Читать книгу: «Общество забытых мучеников»

Шрифт:

⁂

Моим подругам.
Вы сильнее, чем думаете. Не забывайте это

Глава 1. Предал ли предатель

РЕДЖИС

Лучше бы он умер той злосчастной ночью вместо Эбель, чем попал в эту академию. Ад был не под землей, а здесь. В лесах города Санди. В старом заброшенном соборе. В комнате Ноа. На долбаных парах. На скурском кладбище. И рядом с ней.

Ад был там, где была Эбель Барнс.

Она была проблемой. Одной большой, нет, гигантской проблемой. И Реджис понял, что избежать ее не получится, ровно тогда, когда в свой первый учебный день нашел ее в трапезной и ее голубые глаза впились в его медово-зеленые. В тот момент Реджис подумал, что умер. Иначе почему он стал видеть мертвецов?

Реджис всю жизнь испытывал чувство вины: во всех грехах, во всех бедах был виноват он – отец не раз повторял это. Да и сам Реджис это прекрасно знал. Его не надо было тыкать носом в смерть брата и матери. И не надо было напоминать о смерти Эбель. Но Барнс, будто издеваясь над ним, являлась к нему сама каждый гребаный день.

Предыдущей ночью Реджис под храп Ноа и писк летучих мышей, сидя на скрипучем подоконнике, смотрел в окно на Дебору Вуд – та выводила с кладбища ученицу. В темноте он не узнал в ней Эбель, просто решил, что это новенькая, которую за каким-то грехом занесло на кладбище. Узнала ли она сама Реджиса? Вспомнила ли все то, что пережила вместе с ним? Реджис надеялся выяснить это как можно скорее.

Первый шанс ему выпал на занятии по шифрологии. Барнс казалась спокойной, будто не она недавно поднялась из могилы. Ее новая подруга и соседка по комнате Соль шутила, Эбель смеялась, переглядывалась с преподавателем. И ни разу не посмотрела на Реджиса, в то время как он не сводил с нее глаз.

Он все еще не верил, что та, кого похоронили на скурском кладбище, сейчас сидит прямо перед ним.

Реджис чувствовал во всем происходящем подвох. Тайну, что своим куполом накрыла собор, стоило двум новеньким появиться в академии. Но тогда его волновала лишь Эбель Барнс. И пустая могила, которую он направился изучать на следующий же день, да. Он возомнил себя хреновым криминалистом, что ищет улики. Копом, которому дадут повышение за раскрытое дело. Если бы жизнь Реджиса сложилась по-другому, он явно бы преуспел в детективном деле: ему удалось подслушать разговор смотрителя кладбища, мистера Пирсона, со своим сыном. Узнать о каком-то странном мужике, привезшем труп на кладбище. Засвидетельствовать обещание мистера Пирсона защитить Бенни, который так боялся вернуться, и… И понять, что Эбель грозит опасность. Ведь мистер Пирсон хотел ее убить.

Эбель спасла Дебора Вуд. Но вот Датча Пирсона спасти было некому… Дьявол, оберегающий скур, в конце концов пришел и за ним.

Пока Эдвин устраивал вечеринку в честь новенького, тот самый новенький рылся у пустой ямы. Искал… Да черт его знает, что он искал. И зачем. Зачем Реджис вообще ввязался в это? Зачем копал пальцами землю, рассматривал следы от ботинок, вглядывался в вырезанное на кресте, теперь запретное для него, имя? И зачем косился на пустой гроб из орешника? Кровь стыла в жилах, стоило представить Эбель, лежащую в нем. Закрытую исцарапанной изнутри крышкой. Погребенную заживо под толщей могильной земли. Реджис дернул торчащую из рыхлой земли проволоку, но та была переломлена – колокольчик не зазвенел.

В этом чертовом гробу должен был лежать Реджис. Причем давно. Впрочем, неважно… Он жив. И теперь ему нужно доказать дьяволу, что жив он не просто так.

