Перерождение. Книга 2

– Откуда у вас код? – настроение Данилевского тут же упало до нуля.

– Ваш директор, Антон Исаевич, любезно предоставил мне ключ от лаборатории, – ухмылка так и блистала на лице чиновника. – Я просто хотел убедиться, что вы приступили к работе.

– Как видите, мы оба здесь, можете быть спокойны, – выпроваживал нежеланного гостя Данилевский.

– Да, я вижу, что вы четко следуете распоряжению директора. Я рад видеть, что господин Семиовский ассистирует вам. Когда видишь двух гениев за работой, сомневаться в успехе не приходится. Но вы правы – я здесь лишний. И не беспокойтесь, вам мешать я не намерен. Просто мне необходимо сообщить вам, что министр Терен пригласил вас на личную встречу.

Данилевский замер. Винбург сиял «добродушной» улыбкой. Кирилл оторвал голову от бумажной работы и смотрел на профессора.

– Чем обязан столь высокой чести? – спустя минуту ответил профессор.

– Люди моего порядка не задают лишних вопросов. Вот и вам я советую… прийти сегодня в министерство к двум часам дня. Министр будет у себя в кабинете. Думаю, вы понимаете, что время у него ограничено, – чиновник выдержал секундную паузу. – До встречи, – и вышел вон.

Данилевский сидел, крепко задумавшись. Предложение чиновника застало профессора врасплох. Министр науки Российской Федерации – Терен Максим Сергеевич – вот уже год не встречался ни с кем лично и не ездил на совещания с президентом. Состояние его кожного покрова резко ухудшилось в последнее время, и даже революционный «Дермафорт» помогал редко. Из месяца в месяц биокожа хуже адаптировалась с телом Терена. Проходя очередное обследование, врачи строго запретили надевать биокожу в течение года. Но, несмотря на нахождение большей части нынешней жизни в сохранной капсуле, это не мешает ему выполнять должностные обязанности. Президент России чтит и уважает его. Хотя ему не раз предлагали отправить больного министра в отставку и найти кого-нибудь мобильнее. Однако глава России не спешил с этим решением. Фигура Терена была столь монументальной, сколь колоссальным было его влияние на отечественную науку. Однако через месяц, когда Терен очнулся в больнице после комы, он сам подал прошение об отставке. Тогда президент счел этот поступок поспешным и предложил подождать. Лишаться жесткого и креативного министра науки было не с руки. Благодаря Терену наука России укрепилась на сегодняшних высотах. Министра уважали и считали одним из ярчайших функционеров научного мира. Он умело сочетал в себе качества ученого и управленца. И такого симбиоза нельзя было лишаться.

Данилевский видел Терена всего трижды. Последний раз около трех лет назад. Сегодняшнее приглашение было молнией среди ясного неба. Одновременно с возникшим волнением Данилевский нутром чувствовал что-то неладное. И оттого, что разъяснений сверху, как всегда, не поступало, становилось все противнее от этой неясности, которая провоцировала его нервозность. Профессор окончательно потерял покой. Он сидел за столом, перебирая старые отчеты. Просматривал файлы опытов и, конечно же, внимательно изучал вчерашние. Со всем этим он даже и не заметил, что Кирилл так и не подготовил все к сегодняшним опытам. К десяти профессор вместе с Кириллом приступил к работе. За время усердной задумчивости Данилевского помощник успел провести всю подготовительную работу. Все бланки были заполнены, а данные по сегодняшним опытам введены в компьютер.

Но работа продолжалась недолго. В половине первого за профессором прислали машину из министерства. Данилевский и Кирилл вышли из лаборатории. Кирилл сел за свое рабочее место. Нужно было ввести полученные данные в электронные бланки, которые он приготовил еще утром. Данилевский закачивал работу за своим столом. Вносил свои данные в компьютер, пополнял записями электронный журнал. Когда же все было сделано, он подошел к вешалке – повесил халат, надел свой темно-зеленый пиджак, который жутко ему не походил. Уходя, он остановился перед дверью.

