Читать книгу: «Эмотиватор»

Уважаемый Виктор Викторович!

Я хотел бы сообщить вам, что мои исследования в области психологии и эмотиологии достигли нового этапа. Я разработал препарат, который, как я считаю, может быть успешно использован для стабилизации эмоционального состояния людей, подверженных стрессу, нервному срыву и склонных к депрессии.

Препарат не является лечебным средством, но он способен полностью избавить пациента от негативных эмоций и состояний, вызванных внешними раздражителями. Это достигается за счёт устойчивого психологического воздействия на пациента.

Я прошу вашего разрешения на проведение испытаний препарата на группе добровольцев. Я обязуюсь предоставлять полную отчётность о ходе испытаний.

С уважением Артем Петрович Таранников.

27 декабря 2068 год.

Глава первая «Разработка и первый эксперимент»

Пустые коридоры большого здания освещались лишь редкими лампочками, да и те мигали от старого электричества. Только в одном кабинете на верхнем этаже горел яркий свет светодиодной лампы. В углу комнаты, окружённый стопками распечаток и пробирками, сидел мужчина в белом потёртом халате, напряжённо глядя в монитор мощного электронного микроскопа. Это был пожилой человек среднего роста, с мощным торсом и широкой спиной. Густые черные брови контрастировали с серебристо-серыми волосами, аккуратно зачесанными набок. Большие очки в массивной черной оправе болтались на цепочке у него на груди – он снимал их всякий раз, когда наклонялся к прибору. Артём Таранников, так звали этого ученого, посвятил свою жизнь исследованию человеческого сознания и поиску решений для психологических проблем современности.

– Наконец-то образец стабилизировался, – пробормотал он, хрипловатым голосом.

Быстро вытащив смартфон из кармана, он торопливо надел очки с затёртыми линзами и набрал номер своего коллеги, игнорируя поздний час.

– Алло, Макс, привет! У меня отличные новости: препарат стабилизирован, ты понимаешь? Это успех! – воскликнул он в трубку.

– Артём, ты серьёзно? Нельзя было подождать до утра? – раздалось недовольное ворчание на другом конце провода. – Поздравляю, это действительно важный прорыв.

– Это не моя победа, это наша общая работа, – с гордостью произнёс учёный,бросив трубку откинулся в своём кресле и расслабленно улыбнулся, словно вновь почувствовав себя молодым студентом. На следующее утро Максим Иванович, давний друг и коллега Артёма, пришёл в лабораторию, чтобы лично увидеть результаты. Максим всегда держал всё под контролем, даже когда в проекте случался настоящий прорыв. Внутри он едва сдерживал радость, но внешне оставался невозмутимым. Артём часто звал его Иванычем. Высокий, худощавый, с узкими плечами, Максим носил короткую стрижку, которая скрывала залысины. Его маленькие чёрные глаза постоянно нервно бегали из стороны в сторону, словно у мальчишки. Массивный подбородок придавал его лицу суровый вид. Когда он прибыл в лабораторию, Таранников уже был там. «Он что, не уходил отсюда?» – подумал Максим. Артем нервно ходил из угла в угол, перебирая в руках бумаги с результатами экспериментов и что-то невнятно бормоча себе под нос.

– Добрый день, коллега, – спокойно произнес Иваныч, протягивая руку для приветствия.

– А-а-а, наконец-то ты пришел! Чего так долго? Пробки, что ли? – с облегчением выдохнул Артем, крепко пожимая руку друга.

– Да как всегда, когда уже летающие машины придумаем, – с лёгкой иронией ответил Максим, вешая куртку на вешалку и надевая халат. Ещё несколько часов они дорабатывали препарат, проводили эксперименты и различные проверки. Необходимо было убедиться, что всё работает именно так, как задумано, ведь в дальнейшем этот препарат должен был выйти в массовые продажи для обычных людей, страдающих эмоциональными расстройствами.

– Ну и как назовём? Оставлять же рабочее название нельзя, верно? – неожиданно спросил Максим Иванович, потирая ладони и слегка покачивая ногой в кресле.

– Думаю, «Эмотиватор». И вообще, пора ускоряться, – не отрываясь от работы, ответил Таранников. – Сегодня утром я отправил письмо генеральному директору лаборатории LVL с просьбой одобрить испытания на людях.

– Уже?! – лицо Иваныча покраснело от недовольства. Артем даже не посоветовался с ним перед отправкой письма, да еще и указал в нём только своё имя. «Ладно, опустим детские обиды», – подумал он и продолжил работу.

Через неделю от имени генерального директора компании LVL пришел ответ:

«Уважаемый Артем Петрович!