На следующий день Реджис вновь увидел Эбель в трапезной. Она подсела к нему за стол и представилась. Так, будто никогда этого прежде не делала. Словно видела его в первый раз. Спросила его имя. Если до этого Реджис думал, что Эбель делает вид, будто они незнакомы, то ее невинные глаза и голос, напитанный искренним интересом, разрушили все, что он успел себе нафантазировать. Да, Реджис соврал бы, если бы сказал, что не почувствовал облегчения. На самом деле амнезия Эбель все для него упростила. Будто кто-то специально стер ей память о том ужасе, что он с ней сотворил. Они стали незнакомцами. Чужаками, у которых появился второй шанс. Но как же, черт возьми, было больно осознавать, что она… что Эбель Барнс больше не принадлежит ему. Реджису Фобсу, чей мир снова рухнул.

Он не знал, что ему делать. Как вести себя с ней. Как вести себя вообще. Все было чертовски запутанно. Нити сомнений оплетали Реджиса, затягивались на его шее, душили. Он никогда не чувствовал себя настолько потерянным. Настолько пустым. И настолько одиноким. И пусть бы еще сто раз он подумал о смерти, этого все равно было бы недостаточно, чтобы описать всю тяжесть груза, свалившегося на него откуда-то с неба. Наверное, сам Бог издевался над ненавистным исключительным, решив преподать ему урок. И – Реджис готов был поклясться – это шоу забавляло всесильного до одури.

Привести мысли в порядок было крайне сложно. Разобраться в запылившихся полках собственного разума, запрятать бурные чувства в самую дальнюю комнату, запереть на ключ, выкинуть его к чертовой матери и больше никогда не находить. Включить свет в темных уголках своей души. Вновь завести уже давно не бьющееся сердце. Это была тяжелая работа. Титанический труд¹. Но Реджису была необходима перезагрузка. Очистка. Ему надо было подготовиться, прежде чем окунуться в пучину чужих тайн. А нырять в эту холодную воду нужно было как можно скорее.

И все из-за Ноа. Дебила. Кретина. Тупицы. Называйте как хотите, ведь любое оскорбление, касающееся его умственных способностей, будет правдивым. Только он мог додуматься до того, чтобы обсуждать какие-то шифры, ритуалку и послания убийцы в коридоре академии прямо во время урока. Да, он не мог знать, что за углом на подоконнике будет сидеть прогуливающий пары Реджис. Но умнее Ноа Эдвин от этого не становился. Зато Реджис узнал, что в Санди был найден труп и дело явно особой важности, раз коп обратился за помощью к криптографу. Который, кстати, тоже не отличался сообразительностью.

Грустно было слышать, как самодостаточный профессор идет на поводу у манипулирующего его чувствами студента. Единственное, о чем Реджис думал в тот момент: смерть Эбель не должна быть связана с каким-то странным трупом в Санди. Но, похоже, связь все-таки была.

Через пару дней, утром, после того как Эдвин полночи выносил Реджису мозг, доказывая, что этот год обещает быть интересным, на кладбище нашли нового мертвеца. Датч Пирсон был похоронен заживо. Его закопали в могиле, раньше принадлежавшей Эбель. Убийца добрался до невинного (с чем Реджис мог поспорить) старика и замучил до смерти. Тот даже не был скурой. Но забытое Богом кладбище приняло и его. Мертвого Пирсона нашел его сын. Точнее, он нашел его торчащую из земли руку, в которой была зажата старая испачканная Библия. И все бы ничего, если бы не одно но. Одно огромное, гигантское, размером с самомнение Эдвина, но².

Спустя пару дней заточения в одной комнате с Ноа, в день, когда их выпустили после «карантина», Реджис вновь увидел Эбель, идущую с кладбища прямо во время занятий.

– Что там, Фобс? – спросила его мисс Вуд.

Она тренировала особо опасных в одном из пустых кабинетов. Эрик с Йонни этим безмерно гордились, считая, что именно частные уроки делают их избранными. С чем Реджис, конечно же, согласиться не мог.

– Ничего. – Реджис заслонил окно спиной, чтобы директор ненароком не увидела прогуливающую пары ученицу. – Там ничего.

– Тогда покажите мне ваш доклад о мерах предосторожности, которые обезопасят вас и окружающих от вашего дара, – скомандовала Дебора Вуд и сразу же получила написанную от руки работу.

Реджис был ответственным студентом. Это явно вызывало недовольство Эрика – тот цокнул на весь кабинет. И радовало Йонни – он ободряюще кивнул.

Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что Эбель прогуливается по кладбищу как у себя дома. Она ходила туда так часто, что можно было подумать: либо она хранит там все свое золото, либо она вампир, который каждую ночь вынужден прятаться от обычных смертных в гробу.

Неудивительным было и то, что после пар Реджис столкнулся с Эбель в главном зале. В академии училось совсем мало студентов. Но любопытных глаз, казалось, в тот момент было в разы больше. Наверное, всему виной стали лики святых, осуждающе смотревших на скур с витража. Хренов Эрик не смог не съязвить по этому поводу. Ублюдок. Хорошо, что Эбель тоже считала его таковым и со спокойной душой послала его куда подальше. Но видимо, Эрику к «ублюдку» надо было приписать на лбу еще и «тупоголовый», чтобы всем стало ясно, что этот богатенький маменькин сынок захочет поиграть с новой игрушкой.

Реджис не мог этого допустить. Он держал себя в руках, пока гнев раскаленным обручем стискивал голову, разливался по венам, струился к покрасневшим кулакам. Эрику повезло, что Реджис не захотел об него мараться. Не тогда, когда Эбель нуждалась в нем. Реджис знал, что она против насилия. Но и падать в ее глазах второй раз тоже не хотелось, поэтому, схватив Эбель за рукав, он молча вывел ее из главного зала. Он ждал от Эбель чего угодно, но не: «Мне нужно поговорить с сыном смотрителя кладбища. А говорить он будет только с тобой. Сходим вместе?»

Твою мать, Бель…

То есть после всего, что произошло… После твоей смерти. Моих адских страданий. Головной боли каждый чертов день. После твоего: «Привет. Я Эбель Барнс, а тебя как зовут?» Ты, черт возьми, приходишь ко мне и говоришь это?.. ЭТО?! Ты просто убиваешь меня… Медленно и мучительно. Вырываешь мне сердце своими вечно холодными пальцами. Очевидно, ты восстала из мертвых, чтобы свести меня с ума. Проклятая Эбель Барнс…

Реджису ничего не оставалось, кроме как согласиться и помочь ей.

Слабак.

Чертов слабак…

Каждым своим действием он закапывал себя все глубже. Все становилось только хуже, стоило ему открыть рот. Все усложнялось, когда он шел на поводу у любопытства. Но сейчас он не видел для себя четкого пути. Он блуждал в густом тумане и, как мотылек, летел на робкий свет. Пусть этот свет и сигналил ему из самой преисподней. Этот же свет привел Реджиса в сторожку смотрителя кладбища. К здоровяку Бенджамину, что по сей день оплакивал почившего отца. Это, кстати, совсем не волновало Эбель.

Она всегда была такой. Если ставила перед собой цель, то добивалась ее несмотря ни на что. Этим она Реджису и нравилась. Полная его противоположность, она без страха воплощала в жизнь все то, о чем Реджис мог только мечтать. И сейчас ее любопытные глаза шарили по обшарпанной сторожке, пока Бенни без раздумий закидывал Эбель новыми уликами.

Так глупый сорокалетний ребенок совершил огромную ошибку. Он пустил Реджиса и Эбель под купол. Тот самый таинственный купол, накрывший учеников и саму академию. Бенни дал ей Библию отца. Сказал, что ему она не помогла, но может помочь Эбель, а потом… Потом здоровяк взял в руки карандаш и начертил круг и шестиконечную звезду со странным символом внутри.

И тогда Реджис понял, что Библия понадобится не Эбель, а ему.

Твою хренову мать…

Колени подкосились, но Реджис ухватился за спинку стула.

Твою. Хренову. Мать!

В него будто выстрелили из звуковой пушки. Закидали светошумовыми гранатами. Тонкий свист пробил голову насквозь, перед глазами замелькали вспышки.

– У п-п-папы было т-т-тут, – Реджису пришлось как следует проморгаться, чтобы понять, куда указывает Бенни, – тот указывал на свою грудь, – все в к-к-крови.

Вот дерьмо…

Реджис громко сглотнул и посмотрел на Эбель. Она хмурилась, рассматривая рисунок и накручивая на палец локон. Эбель думала. Вела собственное расследование. Вспоминала. Анализировала.