– Кирилл, на сегодня ты свободен, – профессор сурово смотрел на своего помощника.

– А как же опыты? Мы же их не доделали? – возразил Кирилл.

Вдруг суровость взгляда профессора куда-то рассеялась. Он словно снял маску.

– Закончишь работу, закроешь лабораторию… на сегодня все, – не объяснив ничего, профессор вышел из лаборатории.

Последний взгляд наставника не понравился Кириллу. Тяжелый и очень уставший. Еще ни разу профессор не был столь приземленным. Кирилл сидел и размышлял. Данилевский был каким-то другим. Обычно на все результаты тестов и опытов он реагировал с большим участием, даже волнением. «Неужели его так расстроили слова чиновника?» – терялся в догадках Кирилл. Он посмотрел на часы – без пятнадцати час. Надо заканчивать работу. Кирилла повело в сторону. Действие энергетика, который он принял ночью, заканчивалось, и его резко потянуло в сон. К тому же, нужно было и позавтракать, хотя вернее будет сказать – пообедать. Кирилл смотрел за прозрачные стены лаборатории. Его тянуло туда. Нужно было выяснить, что за вещество получилось у него и что же происходит с мониями под воздействием положительного штамма. Но конечности наполнялись свинцом. Последние минуты заполнения бланков показались бесконечностью. Кирилл уже не различал, что именно пишет. Он чувствовал себя Гулливером, которого канатами тянут к столу. Изо всех сил он пытался выстоять. Отложив в сторону последний бланк, Кирилл встал из-за стола. На главной панели управления на столе профессора он нажал на кнопку завершения работы, надел легкую куртку и вышел из лаборатории. Нужно было как можно быстрее попасть в кровать. Ключ от комнаты в спальном блоке все еще был у него. Туда Кирилл и направился. В коридорах почти никого не было, и состояние помощника профессора заметили разве что камеры слежения. Еле усадив себя за руль электромобиля, Кирилл нажал на педаль газа. Свежий воздух немного бодрил. Доехав до спального блока, он посидел несколько минут в машине, чтобы надышаться воздухом. Этих сил должно было с лихвой хватить на путь до кровати. Впрочем, как именно он дошел до нее, Кирилл уже не вспомнит. Как и не будет помнить подозрительного взгляда персонала блока. Он дошел до своего номера и вставил электронный ключ. Дверь распахнулась. Кровать была прямо перед ним, всего в паре метрах. Это было самым прекрасным на тот момент в его жизни. Кирилл рухнул на кровать, и его мозг скомандовал отключение.

