Город тысячи зеркал – 1. Селена

– Странно, – задумчиво пробормотал Элемрос. – В грубой форме… Марта?

Максвел усмехнулся.

– Возможно она решила, что исчезновение ваших родителей как-то связано с этим злосчастными полетами… Никто не любит, когда им напоминают о трагичных событиях в жизни и уж совсем никто не любит, когда напоминают о САМЫХ трагичных. Как бы то ни было, – продолжил он, – здесь нам ничего разузнать не удалось, а потому мы сосредоточились на другом способе отыскать анкерную пирамиду. О нем вам пусть лучше расскажет Мелли.

– Но почему было не организовать еще полеты в эти три места? – спросил ткот. – Если получилось в тот раз, получилось бы и в этот?

На сей раз Максвел довольно долго молчал, как молчит человек, прежде чем решиться на какой-то трудное признание.

– Мы отчаялись, – сказал он, наконец, грустно улыбаясь. – Попросту отчаялись. Мы уже были немолоды, да и не было у нас ни средств, ни возможности организовывать такой эксперимент, но самая главная причина – это отчаяние. Оно универсальный убийца – убивает все, что только хоть как-то связано с надеждой. А нам с Мелли разом пришла в голову мысль, что даже если мы и найдем пирамиду, у нас все равно нет ткота… Это так странно. Когда целиком и полностью погружаешься в решение трудной задачи, иногда упускаешь совершенно, казалось бы, очевидные вещи. Мы могли найти электричество, могли подключить компьютер и после всего этого обнаружить, что нет никого, кто смог бы нас научить им пользоваться.

Максвел поднял голов, после чего снова улыбнулся, глядя на ткота.

– Теперь учитель у нас есть.

– А сколько у нас времени? – спросил вдруг ткот.

– В каком смысле? – Максвел приподнял брови.

– Сколько… тот, в черных очках будет ждать, прежде чем осуществить угрозу?

Максвел поджал губы, на мгновение прикрыл глаза и помотал головой, словно справляясь с приступом боли. Невооруженным взглядом было видно, насколько мучительно он пытается решить для себя, что именно сказать. Лишь спустя несколько долгих мгновений Максвел наконец медленно заговорил:

– Не стоит добавлять драматизма ситуации, она и без того тяжелая. Достаточно вам знать, что мешкать не следует. Чем быстрее угроза будет устранена, тем лучше.

Элемрос раскрыл было рот, но следующий шаг Грифа полностью выбил его из колеи.

– Это тебе, – сказал он, протягивая Элемросу книгу, по виду очень старую, в потрепанном кожаном переплете. – «L’Ecole des armes», «Школа фехтования» – это труд знаменитого Доменико Анджело Малевольти Тремамондо или просто Анджело. Прекрасный труд об искусстве владения шпагой с отличными иллюстрациями. Ничего лучшего до сих пор в этом мире не выходило.

Элемрос недоуменно посмотрел сначала на книгу в своей руке, а потом на Грифа.

– Я прошу тебя довериться мне, Элемрос. Прочитай ее, – серьезно, глядя ему в глаза сказал Максвелл. – И не просто читай, представляй, мысленно, каждое движение, каждый прием, описанный в ней. Постарайся представлять все это настолько реалистично, насколько можешь. Чувствуй траву под ногами, тяжесть шпаги в руке, дуновение ветра на коже. Полностью погрузись в ту реальность, в которой ты – мастер фехтовального искусства. Тут возможно попахивает мистикой, но визуализация, то есть мысленное погружение в мастерство, здорово помогает в освоении этого самого мастерства, если для тренировок не так много времени, как хотелось бы. Книга, это первый этап, потом обсудим второй.

– Я не понимаю, – пробормотал Элемрос.

– Я не говорю, сколько именно у нас времени, но его мало, – глухо сказал Максвелл. – Я не говорю с кем тебе придется сразиться, но он безжалостен и силен и единственный твой шанс, это застать его врасплох. Сделать то, чего он не ожидает, обратить против него оружие, которое окажется для него сюрпризом.

