Читать книгу: «Эхо безумия», страница 2

Андерсон чуть довернулся на стуле и начал гипнотизировать свою вторую жертву.

– Грин уже опозорился, переключимся на Яна. Ян, малыш, расскажешь нам оставшиеся, ой, нет, ВСЕ правила ВКОНЗ, которые я хотел услышать от Грина?

Ян в этот момент сидел с закрытыми глазами и не видел капитана. Более того, он его не слышал, ведь перед прыжком выключил наушники.

– Эй, малыш, я к тебе обращаюсь – в голосе капитана послышались нотки тревоги.

Не получив ответа, он вскочил на ноги и одним широким шагом подлетел к Яну, склонился над ним и с силой начал стучать по стеклу на шлеме:

– Алло, господин внеземная цивилизация, будьте добры уделить землянам немного вашего внимания.

Ян вздрогнул и испуганно посмотрел на капитана Андерсона. Включил наушники.

– Так ты нас не слышал! – капитан возмущенно выдувал воздух в свои длинные тонкие усы. – Чему вас вообще там учат? Неужели не говорили, что нельзя глушить связь с командой?

– Я… П-простите капитан, я на самом деле немного не доучился. Точнее, обучение я закончил полгода назад, но из-за внутреннего распорядка мне перенесли экзамен уже несколько раз. Технически, по бумажкам, я специалист, но, по-факту, к финальному экзамену я так и не готовился. Меня отправили сюда вместо сдачи экзамена. Из-за нехватки кадров, как мне сказали.

Капитан, услышав это, взял себя в руки и проглотил все злые слова, что уже были готовы сорваться с языка в воспитательных целях. Он сел в свое кресло, повернувшись к Яну лицом и серьезно произнес:

– Малыш, никогда, слышишь? Никогда не выключай связь с командой. Мы в открытом космосе. В этой дешёвой посудине, в которой нет огнетушителя и не работает смыв в туалете. Здесь вообще ничего нет, кроме двигателя и рукоятки скорости. Спасибо, что хоть система навигации – это не бумажная карта на стене! – возмущенно воскликнул он, – Если что-то случится, и ты не успеешь быстро среагировать, это может стоить тебе жизни. Ты все понял?

Ян, зелёный в белую крапинку, как доска после долгих занятий, коротко кивнул, а потом сглотнул слюну, да так громко, что это было слышно даже в наушники.

– Молодец. Второе важное правило здесь – всегда слушать своего капитана. Что бы ни произошло. Я в ответе за вас, за этот корабль и за успех миссии. Не нужно создавать мне дополнительные проблемы.

– Так точно, капитан, – Грин, видимо, решил реабилитироваться в глазах капитана Андерсона, и теперь тоже внимательно его слушал.

– И третье важное правило. Ничего не бойся, пока рядом с тобой твоя команда. Мы тебя не бросим. – он обвел рукой корабль. А затем направил указательный палец на Яна, – И ты не бросишь нас. Здесь, на одиноких просторах холодного космоса, в изолированном пространстве корабля метр на метр, мы не просто отряд специального назначения. Не просто команда. Не экипаж. Мы семья, мать его. Знакомься, это Грин, инженер механик и твой старший брат. Астрид, специалист по космической навигации и младший офицер охраны, твоя сестра. А я, значится, твой батя. Ты все понял? Хорошо.

Спустя минуту молчания лицо капитана разгладилось и снова приняло добродушный вид человека, готового пытать подчиненных столько, сколько потребуется, чтобы они, наконец, рассказали ему, где детонатор:

– А по бумагам ты закончил обучение, Ян, закончил год назад и с отличием. Но я не удивлен происходящему. Астрид, будь добра, положения ВКОНЗ.

Девушка за пультом управления даже не дернулась, услышав свое имя. Она, не отвлекаясь от навигационного монитора, монотонно начала скандировать:

– В задачи учетного сотрудника полетных миссий ВКОНЗ входит незамедлительное реагирование на любые требования руководства, в случае наличия сотрудника на своем рабочем месте, такие как…

– Стоп, стоп, стоп – капитан поднял вверх обе руки и развернулся в сторону пульта управления.