Следом за солнцем пришел вечер. Необычно теплый мартовский день бескомпромиссно отступил. Свет померк быстро. Небеса накрыло плотным покрывалом серых туч. Ранняя весна напоминала о своем изменчивом характере. Неделю назад только сошел снег, но за городом все еще властвовали прирезки ушедшей зимы. Они, как немые партизаны, скрывались в заснеженных грязных холмах. В город они не совались. Город охраняли и чистили регулярно. Зима порядком всем надоела – слякотная она выдалась в этом году. Редкий снег и частый дождь могли испортить самую фееричную зимнюю сказку. Ночь пришла в город быстро. Кирилл проснулся около десяти часов вечера. Голова была ясной, тело ломило – он пролежал в одной позе несколько часов. Желудок агитировал на поедание хоть какой-нибудь пищи. В комнате было темно. Из окна сочилось бледное зеленое сияние от университетских фонарей. Кирилл вспомнил, что он в спальном блоке. Место, куда хотели попасть многие и провести здесь хотя бы одну ночь. Кирилл подошел к стене и включил свет. Яркое освещение больно ударило в глаза. Но уже скоро мужчина, медленно приоткрывая глаза, осматривал комнату. От увиденного они широко раскрылись. Его номер был полной противоположностью фешенебельным представлениям младшего персонала о спальном блоке. Обычный однокомнатный номер с совмещенной уборной. Комната была поделена на две условные зоны: спальную и рабочую, в которой находился стол, бар и холодильник. Пара шкафов, три кресла и два деревянных стула рядом с журнальным столиком. Кирилл усмехнулся. Хотя мысль о том, что ему дали «бедный» вариант из-за невысокого статуса, все равно промелькнула. Живот со злостью проурчал. Нужно было что-нибудь съесть. Кирилл прошел к холодильнику. Ничего – он был пуст. Да и откуда там взяться еде? Кирилл сел на кровать. Он размышлял о том, где можно было достать что-нибудь съестное. Мысль о круглосуточном магазине в квартале от БиоНИЦ пришла быстро. Направившись к выходу, Кирилл прошел мимо зеркала на стене. Он увидел свое отражение. Сильно помятое лицо и куртка. Взъерошенные волосы на голове стояли непонятной ветвистой фигурой. Кирилл зашел в ванную комнату. Снял с себя верхнюю одежду, свитер и футболку. Он посмотрел на левое предплечье, на место, куда вколол капсулу с веществом. Ранка затянулась, и о чужеродном предмете напоминал лишь едва заметный бугорок. Кирилл провел по нему рукой – колкая боль побежала в разные стороны. Ополоснув лицо, он замер. Узкое худое лицо. Даже едва различимые скулы стали проступать через кожу. Сильно впалые глаза. Опять небритый. Проводя рукой по жесткой щетине, Кирилл продолжал думать об опыте. Нужно довести его до конца. Необходима саламандра. Кирилл смочил и причесал волосы. Он так и не сходил к парикмахеру. Через десять минут он уже направлялся к главному выходу. Еда уже стояла на втором месте.

Кирилл вышел из БиоНИЦ, погруженный в угрюмые мысли. Они привели его к набережной Белого канала. Это был самый широкий канал в Химграде. Кирилл смотрел на противоположный берег, где в ярких огнях прожекторов сиял концертный зал, увенчанный массивными шпилями. Его выпуклые стены, словно скопление громадных мыльных пузырей, преломляли свет в радугу. Легкость пузырчатого дизайна переходила в массивные гладкие вертикали, устремляющиеся вверх. Холодный воздух помогал думать. Судьба снова попыталась загнать его в очередной тупик. Она воздвигла перед ним преграду. Но быть может, это не препятствие, но предупреждение? Может, стоит остановиться? Разные мысли смешивались в голове. Преграда или предупреждение, все это были синонимы загадки. Ее надо было решить. Кирилл не собирался отступать. Напротив, он готов поступить для себя самым необычным образом и попросить о помощи человека, к которому бы пошел только в самом крайнем случае. Другого выхода Кирилл не видел. Он выпрямился, продолжая смотреть на гордо возвышающийся центральный шпиль концертного зала. За последнее время произошло слишком много событий, чтобы останавливаться на достигнутом. Продолжать просто необходимо. Недавно простой лаборант, сегодня помощник профессора, а завтра… профессор Семиовский Кирилл. «Тезке придется подвинуться», – язвил он о Данилевском. Кирилл бросил последний взгляд на сияющее здание и направился вдоль берега к станции метро имени Н. Ласара.