И тут Максвел слегка улыбнулся.

– Думаю шпага, это то, что нужно.

Глава пятнадцатая.

– Естественно, никаких записей о тех временах не осталось по той простой причине, что не было никакой необходимости что-то записывать, – сказала Мелли, привычным движением поправляя очки.

Мелли работала библиотекарем, и она удивительно хорошо смотрелась в этой роли, с ее очками, строгим темно-серым костюмом и негромким голосом с типично учительской интонацией.

Тем вечером, после того как Гриф-Максвел покинул дом Стефано, Элемрос без труда отпросился у Марты на часок. Как ему это удалось? Просто сказал, что хочет пойти в библиотеку. Если вы уже хорошо себе представляете характер Марты, думаю поймете, почему она согласилась отпустить брата из дома в этот вечер летних каникул.

Правда при этом она добавила:

– За тобой присмотрят.

Элемрос вспомнил незнакомца и молча кивнул. Хоть он и был весьма удивлен, что сестра решила не выполнять просьбу Шейна не покидать дом, но он не стал заморачиваться по этому поводу, как и любой человек, добившийся желаемого легче, чем предполагал.

Нужно было задуматься, конечно, но тогда он этого не сделал.

Одним словом, так вот и получилось, что он сидел сейчас на немного кривоватом старом стуле посреди книжных полок и слушал Мелли.

– Мне нравится находиться среди книг, – сказала она, любовно поглядывая на пыльные корешки. – В них содержатся ответы на все вопросы, которые только можно задать. И даже если ты никогда этих ответов не найдешь, приятно думать, что они там есть.

– И все-таки ответ приятнее найти, – сказал Элемрос. – Обидно, если ничего не получится.

– Ну так просто не надо думать об этом, – безмятежно сказала Мэлли. – Мысли о том, что у тебя что-то не получится не могут помочь никогда и никому, хотя все что угодно на этом свете помочь может если и не прямо, то по неслучайной случайности. Как если ты вдруг опоздаешь куда-нибудь из-за прилипшей к ботинку жвачке и благодаря этой досадной мелочи не успеешь на самолет, который потерпит крушение. Даже досадная мелочь может спасти жизнь, а вот досадная мысль может лишь испортить настроение и это все.

Элемрос зашел в городскую библиотеку перед самым закрытием. В пустых залах уже никого не было и в мягком свете тяжелых ламп, висевших под потолком, полки с книгами выглядели донельзя таинственно и притягательно.

– Ну раз уж мы решили поискать анкерную пирамиду в книгах, то как нам это удастся, если вы говорите, что записей в те времена не делали? – поинтересовался Элемрос.

– Записывать стали потом, когда магия исчезла, – улыбнулась Мелли. – Как бы это объяснить современному подростку… Вот представь, что всю нужную информацию ты хранил не у себя на компьютере, а в облачном хранилище. Не только все свои фоточки, а вообще все. Знания, воспоминания… одним словом все. Ведь как работала магия, принесенная вииманами? Вернемся к компьютерной аналогии. Когда ты подключаешь, скажем, новую мышь, твоя машина сама определяет, что это за мышь, скачивает нужные программы и вот ты уже можешь пользоваться ею, и тебе нужно только привыкнуть к новому устройству и все. Вот так и у вииманов. У них тоже был коллективный разум, к которому в любой момент можно было подключиться и найти любые знания, накопленные этой великой цивилизацией за миллион лет ее существования.

Элемрос слегка очумело покачал головой, ошеломленный открывшимися ему перспективами.