– Ух-х-ходи, – почти рыдая, выпалил в ее адрес Бенни.

Слава богу (хотя… пошел бы он к черту!) появился хоть какой-то предлог, чтобы выставить Эбель за дверь. Потому что внутри Реджиса разгоралась ярость, жгучая, как огонь в дьявольском котле. Она накрывала его с головой и забирала воздух из легких. Реджису тяжело было справляться с гневом. Гнев дурманил голову, автоматически переключая все тело в режим уничтожения³. Себя. И всего вокруг.

– Проваливай, Барнс, – со злостью процедил Реджис.

Челюсть свело от боли.

– Больше не приходи сюда. – Он вытолкнул ее на улицу. – И держись от меня подальше.

Реджис с грохотом захлопнул дверь прямо перед носом Эбель – с полки на стене упала лампадка. Запах ладана разлился по комнате, и Реджис, медленно вздохнув, попытался успокоиться. Все пошло коту под хвост. Точнее, ни черта никуда не пошло, потому что ни черта и не было. Реджис просто хотел спасти Эбель. Оградить ее от всего. Не дать вспомнить. Не дать опять… умереть. Но в дрянной сторожке на дрянном скурском кладбище он понял, что бессилен. Смерть шла за ним по пятам, только эта старуха с косой была либо слепой, либо тупой. Она забирала в свои объятия всех, кроме Реджиса. Хотя нет… нет… Эта старуха не была тупой. Наоборот. Она была чертовски умна, ведь всякий раз протягивала свою костлявую руку тем, кого Реджис отпускал. Ей хватало секунды. Мгновения, чтобы забрать у них душу.

Смерть издевалась над Реджисом. Наказывала. Упивалась его страданиями. Так она забрала у Реджиса мать. Брата. И Эбель.

И сейчас она вернулась, чтобы забрать Барнс вновь.

– Ред-д-джис? – хлюпнул носом Бенни.

Реджис положил свою тяжелую ладонь ему на плечо и натянул на лицо улыбку.

– Ч-ч-что с тобой?

– Нарисуешь этот символ еще раз для меня? – Реджис знал, что Бенни ему не откажет.

А еще он знал, что Бенни будет больно вновь вспоминать окровавленное тело отца. Но спустя минуту вновь расплакавшийся Бенджамин протянул ему рисунок. Потом сел на кровать и забился в угол, давая понять, что и новому другу стоит оставить его в покое. И Реджис ушел. Стоя на кладбище под моросящим дождем, он развернул сложенный листок. Смерть, следовавшая за ним по пятам, остановилась рядом и, вонзив костлявую руку ему меж ребер, сжала сердце. Реджис закусил щеку и проглотил смешавшуюся с кровью слюну. Сжал кулак и, рванув к дубу, ударил прямо по стволу. Кора затрещала. Труха посыпалась на землю.

Нет. Только не сейчас. Только не Эбель. Только не так же, как Тимо…

Он ударил еще раз. И еще. Сбитые костяшки зажгло. На саднящих пальцах выступила кровь. Но Реджис не чувствовал боли. У него перед глазами стоял сигил, который был на теле мертвого Датча Пирсона.

И… на теле мертвого Тимо Фобса.

Кажется, костлявая старуха громко завывала от радости и, потирая руки, готовилась забрать в ад свою новую жертву.

В этот раз Реджис помешает ей. Хрен ей, а не Эбель Барнс. Хрен ей, а не заколоченный гроб из орешника.

Тогда-то Реджис и начал свое расследование. Пусть он и не знал, чего искал, но он… искал. И это во всяком случае было лучше бездействия. Реджис был умен, поэтому быстро понял, что круг с шестиугольной звездой означает призыв. Но ему понадобились пара ночей и пара банок спрайта от Ноа, чтобы узнать в каракулях в центре рисунка буквы арамейского алфавита. Только вот это ему ничего не дало. Нырять в скрытые смыслы нужно было глубже.

Реджис ловил себя на том, что с каждым днем становился все одержимее. На прикроватной тумбочке росла стопка книг о забытых языках и сигилах, а мешки под глазами Реджиса становились темнее и темнее. Сейчас он был в схватке не только со смертью, которая покорно его ждала, но и со сном. Последнему, в отличие от костлявой старухи, он проигрывал. Приходилось жертвовать учебой. Прогуливать скучные пары и отсыпаться на подоконниках в пустых коридорах.

