожился, уши его поднялись, как будто он тоже почувствовал что-то неладное.

Мы доехали до Давиловского рынка всего за сорок минут. Я нашёл место, припарковался, вышел из машины. Никак прыгнул за мной, держась рядом.

Рынок был уже оживлён. Продавцы раскладывали товар, покупатели неспешно рассматривали продукты, запахи свежей выпечки и специй витали в воздухе. Для начала я решил направиться к своему знакомому месту – павильону с самым вкусным на этом рынке шашлыком. На мой неискушённый вкус и по мнению нескольких знакомых, самый вкусный шашлык был у Рустама. Получался он у него всегда восхитительно. Но сегодня всё было по-другому.

На привычном месте трудился новый шашлычник. Высокий, крепкий, смуглый, с улыбкой до ушей. Он ловко переворачивал шампуры, шутил с покупателями.

– Шашлык дымится, аппетит зовёт, с ним жизнь всегда легко идёт! – кричал он. – Шампуры в деле, угли горят, шашлык подарит сил заряд!

Судя по всему, его прибаутки действительно привлекали покупателей.

А мангальщик всё не унимался, и что самое занятное – не повторялся.

– Съел шашлык и день в цвету, силы даст он на лету! Шашлык под соусом, сочный кусок, с ним жизнь – не работа, а сплошной восторг! – продолжал, судя по всему, опытный работник общепита.

Быстро подошла моя очередь. Никак устроился у правой ноги.

– Доброе утро, – сказал я. – Дайте две порции, пожалуйста. Без лука.

Шашлычник, вздрогнув, резко повернулся ко мне всем корпусом. Его глаза были тёмными, почти чёрными, и в них светилась какая-то странная энергия.

– Доброе утро, друг мой! – ответил он. – Шашлык у меня особенный. Секретный рецепт. Шашлык шипит, дымок плывёт, с ним каждый день удачу ждёт!

– Ну, давайте попробуем ваш рецепт, – сказал я ему.

– Ты знаешь, почему шашлык такой вкусный? Потому что огонь – это жизнь. Огонь очищает, огонь даёт силу. Знаешь, как мой дед красиво про огонь говорил? Не знаешь! Но ты, парень, мне понравился, тебе скажу:Мужчина раскатисто засмеялся.

Свидетель времени основ.

Огонь – владыка всех стихий, В его мерцаньи – вечный зов. Он очищает, он живой,

– Вот как дед говорил. Он много чего красиво говорил, и я всё помню, – приговаривал торговец, упаковывая сочные порции для меня.

– Очень душевные слова. Ваш дед был поэтом?, – спросил я, поддерживая разговор в основном из вежливости.

– Мой дед был больше, чем поэт!, – энергично и чуть громче сказал мастер гриля, чуть наклонился ко мне и внезапно засмеялся. Очень долгим, громким, немного натужным смехом, глядя мне прямо в глаза.

Я немного отстранился от этого навязчивого человека и слегка нахмурился.

Что-то в этом человеке меня настораживало, несмотря на показное радушие.

Никак сидел рядом, внимательно глядя на гриль-шефа. Пёс не рычал, не лаял, но его взгляд был пристальным, почти гипнотическим. Шашлычник заметил это и слегка улыбнулся.

– Какой красивый пёс, – сказал он. – У него глаза, как угли.

– Да, он у меня особенный.Я кивнул, стараясь не показывать своего беспокойства. – На, держи, дорогой, на здоровье! И запомни: огонь – это жизнь.Мангальщик, протягивая пакет с шашлыком, сказал: Я взял пакет, расплатился. Уже хотел уйти, но что-то вдруг заставило меня обернуться. Какая-то интуиция.

Шашлычник смотрел на меня в упор. Его глаза… они были красными. Без зрачков. Как раскалённые угли. На секунду показалось, что от них даже исходит небольшое пламя. Смотрел вслед и натурально скалился, показывая свои удивительно ровные, крупные, острые зубы.

Я замер. Метка на ладони кольнула так сильно, что я поморщился.

– Всё в порядке, дорогой? – спросил барбекюшник, широко улыбаясь.

– Да, – коротко ответил я ему. – Всё отлично.

И отвернувшись, быстро пошёл прочь.

– Что это было? – спросил сам у себя, открывая переднюю дверь машины для собаки.

Я бросил пакет с шашлыком в багажник, даже не притронувшись к нему – что-то внутри подсказывало, что не стоит так рисковать – даже на голодный желудок.Никак запрыгнул на сиденье и обернулся в сторону рынка. Его уши были приподняты, шерсть на загривке слегка взъерошилась.

– Ну что, Никак, – сказал я, глядя на пса. – Что-то после такой горячей беседы мне уже не до еды. Ладно, – сказал я. – Кажется, мне что-то показалось. Наверное, заработался. Похоже, нужно сделать себе выходной.