– То есть, – медленно сказал он, – если мне нужно знать, как заставить огромный камень подняться в воздух, нужно всего лишь…

– Не все так просто, – сказала Мелли, предостерегающе подняв вверх палец. – Ты можешь, конечно, скачать себе навороченную программу, но вот учиться ею пользоваться придется самому, прилагая определенные усилия. Хотя, повторюсь, если уметь подключаться к коллективному разуму вииманов, всю необходимую информацию можно получать прямо в мозг. Именно этому и учили вииманы тех избранных, у которых разум был достаточно гибок и восприимчив, чтобы принять все эти знания и не сойти при этом с ума.

– То есть не все были способны подключаться к этому… облаку?

– Нет, нет. Подключаться мог любой, но использовать самые могучие знания… ну или заклинания, если угодно, могли лишь единицы, – пожала плечами Мелли. – Почти каждый может бегать, но не все могут ставить рекорды. Для того, чтобы успешно манипулировать магической энергией, родившись в мире без магии, нужно было словно учиться плавать, родившись без рук. Сам понимаешь, магов и волшебников, тех, кто мог использовать всю мощь магии, в истории земли вииманского периода было немного. Тогда как все остальные использовали… вииманский интернет, воспользуемся таким сравнением, для простейших вещей, типа как вырастить хороший урожай, как построить дом из неподъемных блоков. Ну и для того, чтобы хранить там нужные сведения, воспоминания, сказки, легенды и так далее.

– И когда вииманы ушли, – тихо сказал Элемрос, – все рухнуло?

– Представь, – прошептала Мелли, наклоняясь к нему, – что в один ужасный день ты вдруг ослеп, оглох и потерял все свои воспоминания? Вот тогда ты примерно представишь, что случилось с людьми, когда исчезла магическая энергия.

Элемрос судорожно сглотнул. Мелли похлопала его по плечу и поднялась на ноги.

– Те немногие, кто был дальновиднее неисправимых оптимистов, сумели сохранить некоторые знания, – сказала она, подходя к своему столу, – начав делать записи до катастрофы. Не все хранят всю свою информацию на облаке, поэтому кое-какие знания сохранились в тот день, когда электричество кончилось.

Элемрос улыбнулся, когда Мелли ему подмигнула, явно стараясь разрядить обстановку.

– Сохранились некоторые знания о целебных свойствах трав, например, кое-какие описания упражнений, для развития умственных и физических способностей, хотя как ты сам понимаешь большинство знаний оказались бесполезны, учитывая исчезновение магической энергии. Вот, например, если черника, подпитанная магической энергией, исцеляла слепоту, то после исчезновения магии, она разве что может помочь при расстройстве желудка. Тем не менее, те немногие, о которых я тут говорила, изобрели собственную письменность и стали переносить оставшиеся знания на бумагу, а также передавать по наследству то, что удавалось восстановить в памяти. Шли годы, поколения сменялись и так постепенно люди забыли о магах и волшебниках, магия осталась только в сказках, а поверх тех знаний, что были записаны в послевииманский период люди написали свои книги… чернилами. Ведь для непосвященных страницы с текстами вииманского периода казались пустыми. Потомки бывших магов бережно сохраняли знания своих предков, поверх которых могло быть записано что угодно… хоть детские сказки.

– Значит, – наморщил лоб Элемрос, – в старинных книгах можно эти записи найти?

– Если знать где искать, – подняла палец вверх Мелли. – На таких книгах обязательно есть знак четырех стихий. Огня, воды, воздуха и земли. Все вместе или по отдельности. Вот смотри.

Мелли взяла листок бумаги и начертила на нем стрелку.

– Это – знак ветра или воздуха. Вот это, – она начертила три волнистых линии, – знак воды. Смешно, но многие почему-то думают, что это знак ветра, хотя любому понятно, что это волны. Дальше, круг, заштрихованный или закрашенный, означает землю, ну и треугольник – это костер или огонь. Есть и другие знаки, но что они означают узнать трудно, так как их сочетание иной раз совершенно меняет смысл обеих знаков. Чтобы было понятнее, вот этот знак, треугольник с кругом на его вершине. Это вроде как знаки огня и земли, но совмещенные в таком виде они превращаются в символ, обозначающий Селену. То есть это луна и поток энергии от нее. Как видишь, шифровалось все очень тщательно и изобретательно.