Путь Кирилл держал на Васильевский остров, на берег Финского залива. Почти на самом берегу, недалеко от гостиницы «Прибалтийская», стоял один из престижных клубов старого Санкт-Петербурга – «Невъ-8». Он включал в себя непосредственно сам клуб, где молодежь проводила свой ночной досуг, и элитный ресторан, где люксовая обстановка позволяла отдохнуть и приятно потратить деньги. В клубе Кирилл намеревался встретить своего давнего знакомого, о котором он вспоминал, глядя на устремленный ввысь свет от прожекторов. Этот знакомый, впрочем, не был тем, кого Кирилл хотел бы видеть. Однако цель важнее неприязни. Кирилл смотрел в окно вагона, отъезжающего со станции имени Н. Ласара. Полупустой вагон обрадовал. Но долго сидеть Кириллу не пришлось: он уступил свое место вошедшей беременной даме. Еще через несколько станций вагон забился до отказа. Кирилл любил смотреть в окно. Пусть там ничего и не видно. Черная стена мрака. Но его всегда притягивала темнота заброшенных старых тоннелей, тоннелей, которые только что прорыли и строители прокладывают новые пути. В этой почти непроглядной мгле было что-то притягательное. Что-то манило к себе каждый раз, когда Кирилл заходил в вагон поезда. Его состав, словно луч солнца, врывался в глухой мрак и на мгновенье освещал небольшие участки мрачных подземелий, а потом уносился вновь, забирая с собой свет и бурлящую жизнь. Но Кирилл смотрел дальше. Его взгляд приковывали глубины, где света не было вообще. Устремляя взгляд в пустоту мрака, Кирилл ждал, что он увидит что-то, разглядит в темноте не только свое отражение, но и свет, там, в глубине. Невдалеке возник бледный огонек. Слабый свет от фонарей освещал пространство вокруг себя – это строители. Черные балки, доски, рельсы, какие-то вагоны. Они не строят, они проводят профилактические работы – догадался Кирилл. Но ничего, кроме бледного света фонарей, не было. Словно там и не было никого. Но вот вдали показалась чья-то тень. И вмиг мрак тоннелей, окружающий небольшую полоску света, рассеялся. Появилась вторая тень. Рабочие заступали на вечернюю вахту. Вторая тень намного больше первой. Не просто большая, она увеличивалась. Она ведет себя как-то странно. Кирилл поворачивал голову в сторону уходящей полоски света, стараясь как можно дольше не терять из виду тоннель с огоньками. Он видел, как вторая тень будто пляшет на свету. Она внезапно сжалась, тут же увеличилась и обрушилась на первую. Свет тусклых фонарей замерцал и внезапно померк. Холодок пробежал по спине Кирилла. Он повернулся в салон вагона: видел ли он это на самом деле или просто разыгралось воображение? Но больше он в окно не смотрел.

К десяти вечера Кирилл был уже на Приморской. На автобусе добрался до гостиницы «Прибалтийская». Оттуда до клуба рукой подать. Кирилл шел вдоль берега, пряча голову от пронизывающего ветра в воротник. До клуба оставалось меньше километра. Чем ближе он был, тем медленнее шел. Вдали виднелись яркие огни заведения. Они манили к себе ночных тусовщиков-мотыльков, жаждущих оторваться в самом модном клубе старого города. Кирилл остановился. Он смотрел на очередь из желающих войти; строгий фейсконтроль пропускал лишь немногих. Несмотря на холод, желающих попасть в «Невъ-8» было хоть отбавляй. Кирилл помотал головой: как столько людей могут стремиться в этот гадюшник – место, о котором ходят столько отвратительных слухов? Он мешкал. Про себя он усмехнулся, ведь сам стремится туда. Может, и у них есть повод. Большинство из тех, кто стоял в очереди, так или иначе были зависимы от легкого наркотика, который прозвали «кипятком». Кирилл не шел, он волочил ногами. Сердце вдруг стало колотить так, что вот-вот выпрыгнет из груди. Горло ответило резкой болью, как только Кирилл попытался сглотнуть. Рукой он дотронулся до того места, куда вживил капсулу. Тяжело вздохнул и быстрым шагом пошел в клуб.

– Стой! – широкоплечий охранник вытянул руку.

Кирилл, не поднимая головы, остановился.

– В очередь! – скомандовал тот.

– У меня важная встреча, – пробормотал Кирилл.

Охранник задумался, еле слышимые слова медленно доходили до высоко сидящей головы здорового бугая. Кирилл подался вперед. Охранник задержал его рукой.

– Экий ты прыткий, – он наклонил голову, чтобы взглянуть на лицо настойчивого посетителя.

– Мне нужен Кнут, – Кирилл вдруг посмотрел на охранника злыми глазами.

