Перерождение. Книга 2

© Артур Прост, 2023

ISBN 978-5-0059-6398-7 (т. 2)

ISBN 978-5-0059-6399-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

План-схема резервации «Деревня»

План-схема «Деревни»

VI. ДВА ВИРУСА

Глава 1. Гений

Сегодня Кирилл проснулся очень рано. Зимнее солнце не поспевало за молодым и энергичным ученым. Он поставил будильник на пять тридцать, но проснулся гораздо раньше. Волнение с каждой минутой заливало его все новой холодной волной, и он не мог больше просто лежать и ворочаться на кровати. Кирилл посмотрел на часы, электронный циферблат которых показывал без минуты пять. «Хватит лежать», – подумал он, и его нога ступила на холодный пол. Кирилл усмехнулся – он вспомнил, как ложился спать, какие мысли укладывали его разум.

– Сегодня уж я с тобой попрощаюсь, – сказал он, глядя в пол, выдерживая тон победителя.

Кирилл поправил растрепанные после непродолжительного сна волосы. Уставшие глаза и синяки под глазами. В последнее время тревожные сны стали частными гостями в его голове.

Он смотрел на себя в зеркало. Немного отросшие каштановые волосы, небрежно уложенные сном. Пора было идти к парикмахеру. В противном случае скоро на укрощение растрепанной шевелюры будет уходить непозволительно много времени. Четырехдневная щетина скрывала плавный, немного женственный изгиб подбородка. Отсутствие выдающихся мужских скул, которыми обычно гордились парни, всегда расстраивало его. Одно время Кирилл даже хотел обратиться в клинику красоты, где ему подправили бы черты лица, сделав их более мужественными. Но вместе с тем он всегда утешал себя тем, что его черно-карие глаза и идеальный нос вкупе с высоким лбом делали его очень привлекательным. Ему не хотелось лишаться этого, и вскоре он смирился с тем, что не выглядит как типичный спортсмен. Высокий, среднего роста – он всегда был удостоен внимания женских сверкающих глаз. Только сейчас все портила излишне длинная щетина, которая больше походила на плешивую бороденку. Впрочем, несмотря на желание вырваться поскорей из холодной ванной, Кирилл решительно вынес щетине приговор – сбрить.

Кирилл работал в Биологическом научно-исследовательском центре имени Н. Ласара старшим сотрудником лаборатории по исследованию особо опасных заболеваний. Еще в университете он продемонстрировал агрессивное рвение в исследовании вируса нулевого иммунитета, которым болела его мама – Екатерина Семиовская. ВиНИ, как его называли, не был высокопатогенным заболеванием, однако появлялся неожиданно и приводил к постепенному отмиранию тканей и органов организма. Несмотря на множество исследований и изобретение купирующих лекарств, ВиНИ не удавалось победить окончательно. Он обладал большой адаптивностью и быстро находил способ противостоять лекарствам, которые ограничивали его деятельность в организме. Самым большим риском в лечении ВиНИ являлось то, что после перерождения вирус становился более агрессивным, что вдвое сокращало жизнь пациента. Всего же у ВиНИ было четыре стадии развития. Большинство больных вирусом умирали на второй. Примерно пятнадцать процентов заболевших доживало до третьей и лишь пять процентов переходили в самую жуткую, четвертую стадию, при которой пациенты сохраняли только лишь сознание и работоспособность мозга. Их цинично называли «говорящими овощами». Большинство молили об эвтаназии, ведь речь о выздоровлении уже не шла. Тело реанимировать было невозможно. Оно доживало последние месяцы. Министерство науки предписывало поддерживать жизнь таким пациентам до последнего, так как больных ВиНИ в четвертой стадии было немного, а данные о вирусе нужно было как-то получать. Конечно же, это предписание было негласным. Однако исследовательская наука была прежде всего. И когда кто-то из врачей из жалости отключал таких больных от аппаратов жизнедеятельности, то тайным арбитром всегда выступало Министерство науки. Наказание было жестоким – прекращение медицинской практики до конца жизни. Министерство здравоохранения во многом подчинялось министерству науки, что делало открытую конфронтацию маловероятной. Провинившихся врачей всегда подводили к плахе, установленной с научной точностью.