– Зачем столько предосторожностей? – тихо спросил вдруг Элемрос, хотя и сам уже догадывался.

– Когда тебе плохо, – немного помолчав сказала Мелли, – ты частенько начинаешь злиться. Тем более, когда вся твоя привычная жизнь в одночасье рушится. Когда исчезла магия и некому стало помогать перемещать гигантские глыбы для постройки, некому стало исцелять болезни или помогать урожаю расти и приходилось прилагать невероятные усилия просто чтобы выжить, людей охватил сначала страх, затем злость… А потом они стали искать виноватых.

Мелли устало потерла переносицу. Элемрос закусил губу.

– Обезумевшие от страха и бессилия люди превратились в полу-животных, старающихся выжить любой ценой в мире, который из спокойного и уютного почти в мгновение ока превратился в первобытный – полный ярости и борьбы за хлеб и воду. Бывшие маги и волшебники ушли в недоступные земли… те, кто успели, во всяком случае, и хранили свои знания до тех пор, пока человечество вновь не изобрело письменность.

Элемрос молчал.

– Землю затопила ненависть, словно гигантский потоп смыл все доброе и хорошее, – сказала Мелли после некоторой паузы. – На вчерашних магов и волшебников начали охотится, как на диких зверей. Ненавидели их так сильно, словно это они украли волшебство из мира. Вместе с магией люди словно утратили способность логически рассуждать. Это были очень темные времена, отголоски которых ощущаются и по сию пору. Котам, кстати, тоже досталось. Еще сравнительно по историческим меркам недавно, в средневековье, во времена охоты на ведьм, смутные воспоминания о ткотах заставляли невежественных людей убивать кошек вместе с теми, кого они считали ведьмами. Но это было уже намного позже того периода, когда были написаны те книги, о которых я говорила. Лишившись магии, вымирающие волшебники уходили в самые труднодоступные районы земли, чаще всего горные, так как магия исчезла, но некоторые минералы, как и растения, обладают способностью накапливать магическую энергию, вроде как батарейки, которые разряжаются постепенно. Таких батареек хватило, чтобы создать способ записывать оставшиеся клочки знаний так, что, либо без магии либо без, так сказать, ключа к этому шифру, прочитать их было невозможно…

Мелли повела рукой, указывая на стеллажи с книгами.

– В любой старинной библиотеке можно найти записи волшебников и магов, если постараться. Потомки учеников вииманов придумали способ сохранить свои знания, перенеся их на бумагу, которую позднее использовали для создания книг. Так они думали сохранить и уберечь осколки древних знаний, на тот случай, если магия вернется. Ведь бумага всем казалась пустой, как я уже говорила.

– И как же можно прочитать эти записи, если нет магии? Что за ключ к шифру, о котором вы говорили? – осторожно спросил Элемрос.

– Твои родители очень долго искали ответ на этот вопрос, – улыбнулась Мелли. – Сначала они думали, что, применив к страницам огонь, воду, землю и воздух в нужной последовательности, можно открыть тайные письмена. Сам понимаешь, последовательность нужно знать, так как в любом другом случае ты попросту испортишь драгоценную старинную книгу. Но потом от этой идеи пришлось отказаться, так как не найдено было ни одной книги с нужным количеством символов. Знаки всех 4 элементов вместе встречаются в одной книге, но они расположены хаотично и нет никакой возможности узнать, в какой последовательности применять огонь, воду, землю и воздух. Не будешь же уничтожать ценнейший исторический экземпляр, просто чтобы проверить свою теорию.

– Твой отец первым отказался от этой затеи, – сказал Максвел, выходя из-за стеллажа. Элемрос даже слегка подпрыгнул от неожиданности. – Простите, что задержался, нужно было кое-что уладить… Так вот, Александр вполне справедливо решил, что скорее всего способ расшифровки магических записей состоит не в последовательном применении 4 стихий, а в их сочетании. Только то, что создано землей, водой, воздухом и огнем откроет тайну этих записей.

