– Вы говорили, или думали, что я игнорирую Кодекс. Пусть так. Я признаю это. Но я делаю это не для своей выгоды. Не для вашей. Я делаю это для блага всей Семьи. Мы должны защищать до последнего каждого из наших родственников, а не торговать ими с Кадавром. Или любым другим подонком. ВЧ, я вас упраздняю, – добавила она и окинула их тяжелым взглядом.

– Вспоминайте свои имена, разрушайте к черту ваши надстройки, всю структуру вашей четверки. Пора интегрироваться со всей семьей. Позже, я сама подумаю над этим. Как и над новым Кодексом. Так что отныне, никакого нейтралитета. Никаких уловок и молчания. А иначе, беру вас в свидетели этого обещания – я покараю вас. Потому что по сути, сейчас вы ничем не лучше Кадавра.

И думайте себе, что я захватила или узурпировала власть в этой Семье. Пусть так. Но иначе, наша семья превратилась бы в откровенный базар. С невольниками. С рабами и хозяевами. И вы бы, к вашей тихой радостью, потирали руки, подсчитывая свою будущую прибыль. Все, аудиенция закончена. Прошу на выход. И слушаться Гуннара.

ВЧ вышли из комнаты дрожа, и понимая, что финансовые проверки, даже самые жесткие аудиты и конкуренты просто дети, по сравнению с их разгневанной родственницей. А эта жуткая улыбка… В ней они словно разглядели и почувствовали свою собственную смерть, которая пока разминулась с ними. Будь ты не ладна, Ангелла. Но, похоже, другого выхода у нас нет. Тем более, на ее стороне и Асраил, и Глория. И возможно, другие. А Морган пока больше напоминает отсвечивающий синим светом диско шар, которым Глория ознаменовала наступление новой эпохи. Жесткого и беспощадного к их слабостям матриархата.

Ангелла окинула внимательным взглядом оставшегося в комнате Гуннара. Ладно, его она так жестоко трепать не будет. Он, все-таки, многим жертвовал во имя Легиона. Став частью его славных традиций. Хотя и позволял себе слишком многое под его прикрытием.

– Гуннар, к тебе только одна претензия. Если уж ты выбрал своей страстью женщин… особенно, в таких количествах, то, делай это достойно. И не позволяй себе никаких извращений, конечно. Уважение и полное финансовое обеспечение. Естественно, за своей счет… Как тебе только хватает сил…, – она слегка смущаясь смотрела на него, а он отвел глаза и внимательно рассматривал чей-то след на полу. Кажется, одного из ВЧ.

– Только, моли бога, чтобы кто-то из твоих родственников опять не вздумал шантажировать тебя. Если ты опять возьмешься за свое донжуанство. Как ты понимаешь, я вынуждена отстранить тебя от руководства Легионом. Благодаря твоим особенным отношениям с Морганом.

Она подошла к ветерану и положила ему свою руку на плечо. Благо, рост позволял. Чего она раньше проделывать не могла. К ее сожалению, как она призналась себе неожиданно.

– Гуннар, ты ведь отличный воин. И образцовый муж. Образец силы и отваги. Помоги нам победить в этой войне. И тогда я буду вновь к тебе благосклонна.

Он посмотрел на нее, усмехнулся и кивнул головой.

– Ангелла, я буду с тобой и с Легионом до конца. Каким бы он не был. Разреши удалиться? Мне нужно наверх. В нашу башню…

Ангелла кивнула ему головой и проводила теплым взглядом до двери. Неужели это все на сегодня? Но разрушая ее надежды на передышку, в комнату уже входила Глория и Каталина, а за ними мрачно шел Асраил. Улыбаясь как его тайская подружка, одним ртом. Каталина неслав руке телефон, который звонил, и как пояснила она негромко, они только что получили видео звонок от Кадавра, который уже рвал и метал, и требовал уже какой-то обратной реакции на свое предложение. Ангелла решительно взяла трубку, и отключила видео – она не желала даже мельком или случайно увидеть лицо этого ублюдка. Она ответила на звонок, поставив телефон на громкую связь. И положила его перед собой на столик. Вновь повернувшись лицом к зеркалу.

