Читать книгу: «Операция «Возвращение»», страница 2

"ВЫЖИВАНИЕ"

– Хартия Выживания даёт нам юридический карт-бланш. Правила ведения боя упрощены до одного принципа: эффективность. Мы избегаем военных преступлений, когда это возможно без ущерба для миссии. Но когда это невозможно… когда выбор стоит между жизнями наших солдат и моральными ограничениями… мы делаем, что необходимо. И история нас рассудит. Если она вообще останется.

Генерал Волков поднялся со своего места. Его массивная фигура возвышалась над сидящими.

– Сэр, разрешите вопрос?

– Говорите, генерал.

– Эдениты имеют… наши ученые называют это "Геей". По отчётам корпорации "Исход", она реальна. Биологическая нейросеть, соединяющая всю экосистему планеты через корни деревьев. Она может контролировать животных. Может координировать атаки против нас. В 2878 году, в битве за Скалу Проклятых, она вмешалась – направила тысячи хищников на наши позиции. Мы потеряли половину сил за минуты. Как мы боремся с этим?

Кейн кивнул. Хороший вопрос. Критический вопрос.

– Доктор Стоун?

Из заднего ряда встал пожилой мужчина в белом халате. Седые волосы, очки, лицо изможденное. Доктор Ричард Стоун, главный научный офицер экспедиции. Брат погибшей доктора Элен Стоун.

Он шагнул к центру, голос тихий, но все слышали в абсолютной тишине:

– Гея. Мы назвали её так в честь древнегреческой богини Земли. Это распределённая биологическая нейросеть, аналог грибной микоризы на Земле, но в миллиард раз сложнее. Корни всех деревьев Эдема соединены нейронными волокнами. Вся планета – один суперорганизм. Один разум. Децентрализованный, но функциональный.

Голограмма показала схему: деревья, корни под землёй, светящиеся связи между ними, пульсирующие как живая нервная система.

– Эдениты подключаются к ней через биолюминесцентные узоры на коже – нейронные интерфейсы, выросшие естественным путём в процессе их эволюции. Когда они касаются корней деревьев этими узорами, возникает прямая нейронная связь. Они могут чувствовать Гею. Обмениваться информацией. Получать… указания.

Доктор Стоун поправил очки. Голос стал тише, почти благоговейным:

– В 2878 году, в битве за Скалу Проклятых, Гея активно вмешалась. Засечки сейсмографов показали массовую активацию корневой системы в радиусе пятидесяти километров. Биоэлектрические импульсы распространились по всей сети за минуты. Затем… тысячи хищников. Координированная атака с шести направлений одновременно. Летающие, наземные, даже подземные существа. Действовали как единый организм.

Он сделал паузу, тяжело вздохнул.

– Моя сестра Элен изучала Гею пятнадцать лет. Её последний отчёт, отправленный за день до смерти, содержал одну фразу: "Это не просто сеть. Это сознание. И оно знает, что мы здесь. И оно боится."

Тишина стала гнетущей.

– Как её остановить? – спросил генерал Коллинз прямо, жёстко.

Доктор Стоун медленно повернулся к нему. Глаза за очками – усталые, полные чего-то похожего на вину.

– Нельзя уничтожить её полностью, не уничтожив всю биосферу Эдема. Гея – это сама планета. Каждое дерево – нейрон. Каждый корень – синапс. Убить её – значит превратить этот мир в мёртвую скалу. Но можно… ослабить. Фрагментировать. Нарушить связь между узлами сети.

На экране появились химические формулы, трёхмерные модели молекул.

– Мы разработали гербицид "Некрон-9". Таргетированный нейротоксин, воздействующий на биоэлектрические связи в корневой системе. Убивает корни за сорок восемь часов. Дерево гибнет через семьдесят две. Распыляем над ключевыми зонами аэрозольно – Гея теряет узлы связи. Становится фрагментированной. Слабее. Медленнее. Глупее.

– Побочные эффекты? – спросила генерал Мэй Лин тихо, но отчётливо.

Стоун снял очки, протер их дрожащей рукой, надел обратно.