С радостью сообщаю Вам, что совет директоров одобрил проведение испытаний препарата на людях. Мы также готовы финансировать Ваш эксперимент до его успешного завершения. Надеюсь на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

С уважением, Виктор Викторович Бар Генеральный директор компании LVL

2 января 2069 года».

Таранников и Иваныч попросили своих помощников найти добровольцев для эксперимента, подробно объяснив им все условия. Нашлось много желающих, ведь сегодня каждый четвертый человек страдает от психологических проблем. Постоянный стресс делает жизнь невыносимой, и люди ищут способ облегчить своё состояние.

Запись из личного дневника Таранникова.

Я ощущаю, как людей затягивает в темноту – в бездну их собственных мрачных желаний, где круг смыкается, и свет прекрасного мира меркнет. Страх, тьма, одиночество… Эти чувства оковывают их, словно стальные цепи, лишая возможности вырваться наружу. Силы угасают, выход исчезает, оставляя лишь пустоту и бессилие.

Группа испытуемых была набрана довольно быстро. Всего было пять человек: две девушки и трое мужчин примерно одного возраста. Тщательно отобранных добровольцев поместили в специальное помещение, напоминающее изолятор, где у каждого была своя комната с необходимыми удобствами. В течение недели участники принимали препараты, сдавали анализы, а их состояние круглосуточно отслеживали. Таранников заметил, что у женщин реакция протекала острее, а эффект наступал гораздо быстрее.

Взволновавшись таким эффектом, он направился к коллеге, бормоча что-то себе под нос и слегка жестикулируя руками.

– Максим Иванович, вы заметили, что изменения в женском организме происходят гораздо быстрее, тогда как мужчины почему-то менее восприимчивы к препарату? – спросил Таранников, ворвавшись без стука в кабинет коллеги и поспешно опустившись в кресло у рабочего стола. – Нам необходимо провести беседу с испытуемыми и взять дополнительные образцы.

– Да, сегодня я провёл пару тестов и хотел тебе рассказать, но ты, как всегда, меня обогнал, – с лёгкой досадой сказал Иваныч, недовольный тем, что Таранников влетел без стука. Максим Иванович иногда завидовал ему, ведь тот был куда талантливее, и Иванычу не всегда приятно было оставаться в его тени.

– Видимо, я быстрее работаю, – ответил Таранников, натянув улыбку, словно насмешливо намекая на превосходство перед коллегой. – Ладно, опустим пустые разговоры. Предлагаю немедленно отправиться к пациентам, которые выделяются на общем фоне.

Иваныч молча поднялся из-за стола, и они вместе покинули кабинет. Проходя по длинному коридору, освещенному мерцающими лампами, они почувствовали легкую прохладу, проникающую сквозь стены старого здания. Вскоре они подошли к винтовой лестнице с узкими и крутыми ступенями, которая вела в подвальное помещение. Спустившись вниз, они вошли в небольшую комнату, где их уже ожидали трое пациентов. После приветствия и обмена короткими фразами, они направились к столу в углу комнаты, на котором аккуратно разложены личные дела и результаты последних обследований.

Глава вторая «Начало хаоса»

Первой они пригласили молодую стюардессу Лару, которая изо всех сил пыталась преодолеть страх полётов после недавней авиакатастрофы. Девушка искренне любила свою работу, и до того трагического дня, когда она едва избежала смерти, её жизнь казалась почти идеальной. Однако препарат неожиданно вызвал у неё всплески раздражения и даже небольшой агрессии, чего раньше никто за ней не замечал. Лара сама удивлялась этим изменениям, ведь благодаря профессии она всегда гордилась своей способностью сохранять спокойствие в любых ситуациях. Лара сидела напротив Таранникова, а Максим Иванович стоял позади него, изучая карточку пациентки.

– Когда вы впервые заметили раздражение?

– Знаете, это какой-то странный случай… Мне совсем несвойственный, – Лара нервно теребила руки. Было видно, что она сильно волнуется. – Я уронила ручку со стола, когда писала в своём дневнике. Когда она упала, я ощутила какое-то странное чувство внутри, будто ток пробежал… Потом, когда я её подняла, она снова упала, и я… я просто сорвалась! Вскочила, пнула её ногой и всё со стола скинула… Хотя… я… со мной такого никогда не было, понимаете? – голос Лары задрожал от волнения.

Таранников посмотрел на неё поверх очков.

– Когда был первый раз? – задал он следующий вопрос.

– На второй… нет, на третий день, да-да, именно на третий, ближе к обеду, как мне кажется… – голос Лары дрожал от напряжения.

– Вы строго придерживались дозировки? – резко перебил её Максим Иванович.

– Конечно, строго по инструкции, ни больше ни меньше, – нервно ответила Лара, вздрагивая и едва сдерживая раздражение. Она беспокойно привстала со стула, но тут же опустилась обратно, словно пытаясь успокоиться.