– Ну что, вы там уже определились, родственнички… Мне нужна эта сладкая дива. У вас остается один час до назначенного срока. Если я возьму вашу базу приступом, я от вас камня на камне не оставлю, – раздался хриплый и потусторонний голос Кадавра.

– Если. – лаконично ответила Ангелла, чувствуя, как гнев закипает внутри нее, и как настоящая амазонка, или спартанка, нажала отбой.

– Никаких переговоров с Кадавром. Как и с любым, кто покушается на жизнь наших родственников и честь нашей Семьи. Только полное уничтожение врага, – Ангелла обвела всех тяжелым взглядом и все трое Неприкасаемых вздрогнули, понимая, что теперь только война расставит все точки над и. Она покажет, верную ли стратегию выбрала их разгневанная и очень уверенная в своих силах сестра. В то же время, испытывающая легкий приступ слабости, как казалось им. И Ангелла вновь улыбнулась самой себе, повернувшись к зеркалу, и все присутствующие поняли внезапно, что их сестра стала самой грозной и опасной Неприкасаемой, которая вдруг нашла в лице Кадавра и его войска достойного врага. Или, по крайней мере, равного ей по силам.

Глава 28.

Секреты блиндажа.

– Люблю такое затишье перед боем, – Такахаси несильно постучал по своему пулемету пальцем, и погладил его, словно катану, проведя ладонью по вытянутому стволу. Затем, наклонившись, оценил глазом ровность мушки – не сбита ли она. Он поводил стволом по горизонтали, из стороны в сторону, и взявшись за рукоятку, опустил указательный палец правой руки к спусковой скобе, прижавшись щекой к прикладу, который упирался в его в плечо. Закария повторил его действия, только без поглаживания катаны. Он обосновался у другой бойницы – их огневые позиции, боковые, дополняли друг друга, и они брали под свой перекрестный огонь весь сектор перед собой. Китано подумал, что их центральная амбразура будет находится под самым яростным и сильным огнем, и приказал О’Брайену завалить ее мешками с песком. Оставив узкие щели, через которые Власта, вооружившись снайперской винтовкой, могла бы снимать самых опасных противников, например, вооруженных РПГ. Или выцеливать командиров, которые поведут в бой своих подчиненных.

Патрик тоже устроился у центральной бойницы, выглядывая наружу через щелки, и перемещаясь вдоль всей ниши – его ноги не слушались его, или от волнения он не мог находиться на одном месте, и все время прохаживался, то вправо, то влево. Наконец, он так надоел Власте, комфортно устроившейся на стуле, который она приставила к нише, что она начала ворчать на него и в конце концов, отогнала его обратно к ящикам.Только этого рыжего ей тут не хватало.

– Легионер О’Брайен, отставить тут мяться. Иди к ящикам с боеприпасами, – напомнил ему Такахаси свой приказ, и тот, вздохнув с некоторым облегчением, присел на одну из тяжелых и длинных коробок, оглядывая спины легионеров. Закария стоял у левой бойницы, Такахаси занимал правую, а Власта расположилась у центральной. И только ему места не хватило. Он провел слегка дрожащей рукой по волосам, и смотрел, как Закария мирно возился с треногой, на которой стоял его пулемет. Ему показалось, что она не очень устойчиво закреплена в нише, и он слегка ее подрегулировал, пошире расставив две ножки упора своего массивного и тяжелого оружия с ленточной системой питания.

– When Irish eyes are smiling… – Патрик затянул песню, чтобы отвлечься, но его глаза совсем не улыбались. Они перескакивали с предмета на предмет в их блиндаже, и тревога все отчетливее читалась в его взгляде.