Бугай напрягся. Даже перекаченные мышцы на его лице съежились в комок, губы сжались, правый глаз дернулся. Кирилл приготовился к удару. Но охранник лишь внимательно смотрел на него.

– Я узнал тебя, – кулаки охранника чесались, но он сдерживался. Недобро прищурив глаза, он смотрел на Кирилла.

– Он мне нужен.

– И что? Ты думаешь, вот так можно прийти сюда и войти?

– Мне правда нужно…

– А кто сказал, что это нужно ему? Убирайся, пока кости целы.

Кирилл оглянулся по сторонам. Толпа молодежи, ожидающая своей очереди, наблюдала за перепалкой. Кирилл то сжимал, то разжимал руки в кулаки, поглаживал лоб, потом снова прятал руку в карман. Сердце бешено стучало. Вот-вот задрожит голос.

– Мы с ним друзья, он со мной…

Не успел Кирилл договорить, как на него обрушился каменный кулак охранника. Толпа загудела и завизжала. Кто-то засмеялся. Так-то, лезть без очереди. Кирилл, поваленный на землю, оперся на руку. Сильно шатаясь, он попытался встать. На правой стороне сиял красный след от кулака. Кирилл провел рукой по лицу – крови не было. И снова подошел к охраннику.

– Я должен увидеть Кнута.

Охранник демонстративно оглядел лицо Кирилла, почесывая пальцами приготовленный правый кулак.

– Убирайся, – лишь процедил он, запуская очередных посетителей.

Но Кирилл не унимался.

– У него есть реагент…

Охранник не дал ему договорить. Он сделал резкий выпад вперед, схватив назойливого парня за грудки. Кирилл сжался.

– Миша! – прокричал охранник, не отрывая злобного взгляда от него.

Позади отозвались. Но Кирилл не видел ничего, кроме огромной физиономии охранника, заслонившего собой весь окружающий мир.

– Постой за меня, – он приподнял Кирилла и потащил на другую сторону дороги. Там поставил его на землю и, не отпуская, произнес: – Ты что же, выродок, считаешь себя каким-то особенным, что ли? – охранник сильно тряхнул Кирилла. – Можешь вот так заявиться и орать на всю улицу? Тебе жить надоело?

Здоровенный бугай отбросил его в сторону деревянной лавочки. Тело, словно игрушечное, рухнуло на ее край. Охранник подождал, когда корчащийся Кирилл сползет на землю, и, подойдя, присел рядом с его головой.

– Придешь еще раз – сломаю пополам, а Кнуту скажу, что так и было, – охранник поднялся и со всей силы пнул Кирилла по левому предплечью.

Острая боль пронзила все тело, прорезая, словно острый нож, сжавшиеся ткани и проникая все глубже. Кирилл взвыл. Но был не в силах пошевелиться. Лежа на земле, он смотрел вслед уходящему охраннику. Перейдя дорогу, он скрылся за дверьми клуба. И больше не вышел. Кирилл лежал еще минут тридцать. Несмотря на утихшую боль, он продолжал корчиться возле лавочки, ругая себя на чем свет стоит, свою опрометчивость и дурость.

Спустя время он все же пошатываясь встал и сел на лавочку. Он ждал того охранника, когда он появится из-за дверей. Непонятная и глупая мысль тлела внутри, что тот увидит его, сжалится и впустит. Но ни через пять, ни через тридцать минут охранник не появился. Окончательно продрогнув, Кирилл медленно поковылял до ближайшей остановки. Тело жутко ныло от глухой боли. Где-то в плече по-прежнему было ощущение, что в тело вонзили что-то острое. Каждому движению мышц сопутствовала острая колющая боль. Кирилл дошел до остановки. Успел на подъехавший ночной автобус. Расположившись у окна, он погрузился в сон. Очнулся уже на конечной. Старая кондукторша разбудила его хлесткой пощечиной. Кирилл, было, спросил, где это он, но язык не слушался его. Он попытался встать, но дальше того, как облокотиться на руку, дело не пошло. Кондукторша что-то гневно проговаривала, но Кирилл не мог разобрать ни слова. А сама женщина была словно в тумане, расплываясь, как отражение в воде. Терпение у тетки кончилось примерно через минуту. Она позвала водителя на выручку – разобраться с пьяным пассажиром. Водитель не церемонясь залез Кириллу в карман брюк и, вытащив деньги, отдал кондукторше. Потом, схватив недотепу покрепче, выволок из автобуса, пытаясь дотащить его до ближайшей лавочки. Все это время кондукторша предрекала Кириллу смерть в тюрьме и сокрушалась, как еще всех пьяниц не выловили. Но неожиданно даже для водителя, привыкшего к вечно тараторящей спутнице по маршруту, замолкла.