Кирилл прекрасно знал, что ждет его маму. Сейчас она находилась в пограничном состоянии и вскоре может перейти во вторую стадию. В институте он поставил перед собой главную цель – найти союзника в исследовании вируса нулевого иммунитета. Ему стоило больших усилий заинтересовать своего научного руководителя Владимира Довлатова в перспективности своей работы. И одаренность Кирилла сыграла в этом не последнюю роль. Довлатов видел в новом студенте свое отражение: замкнутый, не умеющий завязывать нужные знакомства, но всегда идущий напролом. И что самое удивительное, ни одно препятствие не останавливало Кирилла. Ведь его главным мотиватором была больная мама. На втором курсе Довлатов внял доводам гениального студента, и они принялись вместе изучать ВиНИ.

Кирилл знал вирус, как положено истинному противнику знать своего врага. С двенадцати лет он со старшей сестрой смотрел за медленным угасанием матери. Он вел дневники, читал специальную литературу. Окончив школу в шестнадцать лет, он пошел на подготовительные курсы в Екатеринодарский институт вирусологии. Он выбрал его. Осталось учебному заведению выбрать Кирилла. Как довольно часто происходит, таких, как Кирилл, быстро замечали. И даже отсутствие денег на обучение не стало для него преградой. Его ум был нужен институту, и его взяли на бюджетное место.

На третьем курсе Кириллом заинтересовался военный исследовательский институт. Коллекторы предложили одаренному третьекурснику перейти к ним и заняться военными разработками. Однако Кирилл отказался. Он не мог оставить исследования ВиНИ. Даже когда коллекторы из военного института пообещали не препятствовать его исследованиям вируса нулевого иммунитета, Кирилл не согласился. С Довлатовым они почти три года изучали ВиНИ и добились хороших результатов. Бросать их и лишать себя важного союзника в лице научного руководителя юноша не желал. К тому же, он считал невозможным исследования особо опасных заболеваний под покровительством военных. Хотя потом он пожалеет, что отказался от щедрого предложения военных. Кирилл остался в своем Екатеринодарском институте и вместе со своим профессором Владимиром Довлатовым продолжил исследования.

Близился шестой, завершающий год обучения. Реальность рисовала перед Кириллом необходимость перевода исследований на более высокий уровень. В какой-то момент его гению стало тесно в провинциальном институте. Все чаще Кирилл задумывался о Петрополисе – столице биологической инженерии. Но посылаемые в крупные исследовательские центры запросы не приносили ожидаемых результатов. Все до одного институты отвечали одинаково: недостаточно практических данных, бесперспективность исследований и гранта никто не давал. Но Кирилл настаивал на своей правоте. Он верил в то, что лекарство от ВиНИ можно найти. Довлатов предложил Кириллу остаться в стенах родного института и работать с ним, преподавать. Обдумывая, по сути, щедрое предложение научного руководителя, Кирилл пришел к выводу, что его исследования застрянут на теоретическом уровне, останься он в родном городе. Большая тень вопроса нависла над перспективами продолжения карьеры. Мать и сестра Маргарита, немногочисленные знакомые уговаривали поумерить пыл и заняться тем, что у него уже в руках. Но Кирилл желал большего. Он знал цену себе и своей работе. Для него было немыслимым прозябать где-то в захолустье: изучать тараканов, лягушек и преподавать студентам основы вирусологии, когда он шагнул на сотни шагов дальше от них. Он выбрал другое. За пару месяцев до окончания института он провел последний опыт над вирусом ВиНИ. Кирилл даже забыл о выпускном дне и вручении дипломов. Когда прозвучало его имя – никто не вышел к трибуне. Вместо него документ получил профессор Довлатов.