– Мы с тобой уже на многих миссиях были. Давай так. Какие правила я ОСОБЕННО ценю и уважаю. Для наших новеньких, будь добра.

Вздох и новое тараторение:

– Каждый сотрудник, находящийся на миссии, независимо от характера миссии и своей специализации, обязан ежедневно писать отчёт о проведенном дне в личном дневнике, который должен вести от момента начала и до момента официального завершения миссии. От написания освобождают только события особой значимости и обстоятельства непреодолимой силы, в состоянии действия которых ведение дневника невозможно.

– Вот! – воскликнул капитан. – Я считаю этот пункт очень важным. Даже по своему очаровательным.

Он облокотился на край панели локтем, закинул ногу на ногу и продолжил:

– Ян, ты не доучился, но, уверен, тебе рассказывали, зачем это нужно. Просвети нас всех.

– Кажется это нужно потому, что человек не всегда способен отличить значимые вещи от незначительных, для того и обязали всех исследователей вести личные дневники, расписывать в них свой день, чтобы потом была возможность найти важные детали, интересные вещи или…

– Или? – перебил капитан, – Так не пойдёт. Я лучше задам тебе вопрос. Почему не повесить на грудь камеру? Она небольшая и способна сэкономить время исследователям. Упростить работу на земле, ведь они будут видеть всё, что видим мы.

Капитан прищурил одни глаз и внимательно смотрел им на молодежь. Ответом ему было густое молчание. Грин и Ян явно расстраивались, что не могли отвечать на вопросы капитана.

– Не загоняйтесь – махнул рукой Андерсон, – Я дам вам ответ. Это нужно, чтобы изучить мышление человека, находящегося вдалеке от своей родной планеты. Изучить изменения в его голове. – он постучал по своему шлему пальцем, – Изучить нарушения в его подходе к происходящему, проследить за его мотивацией, и сделать на основе этого выводы. Проследить за изменениями эмоционального спектра. Они, ученые на Земле, изучают влияние космоса на психику, влияние радиации на самочувствие, влияние отсутствия постоянного магнитного поля Земли на человеческие взаимоотношения и всё в таком духе. Понимаете, о чем я?

Ян и Грин кивнули, а Астрид, кажется, даже не слушала происходящее.

– Мы все тут лабораторные крысы, не более. Хотя лаборатория эта, – он раскинул руки в стороны и криво ухмыльнулся, – весьма и весьма обширна.

Он снова повернулся к Астрид:

– Астрид, будь добра…

– При обнаружении иной формы жизни, отличной от исследованных, необходимо передать запрос в центр управления для получения разрешения на сбор и отправление на исследование этого организма. В случае обнаружения разумной формы жизни вступление в контакт запрещено. Немедленная связь с центром управления ВКОНЗ с дальнейшим неукоснительным выполнением поступающих инструкций.

– Каким бы не было мое личное мнение по инопланетным существам – это мое личное мнение, и к правилам не имеет никакого отношения.

Андерсон на секунду задумался, а потом посмотрел в сторону светловолосого паренька:

– Возможно, Ян лучше пояснит нам этот пункт и что с ним делать. У нас ещё не было в команде специалиста по внеземным цивилизациям.

Даже Астрид перестала нажимать кнопки, и с интересом повернулась в сторону новенького. Её фиалковые глаза широко и заинтересованно посмотрели в зеленые глаза Яна. Ян смущенно кашлянул:

– Тут особо нечего говорить, для вас этого правила нет, пока я с вами. Тем не менее, у меня тоже имеются инструкции, которые я неотступно обязан соблюдать

Капитан кивнул, а Грин откинулся на спинку стула, приготовившись слушать.