– М… М… Ма-а-акс, – протянула жалобно она.

Водитель изо всех сил пытался не споткнуться о волочащиеся ноги Кирилла. Не в силах что-либо ответить, он только промычал в ответ.

– Брось его, – буркнула кондукторша.

Водитель пыхтел. От мешающих слов напарницы он только злился.

– У него… там…

– Да что?! – прикрикнул водитель. Он остановился. Тащить почти бесчувственного Кирилла было неудобно. Заодно можно разобрать, о чем причитает напарница. Водитель повернул голову назад и повернулся всем телом вполоборота. В четырех шагах стояла его напарница с перекошенным от ужаса лицом. Вытянутой рукой она указывала на Кирилла. Водитель мешкал. Пытаясь не уронить почти безжизненное тело, он наклонил голову вниз и стал осматривать справа, слева. Тряхнул руками, взял Кирилла поудобнее и… оцепенел. Под вытащившейся из брюк рубашкой на правом боку пассажира были белые пигментные пятна. Похожие на толстые нити, они шли вдоль всего бока. Водитель напряженно сглотнул, на лбу моментально выступила испарина.

– Это же… – кондукторша готова была впасть в истерику.

Она все держала вытянутой руку. Другой закрывала себе рот, кривящийся от проникшего в ее разум ужаса. И обрывистым голосом все повторяла:

– Это… это же… белая… яз…

– Заткнись! – буркнул водитель.

Он бросил Кирилла там, где стоял, и, схватив за вытянутую руку кондукторшу, поволок в автобус. Через секунду он рванул с места.

Кирилл смотрел на небо. В далекую темную глубину мутной синевы, затянутой грязной дымкой. Изо всех сил он пытался встать на ноги. Но ни руки, ни ноги не слушались его. Каждый раз он снова оказывался на лопатках. Медленно он перевернулся на бок. Перед ним в пяти метрах лавочка. Он медленно пополз к ней. Спустя десять минут он попытался опереться о лавочку и забраться на нее. Несколько тщетных попыток, и он, полусидя-полулежа, был на лавочке. Глаза сильно болели, впрочем, как и все тело. Кирилл пытался разглядеть, где он находится. Но глаза видели лишь неразборчивую смазанную картину. Словно по еще невысохшей картине провели тряпкой. Кирилл моргал, часто и настырно, пытаясь убрать размытое панно. Пока не увидел вдали знакомые очертания. Высокие фонари, силуэты зданий, информационные электронные табло. Подсвеченный забор из красного гранита. Высокое здание с парадной лестницей, возвышающийся перед ним сквер, в котором горели изящные фонари. Поморгав еще, он окончательно убедился в том, что перед ним Биологический научно-исследовательский институт. Он приехал к себе на работу. Дорогу сюда Кирилл не помнил.