Одним утром Реджис, следуя заведенному порядку, прогуливал философию. Он направлялся в сторону кабинета истории, куда остальные набились бы только к третьей паре – отличное место, чтобы отоспаться. Казалось, еще пара шагов, и Реджис окунется в сладостную негу сна, но из-за угла навстречу ему вынырнул напыщенный индюк в перчатках. Эрик Лайне. Ублюдок, подумал Реджис привычно. Впрочем, их чувства наверняка были взаимны.

– Прогуливаешь пары? – скривив лицо, прошипел Эрик.

Индюки шипели точно так же, когда видели перед собой опасность. И, зная это, Реджис чувствовал свое превосходство.

– А ты? – кинул Реджис в ответ.

От Эрика разило ладаном. Он явно был на утренней исповеди.

– А я иду к мисс Вуд – сообщить, что один из особо опасных нарушает правила академии. – Эрик сделал шаг вперед и толкнул Реджиса в плечо.

Реджис лишь улыбнулся. Индюшачьи игры не могли не забавлять его.

– Смеешься, Фобс? – Эрик наклонил голову, заглядывая сопернику в глаза.

– Слишком много вопросов, Лайне. – Реджис подошел к двери в кабинет истории. – Иди куда шел, – и, надавив на нее, со скрипом открыл.

Эрик понял, что проигрывает. У него не получалось разозлить Реджиса, а он явно хотел именно этого. Вызвать гнев, с которым особо опасный не смог бы справиться.

– Эй, – хватаясь за последнюю возможность, кинул Эрик, – как тебе новенькая? Собираюсь устроить ей сегодня незабываемый вечер.

Вот теперь он попал в цель. Последняя пуля, наполненная желчью, впилась Реджису между лопаток. Расправив их, он все-таки позволил злости завладеть его телом.

– Молчишь? – продолжал давить Эрик. – Значит, ничего не было? Ты мне сразу показался слюнтяем, – усмехнулся он. – Но ничего. Папочка покажет тебе, как правильно вести себя с девуш…

Он не успел договорить. Реджис схватил его за воротник и с силой толкнул в кабинет истории. Эрик, не желая уступать, кинулся на него в ответ и схватил за ворот косухи.

– Стоит мне снять перчатки, и ты труп, Фобс. – Он смаковал каждое слово, все ближе наклоняясь к Реджису.

– Я убью тебя раньше. – Реджис сжал в кулаке ворот его формы.

– Кто она? Кто такая эта Эбель Барнс, что стоит о ней заикнуться, как ты превращаешься в зверя? – Эрик попытался высвободиться из хватки Реджиса, но тот держался за его белую рубашку так же крепко, как Эрик – за косуху Реджа.

– Я с удовольствием бы прикончил тебя прямо в этом кабинете, Лайне. И поверь, Эбель тут ни при чем.

От злости сердце стучало в ушах. Слова Эрика становились все тише, хоть его лицо и отделяли считаные сантиметры. Реджис почувствовал, как рот наполняется кровью, искусанные щеки защипало, засаднили вновь потрескавшиеся раны на кулаке.

– Так убей меня, – натянув притворно-горделивую улыбку, Лайне вскинул подбородок и, разжав руки, раскинул их. – Давай же.

Реджис получил разрешение. Точнее, его получила смерть, уже изголодавшаяся по новым мертвецам, по их холодным телам и остывающей крови. По пустым глазам и посиневшим губам. Где-то в коридоре раздался лязг ее косы, волочащейся по каменному полу.

– Что у вас здесь происходит? – Но до нее в кабинет, уже напитавшийся запахом скорой расправы, вошла Дебора Вуд. – Фобс, Лайне?

Она кинулась между ними и, отвесив обоим по подзатыльнику, вытолкала Реджиса в коридор.

– Живо ко мне в кабинет! – гаркнула она.

Интересно, почему виноватым остался Реджис? Потому что гаденыш в перчатках что-то знал? Хотел его подставить? Поэтому прикинулся невиновным?