– В подробностях они будут малоинтересны, я расскажу лишь то, что может оказаться полезным. Общение с внеземной цивилизацией подразумевает построение диалога на принципах справедливости и взаимного уважения. Принципах культурного разнообразия, честности, уважении к собственности и к своей территории. Но такое общение подойдёт только для углеродных форм жизни. То есть для таких как мы с вами. Если инопланетяне будут иметь другое физико-химическое тело, то наших методов общения могут просто не понять. Тогда возникнут сложности и нужно будет импровизировать. Передо мной в этом случае будет стоять одна цель. Всеми правдами и неправдами доставить гостя на землю. Где умные ученые, возможно, сумеют придумать, как установить с ним контакт. Особенно…

Астрид неожиданно встряла в монолог:

– Извините, что прерываю, но мы приближаемся к координатам, на которых должны найти корабль Парацельс. На радаре его пока не видно, но он должен быть во-о-он за тем большим камушком.

Она показала рукой на огромную коричневую глыбу, которая страшно увеличивалась в размере с каждой секундой, как мы приближались к ней.

– Мы уже можем попробовать связаться с ними?

– Да, уже пытаюсь.

В наушниках раздалось шипение, а затем голос Астрид, вторящий двойным эхом в наушнике.

– Парацельс, прием, на связи космический корабль Дрэк. Мы прибыли к вам по инициативе ВКНОЗ с гуманитарной помощью. Просим разрешение на сближение и стыковку.

Ответом было лишь шипение в наушнике, вроде белого шума.

– Просим разрешение на сближение и стыковку, как слышно, Парацельс, прием? – повторила Астрид.

Шипение. Никакого ответа. Хотя…

Яну показалось, что в этом монотонном шипении он что-то услышал. Некое едва уловимое колебание. Будто над безукоризненной гладью озера пронесся порыв ветра, заставив поверхность чуть заметно вздрогнуть.

Кажется, остальные члены команды не обратили на это внимание.

– Никакого ответа, капитан, – констатировала Астрид.

– Да, я вижу, – задумчиво ответил он, – честно говоря, я и не ждал другого. Выбора нет. Подлетаем, но очень аккуратно, чтобы попытаться ещё издалека приметить какие-то опасности.

Астрид кивнула головой и снизила скорость корабля, продолжая неустанно смотреть на голубую сетку радара на экране. Все участники спасательной миссии заметно напряглись после этого неудачного контакта. Всё ещё оставалась возможность, что связь с кораблем прервалась по причине поломки. Но, будем честны, никто на борту уже в это не верил. Слишком много странностей. С каждым шагом миссия становилась опаснее, а надеяться на удачный исход становилось всё сложнее.

Спустя полчаса времени корабль накрыло гигантской тенью. Астероид, неподвижно висящий в пустоте, приблизился настолько, что сумел собой заслонить корабль от света центральной звезды. Спустя ещё тридцать минут эта глыба стала настолько огромной, что в лобовой иллюминатор не было видно ничего, кроме ее пористой поверхности. На него можно было даже приземлиться при желании. Астрид управляла кораблем исключительно по радару, умудряясь уклоняться от мелочи, проносящейся мимо. Коричныевые камнии на коричневом фоне. Как она умудряется их замечать?! Фантастические навыки. Ян в изумлении смотрел на ее работу.

Чтобы обогнуть этот «камушек», как назвала его Астрид, потребовалось ещё около получаса. Итого, только спустя полтора часа корабль наконец начал приближаться к цели своего путешествия. Команда за это время не проронила ни слова. Даже капитан молчал и был погружен в свои мысли.

За краем астероида, вместе с лучами звезды и ее слепящим светом, показалось нечто мрачное и недвижимое. Величественное и вдохновляющее. Символ человеческой инженерной мысли. Памятник человеческому гению. Дермантина «Парацельс». Подобные масштабы Ян видел впервые, и с широко раскрытым ртом глазел на одинокое пятно, на фоне летящих камней, которое с каждой секундой увеличивалось прямо у них на глазах. Вырастало, пока не стало больше только что уплывшего в даль астероида.