В это время, кроме охраны, в БиоНИЦ никого не было. Все выглядело безжизненным и опустошенным. Возле исследовательского центра горожане не любили гулять, считая его не самым живописным местом. Небольшая площадь перед ним. В центре находился маленький сквер, который был местом неформальных встреч для тех, кто причислял себя к огромной братии ученых. В дни больших слетов мрачная площадь кишела людьми в белых халатах. Сейчас же высокое здание, служившее административным блоком, словно спящий охранник с высокой башни, смотрело на площадь, на все, что перед ним происходило. Легкая дремота высокого арматурного охранника только пугала. Кажется, что он вот-вот проснется и увидит тебя. Перед его многочисленными остроконечными пиками, полукружной архитектурой чувство задавленности и страха быть взятым в кольцо особенно обострялось. Пустые глазницы верхних, глубоко посаженных окон заставляли то и дело смотреть наверх, словно чувствуя на себе чей-то взгляд. А подсвеченные зеленым первые этажи сверкали окнами, преломляя падающий свет так, что вместо обычного зеркального получалось расплывающееся, пугающее во мраке ночи изображение.

Кириллу безумно нравилось, как выглядел снаружи исследовательский центр. Как он завораживает и пугает своим видом. Словно древний замок с дурной славой, он светится призрачным светом, устрашая каждого, кто смотрел на него. И сейчас, набираясь сил, он сидел на лавочке и благодарил судьбу за то, что она привела его именно сюда. Он сидел на противоположной стороне площади. И кроме него никого не было. Никто не мог помешать ему любоваться. Он чувствовал себя с каждой минутой все лучше: то ли от того, что старался не двигаться лишний раз, то ли от того, что смотрел на самое совершенное архитектурное сооружение. Боль мягко отступала. Постепенно возвращались ощущения окружающей среды. Холодный ветер мелкими колющими иголками дотрагивался до рук и лица. Все приходило в норму. Пока, наконец, Кирилл машинально не поднял руку, чтобы отмахнуться от надоедливой мошки, кружащей перед лицом. Кирилл глубоко вдохнул. Холодный воздух расправил сжавшиеся от былой боли легкие. Проведя ладонями по лицу, он ничего не почувствовал. Несколько мгновений он вспоминал, куда именно охранник ударил его кулаком. Он ощупал все лицо, но никаких болевых ощущений, будто и не били его вовсе. Кирилл немного поерзал на месте на предмет наличия болевых ощущений. Все было замечательно. Ни затекших мест, ни тем более болевых ощущений. Глаза стали закрываться. Неожиданно накатила усталость. Кирилл посмотрел на часы, но их на руке не оказалось. Думать об этом усталость не позволяла. Нужно было срочно ложиться спасть. Кирилл посмотрел в сторону БиоНИЦ. Он неуверенно поднялся на ноги. Покачнувшись, сделал шаг. Все нормально – ноги крепко держат его. Хотя с ориентацией в пространстве еще предстоит подружиться. Кирилла повело в сторону. Но он успел податься назад и рухнул на лавочку. Нужно еще немножко посидеть. Через минуту-другую он, пошатываясь, побрел к главному входу в исследовательский центр. Кирилл нажал белую кнопку на панели справа от двери. Однако чувства его подводили. Кнопка убегала от него.

– Кирилл? – откуда-то справа раздался знакомый голос охранника.

Кирилл обернулся на звук. Мысли мешались – он никак не мог вспомнить знакомое лицо подошедшего мужчины. Охранник же, напротив, узнал и подхватил беспомощного путешественника. Кирилл пытался проморгаться, он заметил на форме охранника нагрудный значок с тремя большими цифрами – 777.

– Счастливчик, – пробормотал Кирилл.

– Ты ужасно выглядишь, – сокрушался охранник. – Бледный, как стена.

– Нет, – возразил Кирилл. Он сопротивлялся усилиям охранника отвести его куда-то. – В спальный…

– Я отвезу тебя домой, успокойся, – охранник был настойчив.

Кирилл только и смог что пробурчать что-то невразумительное. Он проверил свои карманы и в боковом нащупал бугорок. Запустив руку, он вытащил оттуда электронный ключ, но без брелка. Охранник добродушно сообщил, что потерю брелка придется оплатить из зарплаты. Он довел Кирилла до машины и как можно аккуратнее уложил его на заднее сиденье.