– Массовое вымирание флоры в радиусе пятнадцати километров от точки распыления. Деревья, кустарники, травы – всё. Фауна теряет кормовую базу, начинается каскадный коллапс пищевой цепи. Хищники умирают от голода в течение месяца. Травоядные – двух недель. Насекомые – дней. Почва становится мёртвой – микроорганизмы, связанные с корнями, тоже гибнут. Фактически, мы создаём некрозоны. Мёртвые области, где жизнь не восстанавливается десятилетиями.

Несколько офицеров переглянулись. Кто-то в заднем ряду тихо выругался.

– Это… экоцид, – сказал бригадный генерал Окафор медленно, взвешивая каждое слово.

– Это выживание, – ответил Кейн жёстко, обернувшись к залу. – Если Гея атакует наши силы, как в 2878-м, мы потеряем тысячи солдат за часы. Гербицид – меньшее зло. Мы не хотим его использовать. Но если придётся выбирать между тысячами наших людей и экосистемой враждебной планеты – выбор очевиден.

– Используем сразу или только при необходимости? – спросил Волков прямо.

Кейн смотрел на голограмму Эдема. Зелёная, живая, прекрасная планета. Океаны, покрытые биолюминесцентными водорослями. Джунгли, светящиеся ночью миллионами красок. Парящие Горы, окутанные облаками.

Красиво. Но это красота убьёт человечество, если мы позволим.

– Только если необходимо, – сказал Кейн твёрдо. – Только в критических зонах. Только если Гея вмешается активно, как в 2878-м. Мы не геноцидники. Мы солдаты, выполняющие миссию спасения своего вида. Но если Гея форсирует выбор между её жизнью и жизнями наших солдат… – пауза тяжёлая. – …мы не будем жертвовать людьми ради деревьев.

Доктор Стоун кивнул молча, тяжело, и вернулся на своё место. Кейн видел, как плечи старика сутулятся под невидимым грузом.

– Есть ещё один аспект, – добавил Кейн, активируя новый слайд. – Психологическая операция. Если мы применим "Некрон-9" демонстративно – один раз, на виду у Эденитов, на их священном месте – мы покажем, что можем убить их богиню. Это сломает их волю к сопротивлению быстрее, чем любая военная победа.

– Вы предлагаете теракт против их святыни? – спросил генерал Окафор. Не осуждающе. Уточняюще.

– Я предлагаю стратегический удар по их моральному духу, – ответил Кейн холодно. – Уничтожить одно Древо Душ – место, где они хоронят мёртвых, где проводят ритуалы – покажет, что их вера бессильна против нашей науки. Часть кланов сдастся после этого. Без единого выстрела.

Зал замер. Кто-то кивнул. Кто-то отвёл взгляд.

Кейн выключил голограмму одним жестом.

– Высадка через шесть часов. Командиры, по местам. Подготовьте войска. Проверьте технику. Проведите инструктажи. Убедитесь, что каждый солдат понимает: мы здесь ради своих семей. Ради Земли. Ради будущего человечества.

Офицеры начали подниматься, шум голосов нарастал. Кейн поднял руку – зал мгновенно затих.

– Ещё одно. Я знаю, что некоторые из вас считают эту войну несправедливой. Считают Эденитов невинными жертвами нашей алчности. Может быть, с моральной точки зрения это правда. Но справедливость – роскошь для цивилизации, которая не умирает.

Он обвёл взглядом зал последний раз. Триста лиц. Триста судеб. Триста историй.

– Мы будем судимы историей. Если выживем, если будет кому писать историю. Может быть, нас назовут героями – спасителями человечества. Может быть, чудовищами – геноцидниками, которые уничтожили разумный вид ради ресурсов. Мне всё равно. Потому что мои внуки будут живы, чтобы судить меня. Потому что ваши дети будут живы. Потому что человечество будет жить. И это единственное, что имеет значение.

Тишина была абсолютной. Затем – один офицер встал. Затем второй. Третий. Через десять секунд весь зал стоял.

Никто не аплодировал. Просто стояли. Молча. Понимая тяжесть того, что предстоит.

– Свободны, – сказал Кейн.

Зал начал пустеть. Офицеры уходили, обсуждая планы тихими голосами. Генералы собирались группами, координировали детали. Ревенанты "Спектров" и "Штурмовиков" стояли неподвижно, как статуи, ожидая приказов.

Кейн остался один у голографической платформы. Посмотрел на парящее изображение Эдема – изумрудная жемчужина в пустоте.