Кирилл сидел в своей студенческой комнате, когда к нему вошел его научный руководитель. В руках своего уже бывшего студента он увидел листок. Ему знаком был герб на конверте. Письмо было из Биологического исследовательского института в Химграде. Кирилл объяснил, что три дня назад послал им результаты последнего теста с ВиНИ и сегодня получил ответ. Его пригласили на учебу в БиоНИЦ, однако, учитывая ее дороговизну, ему предлагалось место младшего научного сотрудника в лаборатории микровирусов профессора Данилевского. Исследование ВиНИ было признано перспективным и Кириллу предложили практически претворить в жизнь свои выводы по вирусу. Так Кирилл стал работать простым лаборантом в Биологическом научно-исследовательском институте в Химграде – в одном из самых почитаемых наукоградов под Петрополисом.

Спустя год обучения и работы в БиоНИЦ Кирилл не смог сильно продвинуться в исследованиях ВиНИ. Оглядываясь назад, он с отвращением осознавал, что основной его работой стало препарирование жаб и грызунов, зараженных ВиНИ и другими, менее интересными вирусами. Ценой за это было одиночество и тишина. В родном городе осталась пара друзей, которые идеально выполняли свою функцию и терпели своенравие Кирилла, дома осталась мама и сестра. Все это Кирилл променял на шанс успешной работы. На то, что он, как умел, продемонстрирует себя, покажет с наилучшей стороны и его обязательно заметят. Что сможет выбить еще один год бесплатной учебы и продолжит работать над исследованиями ВиНИ. Если с обучением из года в год обстояло все более или менее стабильно, то все его серьезные начинания в исследованиях наталкивались на глухую стену. Никто не воспринимал всерьез сначала первокурсника, потом и третьекурсника. Пять лет он оставался в роли дипломированного «разнорабочего» лаборатории. К концу пятого года работы и учебы Кирилл оказался перед выбором – бросать учебу и работать младшим помощником, получая гроши, и волочить на них бедственное существование, или же возвратиться в Екатеринодар, возобновить исследования там. Такая мысль посещала его все чаще. Кирилл не понимал, зачем он в БиоНИЦ и для чего его пригласили сюда, если не дают особо продвинуться в исследованиях. Все оказалось не так, как он того ждал. Он считал себя выдающимся ученым, но в Химграде иных не было. Мысли о доме посещали голову все чаще. Дома, конечно же, будет легче. Там мама и сестра – они так усердно зовут обратно. Маргарита очень удачно вышла замуж. Она в каждом телефонном звонке звала младшего брата домой, говоря ему о том, что поможет и финансово, и с работой. Но каждый раз Кирилл напоминал ей о смысле своей работы. Это же он говорил и себе. К тому же, мама и сестра понимали, что если Кирилл вернется домой, то им больше не видать дорогих лекарств, которые он привозит из Химграда. Работая в БиоНИЦ, Кирилл имел большие льготы на самые дорогие препараты. Среди них были и передовые разработки в области купирования ВиНИ. Кирилл ездил домой два раза в год: в начале и в конце. С собой он обязательно привозил лекарства. Несколько десятков ампул, порошков и микроинъекций.

Гостил он у сестры. В ее большой квартире хватало место и ему, и их матери. Кирилл внимательно наблюдал за состоянием мамы. Семь дней, которые он проводил у родных, он сам колол ей инъекции. Он приучил и сестру, и мать вести подробный дневник течения болезни. В электронных блокнотах было огромное количество информации. Екатерина Валерьевна послушно выполняла наказы сына. Он всегда был ласков с ней. Он входил в ее комнату каждый раз с улыбкой. Первой в дверях появлялась рука с пакетом. Тряся его, Кирилл произносил из-за двери: «Колокольчики-укольчики приехали». Екатерина Валерьевна не могла сдержать радостного смеха. Она вставала с кровати и бежала к двери. В комнату входил Кирилл с сияющей улыбкой. После чего он раскладывал лекарства, облегчающие состояние матери, по порядку в шкафчики и ящички. Екатерина Валерьевна особенно любила овальные ампулы с оранжевыми бирками. Это был ее любимый цвет, и она всегда смотрела на них без страха и подолгу разглядывала, когда Кирилл или Маргарита доставали их во время уколов.

