Читать книгу: «Буриме в одно лицо. Более-менее полная антология текстов «Неоретро»»

Шрифт:

Лично я никогда не читаю все эти «От автора», «Предисловие автора», предпочитая сразу окунуться в текст. Если книжка зацепит, то можно будет к этому разделу вернуться позже. Если нет, то зачем тратить время жизни?

Так что, если вы проигнорировали эти строки, я вполне вас понимаю.

Если вы это всё же читаете, то кратко, как в театральной программке под грифом «Действующие лица и исполнители», я представлю свой, необходимый для понимания дальнейшего глоссарий.

«Диалог» – Народный театр-студия из Магнитогорска, с которым я в разных ипостасях сотрудничал более 20 лет. В начале 2000-х «Диалог» прекратил своё существование. Некоторые из студийцев впоследствии стали профессиональными служителями Мельпомены.

Голицын Леонид Александрович (Линсаныч) (1949–2003) – основатель «Диалога», рок-фестиваля «Арт-платформа» и других творческих проектов, всеядный меломан и автор-исполнитель песен под гитару. Взаимодействие с «Диалогом» и личная дружба с Линсанычем во многом определили сюжетную тематику и визуализацию «Неоретро».

Коля Сергачёв (1959–2020) – безусловно, премьер «Диалога» и режиссёр-постановщик по меньшей мере десятка спектаклей. В нескольких была занята детская группа театра (в среднем 15 человек), которую воспитывал Николай. В эту группу входили в основном дети «стариков», но были некоторые «с улицы».

НР – сокращённо «Неоретро».

Некоторые детали.

В первую очередь, эта книжка – максимально полный сборник текстов песен, которые я написал для своего любимого ансамбля, и я намерен избегать заглублений в историю «Неоретро». Не факт, что у меня это получится.

Велик соблазн не включать сюда откровенно неудачные опусы, но тогда – прощай, антология!

Я никогда не ставил в конце своих текстов точную дату и геолокацию их написания, почему-то считая это признаком графомании. Так что указанные здесь годы, за некоторыми исключениями, скорее означают время реализации песен – в концертном исполнении или в записи. Между созданием текста и песни из него могло пройти несколько лет.

К отдельным опусам я даю необходимые, на мой взгляд, пояснения-бэкграунды. Воспринимайте их как флешбэки в кино.

Некоторые песни повторяются в более поздних альбомах – как правило, в другой аранжировке, с другими музыкантами.

………………..

Почему меня не покидает постоянное ощущение, что я, как в «школьные годы чудесные», выполняю «работу над ошибками»?

«Буриме в одно лицо» – звучит несколько парадоксально, согласитесь? Ведь «буриме» – это игра, а для игры, как и для танго, нужна хотя бы пара участников. К танго мы ещё вернёмся, а что касается парадоксальности, то она лишь кажущаяся.

Ведь когда человек берётся рифмовать, пытается облечь в стихотворные формы какие-то, возможно, не вполне ему самому понятные образы, видения, ассоциации, он, по сути, сам с собой играет в буриме. И если получается поймать за талию Эвтерпу и словесный пасьянс складывается, а на листок ложатся более-менее стройные строчки – это же своего рода победа. Автора можно поздравить!

У Артура Ефремова всё получается. И эта книга – лучшее тому доказательство, хотя, разумеется, далеко не единственное. Потому что были ещё сотни концертов его группы «Неоретро», созданной без малого сорок лет назад, восемь её альбомов и десятки песен, каждая из которых достойна вашего просвещённого внимания.

Говорю как непосредственный свидетель этого, безусловно, нерядового явления отечественной рок-культуры, причём формулировку эту лично я понимаю абсолютно буквально. Начнём с того, что впервые об Артуре и группе «Неоретро» я услышал от весьма приятной дамы, в далёком уже 1987 году руководившей Дворцом культуры Костомукши. Я был тогда относительно молодым репортёром Карельского радио и отправился в этот северный город в поисках новостей, достойных внимания аудитории нашей республики.

Цитирую близко к тексту рекомендацию, которую мне тогда выдали в том знаменитом ДК: «Советую вам познакомиться с Артуром, но, имейте в виду, что человек он необычный, но очень интересный, и творчество у него такое же».

Конечно, знаменит тот Дворец культуры не только тем, что там часто играли музыканты «Неоретро», и не только тем, что в августе 1989-го на его сцене прошёл первый карело-финский рок-фестиваль, я был его ведущим, а группа Артура – одним из хедлайнеров. Зал этого ДК на протяжении многих лет принимал Международный фестиваль камерного искусства, о котором сложены легенды, но это уже другая история. Не будем отвлекаться.