"Прости," – подумал он снова, как молитву, которую никто не услышит. – "Прости, но у меня нет выбора. У человечества нет выбора. Ты красив. Ты жив. Ты невинен. Но мои внуки важнее. Мой вид важнее. Да судит меня история. Да судят меня боги, если они существуют. Я приму любой приговор. Но после. После того, как Тоби и Эмма будут в безопасности. После того, как человечество выживет."

Автоматическая дверь открылась. Капитан Чжоу вернулась.

– Сэр, командиры подтверждают готовность. Высадка начнётся точно по расписанию. Шесть часов.

– Хорошо. – Кейн выпрямился, поправил китель. – Объявите боевую готовность номер один. Все системы корабля на максимум. Орбитальные орудия заряжены. Истребители в ангарах на взлётных катапультах. Если что-то пойдёт не так на поверхности – мы готовы стереть в пыль любую угрозу с орбиты.

– Есть, сэр.

Чжоу удалилась. Кейн в последний раз посмотрел на Эдем за окном.

"Шесть часов," – подумал он. – "Через шесть часов начнётся крупнейшая битва в истории человечества. Битва за выживание. Битва против планеты. Против природы. Против бога, если Гея – это бог."

Он развернулся и пошёл к выходу. Шаги гулко отдавались в опустевшем зале.

"Мы победим. Потому что должны. Потому что альтернатива – вымирание. И никакая красота, никакая невинность, никакая справедливость не стоит конца человечества."

Глава 1: Протокол

Джунгли Эдема молчали.

Ирина Соколова знала этот тип тишины – мертвую, неестественную паузу после боя, когда даже насекомые замирали, чувствуя запах крови. Воздух был густым, влажным, пах дымом от гранат, металлом от разрядов плазменного оружия и чем-то сладковатым – соком эдемских растений, разорванных взрывами. Её маска-респиратор фильтровала споры и токсины, но запахи всё равно проникали сквозь мембраны, оседали на языке горьким послевкусием.

Она стояла у края поляны, прислонившись спиной к стволу дерева-гиганта. Ствол был толщиной с небольшой дом, кора – темно-фиолетовая, испещрённая светящимися прожилками. Биолюминесценция пульсировала слабо, как умирающее сердцебиение. Гея – планетарная нейросеть – чувствовала смерть здесь. Всегда чувствовала.

Винтовка за спиной – тяжёлая, надёжная, сто двадцать подтверждённых убийств за три месяца на Эдеме. Ирина была снайпером. При жизни. И после.

Шесть эденитов сидели на коленях в центре поляны. Руки связаны за спинами наручниками – чёрными, тонкими, но прочнее стальных цепей. Двое были ранены – кровь сочилась из плечевых ран, тёмно-синяя, почти чёрная. Их кровь пахла иначе, чем человеческая. Железом, но с примесью чего-то цветочного. Странно. Необычно.

Остальные четверо сидели прямо, спины выпрямлены, головы подняты. Не смотрели на Ревенантов. Смотрели сквозь них – в джунгли, в небо, в невидимую точку за горизонтом, где, может быть, была их богиня.

Дальше, у линии деревьев, лежали тела. Пятнадцать, может двадцать – Ирина не считала во время боя. Партизанский отряд, который три недели охотился на конвои снабжения между базой "Цитадель-1" и передовым постом "Альфа-7". Шестой отряд за последний месяц. Эдениты учились быстро – слишком быстро. Засады становились изощрённее. Потери среди людей росли.

Этот отряд больше не будет проблемой.

Тела лежали там, где упали. Эдениты всегда забирали своих мёртвых, если могли. Тащили в джунгли, хоронили у корней деревьев, чтобы Гея приняла их обратно. Но эти не успели. Бой был быстрым, жестоким. Ревенанты ударили на рассвете, когда эдениты ещё спали в своём временном лагере. Двенадцать минут от первого выстрела до тишины.

Двенадцать минут, и двадцать существ мертвы.

Ирина видела одно тело ближе остальных – молодая эденитка, может восемнадцать лет, лежала лицом вниз, рука вытянута вперёд. Пальцы зарылись в землю, сжимали горсть красной почвы. Умирала, пытаясь коснуться корней. Не успела.