– Неужели вам совсем не страшно? –обратил О’Брайен свой вопрос спинам товарищей, устав глазеть по сторонам, и все они обернулись к нему. Такахаси выглядел так, словно он в уме придумывал трехстишие, посвященное цветку, неожиданно распустившемуся на снегу. Он только недовольно покачал головой, жалея, что в такой момент вдохновения его оторвали от более важного занятия – он действительно корпел в мыслях над хокку. Закария был погружен в свои размышления или переживания, явно любовные. А Власта наградила его откровенно насмешливым взглядом и встретившись глазами с Закарией, слегка смутилась. И опять быстро прильнула к оптике, стараясь изо всех сил на смотреть влево. “То лупит его, то вздрагивает от одного его взгляда. И все время наблюдает за ним исподтишка. Влюбилась что ли? Или у них роман?”, – думал Патрик про эту видную и крепкую девушку и ее странные взаимоотношения с Заком, который чувствовал явное смущение от присутствия Власты рядом с собой. Затем он опять вернулся к своим мыслям о предстоящем бое. Он уже участвовал в паре операций Легиона, но ему пока не удалось проявить себя, продемонстрировать свои лучшие качества. Например, безудержную храбрость. Или хотя бы, стойкость. А что он мог поделать – его более опытные товарищи всегда оттесняли его, и он только прикрывал их, или отводил спасенных людей подальше от свистящих пуль и рвущихся снарядов. Но там было определенная ясность – выполнили свою миссию, и возвращайтесь домой, на базу, в казармы, где было тихо и спокойно. А тут они проторчат непонятно сколько. И им даже не ясно, кто их враг. Какова его численность и вооружение. И скорее всего, они, в этих снегах, останутся навсегда. А где-то далеко отсюда, где пиво такое вкусное, а девушки такие смешливые и красивые, словно солнце наделило их особыми полномочиями и внутренним светом, будет продолжаться жизнь. Идти своим чередом. Но уже без него. И там будут свои маленькие радости и большие печали. Но ему будет уже все равно. Он либо вмерзнет в какую-нибудь ледяную глыбу, либо его труп обглодают волки. Вот же несправедливость. Вот же как подло устроен этот мир…

А эти легионеры, особенно Такахаси и Зак, выглядели так, словно ничто в этом мире не может испугать их. Откуда в них такое безразличие? Равнодушие к своим жизням. И явный фатализм. Они что, прошли ад и вернулись обратно? Повидав и став свидетелем таких ужасов, что любое сражениеи самый опасный враг теперь кажутся им просто не очень страшным фильмом ужасов? С не очень убедительными персонажами. Как можно так спокойно принять свою смерть? Он, конечно был далеко не трус, даже откровенный забияка и провокатор, и всегда норовил в пабе или на улице выбрать самых наглых и здоровых парней, отправляя их на землю ловкими и неожиданными ударами. Хоть и был он явно не атлет, в скорее весьма нескладный рыжий верзила, с худыми руками и дерзким взглядом. Но он в своей жизни одолел столько здоровяков, что и сам уже сбился со счета. Но тут дело другое. Черт возьми, ведь жизнь не может едва начавшись, закончиться в этой бронированной коробке. Во имя чего и ради чего? И почему Легион собирает под свои знамена таких отмороженных бойцов. Что поддерживает их в такие минуты? Почему они воюют, когда могут спокойно наслаждаться жизнью. Черт возьми, почему они уверены, что по-другому и быть не может. Ведь жизнь, судьба – это как выстрел наугад, куда пальнешь трассирующей пулей, которая наметила твой маршрут, туда тебя и несут ноги. И эти люди могли оказаться где угодно. Но они пришли сюда, словно не желая этого, но их ноги сами привели их в этот чертов блиндаж.