Так вот, буквально в тот же вечер, когда я впервые услышал о «Неоретро», Артур принимал меня у себя дома и угощал не только чаем: главным угощением, конечно, была музыка, его удивительные песни, которые меня, что называется, накрыли буквально с первых же тактов.

Разумеется, я привёз на радио его записи, они сразу попали в наш республиканский эфир и понравились как тем людям, которые их в этот эфир запускали, так и тем, кто их слушал. И понеслось: группа «Неоретро» стала постоянным участником разного рода рок-тусовок, проходивших в Петрозаводске, столице Карелии, а также лауреатом конкурса популярного в те времена питерского литературного журнала «Аврора». Опять же, я всё это рассказываю либо как свидетель, либо как участник тех событий…

Давно это было. Но даже если мы с Артуром не виделись уже больше двадцати лет, некая астральная связь благодаря современным телекоммуникационным технологиям оставалась, и когда он мне прислал рукопись книги, которую вы держите в руках, меня накрыло вновь, как тогда, осенью 1987-го…

Андрей Лось

Если раньше я только слушал эти песни и смотрел какие-то их видеоверсии, то сейчас с искренним интересом читал их тексты, и это впечатляло совершенно по-новому. Разумеется, сразу захотелось всё переслушать, и я всё глубже погружался в эти рифмы, мелодии и ритмы, среди которых было и что-то, похожее на танго, – я же обещал вернуться к этой теме.

В общем, делайте со мной, что хотите, считайте меня необъективным, но мне просто нравится. Потому что это НЕзаезженно, НЕшаблонно, НЕстандартно и НЕобычайно талантливо. Потому что это – «НЕОРЕТРО»!

Андрей Лось, журналист

Мадригал

Если б не был слепым, не открыл бы я глаз,
Чтобы не видеть, как стелется дым, стелется газ.

Если б не был глухим, я б уши руками зажал,
Чтобы не слышать, как вянут цветы, скрежещет металл.

Если б не был немым, не открыл бы я рта,
Чтобы не знать, как песня умрёт, не дожив до конца,
Не дожив до конца.

Только чувствовать боль твою – вот и всё, что могу.
Только чувствовать холод рук – вот и всё, что могу.
Только знать, что вокруг —
Часовых механизмов сердца,
Шестерни,
Цепи.
Им не видно конца, им не видно конца.
Им не видно конца, и не видно конца.

От рождения слепой, от природы глух и нем,
Где-то видел я уже солнца свет.
Чьи-то слышал голоса
В лабиринте мёртвых стен.
И слова любви шептал кому-то вслед…

«Осязание», 1987 «Финский альбом», 1996

* * *

Когда мне было 16, я влюбился в музыку Ренессанса, ромбообразные нотные знаки которой казались мне почти что алхимическими символами. Я покупал нотные сборники с именами Орландо ди Лассо, Джованни Пьерлуиджи да Палестрины, пластинки с записями лютневой музыки, ходил на концерты «Мадригала» – ансамбля старинной музыки, когда гастрольный тур коллектива пролегал через Магнитогорск. Ещё у меня была антология «Образцы музыкальных форм от григорианского хорала до Баха» Карла Пэрриша и Джона Оула. Я проникся «Лютневыми танцами» – настолько, что заучил пьесу наизусть, и спустя несколько лет (в 1982-м) сочинил для неё незамысловатый текст, слегка изменив ноты оригинала. Прошло ещё пять лет, и «Мадригал» стал открывающей песней первого магнитоальбома «НР», а его текст повлёк за собой название альбома – «Осязание». А что ещё остаётся персонажу, который «от рождения слепой, от природы глух и нем»? Разве что обоняние…

Гражданин метро

Поездка ценой в один пятак.
Поездка длиной в предсмертный миг.
Он похож на собственный саркофаг —
Так непроницаем его лик.
Ты не спрашивай его ни о чём.
Ты его, пожалуйста, не тронь.
Ритм его жизни задаёт метро… } x 3

Эскалатор вверх и вниз.
Но ни в коем случае назад.
Празднует бессмертье биомеханизм.
Нескончаем пёстрый людопад.
Он в сиянии искусственных лампад.
Он в струе подземных ветров.
Темп его жизни задает метро… } x 3

Где-то есть иная жизнь.
Он об этом, кажется, читал
До того, как тело поглотил
Пневматических дверей оскал.
Он стучится в собственную пустоту —
Незначительный, невидимый нейтрон.
Вопрос его жизни задает метро… } x 10

«Осязание», 1987

Начала

Штабелями сложены грустные клоуны,
Маршируют заводные Арлекины.
Где-то по селектору транслируют Бетховена.
Лица этих кукол раскрашены наполовину.