Лучи центральной звезды волнами скользили по темной, блестящей обшивке корабля, представляющего собой сильно вытянутый овал. Краска была темная, чтобы не слепить приближающиеся для стыковки корабли поменьше, но это не особенно помогало. Ян примерно прикинул, что на таком корабле должно быть три палубы, верхняя обычно отводится под капитанский мостик, вторая под жилой отсек, а нижняя под инженерный отсек, заполненный технических оборудованием и отдельным доступом к так называемым маршевым двигателям, Ядру питания и двигателю пространственного смещения.

Астрид, Грин и Андерсон смотрели на всё достаточно равнодушно. Они видели машины и крупнее.

Капитаном было замечено, что корпус Дермантины не выглядит поврежденным. Однако, корабль находится не совсем там, где должен, а значит, в системе произошли некие неполадки.

– Больше никакой информации, основываясь лишь на внешнем виде, получить не удастся. – произнес капитан Андерсон. – Даже самый прожженный эксперт не сказал бы больше моего.

Коллективно было принято решение садиться на этот корабль, а потому Астрид взяла курс на ангар, находящийся в середине среднего отсека.

И, приблизившись уже на такое расстояние, что было видно, как горящий водород бледным пламенем вырывается из сопел двигателей подруливания, расположенных по всей поверхности корабля, Астрид неожиданно разрушила хрупкое молчание.

– Капитан, там сигнал на радаре. Очень маленький объект, и мы двигаемся прямо на него.

– Может это маленький астероид? – робко высказал предположение Грин.

– Нет, про астероид я бы не стала упоминать. У объекта нетипичный ЭХО сигнал. Это не камень и не железка. Это что-то мягкое, органическое.

Все испуганно устремили взгляд в лобовой иллюминатор, пытаясь увидеть приближающееся нечто. Капитан сложил руки на груди и старался выглядеть максимально равнодушным.

– Пятьсот метров, – произнесла Астрид.

Экипаж молча сверлил взглядом лобовое стекло, пытаясь разглядеть в черноте хоть какие-то очертания.

– Четыреста метров.

На темном фоне космической станции не получалось увидеть ничего значимого. Но от этого тревога только усиливалась.

– Двести метров.

Глаза от напряжения начали слезиться, а сердце ушло в пятки. Мозг строил страшные картинки пришельцев, симбиотов, чужих и прочей фантастической нечисти.

– Мы… Где-то рядом с ним.

– Тормози, Астрид, – решительно произнес капитан.

Девушка смело подвинула рукоять тяги к себе и корабль, с легких толчком, замер в космическом пространстве.

От тяжелого дыхания стекло на скафандре Яна запотело и мешало ему смотреть в окно, мешало увидеть опасность. Он сжал и разжал заледеневшие руки. Почему-то ему стало очень холодно. Он помотал головой, пытаясь развеять этот туман перед лицом. Не получалось. А команда, как на зло, молчала и ничего не говорила.

Наконец, система фильтрации справилась с изменениями температуры, и Ян смог увидеть то, на что смотрели все остальные.

В космическом пространстве, прямо перед стеклом, слегка покачиваясь, висел маленький объект. Настолько инородно выглядящий на фоне космического корабля, что у всех по спине пробежали мурашки. Как он мог оказаться в открытом космосе? Даже мусор мы не выкидываем, а перерабатываем. Ничто с корабля не может попасть в космос. Что здесь произошло?

Такие вопросы задавал себе каждый член экипажа корабля «Дрэк». А перед их глазами продолжала лениво и равнодушно плавать потрепанная записная книжка с подписью: «Фиона».

Глава 2. Дневник Фионы

Напоминание по ведению времяисчисления в космосе:

Пример: 2.32.44ц./12-3-1

Первым числом указывается день недели (всего семь).

Вторым числом указывается неделя от общепринятого начала космического цикла (всего 52).

Третье число указывает количество прошедших космических циклов от создания Ядра и вступления человечества в новую эпоху.

На этом дата считается оконченной и после знака «/» просим вас указывать следующие данные через тире:

– день текущей миссии

– количество миссий по счету с момента отбытия вашего корабля от станции.

– Общее количество проведенных в космосе космических циклов (не более 2).

Надпись, выдавленная на обложке дневника.