Возвращаясь обратно в Химград, Кирилл забирал с собой несколько проб крови, волос и кожи. Он больше напоминал не сына, съездившего домой отдохнуть, а врача, посещавшего пациента. В БиоНИЦ Кирилл внимательно изучал полученные образцы. Он смотрел, насколько ВиНИ изменился и как приспособился к лекарствам. И каждый раз результаты тестов были удручающими: вирус ускорял темпы своей мутации и вскоре двух визитов домой будет уже недостаточно. Но чаще ездить он не мог, а пересылать лекарства посылками было запрещено. Находясь дома в Химграде, Кирилл просил скидывать все наблюдения ему на электронную почту. Это было необходимо для корректировки исследований ВиНИ и дозировки лекарств.

Через две недели Кириллу снова предстояло отправляться домой. Болезнь протекала стабильно. Вирус успешно купировался. Хотя еще четыре года назад врачи предсказали матери переход на вторую стадию болезни и начало отмирания кожных покровов. Но этого не происходило. И в том была заслуга лекарств, привозимых Кириллом. Прошло пять лет, и все, чего он добился, – это должность извозчика. Он поставлял зелья да снадобья. И больше ничего. Медленные шаги в работе над лекарством от ВиНИ, а также отчеты и анализы, которые присылали из дома, все чаще подводили Кирилла к выводу о том, что подавление вируса скоро прекратится. Неспособность пробить стену, которой он не видел, заставляла чувствовать себя ничтожеством. Он надеялся на лучшее, продолжая ощущать себя отбросом научного мира.

Такую жизнь Кирилл ненавидел и призирал. Каждый раз возвращаясь домой, он с ненавистью вспоминал свою халупу и холодный пол. В этой квартирке все было ему противно: разваливающаяся кровать, единственная тумбочка, покосившийся деревянный шкаф, дверцы которого не закрывались. Они скрипели каждый раз, стоило к ним прикоснуться слабому сквозняку. Даже сам себе Кирилл становился противен, стоило ему войти в эту конуру. Единственное, что он любил, – это окно. В него он часто смотрел по вечерам, когда приходил с работы. Далеко на горизонте сияла его мечта – Петрополис. Каждую ночь город накидывал огромную мантию из сотен тысяч драгоценных камней, святящихся в ночи. Кирилл смотрел и представлял себя надевающим эту мантию. Он когда-нибудь войдет в этот город и скажет: «Я твой хозяин!» Но сейчас лишь голые стены окружали его. Он сделал свой выбор – остался в маленьком научном городе, для того чтобы спасти близкого и дорогого человека. Ему было здесь душно, но именно БиоНИЦ мог помочь ему в этом и стать дорогой на Олимп. В заначке у Кирилла были деньги лишь на ближайший месяц. В течение шести месяцев он может учиться, не вспоминая об оплате, но потом из деканата придет извещение об оплате последнего курса. Судьба играет с ним. То дает надежду, то снова ее отбирает, словно леденец у малыша. Только, в отличие от ребенка, Кирилл не рыдал. Он даже удивлялся себе порой, но еще ни разу слезы не уронили чести немого страдальца.