Но мысли и откровенно риторические вопросы О’Брайена были прерваны артобстрелом Северной Базы, вторым по счету. Со времени первого уже прошло несколько часов, и как поняли и тихо обговорили это Такахаси с Закарией между собой, их руководство вело переговоры с неприятелем, и как они теперь убедились сами, договориться не удалось. Легион и его глава не пойдут ни на какие уступки и не капитулируют. И вновь тонны разъярённого металла обрушились на их головы, вернее, на все фортификационные и оборонительные сооружения. В этот раз были уничтожены до конца, до основания и фундамента, все вспомогательные и инфраструктурные постройки, включая казармы, коттеджи со столовой, их спортивный зал и даже посадочная площадка для вертолетов. Точными попаданиями были также разрушены огневые точки на вышках, и теперь они могли полагаться только на себя – снайперским огнем их никто не поддержит. Потому что легионеры, находившиеся в укрепленных кабинах высоко над землей, были убиты. И вдруг База озарилась ярким пламенем и его всполохами – на нее словно обрушили греческий огонь, который растекался по всей еетерритории. Или это был обычный напалм, но горел он так яростно и хищно, что снег начал таятьдалеко за подступами, ведущими к Базе. Центральная башня превратилась в огромное кострище, которое напоминало костер тщеславия, в огне которого сгорали ценности и традиции Семьи Неприкасаемых. А тот, кто устроил это страшную репетицию или имитацию аутодафе, словно потирал свои руки и смеялся громким и довольным смехом. Наблюдая со стороны за этими приготовлениями к главному ритуалу отмщения. Огонь, наконец, заставил отступить эту вечную ночь, которая царствовала в этих краях, а клубы черного, рукотворного дыма и мрака уже закрыли собой все небо. И растекались по воронкам и котлованам, которые образовались в результате обстрела. Клубы этого дыма шевелились, и в их пучине, как реальные существа,оживали огромные гидры и кракен со своими родственниками, которые пытались заманить в эти черные ямы души, покидающие тела убитых воинов Легиона.

Легионеры в блиндаже чувствовали себя как куски мяса, которые запекают в сковороде, предварительно обернутые фольгой. Они успели отпрянуть от бойниц, но все же их лица, особенно Такахаси и Закарии слегка опалило огнем. Они легли на пол, подальше от амбразур, и лежали так, усиленно потея от жара, который проникал до самых костей.

Патрик обратил внимание, что обогреватель в их блиндаже вышел из строя, но внутри было так жарко, что он мог смело скинуть свою куртку. Так что Закария был прав – стоило дождаться очередной атаки и всем сразу проняло. Даже лед на полу, растаял – да, местами под их ногами прощупывался то ли застывший снег, утрамбованный их ногами, то ли самый настоящий лед. Но теперь под их ногами была земля. Оттаявшая и весьма грязная.

– Обгорели! – Власта испуганно посмотрела на лица пулеметчиков, которые с покрасневшими физиономиями усиленно моргали опаленными ресницами и осторожно открывали рот и двигали челюстями – кожа на их лицах словно застыла и утеряла свою эластичность. Она быстро достала из внутреннего кармана своей куртки небольшую сумочку с косметикой и другой продукцией для дам, включая всякие лечебные и омолаживающие средства. Которыми ее щедро снабдила Соледад, уверив, что что-нибудь из этого арсенала ей обязательно понадобится в скором времени. Власта достала трясущимися руками крем от ожогов и мазала им лицо Закарии. Он изумленно смотрел на нее, но она не обращала на это никакого внимания, властно, но все же осторожно удерживая его за затылок. Как-никак, у нее было особое задание – следить за жизнью и здоровьем этого легионера. Потом она также нанесла крем на лицо Такахаси, и он блаженно улыбался – боль уходила, и кожа вновь возвращалась в свое естественное состояние и была приятно увлажненной.

К их счастью, обстрел прекратился, и они вернулись к бойницам, а Патрик опять убедился в том, что их видная легионерша неравнодушна к Закарии. Чтобы это значило? Намечается служебный роман? Снаружи еще местами полыхал огонь, но вести бой в таких условиях было уже приятнее. В довольно узкий коридор между скалами, поперла, наконец, вражеская пехота и Закария с любопытством и даже с тихой радостью осматривал их ряды в бинокль. Обычные бойцы, светлый зимний камуфляж, привычные ручные пулеметы и штурмовые винтовки в руках. Продвигаются вперед короткими перебежками, ложатся с размаху в снег и прикрывая своих, идущих вперед, вновь поднимаются и проходят примерно такое же расстояние. Они с Такахаси выразительно переглянулись и передернули затворы своих стальных механизмов, несущих смерть всему живому. Пока живому.