Ирина отвела взгляд.

Рейнор стоял перед пленниками. Полковник Майлз Рейнор. Форма подстраивалась под окружение – сейчас она была пятнистой, зелёной и коричневой, с проблесками фиолетового под цвет коры. Активный камуфляж. Дорогой. Только для Ревенантов.

Маска полностью закрывала его лицо. Тёмно-серая, с вертикальными прорезями для дыхательных клапанов. Визор – чёрный, но глаза за ним светились жёлтым. Холодным, как лёд. Как вакуум между звёздами.

Он склонился над первым пленником – молодым эденитом, может двадцать пять лет. Узоры на его коже светились слабо – биолюминесцентные линии, идущие от висков вниз по шее, плечам, рукам. У каждого эденита они были уникальными, как отпечатки пальцев. Сейчас они тускнели – ранение, кровопотеря или страх подавляли свечение.

Рейнор заговорил.

Звуки были чужими. Щелчки языком, шипение через зубы, гортанные рычания, мелодичные гласные, похожие на пение. Совсем не похоже на человеческую речь. Ирина слышала этот язык десятки раз за месяцы на Эдеме, но всё равно не могла привыкнуть. Он был слишком… органичным. Как если бы сами деревья говорили.

Рейнор владел им свободно. Его голос через маску был механическим, искажённым фильтрами, но звуки языка текли естественно. Он учил язык год – с тех пор, как его воскресили Ревенантом. Настаивал, чтобы все его подчинённые учили хотя бы базовые фразы.

"Знаешь врага – побеждаешь врага," – говорил он.

Ирина знала десяток слов. Может, пятнадцать. Этого хватало, чтобы различать интонации, угадывать контекст. Но не понимать полностью.

Молодой эденит ответил. Быстро, задыхаясь. Голос дрожал – не от страха, как сначала подумала Ирина, а от чего-то другого. Ярость? Гордость? Презрение?

Одно слово она узнала: "На'вирэ".

Длинное, с носовыми гласными и раскатистым "р". Их богиня. Планета-мать. Всё, что для них имело значение.

Рейнор слушал молча, кивал иногда. Потом выпрямился, повернулся к Ревенантам, перешёл на английский:

– Клан Речных Певцов. Та'рен Кай лично приказал атаковать конвои снабжения. Обещал им, что Гея – их планетарная сеть – благословит воинов, что человеческая кровь смоет осквернение. – Голос ровный, отчётный, как читал бы рапорт. – База в пятидесяти километрах к северу, в пещерах под Парящими Горами. Координаты совпадают с разведданными. Двести воинов, может больше. Семьи находятся там же – женщины, дети, старики. Мобильный лагерь, меняют позицию каждые две недели.

Гея. Люди называли её так – короткое, удобное слово, взятое из древнегреческой мифологии. Богиня Земли. Мать всего живого. Параллель была очевидной.

Но эдениты называли её На'вирэ – "Та-Что-Связывает-Всё". Или Эхва'мэй – "Великое-Дыхание". Или ещё десятком имён, в зависимости от клана, диалекта, контекста. Их язык был полон нюансов, которые человеческий разум едва понимал.

Молодой эденит продолжал говорить, не умолкая. Рейнор слушал ещё минуту, потом перевёл:

– Говорит, что у него есть жена. Ребёнок – три года, девочка. Они в лагере, в пещерах. Просит… – лёгкая пауза, почти незаметная, – …просит передать им, что он сражался храбро. Что На'вирэ примет его дух, что он будет ждать их в корнях Великого Древа.

Ирина смотрела на эденита. Он не плакал. Глаза – огромные, золотистые, с вертикальными зрачками, как у кошки – смотрели на Рейнора спокойно, почти безмятежно. Он принял смерть. Или верил, что его богиня каким-то образом спасёт его.

Вера. Странная штука. Ирина не помнила, верила ли она во что-то при жизни. Воспоминания до воскрешения были… размытыми. Как старая фотография, выцветшая на солнце. Лица, имена, события – всё там, но за стеклом, недосягаемое.

Она помнила смерть. Это помнилось чётко. Взрыв на Марсе, в секторе Олимп. Диверсия сепаратистов. Огонь, боль, темнота.

Потом – пробуждение в этом теле. Чужом. Слишком высоком. Слишком сильном.