Кирилл стоял и смотрел в окно. Туда, где начинаются его мечты. Там, в самом центре маленького ученого города, среди самых ярких и притягательных огней, проходил научный съезд, на котором соберутся все крупные мужи научного мира. Там куча фотографов, куча журналистов от крупных научных изданий, деньги инвесторов – все, чего так желал Кирилл. И все это он собирался получить в самое ближайшее время. У него были годы исследований и работы. Некоторые ученые профессора ее даже хвалили и удивлялись, почему Данилевский не продвигает Кирилла. У него в распоряжении шесть месяцев. Он не просто должен был что-то сделать, но и придумать, как ему быть дальше. Кирилл бросил последний взгляд на сияющий город и стал укладываться в кровать, стараясь как можно меньше ее раскачивать, чтобы она не развалилась, как два дня назад. Он натянул на себя одеяло. Укрылся с головой и закрыл глаза. Нужно выспаться. Завтра ответственный день. «Завтра ты купишь себе билет в будущее», – приободрял себя Кирилл. Хотя эти слова были столь знакомы ему, что стали для него ночной традицией, так часто он их себе повторял.

И сегодня Кириллу нельзя было опаздывать. Он хотел прийти раньше всех. Взглянув на себя в последний раз в зеркало, он вышел вон.

На часах было шесть часов утра. По расчетам Кирилла, в институте, кроме вахтера и охраны, никого не должно быть. Он подошел к стеклянным дверям института и, постучав три раза, стал ждать. Через минуту к двери подошел охранник-вахтер. Он спросонья протер глаза и посмотрел сонным взглядом на того, кто потревожил его покой. Дверь пропищала и распахнулась.

– Кирилл? – вахтер узнал младшего сотрудника.

– Доброе утро, Анатолий Сергеевич, извините, я сегодня рано, – учтиво поздоровался Кирилл.

Анатолий Сергеевич давно работал в БиоНИЦ. Сначала он был простым охранником, потом стал главой отдела безопасности центра. Когда же возраст стал давать о себе знать, Анатолий Сергеевич попросился на работу менее сложную и ответственную. А так как его любили и знали многие в руководстве, ему пошли на встречу и дали право выбирать. Он выбрал быть охранником на вахте. Многие не могли понять, как начальнику отдела безопасности пришло в голову сесть на место вахтера. Однако многие с этим примирились, узнав, что это понижение Анатолий Сергеевич выбрал для себя сам.

– Решил все же доработать? – поинтересовался вахтер.

– Надумал, пока Кирилл Иванович не пришел.

– Ну, давай, проходи. У меня еще полчаса было, а ты тут…

– Простите еще раз…

– Да ладно, иди уж. А то этот ирод с тебя не слезет.

Кирилл вошел в главный холл. На противоположной от выхода стене был расположен огромный барельеф. На нем были изображены выдающиеся русские ученые-биохимики. Всего фигур было 27. В руках семи из них находились семь постулатов Министерства науки, ставшие догматами российской науки. Они сложились из практики видных ученых-первооткрывателей и были приняты и утверждены более ста двадцати лет назад. У каждого постулата есть своя история. У некоторых настолько кровавая, что возникало много споров о включении такого подхода в главный документ министерства. Но как бы то ни было, сформированные много десятилетий назад, семь постулатов звучат так: истина – наука, наука – истина; развитие невозможно без совершенства; пути познания и их цели не связаны моралью; ученый связан лишь одной этической нормой – служением обществу; научное доказательство – закон Федерации; научное исследование, поиски и опыты не могут ограничиваться; науке не следует быть статичной, ее надлежит развивать, продвигать и дополнять, являя эволюцию существования человечества.

Над фигурами ученых были изображены расшифрованные цепочки ДНК и множество моментов из научных открытий. Венчали барельеф три одинаковых по размеру герба. Центральным среди них был золотой двуглавый орел Российской Федерации, справа находился двуглавый серебряный орел со свитком постулатов науки в когтях, слева – герб Биологического института, на котором была изображена голова человека и выходящая из нее цепочка ДНК. Кирилл любил этот барельеф. Он любил уделять на любование им несколько минут по утрам, когда приходил на работу. Сидящие сверху золотой и серебряный орлы всегда пленили взгляд. Они грозно и повелевающе зорко осматривали каждого вошедшего в холл. «Как будет жалко, если он разобьется», – Кирилл поймал себя на этой неожиданной и странной мысли. Он мотал головой, отгоняя дурное.