Никак вильнул хвостом, но его взгляд оставался настороженным.– Так, стоп, – внезапно мне в голову пришла светлая мысль. – Ты какой-то слишком лохматый, друг мой. Нам нужно привести тебя в порядок, навести марафет, так сказать. Как же там называется ваш собачий барбершоп?

На самом деле он был двоюродный, но я привык считать его близким родственником.В этот момент зазвонил телефон. Я взглянул на экран – там высветилось «Роман» – мелким шрифтом под именем – «брат».

– Ну, привет, – сказал я, нажав на зелёную кнопку.

– Стасяяян, а ты сейчас где? – вопросительно протянул Рома. Мне показалось, что его голос звучал напряжённо.

– В машине, как всегда. А что?

– Слушай, мне нужно с тобой переговорить. Срочно.

– Опять долги?Я недовольно нахмурился. – Ну тут такое… Не только, – ответил Рома. – Кое-что случилось. Пересечёмся?

– Ладно, – вздохнул я. – Где?

– У меня на точке. Приезжай.

– Хорошо. Через полчаса буду. Только будь на месте, чтобы не пришлось тебя искать.Я вздохнул ещё раз. После этого нажал красную кнопку отмены вызова и посмотрел на собаку.

– Ну что, пёс, поехали к брату.

Никак вильнул хвостом, но его уши оставались поднятыми, как будто он чувствовал, что что-то не так. Я припарковался и вышел из машины. Никак прыгнул за мной, держась рядом.

Московецкий рынок был оживлён, как всегда. Продавцы что-то убедительно втирали покупателям, те неспешно рассматривали товары. Словом, жизнь шла своим чередом.

Роман ждал меня у своего павильона, нервно покручивая в пальцах смятую пачку сигарет. Его глаза бегали по сторонам, будто выискивали что-то в толпе.

– Ну, что случилось? – спросил я, подходя к нему.

Он резко схватил меня за рукав:

– Давай зайдём внутрь, – прошептал он, кивая на помещение. Его пальцы дрожали.

Мы вошли в тесный павильон, заставленный товарами. Рома прикрыл дверь, затем резко дёрнул шнурок лампочки – свет замигал, отбрасывая нервные тени на горы сигаретных пачек и ящики с газировкой. В углу трещало радио, заглушая наш разговор статикой.

– Стас, ты ж не поверишь… – Рома закусил губу, оглянулся на дверь. – Вчера Славка с пятого ряда испарился. Будто сквозь землю провалился. Утром кассу открыл – а к обеду уже и след простыл. И так пятеро за неделю. Менты пальцем о палец не ударили, будто их заранее предупредили не лезть.

– Ром, излагай с наглядными примерами. Для понимания ситуации.

Он нервно провёл рукой по лицу:

– Ну вот Славка – мы с ним вчера утром кофе выпили. Поболтали, посмеялись. А через два часа – тю-тю. Касса открыта, телефон на месте, куртка висит… – Он вдруг побледнел. – И везде этот запах…

– Какой запах?

– Горелого мяса. Словно шашлык забыли на углях…

Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Никак, сидевший у моих ног, вдруг насторожился, уши его напряглись.

– И пожары… Два павильона сгорели дотла. Огонь – как живой! По стенам полз, будто искал кого-то… Пожарные говорят – снаружи следов поджога нет.Роман понизил голос, прикрыв рот ладонью:

Его пальцы впились в край прилавка до побеления костяшек:

– Есть слухи, что на Давиловском появился странный шашлычник.

Вот тут я насторожился.

– И что такого? Они же там меняются, как на вахте.

– Этот… другой, – прошептал Рома. Глаза его стали круглыми от страха.

– Говорят, у него глаза… как раскалённые угли. А те, кто берут у него мясо… – он сделал паузу, – потом исчезают. Навсегда.

Мне показалось, что по спине пробежал лёгкий холодок.

Я взглянул на собаку. Никак сидел, уставившись на дверь, как будто ожидая, что кто-то войдёт.

– Ладно, – сказал я Роману. – Спасибо, что предупредил. Я как раз такого похожего видел.

– Будь осторожен, – предупредил Рома. – Тут что-то не так.

– Не переживай. Буду предельно внимателен.Я согласно кивнул. Мы вышли наружу. Я посмотрел на рынок. Люди шумели, торговались, смеялись. Но теперь мне это место виделось по-другому.

– А ещё это, брат. Займи пару соток баксов, – с жалобным видом попросил Роман. – На неделе отдам.

– Вот прямо как чуял. Теперь понимаю срочность твоего вызова. – Сунул ему деньги. – Только учти – это уже третий «быстрый возврат» в этом месяце.Я слегка фыркнул, доставая кошелёк:

Через пару минут мы с Никаком шли к выходу с рынка.

– Ну что, пёс, – сказал ему. – Похоже, нас окружают какие-то загадки мутного характера. Прямо настоящие тайны мадридского двора. Но оставим их на потом. Сначала – собачья цирюльня!