– И укажет место анкерной пирамиды, – добавила Мелли. – Думаю уж это несчастные изгои записали в первую очередь.

– Но что это может быть? – недоуменно спросил Элемрос. – Какой-то сплав? Или может камень? Вот янтарь, например. Или в некоторых драгоценных камнях попадаются пузырьки воздуха. Возможно, посмотрев через определенный драгоценный камень, можно будет прочесть…

Элемрос осекся и виновато посмотрел на улыбающихся Мелли и Грифа. Внезапно ему стало стыдно за свою горячность, совершенно ему не свойственную, как вы понимаете.

– Прямо как Александр, – сказал Гриф.

– И Мария, – добавила Мелли. – Они тоже сыпали ворохом версий без остановки.

– Мы очень многое проверили, – сказал Максвел Элемросу, положив руку ему на плечо. – Как раз к тому моменту, как твоей маме пришла в голову гениальная мысль попросту найти магию в трех наиболее вероятных местах расположения анкерной пирамиды.

И Мелли и Гриф разом помрачнели. Элемрос затаил дыхание.

– Проблема в том, – тихо сказала Мелли, – что раз уж этот путь, предложенный твоей мамой, оказался проще и эффективнее поисков того неведомого ключа к шифру древних магов, идею с поиском тайных посланий мы оставили.

– И мы надеемся, – также тихо сказал Гриф, – что сын Марии и Александра сможет продолжить эти поиски.

С возрастающим ужасом Элемрос смотрел в полные надежды глаза этих пожилых людей. Когда кто-то возлагает на тебя все свои чаяния, которые ты совершенно свободно можешь не оправдать, испугаться – это самое меньшее, что с тобой может случиться. На мгновение Элемрос весь похолодел, как если бы учитель задал ему вопрос перед всем классом на совершенно незнакомую тему. Но это было еще не самое плохое. Мгновение спустя, Элемрос испугался уже по-настоящему, так как Максвел добавил:

– Ты наша последняя надежда.

Глава шестнадцатая.

Хорошо, если позволите, то давайте немножко перемотаем время вперед и не будем останавливаться на том, как Элемрос с ткотом добирались из библиотеки домой, ужинали и в конце концов оказались одни в той самой комнате, откуда из шкафа когда-то вывалился вышеупомянутый ткот. Все это не очень интересно, так что начнем, пожалуй, рассказ с того момента, когда…

– Это просто нечестно, – совсем уж жалобно и по-детски простонал Элемрос, зарываясь головой в подушку. – нечестно ждать от меня, что я раскрою тайну, которой черт-те-сколько лет и мало того, сделаю это быстро.

– Я тебя понимаю, – сочувственно сказал ткот, положив лапу ему на плечо. – Хуже всего становится от мысли, что не оправдаешь ожидание тех, кто рассчитывает на тебя, как на последнюю надежду.

– Утешил, блин, – глухо сказал Элемрос. – Может лучше подскажешь, что дальше делать? Мелли и Гриф… ты видел, как у них глаза загораются, когда речь идет о городе тысячи зеркал? Я должен им помочь, как и тебе!

Ткот вдруг соскочил на пол, старательно пряча глаза от настороженно смотрящего на него Элемроса. Так себя ведут тогда, когда очень хотят поделиться чем-то и одновременно очень этого не хотят. В подобной ситуации опять нужно всего лишь подождать, какое из желаний победит. Что Элемрос и сделал. Подождал.

– Есть одна методика, – медленно и тщательно подбирая слова заговорил наконец ткот, – которая помогает обнаруживать скрытые послания от близких людей. Видишь ли, если кого-то любишь по-настоящему, на всех тех вещах, которыми ты пользовался остается некий… отпечаток, что ли. Любовь – настолько сильное чувство, что она как бы пропитывает все вокруг и при этом несет вместе с собой частицу того, кто испытывал это чувство.