4.21.112ц./1-2-1

Привет всем, мои дорогие читатели! Сегодня у меня и команды корабля «Парацельс» первый день новой миссии. И поэтому сегодня я начинаю писать новый дневник. Но писать я его буду в необычном для себя формате. Почему, спросите вы? Во-первых, я поняла, что так мне больше нравится, у меня больше возможностей поделиться личным, больше возможностей передать свои искренние эмоции. А во-вторых, я решила стать популярной, когда вернусь на Землю! Ну, попытка не пытка.

Мне сказали, что это дневник нужен ученым, но после проверки мне его вернут, и я смогу делать с ним что захочу. Поэтому я и хочу записывать в нем свои мысли. Прям в тот же момент, как они возникают. Записывать важные для меня события. Буду везде ходить с этим дневником. И остальные свои дневники с других миссий тоже выложу, если вам будет интересна жизнь космонавта!

Итак, начинаю свой первый дневник мыслей под кодовым названием «Таинственный самородок!»

Давайте знакомиться, мои будущие читатели, меня зовут Фиона Майер, я старший инженер-механик на бригантине «Парацельс», и завтра нас отправляют в Дальний Космос на новое задание. Представляете? Никогда не улетала так далеко от дома. Это же совсем другая часть галактики! Северная Окраина. Так интересно, вдруг там и космос другой?

Большую часть времени, выполняя различные задания, мы разведывали южную часть обитаемой галактики. Искали места добычи полезных ископаемых. Точнее, делали это исследователи на борту, а моя задача – следить за техническими переменными в системе управления кораблем. Работа, скажу честно, совсем не сложная, если у тебя хватает знаний.

Расскажу, как проходит мой день. Утром я просыпаюсь и пью кофе с булочкой. Мой бывший, Жак, всегда завтракал только так. Вот я и переняла у него эту плохую привычку. Булочка или круассан, намазанные подтаявшим сливочным маслом или козьим сыром. И крепкий черный кофе. Вредная вкуснятина!

Затем я одеваюсь, пудрю носик, любуюсь собой в зеркале и спускаюсь по длинной винтовой лестнице на самый нижний этаж, в инженерный отсек. В самое сердце корабля. Вокруг тебя трубы, пар, тесные проходы. Все гудит, жужжит, гремит и двигается. Появляется ощущение, что корабль живой! И моя задача – поддерживать эту жизнь в нем.

Уверена, вы думаете, что это работа не для девушек – ремонтировать технику. Но вы ошибаетесь. По факту ремонтировать ее приходится редко. Всё-таки это не хрустальная ваза, тут есть и механизмы для компенсации возникающих нарушений, и определенный запас прочности. А в мои ежедневные задачи на борту входит только проверка и корректирование технических вычислений, которые компьютер корабля производит самостоятельно, в ответ на изменения в окружающем пространстве.

Короче, компьютер сам всё считает, а я только сверяю эти данные с умными книжками. И корректирую их, если есть расхождения. Ноль работы руками!

Да, я и красивая и интеллектом природа не обделила!

А если нужно закрутить болтик, или поднять тяжесть, или, не дай бог, действительно чинить поломку: на борту всегда есть мальчики! Ну, а зачем ещё они тут нужны? Под моим чутким руководством на корабле нет ничего, что может сломаться и не починиться!

В общем, работа у меня по большей части умственная. И то, на борту корабля я ещё отдыхаю. Через год меня вернут на землю и снова придется заниматься сложными расчетами… Не хочу!

И нового полета потом ждать не меньше года. Точнее, тут это называется циклами. Ждать цикла потом не меньше года! Но тут все работают подобным вахтовым методом. Цикл в космосе, цикл на планете. Так нужно для здоровья. В космосе, говорят, гадостей много. А на планете от них отдыхаешь. Восстанавливаешься. И это, к сожалению, обязательно для всех.

Знаете, в космосе мне нравится больше, чем на земле. Тут красиво, и даже дышится как-то легче. Столько пространства! Куда не глянь – взгляд просто не может ни во что упереться. Идеальное место для фантазеров и мечтателей. Ну и для амбициозных мальчишек, разумеется. Хотя, на земле есть вы, мои будущие фанаты, поэтому я не до конца уверена, что не перехочу остаться в космосе до конца своих дней.