– Кир, ты чего? – вахтер хлопнул Кирилла по плечу.

Тот аж вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и отпрянул от охранника, как от огня.

– Ты чего это?! – Анатолий Сергеевич сам перепугался.

Кирилл пришел в себя.

– Не проснулся еще, что ли? – успокаивал сердце вахтер.

– Наверно, засыпаю на ходу… – произнес неуверенно молодой ученый и поспешил удалиться.

Кирилл вытер лоб. Он ухватился за слова вахтера и решил, что заснул. Не может же ни с того, ни с сего привидеться, что барельеф на стене треснул.

«Надо спать побольше», – сделал вывод Кирилл и остановился у входа в коридор. Он поднял голову и посмотрел куда-то в потолок. Там была видеокамера. Обычному глазу она незаметна и мало кто знает, что она там есть. Кирилл помахал рукой, словно кого-то приветствуя, и вошел в коридор. Он повернул направо и пошел вперед. Прибавив ходу, Кирилл быстро проносился мимо кабинетов. Перед следующим поворотом он остановился. Прислушался. Ничего не слышно. Он повернул и пошел дальше. Пока, наконец, не вышел в небольшой холл, где было пять лифтов. Кирилл подошел к одному из них и только собирался нажать на кнопку вызова, как его что-то остановило. Он убрал палец от кнопки и стал подниматься по лестнице, что была справа. Он взглянул на часы. Десять минут восьмого. Через час сорок начнут подходить сотрудники института. Кирилл поспешил. Он стал бежать вверх по лестнице, пропуская этаж за этажом, пока не оказался на шестом. Он остановился перед дверью, чтобы отдышаться и заодно прислушаться: нет ли кого. Кирилл вошел в холл и спокойным шагом проследовал вперед по левому коридору от лестницы.

Кирилл дошел до двери с номером 640 и табличкой «Лаборатория микровирусов». Он ввел свой код на панели электронного замка, и дверь быстро открылась. Ученый вошел в лабораторию. Освещение уже было включено. Он подошел к большому приборному столу, нажал несколько кнопок. В лаборатории послышался тихий монотонный звук. На противоположной от большого стола стене стали открываться ставни. Недавно монолитная стена оказалась прозрачной. За ней находилось помещение, раза в три превосходящее то, где находился Кирилл. Это была сама лаборатория, где проводились все исследования микровирусов. В прозрачной стене была одна-единственная дверь в кабину, где могло поместиться до десяти человек. Из кабины вела еще одна дверь, в саму лабораторию. Точнее, в центральную ее часть. В самую дальнюю лабораторию, где работали с самыми опасными микроштаммами вирусов, преграждала путь еще одна прозрачная стена, в которой тоже была кабинка, но уже для двоих человек.

Кирилл посмотрел на часы. Уже скоро начнут приходить сотрудники. Нужно поторапливаться. Он надел белый халат. Взял из своего стола электронный блокнот и подошел к двери в кабинку в лабораторию. Ввел свой код. Дверь открылась. Из отверстий в стенах Кирилла обдал белый пар. Раздался звуковой сигнал, дверь окрасилась в прозрачный зеленый свет и быстро открылась. Кирилл поспешил к рабочему месту.

На приборном столе он подключил свой электронный блокнот. Записи с него показывались на большом мониторе рядом. Это были данные наблюдений, сделанные его матерью, и результаты предыдущих анализов, которые прислала Маргарита. Кирилл ввел команды на панели, и из стен показались механические руки робота-ассистента. Они быстро поставили на стол мензурки, колбочки, реактивы и инструменты, необходимые для работы. Кирилл нажал еще несколько кнопок. Из стола поднялась центрифуга. Нажатием еще нескольких кнопок Кирилл отдал указание роботу-ассистенту делать другую работу, на соседнем месте. Ученый надел перчатки и защитную маску на лицо и взял пробирку с надписью «ВиНИ I.Е.В.С.». В ней находился штамм вируса нулевого иммунитета, взятый у матери. В другой руке он держал микропипетку, еще несколько пипеток стояли перед ним в держателях. С их помощью Кирилл разделил жидкость со штаммом ВиНИ по разным пробиркам. В этом ему помогала еще одна пара механических рук. Вместе они разливали жидкости и расставляли пробирки в держатели, гармонично дополняя друг друга и помогая. Робот-ассистент перехватывал из рук Кирилла пробирку, отдавал ему свою. Их руки, словно в балете, летали над столом.