– Я сказала, живо! – еще громче скомандовала Вуд. – А ты, Лайне, сотри улыбку с лица.

Он и правда лыбился как придурок. Наверняка думал, что победил. Но смерть все еще была здесь. Стояла за углом и ждала, когда останется со своей добычей наедине.

– Я придумаю наказание вам двоим. – Дебора вцепилась в запястье Реджиса. – Не надейтесь, что вам сойдет это с рук. Этим утром вы нарушили слишком много правил. – Она кинула злобный взгляд на Лайне.

И, развернувшись на каблуках, Дебора потащила Реджиса по коридору.

– Слабак, – шепнул Лайне. – Ни хрена ты не можешь.

Реджис услышал его. Как и смерть, которая забрала Эрика в ад этим прекрасным осенним днем.

Реджис узнал об убийстве не потому, что костлявая старуха решила отчитаться перед ним или поблагодарить за сытный обед. Он узнал это из-за обеспокоенной толпы учеников, которых учителя разводили по комнатам. Из-за плачущей Ребекки. Из-за испуганного Йонни. И из-за Ноа, который позже всех пришел в спальное крыло.

Ноа был взбудоражен и явно думал не о смерти студента, а о чем-то другом, что не могло его не радовать. Позже к Ноа пришло и беспокойство, но глупых людей не стоит винить в заторможенной реакции.

Стоило мистеру Чампи покинуть спальный холл, как Реджис выскользнул следом. Если бы не подозрительная улыбка Ноа, то он и подумать бы не мог, что смерть Эрика принесет хоть какую-то пользу. Эдвин что-то мутил с Соль и Эбель. Понятное дело, что, как и Реджис, они вели собственное расследование.

Поэтому, дождавшись, когда все поутихнет – учителя покинут кабинет истории, Дебора Вуд с Кэруэлом уйдут на кладбище, а в коридоре потушат свечи, – Реджис тихо пробрался к покойному Лайне. Его кровь лужей разлилась по деревянному полу и успела засохнуть некрасивым пятном. Тело накрыли пледом. Рядом с мертвым лежала главная улика – меч рыцаря, который теперь стоял в углу кабинета без своего оружия. Вокруг было много следов. Учителя явно не церемонились и ступали прямо по крови, размазывая ее еще сильнее.

Реджис прикрыл нос рукой. Вдыхать это зловоние было невозможно. Он не раз сталкивался с телами, которые испустили не только дух, но и нечистоты. И Лайне был в их числе. Он знатно обделался. Во всех смыслах этого слова.

Реджис опустился рядом и, откинув плед, посмотрел на грудь мертвеца. Опять сигил. Но уже с другой буквой в центре. Никаких Библий, как у мистера Пирсона. Никаких новых подсказок. Реджису этого было недостаточно. Он покинул кабинет, когда услышал эхо шагов приближающихся учителей.

Эрика унесли на кладбище и похоронили недалеко от дуба. Поставили на могиле крест, положили лесные цветы. Пока Дебора плакала, священник молился. Ноа прилип к окну, наблюдая за процессом, и Реджис быстро переписал цифры с листка на кровати соседа. Святые… Какой же Эдвин все-таки тупоголовый. Да и Реджис, подумавший, будто маньяк не оставил новых улик, тоже. Ноа светился от счастья не просто так – он нашел вещдок. И, владея такой ценной информацией (хотя вряд ли он в полной мере осознавал ее ценность), раскидывался ею направо и налево.

Ноа ушел из комнаты ночью. Наверняка отправился к девчонкам хвастаться своей находкой. А может, просто решил заняться тем, чем занимался обычно, – превращаться в других и соблазнять. Хорошо, что он не изменял себе. Только в эти золотые часы блаженной тишины Реджис мог проветрить комнату от приторного запаха духов и газировки и посидеть над новой загадкой, которая, кстати, оказалась крайне простой. Нужно быть дураком, чтобы не понять, что цифры на листе Эдвина были книжным шифром. А книгой оказалась Библия, наверняка еще и та самая, что была у мистера Пирсона.

«Мир духов даст тебе ответ. Ищи могилу 39 и ту, что не имеет мертвеца. За ними троица святая ждет тебя».