Ревенант. Тень того, кем она была.

Рейнор перешёл ко второй пленнице.

Женщина. Старше, может сорок лет. Шрамы на плечах, груди, бедрах – следы когтей, ожогов, пулевых ранений. Воин. Ветеран. Её узоры были ярче, чем у молодого эденита – знак зрелости, опыта. Она сидела прямо, несмотря на рану в боку, откуда медленно сочилась кровь. Смотрела на Рейнора прямо, без страха.

Когда он заговорил с ней, она плюнула.

Кровавая слюна ударила в визор его маски, медленно стекла вниз.

Рейнор не дёрнулся. Вытер маску медленно, почти лениво, краем перчатки. Потом присел на корточки перед ней, приблизился так, что их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

Сказал что-то тихо. Ирина не расслышала.

Женщина побледнела. Узоры на её коже потухли полностью, стали серыми, мёртвыми линиями на синей коже.

Она заговорила. Быстро, зло, почти рыча. Слово "На'вирэ" повторялось снова и снова – как проклятие, как мольба, как клятва. Другие слова – резкие, угловатые – Ирина не знала, но интонация была ясна. Ненависть. Чистая, кристальная ненависть.

Рейнор слушал терпеливо, кивая иногда. Потом встал, отряхнул колени от красной пыли.

Повернулся к отряду, перевёл:

– Подтверждает локацию базы. Добавляет детали: пещеры имеют три входа – один главный с юга, два запасных с востока и запада. Внутри – система туннелей, ведущих вглубь на двести метров. Источник воды – подземная река. Та'рен Кай был там три дня назад. Провёл военный совет с вождями кланов – Оматикайя, Речные Певцы, Танцующие-С-Ветром, Хранители-Пепла. Планируют скоординированную атаку на базу "Цитадель-1" через две недели, во время сезона штормов, когда наша авиация будет ограничена.

Он сделал паузу, посмотрел на женщину.

– Также говорит, что Та'рен ушёл на восток с женой Зе'лару и детьми. Младший болеет. Не сказала, чем. Не сказала, куда именно они направились, но упомянула "Древо Песен" – ритуальное место, где-то в горах. Точные координаты неизвестны нам.

Ирина слушала, запоминала. Стандартный допрос. Тактическая информация. Локации. Планы врага.

Женщина продолжала говорить. Рейнор не переводил сразу – просто стоял, слушал, руки скрещены на груди. Женщина говорила всё громче, голос становился хриплым от напряжения. Потом переключилась на английский – ломаный, с тяжёлым акцентом, но понятный:

– Ты… сяхерон. Пожирать мир. Вы убивать дитя. Ты убивать На'вирэ. Демоны. Демоны. Большое Зло – уничтожать вас. На'вирэ разбудит. Сжечь вас. Забрать ваши души. Вы мертв. Прокляты.

Слова падали как камни. Ирина почувствовала, как что-то холодное шевельнулось в груди. Не страх. Она не боялась смерти – уже умирала однажды. Что-то другое. Дискомфорт? Сомнение?

“Сяхерон” – "пожиратели миров". Она слышала это слово раньше. Эдениты кричали его в бою, перед смертью, в проклятиях, которые выцарапывали на деревьях перед отступлением. Их слово для людей. Для захватчиков.

Рейнор повернулся к ней, словно почувствовал её мысли:

– Многие выучили наш язык после 2878-го. Когда корпорация "Исход" ушла, но мы вернулись. Хотят понимать врага. Проклинать на понятном нам языке. – Его голос был ровным, без эмоций. – Эффективная психологическая тактика. Но всё равно просто слова.

– Она сказала… дети, – тихо проговорила Ирина.

– Мы убили воинов, – ответил Рейнор, глядя на тела у линии деревьев. – Они атаковали конвой с медикаментами для поста "Альфа-7". Трое наших тяжело ранены, один убит – сержант Лю, двадцать три года, с Земли. Останки отправим семье. – Он повернулся обратно к пленникам. – Протокол.

Протокол. Ирина знала это слово. Знала, что будет дальше.