– Вы принимаете что-то ещё помимо нашего препарата? – снова вмешался в разговор Таранников, резко поднимаясь со стула.

– Нет! – резко бросила пациентка, едва сдерживая раздражение. – Сколько можно тратить время на эти пустые разговоры? Скажите уже наконец, что там у вас с этими анализами и показателями? Или как это вообще называется?

– Спокойно, Лара, всё будет хорошо. Мы обязательно разберёмся, обещаю вам, – мягко сказал Артём Петрович, подходя ближе и стараясь взглядом успокоить пациентку. Лара немного успокоилась, глядя на доктора. Его проницательный и успокаивающий взгляд словно передавался ей через пространство кабинета. Артем Петрович аккуратно достал свою потертую кожаную записную книжку и начал что-то быстро писать, привычно бормоча себе под нос.

– Как вы спите в последнее время? Замечали ли трудности с засыпанием или частые пробуждения ночью? – продолжал уже Максим Иванович, внимательно наблюдая за реакцией Лары. Она на мгновение задумалась, нервно теребя край блузки.

– Знаете, честно говоря, сон стал каким-то беспокойным. Всё время просыпаюсь среди ночи, а потом долго не могу заснуть. Иногда даже снятся странные сны, будто кто-то зовёт меня, но не могу понять откуда… А днём чувствую себя разбитой, как будто и не спала вовсе. Артём Петрович задумчиво кивнул, сделал пометку в своём потрёпанном чёрном блокноте и неспешно направился к столу. Опустившись на стул, он оперся локтем о столешницу и, жестом руки, напоминающим дирижёра, произнёс:

– Просим пригласить следующего участника эксперимента. Лара, благодарю вас – на сегодня все. Можете возвращаться в свою комнату и отдыхать. Желаю приятного дня!

Лара быстро поднялась со стула, её лицо исказилось от волнения. Она почувствовала, как внутри нарастает тревога, и, тяжело вздохнув, направилась к двери своей комнаты. Шаги были быстрыми, почти резкими, словно она пыталась убежать от собственных мыслей. В голове крутились сомнения: стоило ли вообще соглашаться на этот эксперимент? Теперь, стоя на пороге своего временного убежища, она чувствовала себя одинокой и растерянной. Войдя в свою комнату, она рухнула на кровать, опустошённая и не понимая, что делать, но всё равно верила, что всё наладится и она сможет вернуться к нормальной жизни. Следующей участницей, у которой были выявлены побочные эффекты, тоже была девушка.

– Добрый день, – сказал Максим Иванович, указывая на стул. – Присаживайтесь. Алиса, если я не ошибаюсь?

– Да, всё верно, – тихо ответила она, слегка прикусив пухлую нижнюю губу, что придавало её облику одновременно невинность и соблазнительность. Алиса села на стул, скрестив длинные ноги, а её изящная поза лишь подчёркивала стройность фигуры. Светлые волосы мягко обрамляли лицо с тонкими, почти фарфоровыми чертами, а голубые глаза, казалось, могли проникнуть в самую душу собеседника. Она была воплощением женственности, сочетающей в себе нежность и чувственность, словно сама природа создала её идеальной. Таранников закрыл свой блокнот, убрал его в карман халата и, присев на край стола, задал те же самые вопросы, что и Ларе. Симптомы оказались схожими, и мысль о том, что препарат доработан, все больше подвергалась сомнению, как и сам эксперимент.

– Алиса, скажите, пожалуйста, почему Вы не указали в анкете причину своего беспокойства? – спросил Артём Петрович строгим голосом. Встав со стола, он подошёл ближе и, наклоняясь к ней, внимательно посмотрел в глаза: – Это что-то слишком личное? Девушка тут же покраснела – то ли от воспоминаний о прошлом, которые её беспокоили, то ли от взгляда самого Таранникова. Пухлые губы дрогнули, а глаза затуманились слезами.

– Артём Петрович! – встревоженно вмешался коллега. – Я думаю, это не совсем уместно – задавать такие вопросы. Мы ведь уже выяснили, что симптомы схожи.

– Что ж, тогда на этом всё. Вы свободны, Алиса. Отдыхайте, – ответил Таранников и, снова достав блокнот, начал что-то записывать. Максиму в этот момент показалось, что его друг пойдет до конца и, как бы дальше ни развивался процесс, его уже не остановить. Это был труд всей его жизни, играющий для него важнейшую роль – доказать самому себе и всему миру, что контроль над эмоциями человека возможен гораздо больше, чем кто-либо мог предположить.

Запись из личного дневника Таранникова

Знание – это хаос, к которому стоит стремиться, ибо даже в самом безумии скрыт порядок. Тот, кто первым постигнет эту истину, обретёт власть над всем сущим.