– О’Брайен, ты спросил, боимся ли мы? –Закария повернул слегка свою голову вправо, найдя взглядом глаза рыжего легионера. Который застыл возле Власты, застолбив за собой одну из щелей между мешками и пристроив там свой автомат. Патрик удивленно посмотрел на ветерана и кивнул головой – тот угадал его смешанные чувства. Бояться ли ему, или просто жать на курок, забыв про то, что он мог бы в данный момент находиться где-то в другом, более безопасном месте. Не таком обреченном.

– Лично я боюсь, – продолжил Закария, и Власта удивленно посмотрела на него. А Такахаси лишь усмехнулся, понимая, что его друг решил просто подбодрить новичка. – Но, есть такое понятие, как предопределение. Или судьба. И я от нее уже никуда не уйду отсюда. Даже если бы и хотел. Я сам себя отметил печатью своего пути, ясно это тебе?И мне весьма комфортно здесь. Не променял бы этот блиндаж и на самый уютный бар… Или роскошную гостиницу… Мне уже принесли мое меню, и главное блюдо я выбрал… Хотя скорее всего, я им и подавлюсь.

– Да, на всех нас печать смерти – Китано подмигнул Закарии, давая понять, что надо подождать – пусть неприятель поглубже зайдет в этот проход, а уж они потом накроют их огнем, и словно пробкой бутылку, запечатают их трупами выход на Базу. Закария кивнул, давая понять, что согласен с такой очевидной мыслью и поморщился осторожно, когда О’Брайен задумчиво положил палец на курок и собирался выстрелить в пехотинца, которого он облюбовал в своем прицеле.“Да этот Зак – явный псих”, – думал Патрик. “Но в чем-то он прав, все-таки. Я, как ни крути, тоже на своих двоих добрался сюда. Меня ведь не похитили с церемониивручения наград за благотворительность. Или, хотя бы, за приличное поведение…”

– Ждем, – сказал Закария негромко, словно боясь быть услышанным врагом. Патрик вздрогнул, а Власта, смотря почему-то на Закарию, вызывала по рации Ангеллу.

– Альфа, Альфа… Началось. Бета сообщает – враг двинул пехоту. На нашем направлении наблюдаем приближение около ста бойцов…

– Бета, вас поняла. Принимайте бой. Докладывай о любых изменениях. Помни, что ваше направление приоритетное. И не забудь о своей задаче… И… Яверю в вас.

Ангелла звучала по привычному бодро, и только в конце ее голос потеплел, и стал почти интимным. Закария вздрогнул, думая о том, что в лице своей начальницы, главы Легиона, он по чьему-то капризу, встретил саму судьбу. Которая могла быть более благосклонной к нему. Но он не понял этого, не оценил этот замысел, и разрушил его своими собственными руками. Она ему казалась ангелом, которого он своей гранатой превратил в демона мести. Или олицетворение мести… Черт, но в ее лице он не разглядел никакой злобы или намерения отомстить ему. А в ее голосе он слышал уж совсем странные интонации. Она звучала то грозно, то как сейчас по рации – тепло и ободряюще. Хотя, не так важно, как она смотрит или говорит. Он бы он принял любой удар от нее. В том числе, удар возмездия. Он взглянул на Власту, смотря на нее с хорошо читаемым раскаянием, и она подмигнула ему – крем на его лице блестел, и он напоминал метросексуала, который в разгар боя непрекращает процедуры по уходу за своим внешним видом.

– Власта, вижу стрелков с пусковыми установками. Похоже на ракеты земля – земля. Их человек пять, идут позади основной группы. Сейчас прячутся за скалами? Видишь их? – Закария вновь прильнул к биноклю и передавал тревожные новости Власте.

– Точно, теперь вижу, спасибо, – Власта нашла их в прицеле и выбирала, кого из них снять первым.