Понадобилась пара часов, чтобы сопоставить цифры и строки и получить ответ. И еще несколько минут, чтобы подремать на столе, прежде чем пойти на кладбище искать чертовы могилы. Натянув черный свитер и куртку, Реджис направился на свидание с мертвецами. Жаль, что до них он так и не дошел. С лопатами и фонарем в руках к мертвецам в гости пришли Ноа, Соль, Эбель и мистер Кэруэл. И пока первые двое занимались поистине важным делом – искали могилы, – двое других грелись в объятиях друг друга. Реджис наблюдал за Эбель и Джосайей из окна кабинета шифрологии. Смотрел не отрываясь, как учитель вытирает ей слезы. Как укутывает в свой пиджак и нежно гладит по волосам. А она поддается. Улыбается. Краснеет. Черт…

Почему на это так больно смотреть? Словно от сердца отрываются клапаны и аорта. Словно оно бьется из последних сил. Изможденное, как и сам Реджис. Он был таким же. Разорванным. Измученным. Потерянным. Эбель наверняка разделяла эти чувства. И сейчас черпала силы у того, кто казался ей ближе, чем Реджис. Но если бы она только знала, что Реджис был готов отдать все, буквально все, ради того, чтобы она не чувствовала себя одинокой. В эту секунду он больше всего желал забрать ее тяжелую ношу, взвалить на свои плечи и нести всю оставшуюся жизнь, лишь бы Эбель стало легче. Реджис был готов разорвать себя на части, лишь бы спасти ее, помочь ей, как однажды она помогла ему.

Реджис откашлялся. Глотку изнутри рвал немой крик, и Эбель как будто услышала его. Она подняла глаза и посмотрела в окно. Вряд ли она увидела что-то, кроме его силуэта, спрятанного в спасительной темноте. Зато Реджис хорошо видел ее. Восходящее солнце подсвечивало ее плечи и макушку, очерчивало хрупкую фигуру. Будто защищало от тьмы, что сгустилась у могил. Реджис не сводил с Эбель глаз.

Он хотел, чтобы она узнала его. Надеялся, что поймет, что он рядом – был и всегда будет. Но Эбель отвернулась, оставив Реджиса в одиночестве.

Идти сейчас на кладбище было глупо, но еще глупее было бы упустить шанс понаблюдать за юными искателями могил.

Запомнив расположение всех надгробий, Реджис отправился на литургию. В исповедальне спал Ноа. В первом ряду, не отставая от своего обычно болтливого друга, клевала носом Эбель. Реджис сел рядом, невольно втянув носом аромат ее духов. Как же он скучал по запаху вишни. По голосу. По голубым глазам, которые теперь осуждающе смотрели на него. К горлу подкатил ком.

Раньше в глазах Эбель пылала любовь.

Эбель задремала у него на плече, стоило священнику затянуть молитву. Отец Робинс несколько раз косился в сторону Реджиса: бросал надменный взгляд и ждал, когда тот сложит руки у груди и преклонит голову перед Господом Богом.

Молчи, старый хрен. Делай вид, что не знаешь меня. Притворись, что видишь впервые.

Считав намек, отец Робинс принялся испепелять взглядом другую, засыпающую на задних рядах, скуру.

После литургии, минуя Дебору Вуд и священника, который ну очень хотел поговорить с новым особо опасным исключительным, Реджис выскользнул на задний двор и, шаркая по каменной дорожке, направился к кладбищу. Нужные могилы он нашел быстро: их выдавали следы на рыхлой земле. Можно было и не запоминать, сколько плит влево от дуба требуется отсчитать, чтобы найти правильное захоронение. Хорошо, что все эти следы обнаружил Реджис, а не кто-то другой. И повезло, что он не хотел, чтобы их рассекретили: пачкая ботинки, он притоптал грунт и скрыл все улики.

Первая могила принадлежала какому-то мужчине, умершему в тридцать девять лет. Она выглядела ухоженной по сравнению с теми, что стояли вокруг. И уж тем более по сравнению с той, что божьим чудом сохранилась на отшибе скурского кладбища. Деревянный крест покосился, потрескался и покрылся плесенью из-за частых дождей. Тут явно был погребен не человек, а сорняк, который рвался наружу. Надпись на кресте прочитать невозможно. Ни имени, ни фамилии. Но зато была дата. До боли знакомая. Вырезанная в памяти, как эти цифры на дереве.