Рейнор активировал коммуникатор на запястье – тонкий голографический экран вспыхнул синим. Нажал несколько сенсорных кнопок, затем говорил чётко, официально:

– Полковник Рейнор, отряд "Призрак-4", докладываю. Цель нейтрализована. Потери противника – девятнадцать убитых в бою, шестеро захвачены для допроса. Наши потери – нет. База противника локализована, координаты подтверждены. Пленники допрошены полностью. Запрашиваю разрешение на завершение протокола в соответствии с директивой "Хартия Выживания", раздел VII, пункт 4: полевая казнь комбатантов при невозможности безопасной транспортировки.

Статический шум. Секунды тянулись. Потом голос командира Хантера – искажённый помехами связи, механический:

– Командир Хантер, подтверждаю. Разрешение на завершение протокола получено. Действуйте. Артиллерийская группа "Молот" будет готова через девяносто минут. Целеуказание передано. Полная зачистка базы противника. Эвакуируйтесь до начала огня.

– Понял. Конец связи.

Голограмма погасла. Рейнор выключил коммуникатор. Повернулся к пленникам. Его движения были медленными, методичными – как у хирурга перед операцией.

Вытащил пистолет из кобуры на бедре. Стандартный M9-Tactical, модифицированный для Ревенантов – увеличенная рукоять под большую руку, усиленная отдача. Глушитель длинный, чёрный. Проверил магазин механическим щелчком. Пятнадцать патронов. Более чем достаточно.

Ирина не двигалась. Рука легла на приклад винтовки за спиной – старый рефлекс. Зачем? Она не остановит его.

Это война. Пленных не берут. Не здесь. Не в джунглях, где каждый лишний человек – это рацион, вода, риск побега, утечка информации. База "Цитадель-1" в двухстах километрах. Транспортировка шестерых пленников через враждебную территорию – самоубийство.

Протокол был ясен. Допрос. Казнь. Движение дальше.

Она знала это. Понимала логику. Сама выполняла протокол дважды за три месяца.

Но всё равно что-то холодное сжималось внутри.

Молодой эденит закрыл глаза. Губы шевелились беззвучно – молитва. Слова были тихими, мелодичными, почти пением. Ирина различила несколько:

"На'вирэ… ке'ша сулей… на'вирэ ко'вей тикари…"

Она не знала перевода. Но интонация была нежной. Прощание? Просьба? Обещание встретиться после смерти?

Рейнор встал за ним. Приставил дульце пистолета к основанию черепа – там, где позвоночник входит в череп. Быстрая смерть. Одна пуля. Мозг отключается мгновенно, даже боли не почувствует.

Милосердие? Или просто эффективность?

Выстрел.

Глухой хлопок. Звук поглотился джунглями, словно его никогда не было. Глушитель работал идеально.

Тело молодого эденита качнулось вперёд, упало лицом в красную землю. Руки, связанные за спиной, дёрнулись один раз. Потом замерли. Кровь – тёмно-синяя, почти чёрная – начала медленно вытекать из входного отверстия на затылке, впитываться в почву.

Пальцы его правой руки раскрылись, вытянулись вперёд. Тянулись к корням ближайшего дерева – в полутора метрах. Хотел коснуться На'вирэ последний раз. Не дотянулся.

Ирина смотрела на эту руку. Пальцы длинные, когти вместо ногтей. Как её собственная рука. Как руки всех Ревенантов.

Тело врага. Но она всё ещё видела в нём человека.

Второй пленник.

Старик. Седые волосы, заплетённые в длинные косы, украшенные костяными бусинами. Лицо изрезано шрамами – глубокими, старыми. Воин прошлых войн. Может, сражался ещё во времена межклановых конфликтов, до того, как Та'рен объединил их против людей.

Он не закрыл глаза. Смотрел на Ирину прямо, без страха, без ненависти. Просто смотрел. Изучал.

Сказал одно слово. Длинное, с гортанным рычанием в конце:

"Кей'ва'херон."

Рейнор замер. На секунду. Почти незаметно.

– Что это значит? – тихо спросила Ирина.

Рейнор не ответил сразу. Его жёлтые глаза за визором смотрели на старика. Потом, повернулся:

– "Потерянная-сестра". Он думает, что мы – эдениты, захваченные людьми. Что нас заставили сражаться против своих. Некоторые из них… верят в такое.

– Смешно.

Он повернулся обратно к старику. Приставил пистолет к затылку.

Выстрел.