Давайте я вам лучше расскажу, что за новая миссия меня ждёт. Короче, вчера, во время обеда, болтала я, значит, с Евгением, моим младшим помощником, позже о нем расскажу, как тут, внезапно, нас всех собрали на капитанском мостике. Оказалось, что от начальства поступило новое распоряжение. Нас перебрасывают в систему Зельцер, для поиска в ней недавно найденной редкой руды. Капитан, к сожалению, не пояснил, что это за руда такая. Сказал, что чем меньше мы будем знать, тем позже состаримся.

Он такой душка! Марсель Бернард. Ох, как сладко звучит его имя! Не устану произносить его вслух. А ещё он так хорош собой! Его идеальное лицо обрамлено короткими черными волосами. Обожаю его смешные морщинки – лучики в уголках глубоких, карих глаз, от острого взгляда которых в комнате резко становится жарко. Густые черные брови, подчеркивающие суровое мужественное лицо. И волевой, гладко выбритый подбородок. А когда он говорит, я просто не могу оторвать глаз от его тонких, слегка бледных губ. И он всегда так искренне улыбается мне! Я уверена, я ему нравлюсь. Интересно, сколько ему лет? На вид около тридцати, залысин нет, кожа гладкая. Сам весь фигуристый и подкаченный. Я видела, как он ходит в спортзал по утрам. Бугры мышц на руках и ногах. А кубики пресса… Просто восторг! По окончанию миссии надо будет с ним встретиться в менее формальной обстановке…

Сегодня мы получили новое оборудование, новые координаты и новые дневники. И это просто замечательно, потому что старый дневник у меня закончился. Я даже вклеивала в него новые страницы, так как все необходимое не влезало! Делайте тетрадки больше! Ну вам что, бумаги жалко?

Ну все, поплыла загружать в систему двигателей новые данные, а то мы никуда не улетим. Чмок!

Текст написан розовыми чернилами, на полях тетрадки нарисованы собачки, зайчики и прочие простые рисунки. Страницы обложки изрисованы изображениями планет, галактик и везде схематично изображен «Парацельс". В конце страницы портрет человека, сильно похожего на капитана Марселя. Портрет заключен в сердечко, пронзенное стрелой.

5.21.112ц./2-2-1

Мы прилетели на полученные координаты только поздней ночью. Все были уставшие и разбитые. Хотя, в космосе тяжело с такими понятиями как день и ночь, но мы на борту стараемся придерживаться земного времени. Так проще. Вот и получается, по земному времени, что прилетели мы в новую систему уже далеко за полночь. А все остальные члены экипажа, не участвующие непосредственно в управлении кораблем, уже ушли спать! Эх, счастливчики.

Не смотрите на дату, я пишу это за предыдущий день. Хоть сейчас и идет ночь следующего дня. Ибо, как я сама считаю, если я не спала – новый день не начался!

Слушайте, а все-таки красивая система нам досталась! Самая красивая из всех, что я видела. А видела я много, уж поверьте. Не меньше сотни! Честно-честно. В центре новой системы висит огромный красный шар, а вокруг него вращаются десятки колец! Правда, дальние пояса видно только благодаря встроенному алгоритму, который их подсвечивает. Своими глазами можно наблюдать только ближайшие потоки камней. А дальше… Бесконечная пустота, заполненная мерцающими цветными точками.

Пока смотрела на все это стало грустно и одиноко. Вспомнила маму. Надеюсь, у нее все хорошо. Жаль, она сейчас не рядом. А кто рядом?

Ах, Марсель Бернард, только вы на борту можете согреть мою душу и избавить он ночного одиночества! Я знаю, что вы всегда рядом, и от этого становится легче.

Смотрю на часы. Время позднее, а спать не хочется. В голову лезут всякие мысли. Вспоминаются истории из жизни. Думаю, лягу сегодня спать позже.