Добавив в каждую разный реагент, Кирилл поместил пробирки в центрифугу. Как только барабан останавливался, он вытаскивал пробирку и оценивающе смотрел на абсолютно прозрачную жидкость. Их пробы он помещал под электронный микроскоп и смотрел на монитор. После он сделал экспресс-анализы составов жидкостей, остановив выбор на одной из них. Кирилл вытащил из центрифуги нужную пробирку. Он наклеил на нее белый стикер и написал: «ВиНИ II». Вирус искусственно перешел во вторую стадию.

Кирилл нажал несколько кнопок на пульте, и механические руки взяли пробирку и поместили ее в вакуумный бокс. Он наблюдал за пробиркой и за тем, что будет происходить с жидкостью, при этом медленно повышал температуру в боксе. Ничего не происходило. Кирилл посмотрел на часы. На лбу выступила испарина. Нужно было активировать вирус. Для этого он приказал механическим рукам ввести в жидкость штамм «патологии 6». Стоило новому вирусу оказаться в питательной среде, как началось противостояние. Внутри жидкости появились первые признаки теплового воздействия. Кирилл посмотрел на время, потом на датчик температуры. На узком прямоугольном электронном мониторе, прикрепленном снизу бокса, зелеными цифрами высвечивалось число – плюс 256 градусов по Цельсию. Кирилл был сильно удивлен. Эта цифра его напугала, как и то, что происходило с вирусами. Он оставил температуру на этом уровне и продолжил наблюдать. Кирилл снова посмотрел на часы. Стрелки не стоят на месте, в отличие от него. Он начинал злиться. Больше ничего не происходило. Терпение таяло, словно лед на открытом солнце. Вдруг система бокса подала звуковой сигнал. И на маленьком экране высветилась формула вещества и ее графическое изображение. Рядом с формулой высветилась стрелка перехода, означающая, что вещество меняет свой состав. После начали высвечиваться символы новой формулы, пока на экране не показалась вся сложная структура нового вещества. А рядом с новой формулой красными буквами было написано «регенерация завершена». Пораженный прочитанным, Кирилл не мог выдавить из себя ничего, кроме: «Что за черт?» Он не мог понять, почему система выдала именно такое заключение. «Регенерация? Как такое возможно?»

Из формулы выходило, что ВиНИ перестал существовать, на его месте образовалось новое соединение. Но куда делся сам вирус? Кирилл посмотрел на жидкость в пробирке. Она переливалась прозрачным светом и сияла, словно расплавленный бриллиант. Будто сотни граней алмаза постоянно хаотично перемешиваются внутри пробирки, то медленно, волнообразно гуляя по всему объему вещества, то неожиданно сливаясь в одно единое вещество, преломляющее свет, словно призма. Кирилл приказал механическим рукам взять вещество на анализ. Не вынимая пробирку из бокса, механические руки микропипеткой сделали забор пробы. Часть поместили под микроскоп, другую отправили на анализ. На мониторе отображалась микроклеточная структура жидкости. В пробе не было вируса. Но находился непонятный штамм, которого прежде Кирилл не видел. На его лице появилась легкая улыбка. В воздухе повеяло надеждой на то, что ВиНИ все же подвержен уничтожению. Но сначала надо выяснить, что за штамм находился под микроскопом. Кирилл еще раз посмотрел на экран над боксом. Надпись «регенерация» приковывала к себе. Кирилл направил в бокс исходную пробу ВиНИ своей матери. Механические руки с помощью микропипетки добавили вирус нулевого иммунитета в пробу к новому срегенерированному веществу. Глядя на монитор, Кирилл стал наблюдать за тем, что будет происходить. ВиНИ, попав в чужеродную среду, начал немедленно атаковать клетки новой жидкости. Его агрессивность была поразительна. За несколько секунд он полностью поглотил все клетки, превратив их в своих клонов. Кирилл был разочарован. У него получилось непонятное вещество. Может, даже новый вирус, но это было неважно, если его все равно поглотил ВиНИ, да еще и с такой жадностью. Кирилл приказал механическим помощникам уничтожить образцы. Но сохранить новое вещество в запаянной ампуле – он займется им позже.