Старик упал без звука.

Третий. Четвёртый. Пятый.

Подросток – пятнадцать, может шестнадцать лет. Плакал беззвучно, плечи тряслись, но не издавал ни звука. Гордость? Или страх, что крик опозорит его перед богиней?

Мужчина средних лет. Шрамы старых ожогов на груди и руках – может, пережил пожар, может, ритуальное испытание. Смотрел в небо, губы шептали молитву, глаза полузакрыты.

Ещё один воин. Женщина, молодая, но с множеством боевых узоров на коже – отметки убитых врагов. Она молчала, смотрела на джунгли, словно видела там что-то, что не видели остальные.

Рейнор работал методично. Один выстрел. Два. Три. Как на стрельбище. Без эмоций. Без паузы.

Ирина считала. Пять тел на земле. Одна осталась.

Женщина-воин. Та, что проклинала их. Та, что плюнула в лицо Рейнора.

Когда он встал за ней, она заговорила. Громко. Ясно. Не молитва – обвинение. Проклятие. Обещание мести.

Голос был хриплым от крика, но слова текли как река – быстро, яростно, безостановочно.

"На'вирэ ке'лу сяхерон! Та'рен Ша'кран! Кей'метра ва'сул! На'вирэ ко'вей мака!"

Ирина не понимала слов. Но чувствовала их вес. Вес проклятия, которое эта женщина бросала в них всеми силами умирающей души.

Рейнор слушал. Не прерывал. Стоял терпеливо, пистолет в руке, ждал, пока она закончит.

Когда она замолчала, он присел на корточки рядом с ней. Убрал пистолет в кобуру. Протянул руку, коснулся её плеча.

Сказал что-то тихо. Три слова. Медленно, чётко.

Женщина замолчала. Посмотрела на него через плечо. Глаза – золотистые, огромные, полные ненависти секунду назад – вдруг стали… другими. Удивлёнными? Испуганными? Благодарными?

Она кивнула. Один раз. Медленно.

Потом закрыла глаза. Выдохнула. Плечи расслабились.

Рейнор встал. Достал пистолет. Приставил к затылку.

Выстрел.

Последнее тело упало.

Тишина вернулась.

Шесть тел на красной земле. Кровь – тёмно-синяя, почти чёрная – медленно впитывалась в почву. Руки молодого эденита так и остались вытянутыми к корням дерева. Не дотянулись.

Ирина стояла неподвижно. Смотрела на тела. Считала их. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть.

Шесть жизней. Закончены за три минуты.

Протокол.

Корни ближайших деревьев шевелились под землёй. Она видела, как почва поднимается, оседает, словно что-то ползло под поверхностью. Гея чувствовала смерть. Забирала своих детей обратно.

Биолюминесценция деревьев вспыхнула ярче. Светящиеся прожилки на стволах пульсировали быстрее – как учащённое сердцебиение. Цвета менялись – с зелёного на синий, с синего на фиолетовый, с фиолетового на красный.

Планета скорбела. Или гневалась. Ирина не знала разницы.

– Что ты ей сказал? – спросила она тихо, не оборачиваясь.

Рейнор вытирал пистолет краем камуфляжа. Методично, тщательно. Убрал в кобуру. Потом ответил, голос тихий, почти задумчивый:

– "Сул'ка на'вей." – "Иди к Матери." Это… последние слова, которые говорят умирающим. Важно для них. Разрешение уйти. Благословение на путь к богине.

– Она… кивнула.

– Воин узнаёт воина. Даже врага. – Он повернулся к отряду Ревенов, стоящих у края поляны. – Координаты переданы. Артиллерийская группа "Молот" накроет базу через девяносто минут. Приказ – полная зачистка. Двести воинов. Семьи. Все

Они вернулись к точке эвакуации через семнадцать минут. Молча. Джунгли светились вокруг – биолюминесценция усиливалась с приближением вечера. Деревья-гиганты, стволы толщиной с многоэтажный дом, источали мягкое зелёное сияние. Лианы, переплетённые между ветвями как живые мосты, пульсировали синим. Цветы размером с человеческую голову раскрывались, выпуская облака светящейся пыльцы.

Красиво.

Даже когда идёшь от свежих трупов.