– Пора, – тихо произнес Такахаси, и они обрушили огонь своих тяжелых пулеметов на приближающиеся ряды противника, застав их в тот момент, когда они все, или по крайней мере, большая их часть поднялась с земли. Они ловко косили пехотинцев, словно они были жнецами, собирающими свой смертельный урожай, и раскаленные гильзы уже разлетались по полу. Власта сняла всех гранатометчиков, по одному патрону на брата – прямо в лицо. Она видела в перекрестье оптического прицела их лбы и виски, и предугадывая их траекторию движения, посылала свои пули точно в цель.

– Куда же вы прете, не видите – тут все занято! – говорил негромко Закария, ловя в прицеле фигуры противника, и скашивая их огнемна землю – он чувствовал себя в этот момент хамоватым менеджером элитного ресторана, в который каждый вечер выстраивается огромная очередь, мечтая попасть внутрь. Но, увы, все столики уже были не свободны.

– О’Брайен, ленту! – кричал Такахаси, и рыжий легионер, бросив свой автомат, уже несся к нему с боеприпасами. Он быстро опустошил пару ящиков, стоявших на полу. Пулеметчики, потратив еще достаточное количество боезапаса, наконец, дали остыть своим накаленным до красноты стволам, и наблюдали с тихим удовлетворением отход неприятеля. Вернее, немногочисленных выживших в этой мясорубке. Через которую они не прошли. Да, легионеры пережили и отбросили назад, далеко от себя этот яростный натиск. Не дали врагу пройти на свою территорию. Но это была только разведгруппа, как они прекрасно понимали, и впереди еще будет несколько таких волн. А может быть, им удастся обойти их с флангов, и тогда им придется отходить в центральную башню, с которой можно отстреливаться по всему периметру, в отличие от них, видящих через бойницы только то, что творится у них перед глазами.

Закария не открывая крышки ствольной коробки, зарядил пулемет новой лентой. Очередной. Несколько таких полосок с длинными патронами он уже сменил во время боя. Он отошел от бойницы, кивнув Такахаси, который остался у своей амбразуры, и внимательно водил биноклем по всей ширине и длине того пути, который вел к ним через скалы. “Дорога смерти”, – думал Китано и улыбался жуткой улыбкой. Да, они поставили свою печать, и пока им удается удерживать эту печать, а вернее пломбу. Но надолго ли? Власта перевела дух – с этими двумя ветеранами она ощущала себя почти в безопасности. Даже со всех сторон окруженной врагами. Лютыми и беспощадными. Но их ярость не производила никакого впечатления ни на Зака, ни на Такахаси. Вот это уверенность в себе. Вот это опыт. Ни одного лишнего движения. Каждая пуля летит точно в цель… Ей и самой захотелось стать хотя бы чуточку похожими на них. В то же время, О’Брайен ей напоминал себя прежнюю, когда она только пришла в Легион. “Ничего, привыкнет, парень он, вроде, неплохой. Только чересчур рыжий…”, – думала она, смотря на его конопатое лицо с явными признаками волнения.

В этот момент Закария обратил внимание на неровность пола в их блиндаже. Видимо, О’Брайен передвинул несколько ящиков с боеприпасами и теперь у стены наблюдалось заметное возвышение. Даже при их слабом освещении, к которому они уже привыкли, а их глаза адаптировались. Правда эту тонкую настройку сбивало пламя его собственного пулемета, но все же он видел эту горку отчетливо. Почти ровную, приподнятую и круглую площадку. Покрытую каким-то откровенным мусором. Он сгреб его в сторону и даже опустился на колени перед ним, словно он нашел себе новый объект для поклонения – нового божка для такого язычника, как он. Закария смел с поверхности этого выпирающего цилиндра несколько слоев грязи и земли, и понял, что жар, который стоял в их блиндаже сыграл им на руку – лед, который скрывал секреты этого блиндажа растаял, и явил им что-то новое. Надежду? Он наткнулся рукой на что-то твердое и металлическое и продолжая свои раскопки, он уже через пару минут увидел выступающую над землей крышку люка, который, как он сразу понял, скрывал от них путь наружу. Но вот куда вел этот тайный подземный ход? Внутрь, на Базу, или далеко за ее пределы… Хорошо бы провести разведку, чтобы оценить силы противника. Или дать врагу настоящий бой, ударить по нему изнутри, забравшись глубоко в тыл… Но сначала надо срезать этот замок на крышке…