Кирилл бросил последний взгляд на монитор. Но вдруг его взгляд зацепился за странное поведение штамма ВиНИ. Отменив предыдущий приказ, ученый продолжил наблюдение. Штамм вируса пожирал сам себя и нападал на клонов. Беспорядочно делясь, он начал еще быстрее разрушаться. Пока, наконец, из штамма ВиНИ не появился штамм, точно похожий на тот, что был в новом веществе. Кирилл осторожничал в мыслях. Он взял на анализ жидкость. Через несколько секунд на мониторе появилась надпись: «вируса нулевого иммунитета не обнаружено». Победа? Кирилл смотрел на монитор. Неужели получилось?! Как хотелось сейчас воскликнуть. На его глазах был разрушен штамм ВиНИ. Нужно было понять, что это за срегенерированное вещество. Кирилл посмотрел на пробирку, где оно находилось, но вместо прозрачной жидкости увидел мутное вещество с небольшим осадком. Кирилл испугался. Что произошло? Поместив вещество под микроскоп, он увидел, что новый штамм отсутствует. Лишь непонятные клеточные останки. Раствор выпал в осадок, нового элемента больше нет. Механические руки вновь поместили пробу с мертвым ВиНИ в новый раствор. Она тоже темнела. Штамм неизвестного вируса подергивался и извивался, словно его что-то испепеляло, до тех пор, пока он полностью не разрушился. У Кирилла начиналась паника. Что произошло? Что это все значит? Он пытался взять себя в руки. Новый штамм вируса получился из ВиНИ II путем скрещивания его с «патологией 6» при температуре 256 градусов по Цельсию. Однако система не определила его как вирус. Наоборот, она использовала слово «регенерация». Что это может означать? Из вируса нулевого иммунитета и «патологии 6» получилась новая клетка? «Вирус позитивного штамма», – проговорил Кирилл. Недолговечный вирус, судя по продолжительности жизни. Или же что-то привело к его гибели. Как бы ни было, но именно этот новый вирус убил штамм ВиНИ.

Кирилл потирал голову – результаты воодушевляющие. За многие месяцы микрошагов в исследовании он наконец-то получил какой-то результат. И это заслуживает отдельного внимания. Осталось провести испытания на человеческих клетках, посмотреть на агрессивность нового штамма – действительно ли он может быть вирусом позитивного штамма. Кирилл с упоением произнес эти три слова. Ведь о подобном мечтали многие ученые, поколения гениев-вирусологов пытались получить в своих опытах позитивный штамм вируса, способный адаптироваться к любому агрессору. Теоретически этот позитивный штамм впитывал в себя смертельный штамм и обращал его же действие против него. Генетическая ловушка для любого вируса. Проблема была в том, что в одном штамме должны были быть совмещены десятки тысяч генетических вариаций, позволяющих идентифицировать вирус-неприятель. Но то, что увидел Кирилл, было куда лучше. Его кандидат на позитивный штамм содержал лишь две принципиальный основы ДНК вирусов – ВиНИ II и «патологии 6». И это позволило сделать из них нечто, что убило ВиНИ.