Знаете, я ведь никогда не хотела быть инженером механиком. В детстве я мечтала стать актрисой. И для исполнения своей мечты я выступала во всех сценках в детском садике, пересматривала это и удивлялась, как хорошо у меня выходит. В школьные годы я участвовала в любой самодеятельности, пытаясь развить свои актерские навыки. Развить навыки выступления на сцене. Пытаясь, возможно, даже очаровать тех, кто приходит на эти школьные выступления. Да, это мамы, папы, бабушки и дедушки. Ну и что в этом плохого? Это самая благодарная публика, между прочим!

И знаете… У меня получалось. Меня замечали учителя, меня всегда самой первой записывали на любой «кипиш». Ха, окружающие пророчили мне великое будущее…

А потом случилось то, что изменило мою судьбу. То, что я, к сожалению, никак не смогла бы предотвратить. Заболел мой отец. Он был военным и был центром нашей семьи. Во всех смыслах. Он всегда был и будет центром моей и маминой галактики. Понимаете? Всё произошло так быстро… Никто даже не успел понять, что с ним. В больнице, уже посмертно, врачи написали, что его убил обширный инфаркт. Я не понимала, как такое вообще возможно. Да, он не молод, но он никогда не жаловался на сердце.

Если подумать, он у меня вообще никогда и ни на что не жаловался. Самый добрый и самый жизнелюбивый человек, из всех, кого я знаю, и из всех, кого я когда-либо видела. Жизнь забирает лучших из нас, это правда.

И вот мы остались с мамой одни. Она работала бухгалтером, и не получала много денег. Она получала лишь ДОСТАТОЧНО денег, чтобы мы вдвоем не умерли с голода. Вместе со смертью папы пришло осознание, что никакая актерская школа мне не светит. Моя мама финансово это не потянет. Да и я как будто немного замкнулась в себе. Дни стали длиннее, солнца меньше, красок не хватало. На душе скребли кошки. Ни о каком проявлении выдуманных эмоций и речи не шло. Я на какое-то время ушла в себя.

Это все происходило под конец последнего года учебы. Я не хотела ничего решать и просто пошла туда, к чему у меня лежала душа и на что хватало баллов. Я пошла в физику. Математику. Пошла туда, где не нужно будет отдавать деньги, которых нет.

И вкалывала там как проклятая. Пять лет непрерывного труда. Ноль подруг, ноль друзей, и лишь один случайный парень. Мама мной гордилась. И гордится до сих пор.

Со временем душевная тоска ушла. Время лечит. Но не полностью. Эта рана до конца жизни будет напоминать о себе. Да, я вспоминаю отца с улыбкой, но это не избавляет от жгучего жжения в груди.

Я продолжала учиться, работать, участвовать в интересных конкурсах. Меня заметили на одном из них и пригласили в академию космонавтики. И вот, спустя годы, я стала специалистом. Специалистом, каких мало. И получаю много денег. ДОСТАТОЧНО, для осуществления любой своей мечты.

Просто, кажется, мне уже ничего не хочется…

Нет, поймите меня правильно. Я очень довольна своей жизнью. Я благодарная за все моим родителям. За все, что они для меня сделали. Но… Я всё равно ночью сплю и вижу сны. Те самые сны не случившегося настоящего. Кажется, возможность уже ушла. Скрылась за горами, как закатное солнце.

Что я вижу в этих снах? Камеры. Блеск софитов. В роскошном золотом платье ступаю по красной дорожке, а накаченные люди в костюмах пытаются сдержать толпу восхищенных фанатов. Которые готовы на все, лишь бы получить фото и роспись от своего кумира.

Все равно не спится. Что бы ещё рассказать… Ах да, Жак Флосс, мой бывший, которого я упомянула. Мы с ним расстались. Прошло уже много лет и знаете… Я ничуть не жалею, что все закончилось. Даже рада, что меня не успело затянуть с головой. Это были действительно сложные отношения.