– Предположим, все это не ересь, – осторожно сказал Элемрос, – получается, если мы найдем нечто, что принадлежало моим родителям, а потом досталось мне, теоретически можно будет найти этот… отпечаток, о котором ты говоришь.

– Именно.

– И что это нам даст?

– Теоретически, – сказал ткот, – все что угодно. Но это будет нечто очень важное. То, что хотели бы тебе передать, но не смогли… не успели.

– Потому что умерли? – тихо спросил Элемрос.

Ткот вздрогнул.

– Знаешь, – вымученно улыбнулся он, – иногда твоя догадливость меня здорово пугает. Сочетание любви и смерти дает самый сильный отпечаток… Жаль, что я не мистерий… ученый, по-вашему, и не могу рассказать больше.

– Ученых вы называете мистериями, а как тогда вы зовете волшебников?

– Реалиями, – ткот пожал плечами. – Так что скажешь по поводу моей идеи?

– Если мы найдем такой предмет, – медленно сказал Элемрос, – сможешь рассказать мне, как искать этот оставшийся на нем след? Это вообще возможно в мире без магии?

– Может статься, что это и не магический процесс, – сказал ткот. – Вполне вероятно, эмоциональная связь любящих друг друга вообще не имеет к магии никакого отношения. Не попробуем – не узнаем.

– Значит давай пробовать, – решительно сказал Элемрос. – Предмет, о котором ты говорил ведь у нас уже есть.

– Серьезно? – уши ткота встали торчком. – Ты уверен?

– Часы, – четко произнес Элемрос, выразительно глядя на ткота.

– Ах ты кошкина мята, – охнул ткот. – Вот я олух мохнолапый, забыл я про них совсем

– С кем не бывает, проехали, – подытожил Элемрос. – Давай попробуем. Тем более, как я понял, они буквально окунулись в магическую энергию, значит шансов на то, что на них, так сказать, проявится тот отпечаток, о котором ты говорил, намного больше.

– Не напоминай, – ткота передернуло. – Для магического существа такой концентрат, вернее прикоснуться к нему, помимо всего прочего, словно хлебнуть уксуса с солью и перцем.

Думаю, теперь все уже окончательно поняли, что Элемрос не любил откладывать дела в долгий ящик. Именно поэтому вскоре он уже забрался с ногами на кровать у себя в комнате и поставил перед собой часы.

– Ну и что дальше? – поинтересовался он у ткота, который категорически отказался “подходить к этой штуке” и сидел на подоконнике метрах в двух от Элемроса.

– Я не знаю, – сказал ткот, шевеля усами.

– Как это ты не знаешь?

– Не знаю и все, – ткот хмыкнул. – Я вообще-то тропы открываю – это старинная и уважаемая профессия, которая требует мастерства и нехилой подготовки. А все эти заморочки с оставленными следами на значимых предметах – это не по моей части. Каждый должен заниматься своим делом, знаешь ли.

– Что-то ты разгорячился, – прищурился Элемрос. – Я что, на больную мозоль наступил?

– Отстань, – ткот насупился и отвернулся, подтвердив элемросову догадку. – Сосредоточься и сконцентрируйся на часах. Старайся не думать ни о чем, кроме этого предмета и тех людей, которые держали его в руках. Постарайся ощутить их присутствие, почувствовать исходящие от них запахи. Постарайся как бы материализовать их мысленно. Сосредоточься и сконцентрируйся только и только на этом.

– Ничего не знаешь, говоришь, – пробормотал Элемрос, пристально вглядываясь в часы и усиленно пытаясь проделать все то, о чем сказал ему ткот.