Он поманил к себе О’Брайена и взяв у него из рук его автомат, окинул взглядом всех своих – Fire in the hall, дорогие друзья. Они кивнули головами – по правде говоря, все уже наблюдали за ним какое-то время, и даже проявляли при этом откровенный интерес. Словно они, устав от той рутины, которую им навязали, ждали фокуса или какого-то забавного номера. И они не возражали – и Закария, прицелившись, аккуратно сбил одним точным выстрелом замок с крышки люка. Он покопался в ящиках и нашел фонарь, и открыв широко крышку люка, свесился и осветил удивительно ярким и нескромным лучом внутренности этой новой для них локации.

– Туннель! Тут целый туннель, а не лаз, – откомментировал он гордо свою находку, и всем показалось, что его слегка приглушенный голос принадлежал великому открывателю неведомых подземных путей и лабиринтов. Он вынырнул обратно и сделав большие глаза, добавил многозначительно.

– И этот туннель ведет наружу. А не на Базу…

Он, не на долго задумавшись, предложил им свой план – он, и к примеру, О’Брайен произведут разведку, а Такахаси с Властой останутся тут. По его мнению, в новую атаку их неприятель все равно соберется не скоро, так что какое-то время у них для такой вылазки определенно имеется. Но встретил, к своему удивлению, довольно ожесточенное сопротивление, которое ему оказали его боевые товарищи. По мнению Китано, это было глупо. И они не могли себе позволить потерять сейчас Зака, как ценного бойца. А поэтому, он пойдет вместо него. С тем же О’Брайеном. А Зак останется тут, и будет с Властой прикрывать Базу с этого направления. Но и у Власты было свое мнение. Во-первых, у нее особый приказ от Ангеллы, главы Легиона. И она, переведя дух, призналась, что в ее обязанности входит охрана Зака и по причине этого, она даже слышать не хочет о каких-то вылазках. Тем более, без нее. Все удивленно посмотрели на нее при этих словах, но Закария, придя в себя, уже принял решение,которое никто не сможет отменить. Он подмигнул Такахаси, давая ему понять, как один мальчишка другому, что клад принадлежит тому, кто его нашел. И тот, вздохнув, кивнул Закарии головой – я остаюсь. Он,быстро подобрав подходящее вооружение и амуницию – штурмовую винтовку и несколько магазинов к ней, а также пристегнув к ноге нож,и захватив пару гранат, спрыгнул вниз. Власта чертыхаясь, уже сметала со своего пути Патрика, отправляя его к своей бойнице. Она попыталась связаться по рации с Ангеллой, но не смогла – будто их связь уже додумались глушить и очищали эфир от их переговоров. Она, уже по-настоящему злясь на всех, особенно на Зака, а также понимая, что Ангелла ей не простит провала ее миссии, решила следовать за ним. Куда бы он ни пошел. Власта также быстро взяла себе такое же примерно снаряжение и не глядя ни на кого, прыгнула вниз. Благо Зак стоял неподалеку и светил ей под ноги, чтобы она не травмировалась при прыжке.

Они прошли значительное расстояние, и Закария, отличавшийся особенным чутьем и прекрасно ориентировавшийся в любой обстановке и местности, понимал, что они уже вышли далеко за пределы Базы, и идут под тем проходом, который выходил прямо на ворота и на их блиндаж. Он шел первым и освещал дорогу. Он слышал тяжелое дыхание Власты – она явно была рассержена, как он понимал, и немного боялась. Но не врага или смерти, как он осознал. Скорее, гнева Ангеллы. Но почему она дала ей такое странное задание? Почему его жизнь находится среди приоритетов этой загадочной женщины… Он остановился, и Власта почти налетела на него своей большой и упругой грудью. Время пообщаться, решил он, хотя бы недолго.