Никак вильнул хвостом, однако взгляд его оставался серьёзным.

– Не смотри на меня так сурово. Сегодня у нас день собачьей красоты.

Пёс вновь вильнул хвостом, как будто понимая, о чём речь.

Я поковырялся в телефоне, нашёл адрес ближайшего салона груминга и тронул машину с места.

Никак мой каламбур не оценил.– Надо же, – высказался вслух, трогаясь с места. – СПА для пса. Кстати, тот же набор букв. Через двадцать минут салон зоокрасоты удивил меня уютным помещением с ярко выкрашенными стенами и устойчивым запахом приятного шампуня. За стойкой ресепшена что-то читала на планшете кареглазая симпатичная девушка с короткими каштановыми волосами и широкой вежливой улыбкой.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – спросила она, замедляясь в конце фразы.

– Настя? Или у меня что-то с глазами?Я застыл на полушаге. Наверное, даже с поднятой ногой.

Улыбка на лице девушки стала ещё шире.

– Какие люди! – протянула девушка с искренним удивлением. – Станислав Каримов, да ты ли это? Я поняла, что у тебя с глазами беда, ещё когда ты жену себе выбирал!

Мы обнялись. Настя пахла цветами и чем-то ещё неуловимым, что сразу напомнило мне детство.

– Ты здесь работаешь? – спросил я.

– Да, – ответила Настя. – Я тут уже почти главный грумер. А ты что, с собакой?

Я кивнул, указав на пса, который спокойно стоял у моей правой ноги.

– Да, вот, дружочек у меня появился на днях. Нашёл на улице этого беспризорника. Выглядит как бродяга после недели в подворотне. Надо бы привести в порядок.

– Вот ведь, да это же чистокровный ши-тцу! Скандинавского типа! Какой необычно крупный парнишка! – Она посмотрела на меня с неожиданной серьёзностью. – Стас, ты вообще понимаешь, что за зверюга у тебя?Настя присела, раздвинула шерсть на загривке и вдруг застыла: – Ну, не особо, я же не в теме. В чем соль?Я пожал плечами: – В том, – Настя взяла ножницы, – что таких собак китайские императоры дарили как высшую награду. А тех, кто их воровал… – Она выразительным движением провела пальцем по горлу.

– Отлично, – я фыркнул. – Я не воровал. Сам пришёл. Может, предчувствовал, что в городе творится? Вон сколько нездоровой суеты из-за пожаров…

– Пожары… Да, странно как-то. Особенно этот на Гублёвке. – Она бросила взгляд на мою руку. – Ты… ничего такого не замечал? Необычного?Настя на секунду замерла, потом резко заработала ножницами: – Кроме говорящих стихами шашлычников с горящими глазами? Нет, вроде.Я машинально сжал ладонь: – Ага, конечно, – Настя покачала головой, но продолжить не дала. – Так вот, твой найдёныш – это, по древним легендам, воплощение Танг Синга. Снежного льва, который…

– Который? – я поднял бровь.

– Который драконов с неба сбивает. Одним рыком. – Она вдруг серьёзно посмотрела на меня. – Где ты его нашёл?

Я потёр шрам на ладони:

– Скорее, это он меня нашёл. Да у киосков у метро, одну шаурму на двоих разделили. После этого он решил поехать со мной.

– И как зовут эту милоту? – поинтересовалась девушка.

– Никак.

– Каримов, я так посмотрю, у тебя не только с глазами проблемы, но и с фантазией!

– Да не, Насть, там, правда, такая история получилась… Долго рассказывать.

– Лена-то знает, что у тебя теперь живой талисман?Настя задумалась, затем резко перевела тему: – Мы… больше не общаемся.Я скривился: – Понятно, – Настя усмехнулась. – Она, кстати, всегда говорила, что у тебя бурное воображение. – Провела рукой по уже аккуратной шерсти. – А я вот вижу доказательство, что наоборот.

Она закончила стрижку и начала мыть собаку.

Никак смешно отфыркивал пену.

– А что, Каримов, – спросила она, – если у тебя будет свободное время, может, как-нибудь встретимся? Поговорим, вспомним детство?

– Совершенно не против, Насть.Я слегка удивился от неожиданности. – Отлично, – улыбнулась девушка. – Запиши мои цифры, раз у тебя руки свободны. И сделай дозвон.

Мы обменялись телефонными номерами. Настя закончила со всеми собачьими процедурами. Пёс выглядел даже чуть лучше, чем новый – коротко стриженая шерсть блестела, запах шампуня заменил прежний аромат. Вчерашнюю лохматую собаку было не узнать – теперь это был стильный породистый пёс.

– Ну что, красавец, – сказала Настя, отпуская его. – Теперь ты настоящий джентльмен.

Никак вильнул метлой хвоста и подошёл ко мне.

– Спасибо, Настя, – сказал я.

– Не за что, – ответила она. – Звони. Буду ждать.