Ничего у него не получилось, само собой. Как он ни старался, все, что он видел – это старинные часы, даже без секундной стрелки, немного запылившиеся (Элли схалтурила) и еле слышно тикающие в такт слегка учащенному сердцебиению Элемроса. На мгновение ему показалось, что он рассмотрел движение минутной стрелки, но это, разумеется, было невозможно. Продолжая пристально вглядываться в циферблат, Элемрос попытался подумать о родителях, но и это у него не получилось. Мешали солнечные зайчики, невесть откуда взявшиеся…

В темном зале с лишь одним освещенным пятачком посередине, по которому кружилась в танце пара – довольно нескладный высокий мужчина с застенчивой улыбкой и лишь немного ему уступающая в росте женщина с незамысловатой прической “конский хвост” и почти невозможно тонкой талией. Пара скользила по полу из мраморной плитки в виде шахматной доски с черными и белыми квадратами, не выходя за пределы ярко освещенного центра зала. Все остальное помещение утопало в темноте и лишь этот крохотный участок танцпола казался живым в абсолютно чернильно-черном пространстве. Впрочем, время от времени мрак ненадолго разбавлялся маленькими разноцветными огоньками, сияющими словно алмазы в лунном свете. Их Элемрос поначалу принял за звезды, но потом разглядел постоянное движение и понял, что это светлячки, танцующие вокруг кружащихся мужчины и женщины свой собственный танец.

– Поворот налево, – услышал вдруг Элемрос слабый женский голос, скорее даже шепот, – поворот направо и присесть.

У него вдруг сжалось сердце. Элемрос внезапно понял, что впервые слышит голос матери. Не совсем впервые, конечно, просто он уже давно забыл его звучание, а это все равно, что в первый раз.

– Проще не бывает, – голос отца был так же тих, но совершенно отчетлив. – Почему же у меня никак не получается? Как это вообще возможно? Двигаешься по инерции направо, потом сразу… бред какой-то.

– Просто слушай мой голос, – снова сказала мама. – И не делай ничего лишнего. Поворот налево, поворот направо и присесть.

Мужчина засмеялся и кивнул.

– Я вижу тебе понравился мой подарок, дорогая, – сказал он, старательно пытаясь исполнить хоть одно па. – Медальон красивый получился, хоть и начинка у него всего лишь это.

– Фуль-гу-рит, – нараспев произнесла женщина. – Прямо название какого-то неведомого драгоценного материала.

– Пустячок, – застенчиво сказал отец. – Дарил я тебе и более ценные вещи.

– Этот самый драгоценный. Самый драгоценный из всего того, что есть во всем мире, – серьезно сказала мама. – И не заговаривай мне зубы, поворот налево, поворот направо и присесть.

Мама с папой засмеялись и этот чарующий звук внезапно стиснул сердце Элемроса такой пронзительно щемящей тоской, что он вскочил на ноги, чтобы бросится к родителям и…

Обнаружил себя сидящим на кровати со все тем же циферблатом перед глазами. Быстро оглядевшись вокруг, Элемрос остановил ошалевший взгляд на ткоте, выжидающе застывшем на подоконнике.

– Ты что-то видел, – констатировал ткот. – У тебя взгляд затуманился и стал плавать как у человека во сне.

– Мама и папа, – прошептал Элемрос. – Они… танцевали в том странном зале. Кругом было темно и лишь крошечный пятачок света в центре. Она учила его танцевать.

Элемрос вдруг с удивлением обнаружил, что из глаз потекли слезы. Он давным-давно уже привык к мысли, что родители исчезли из его жизни и ему казалось, что так же давным-давно он смирился с этим. Но всего несколько слов, сказанных мамой и отцом, вдруг резанули по сердцу и безмолвный крик потек из глаз в ту же секунду.

Ткот прыгнул к Элемросу на колени и потерся головой ему об живот.

– Не расстраивайся, приятель, я ведь знал, что может быть плохо, потому и не хотел говорить, – шепнул ткот. – Не всякому удавалось увидеть наяву…

Ткот внезапно осекся, ну а Элемрос продолжил его фразу:

– Тех, кто умер, – сказал он. – Тот след на предмете, о котором ты говорил, он ведь возникает тогда, когда любящий человек умирает… Я ведь надеялся, что ничего не получится… Просто… теперь нет надежды, что я их еще когда-нибудь…

Элемрос стиснул зубы и отвернулся. Слезы продолжали жечь ему глаза и было неловко и досадно за этот стыд.