– Прежде всего, прости меня. Сама знаешь за что. И за то, что я сделал с тобой. И с Ангеллой… мне даже нечего сказать в свое оправдание.

Власта отдышавшись, стояла очень близко к нему и смотрела ему прямо в глаза. Они были примерно одного роста, и это удивило Закарию – при их последней встрече она была явно выше него.

– Да, нечего сказать… Ладно, извинения приняты. Будем думать, что нас примирила эта война. Слава богу, мы на одной стороне.

Власта взяла его за куртку и попыталась сдвинуть с места. “Это скала какая-то, а не человек, сколько же в нем сил”, – подумала она, смотря на него с явным уважением.

– Назад ты не пойдешь, да, правильно я понимаю?

Он помотал головой и все так же внимательно смотрел на нее, светя фонариком в сторону, чтобы не ослепить ее ярким светом.

– Почему Ангелла приставила тебя ко мне? Я имею в виду – если принять во внимание то, что я сделал…

– Ангелла – очень необычная… женщина. И ты ей дорог, если я правильно ее понимаю. Хотя, пока не знаю, почему.

Власта нахмурилась и смотрела на него внимательно и даже изучающе. Словно пытаясь понять – чем заслужил этот бывший наемник такую милость ее королевы. Может быть, ему было суждено сыграть определенную роль в мире Неприкасаемых… Но ведь это бред – он не Хранитель, как ее отец, он просто воин. Хотя и симпатичный. Правда, на ее вкус, он слишком суровый и временами мрачный. Да и ветеран. Хотя в мужчинах такого возраста, по ее мнению, проявлялось больше благородства. Хотя бы внешнего.

– Но почему она меня простила? Ты можешь мне объяснить это? – Закария не убирая ее руки, сам положил ей свою тяжелую руку на ее плечо. Она опустила глаза и задумавшись, искала ответ, зная только то, что Ангелла уже очень давно живет в мире людей. И порой совершает поступки, к которым подталкивает ее очень большой жизненный опыт и ее почти провидческая интуиция.

– Ну, она просто очень хорошо знает людей. Разбирается в них. И понимает, что хорошего от них не дождешься. Ну, или ждать придется очень долго. Всю жизнь, порой. Она мне говорит, что хорошее в людях надо пробуждать. Как вкус к хорошим и настоящим вещам. Ну, типа, к правильной музыке. Живописи. Так что, она, как я понимаю, что-то в тебе разглядела. И надеется это хорошее в тебе развить. Раздуть, как потухший и еле видимый огонь. А пока, приставила меня к тебе. Чтобы ты раньше времени не отдал концы. Не раскрыв своего потенциала и талантов.

Уф, эта длинная тирада и ее мысли утомили ее, хотя, как понимала она, она сказала почти все, оставаясь в рамках дозволенного. Она и так проболталась. И хорошо, что ее папа всегда учил ее скрывать тайны этой Семьи. Закария качал головой – он явно не понимал истинных намерений Ангеллы. Ее тайных желаний. Возможность чувства, которое она могла бы испытывать к нему, он отмел, все-таки. Скорее, она просто присматривалась к нему. Выбирая для него возможный сценарий исправительных работ.

– А как же она оказалась в новом теле… – Закария озвучил последний вопрос, понимая, что время поджимает, а неясного пока остается так много, что можно забыть обо всем и просто застрять тут на несколько часов. А этого они себе позволить не могли.

– Ну, была очень трудная операция. Дорогая. Типа, пересадка. Все, больше не скажу ничего!

Власта посмотрела на него решительно, и он понял, что она действительно не проронит больше ни слова. Что ж, пока придется жить с этим. Надо оставить эти мысли и идти вперед. К своей смерти, или к моменту истины, сказал он себе, понимая, что каждый пройденный им путь, является лишь этапом, еще большего пути, к финалу которого он приближался. И как всегда, в своем стиле – почти безрассудно и дерзко.