Ирина шла последней. Винтовка билась о спину мерным ритмом. Маска фильтровала воздух – споры, токсины, феромоны растений. Чужое тело двигалось легко, бесшумно. Тело эденита, созданное эволюцией для этих джунглей за миллионы лет.

Теперь носимое мёртвым человеком.

Впереди слышался гул двигателей. "Осиное Гнездо" – тяжёлый транспортный вертолёт, способный нести двадцать четыре солдата в полной экипировке или восемь тонн груза. Посадочная площадка была временной – выжженный участок джунглей, двадцать метров в диаметре. Трава обугленная, деревья срублены, почва утрамбована гусеницами инженерной техники.

Вертолёт висел в воздухе на высоте трёх метров, турбины ревели, поднимая облака красной пыли. Не приземлялся полностью – слишком опасно. Джунгли Эдема живые. Корни могли прорасти через обшивку за минуты, лианы опутать лопасти, насекомые-симбионты прогрызть топливные шланги.

Гея защищала себя. Всегда.

Ревенанты прыгали в открытый грузовой отсек один за другим. Движения точные, отработанные. Ирина прыгнула последней, схватилась за поручень, втянулась внутрь.

Отсек был спартанским. Металлические скамьи вдоль стен, ремни безопасности, ящики с боеприпасами, медикаментами, запасными фильтрами для масок. Запах машинного масла, озона от электроники, пота под герметичными костюмами.

Рейнор коснулся коммуникатора:

– "Призрак-4" на борту. Взлетаем.

Вертолёт набрал высоту резко. Джунгли уменьшились внизу – море зелени, синевы, фиолетовых и золотых пятен. Парящие Горы висели на горизонте – массивные скалы, левитирующие над землёй благодаря залежам Кора-металла в породе. Они светились слабо красным на закате, окутанные облаками.

Где-то там, в пещерах под одной из этих гор, была база клана Речных Певцов.

Двести воинов.

Семьи.

Дети.

Ирина закрыла глаза. Сквозь маску слышала собственное дыхание – ровное, механическое. Сердце билось медленно – шестьдесят ударов в минуту. Тренировка. Контроль. Снайперы учатся контролировать тело так, чтобы даже дыхание не сбивало прицел.

Но мысли контролировать труднее.

Молодой эденит. Три года. Девочка. Жена в пещерах.

Через час их не станет.

Протокол.

* * *

Полёт занял сорок минут.

Вертолёт держался низко – сто метров над кронами деревьев. Радар показывал местность: джунгли, реки, скалы. Никаких признаков противника. Эдениты не имели радаров, но имели Гею. Планетарная сеть чувствовала крупную технику, передавала информацию через корни деревьев кланам. Вертолёты старались двигаться быстро, непредсказуемо, менять маршруты.

Иногда помогало.

Иногда – нет.

Три "Стрекозы" – лёгкие разведывательные вертолёты – были сбиты за последние два месяца. Эдениты научились использовать летающих существ как живые ракеты, направлять стаи хищных птиц на лопасти, натягивать сети из лиан между деревьями на высоте полёта.

Учились. Адаптировались. Выживали.

Пока.

База "Альфа-7" появилась впереди – укреплённый форпост на вершине холма, окружённый тройным периметром стен, турелями, минными полями. Маленькая, утилитарная. Гарнизон – сто двадцать человек, тридцать единиц лёгкой техники.

И артиллерия.

Четыре самоходные гаубицы M-140 "Молот". Каждая – размером с небольшой дом, на гусеничном шасси, ствол длиной двадцать метров. Дальность – сто километров. Боеприпас – управляемые снаряды с осколочно-фугасной боевой частью или термобарические заряды.

Они стояли на огневых позициях за периметром базы, стволы подняты под углом сорок пять градусов, нацелены на север. Расчёты суетились вокруг – загружали снаряды, проверяли электронику, координировали с орбитальными спутниками для точного наведения.

Вертолёт приземлился на посадочной площадке внутри периметра. Ревенанты выгрузились быстро, направились к командному центру – укреплённому бункеру, наполовину вкопанному в землю.

Внутри пахло кофе, потом, озоном от компьютеров. Десяток офицеров склонились над голографическими картами. Одна стена полностью занята экранами – спутниковые снимки, данные разведки, тепловые карты, сейсмические датчики.