Я человек, который всего добился сам. Упорным, ежедневным трудом. Трудом, от которого у меня уже в двадцать четыре появились первые седые волосы, а в двадцать пять неожиданно возник противнейший хронический гастрит. Понимаете? А он… Ничего не делал. Ничем не интересовался. Ни к чему не стремился. Он работал, но только потому, что я его заставляла. Сам он, думаю, просто целыми днями лежал бы на диване. С ним не о чем было поговорить, он не думал обо мне, о свиданиях, подарках. Жил в потоке. В моменте. Его любимым занятием был просмотр сериалов. С утра до вечера. А когда я пыталась поговорить с ним об этом, он отвечал, что я ломаю драму. Отвечал, что я просто типичная женщина, которой нужно поругаться. Что в этом моя суть и моя проблема. В тот же вечер я ушла от него. Поняла, что он тянет меня вниз, на самое дно. Туда, где сам с таким удовольствием обитает.

Это было ещё до того, как я доучилась. И я рада, что это никак в итоге не отразилось на моем будущем. Разве что, я теперь стала более внимательна к людям.

Вы спросите, как я вообще могла его полюбить, неужели с самого начала ничего не видела? Я видела… Но всё равно решила попробовать. Я видела в нем хорошие черты. Надеялась, что смогу вытянуть его из болота, в котором он погряз. Думала, что смогу помочь ему показать миру его внутренний огонь.

Он оказался слишком тяжелым. В прямом и переносном смысле. Я не смогла его вытащить. Зато, он прекрасно засасывал меня. В свою лень, в свою рутину, в свою неуклонную деградацию.

Неужели, всё это было лишь от отчаяния? Неужели, мне так нужен был кто-то рядом? Думаю, да…

Я потеряла три года своей жизни. Но зато вынесла много нового и полезного опыта! Да и первые годы я была с ним счастлива, пока он окончательно не сдулся. А если годы потрачены с удовольствием, значит они потрачены не зря.

Все, на сегодня хватит. Последние строчки уже пишутся с трудом. Я и так рассказала больше, чем хотела. Завтра много дел! Сладких снов!

Несколько маленьких изображений внизу страницы. Звезда, вокруг которой нарисовано несколько колец. Портрет, видимо, бывшего, перечеркнутый тонкой линией. Пухловатое лицо, усатый, кудрявые волосы, миндалевидные глаза. И набросок эффектной женщины, похожей на саму Фиону, с красивой подписью: «Фредерика Ван Скарлетт».

6.21.112ц./3-2-1

Первое утро в новой системе и третий день новой космической миссии! С добрым утром, мир! Я проснулась, полна сил и энергии. Меня ждёт замечательный день, я уверена.

Капитан, на утреннем собрании в актовом зале, рассказывал экипажу наши задачи на ближайший месяц. Я села в переднем ряду, как обычно. Любовалась ямочками на его щеках и, кажется, абсолютно всё прослушала. Пришлось спрашивать у Женька, что там такого важного говорил капитан. Весь обед провела с ним. Он тоже душка. Смешно шутит. Такой умный и начитанный. Он будет замечательным инженером. Он уже почти дорос до моего уровня. Не постесняюсь написать это, он ведь под мои началом учится!

Евгений выходец из северных народов Земли. Никуда не улетел. Всю жизнь прожил на ней. Потому что сирота. Перебивался воровством в трущобах. Жил на улице. Так он мне рассказывал.

Как оказался здесь? Как и все. Очень много трудился. Хотя, жизнь его так сложилась не без одной счастливой случайности.

Он ограбил магазинчик, принадлежавший одному из профессоров космической академии. Женька поймали и привели к начальнику, который был профессором высшей математики в академии. Не знаю, кто его обидел в тот день, но он начал кичиться перед воришкой: смотри, говорит, я профессор, важная шишка. Такой мусор как ты подобного человека в своей жизни больше не встретит. И начал хвастаться, что придумал очень классные расчетные формулы. Показал мальчику одну из них. И знаете, что произошло дальше? Евгений нашел в расчетах ошибку. Профессор не поверил, рассмеялся, водил глазами по формуле и с каждой строчкой его смех становился тише и тише.