Они изучают геометрию «Начал» —
Круг друзей, любви треугольник.
Таблицу умножения лёгких побед.
Не чувствуя боли там, где им больно.

Ёмкая память стенографии в подъезде.
Джульетта пишет азбукой Морзе.
Первое предательство, первое возмездие,
Пока ещё целясь не в спину, а в морду.

Хаосы реплик, модули встреч.
Первая повесть, законченная в постели.
Дайте им фальшивый мост – они желают что-нибудь сжечь!
Дайте им новый след, но не забудьте довести до цели!

Лоскутного цвета пальто,
Взгляд, вычисляющий во мне неприятеля.
Разбил мандолину Пьеро.
И нежные губы шепчут вслед мне проклятья…
Лоскутного цвета пальто,
Взгляд, вычисляющий во мне неприятеля.
Разбил мандолину Пьеро.
И нежные губы шепчут вслед мне проклятья…

«Осязание», 1987

Жёлтый снег

Это день или век? Как на грех, выпал в снег.
Жёлтый снег нас настиг – это день или миг?
Это я, это ты, но следы не видны.
И слова не слышны в тишине желтизны.

Разлинован по ролям, по квадратам, по часам.
Неизвестно, где я сам, сны твои мне не ясны.
Но как нам сохранить их до весны?
Как нам сохранить их до весны?

Это лёд и туман, это деньги в карман.
Это «пиво-на-всех» —
Всё смешал жёлтый снег.
Где ответ на вопрос, что за ветер принёс
Этот горестный смех, этот снег, жёлтый снег?

Разлинован по ролям, по квадратам, по часам.
Неизвестно, где я сам, сны твои мне не ясны.
Но как нам сохранить их до весны?
Как нам сохранить их до весны?

Знаю, будет синева, будет море зелени.
Увижу я, увидишь ты, какие мы, какие мы.
Лишь дай нам Бог остаться до весны.
Дай нам Бог остаться до весны.
Дай нам Бог остаться до весны.
Дай нам Бог остаться до весны.

«Осязание», 1987

* * *

Нет, это не тот жёлтый снег из альбома Фрэнка Заппы 1974 года «Апостроф», где маэстро пел:

…And my mama cried… And she said, with a tear in her eye
Watch out where the huskies go,
and don’t you eat that yellow snow.

Это – о вечернем снегопаде в жёлто-оранжевом свете натриевых ламп на какой-то провинциальной вокзальной площади или перроне – уже и не вспомнить.

Тайна

Пепельные стены, пепельные лица.
Кровь застыла в венах – что-нибудь случится.
Кто-нибудь поверит в то, что где-то ветер,
В то, что где-то берег, в то, что где-то вечер?

Два безмолвных тела – святость замкнутого круга.
Этой ночью белой мы боимся спугнуть друг друга.
Два безмолвных тела – святость замкнутого круга.
Этой ночью белой мы боимся спугнуть друг друга.

Горе или радость? Горечь или милость?
Может, показалось, может быть, приснилось:
Пилигрим случайный или дым пожара,
Отголоски тайны в отзвуках гитары.

Два безмолвных тела – святость замкнутого круга.
Этой ночью белой мы боимся спугнуть друг друга.
Два безмолвных тела – святость замкнутого круга.
Этой ночью белой мы боимся спугнуть друг друга.

Каждая минута смерти равносильна.
Птица бьётся в путах, стол, покрытый пылью.
Кто-нибудь ответит, рассуждая мудро,
Что утихнет ветер и настанет утро.

Два безмолвных тела – святость замкнутого круга.
Этой ночью белой мы боимся спугнуть друг друга.
Два безмолвных тела – святость замкнутого круга.
Этой ночью белой мы боимся спугнуть друг друга.

«Осязание», 1987 «Лицо из глины», 1992

* * *

Весной 1986 года я познакомился с барабанщиком Аркадием Котоем, который на тот момент был таким же «бесхозным» музыкантом, как и я, и предложил ему совместными усилиями записать мой новый опус – «Тайну». Он не возражал, и у нас это получилось практически с первой «сессии» – если можно так назвать запись в коридорах и на лестничных клетках Дворца культуры. (Зато в нашем распоряжении были микрофоны Sennheiser MD 441). Мы также исполнили этот номер на каком-то городском open-air тем же летом, и в копилку тогда ещё безымянного ансамбля лёг первый трек. Меломаны распознают в отсутствующих «отзвуках гитары» реминисценции от Roxy Music и OMD. Вариант «Тайны» 1992 года спустя 10 лет открывал спектакль Коли Сергачёва («Диалог») «ОБЖ», поставленный по «Рыжей пьесе» Ксении Драгунской.

Бесплатный фрагмент закончился.