Ткот понурился, но не сказал ни слова. Элемрос был ему очень благодарен за молчание. В такие минуты не может быть ничего лучше, чем просто помолчать.

Так они и просидели довольно долго, пока ткот все же не заговорил.

– Увидел что-нибудь полезное? – робко спросил он.

– Не думаю, – вздохнул Элемрос, вытирая глаза рукавом. – Родители… они просто танцевали. Мама учила отца танцевать и все приговаривала: “шаг влево, шаг вправо и присесть”.

– В таких видениях любая мелочь может что-нибудь да означать. Тем более, если ее повторили несколько раз. – с глубокомысленным видом сказал ткот. – Подумай, может отыщется какой-нибудь шифр или ключ?

– “Шаг влево, шаг вправо” могло бы быть указанием куда идти, – пожал плечами Элемрос, – если бы было известно откуда начинать шагать. Хотя нет, если шагнуть влево, а потом шагнуть… постой. Мама говорила не “шагнуть”, а “поворот”. “Поворот налево, поворот направо и присесть”… Может это и на самом деле какой-то маршрут?

– Но опять же неясно, – фыркнул ткот, – где именно надо начинать поворачиваться. И зачем потом еще и приседать?

– Точно, – покачал головой Элемрос, – пока не найдем нужное место все мое видение абсолютно ничем нам не поможет… Попробовать еще раз с часами?

– Э-э-э нет, – ткот помотал головой. – Даже моих скудных познаний хватает на то, чтобы отговорить тебя от этой идеи. Всякий контакт с такими вещами – он одноразовый. Это вроде как читать по второму разу книгу с загадочным сюжетом. Удовольствие получить можно, но развязка уже известна. Видение будет то же самое, но с каждым разом твой мозг будет пытаться достроить картину, пытаться увидеть то, чего нет, дофантазировать то, что хочется увидеть, а не то, что тебе хотели показать. Только запутаешься и придешь к ложным выводам.

– Но может удастся рассмотреть детали, которые я не заметил в первый раз? – возразил Элемрос.

– То, что ты увидел, – печально сказал ткот, – и так останется с тобой до конца жизни во всех подробностях. Таково уж свойство видений. Сам можешь убедиться. Подумай об увиденном и снова словно окажешься там.

Элемрос попробовал и тут же отогнал от себя мысленные образы. Ткот был прав. И слишком больно было опять увидеть призраков отца и матери.

– В нем и вовсе может не быть никакого смысла, – сказал ткот, сочувственно глядя на Элемроса. – Это всего лишь запись сильных чувств, которые испытывали твои родители… странно, что ты их увидел. Обычно эти чувства должны быть как-то связаны с тобой. Еще одна загадка в общем… Может если бы ты вспомнил что-нибудь еще…

Ткот вдруг замолчал, глядя на то, как расширились глаза Элемроса. И снова у нас ситуация, в которой самое лучшее, замолчать и ждать. Ждать именно что молча, чтобы не спугнуть мысль, которая в этот момент явно пришла в голову хозяину увеличившихся в одно мгновение глаз.

– Фульгурит, – внезапно сказал Элемрос, помертвевшим голосом. – Какой же я… идиот. Я просто идиот!

Элемрос посмотрел на недоуменно приоткрывшего рот ткота внезапно засиявшими глазами.

– Это не загадка, а разгадка, – воскликнул Элемрос. – Фульгурит! Фигура, образующаяся от удара молнии в песок. Она появляется при смешении огня, воды, воздуха и земли, я смотрел передачу об этом. Вот почему мама назвала ее самым драгоценным в мире материалом. Фульгурит – это ключ! Ключ к наследию древних магов!