Алиса, едва сдерживая нахлынувшие эмоции, быстро прошла мимо всех и скрылась в своей комнате. Дверь захлопнулась с глухим стуком, оставив за собой тишину, которую нарушали лишь её прерывистые вздохи. Её проблема, казалось, навеки закрепилась в душе: страх перед мужчинами, который мешал ей строить любые отношения. Этот страх, словно невидимая стена, отделял её от мира, заставляя чувствовать себя одинокой и уязвимой.Детство Алисы было омрачено ужасной попыткой насилия, навсегда оставившей шрамы на её душе. Воспоминания о том злосчастном дне преследовали её годами, вызывая панику и отчаяние. С тех пор она вела постоянную борьбу с этими мрачными мыслями, пытаясь найти способ освободиться от их гнёта.Многочисленные визиты к психологам и бесконечные эксперименты с различными антидепрессантами не принесли желаемого облегчения. Она уже почти потеряла надежду, но эмотиватор оставался её последним шансом. Алиса сидела на краю кровати, сжимая в руках маленькую коробочку с таблетками. Она чувствовала, как внутри неё кипит буря противоречий: надежда на исцеление сражалась с опасениями, что этот эксперимент станет очередным разочарованием. Но другого выхода у неё не было. Она знала, что должна попробовать, даже если вероятность успеха казалась ничтожной. Беседа с третьим испытуемым, Андреем Потаповым, оказалась сравнительно короткой. Андрей страдал от страха перед автомобилями после тяжёлой аварии, и эта фобия серьёзно осложняла его жизнь, ведь он зарабатывал на жизнь работой водителя. Его симптомы были похожи на те, что наблюдались у предыдущих участников эксперимента. Работа над проектом затянулась до позднего вечера, и Таранников с Максимом Ивановичем чувствовали себя совершенно измотанными после долгих разговоров. Несмотря на усталость, впереди оставалось ещё много дел. Разойдясь по своим кабинетам, они остались наедине со своими мыслями, размышляя о прошедшем дне и предстоящей работе.

Запись из личного дневника Таранникова

Меня терзают сомнения. А что, если будущее, которое я себе представляю, – лишь иллюзия, созданная моим разумом? Возможно, ни меня, ни самого этого будущего в реальности не существует. Что, если всё, что я делал годами, было лишь бессмысленным бегством от неизбежного? Природа – великий архитектор, а мы – её творения, и бороться с ней – значит отрицать саму суть своего существования. Мы подобны волнам, стремящимся вернуться в океан, но тщетно пытаемся сопротивляться его мощному течению. В конце концов, природа всегда возьмет своё, ведь она – источник всего сущего, а мы – лишь эфемерные тени в её бесконечной игре.

Тарраников регулярно записывал свои философские мысли в блокнот – ему казалось, что такие мысли гораздо лучше хранить на бумаге, чем держать у себя в голове. Вечером, коллеги разъехались Максим Иванович, глубоко за полночь, а Артем Петрович своём кабинете, на небольшом диванчике в углу комнаты, свернувшись калачиком, словно ребёнок. Для доктора Тарраникова эти разработки имели и личную причину: его жена страдала тяжёлой депрессией, и однажды, вернувшись с работы домой, он обнаружил её в ванной, с глубоко перерезанными венами. Вода в ванне давно остыла, её бледная кожа казалась почти прозрачной, а руки безвольно лежали на краю ванны, словно она пыталась дотянуться до спасения, но не смогла. Детей у них не было, и после её ухода жизнь Тарраникова потеряла всякий смысл. Теперь его единственным утешением стали бесконечные часы в лаборатории, где он пытался найти лекарство от той боли, что разрывала его душу на части. После кончины жены Артём сильно изменился: мог не выходить из лаборатории по несколько дней, забывая про еду и сон, питаясь чем попало и часто прикладываясь к алкоголю. Возвращение домой становилось пыткой – каждый уголок квартиры напоминал о былом счастье, которое теперь превратилось в пепел. В их спальне всё оставалось на своих местах: шторы, некогда яркие и свежие, выгорели от солнечных лучей, превратившись в тусклые лохмотья. Толстый слой пыли покрывал каждую поверхность, словно символизируя затянувшуюся вечность одиночества. Запахи дома тоже изменились – теперь они отдавали затхлостью и заброшенностью. Мир изменился не в лучшую сторону как хотелось бы: экономика рушилась, социальные связи ослабевали, а страх перед будущим охватил каждого. Люди перестали улыбаться, их лица становились всё более напряжёнными и усталыми. Улицы опустели, а те редкие прохожие, что встречались, смотрели друг на друга с недоверием и тревогой. Казалось, что сама земля стонала от тяжести бедствий, обрушившихся на человечество.