Твою мать…

Реджис опустился на корточки и соскреб пальцами мох.

Сука… Нет.

О… еще как да. Еще как! Он отпрянул и, не удержав равновесия, повалился на землю. Сколько бы Реджис ни являлся сюда, сколько бы времени ни тратил на поиски, всякий раз он уходил ни с чем. Ну, разве что с чувством облегчения. Ведь если бы он все-таки нашел эту чертову могилу, то умер бы прямо на месте. Сгорел от стыда, от чувства вины. Захлебнулся бы извинениями, поперхнулся так и не сказанными словами, вставшими поперек горла. Но могила нашла его сама.

Тимо Фобс нашел его сам.

И Реджис, испугавшись встречи с братом, вскочил и, как последний трус, сбежал. Опять.

Дни то тянулись, то летели со скоростью «Мустанга Буллита». Расследование Реджиса то набирало обороты, то со свистом тормозило. Кажется, убийства прекратились. Академия затихла. Черствая старуха смерть перестала кряхтеть над ухом. Время будто отмотало назад, туда, где было хорошо и спокойно. Реджис чувствовал, что все это неспроста, что скоро что-то случится. Тишина – всего лишь затишье перед бурей.

И кто бы мог подумать, что этой бурей окажется Ребекка Мартинс.

Ночь была тихой, ведь на соседней кровати не храпел Ноа Эдвин. Реджис мог бы предположить, что он сопит где-то в другой комнате (скорее всего, в женском крыле), но Ноа зачем-то посвятил друга в свои планы.

– Сегодня меня ждет настоящее веселье с близнецами Киоко! – прихорашиваясь перед зеркалом, объявил Ноа.

Реджис поморщился.

– Не, ты не подумай. – Ноа застегнул в ухе длинную сережку. – Мы идем в «Святую Троицу». Ну, в заброшенную капеллу.

– Ясно. – Реджис тяжело выдохнул.

Тяжело, потому что слушать это было… той еще задачей.

– Хотя все ты правильно понял, – хихикнул Ноа, подходя к двери. – Эта ночь будет незабываемой! – Напоследок Эдвин послал другу воздушный поцелуй.

Тут Ноа не ошибся. Эту ночь и правда Реджис нескоро забудет, как бы того ни хотел. Сидя на кровати, он дочитывал сборник Сенеки, когда в дверь тихо постучали. Реджис кинул взгляд на часы. Без пяти два. Кто в такое время мог к нему прийти? Ноа не стучится, а больше вариантов и не было. Реджис притворился, будто ничего не услышал, и притих, надеясь, что незваный гость уйдет. Но в дверь постучали еще раз. Он все так же упрямо молчал и ждал. Гость, очевидно, принял это за приглашение войти.

– Ноа? – Дверь скрипнула, прозвучал женский голос.

Реджис сразу узнал его. Голос, который он хотел бы слышать в последнюю очередь, а лучше – не слышать и вовсе.

– Ребекка? – Реджис встал с кровати.

– Ой, ты тут один?

Она зашла в комнату и оглядела кровати, уже зная ответ на свой вопрос.

– Один. Сама же видишь, что никаких тупиц тут не наблюдается.

Ребекка выдавила из себя смешок и, затворив за спиной дверь, шагнула к Реджису. Ее тело прикрывала легкая розовая ночнушка. Настолько легкая, что не оставалось ни сантиметра для фантазий – все было видно и так. И Ребекка явно этого не стеснялась.

Реджис отвел взгляд.

– Ноа ушел. Вернется, скорее всего, утром.

Ребекка была не в его вкусе.

– Если честно, я пришла не к Ноа.

Очевидно, не к нему. И очевидно, Эдвин был замешан в том, что Ребекка впервые за все время зачем-то приперлась ночью в мужское крыло.

– Я занят. – Реджис поднял взгляд, чтобы выразить свое безразличие. – Мне не до разговоров.

– А я пришла не говорить. – Ребекка подняла руку и, пробежав пальцами по ключице, коснулась лямки ночнушки на плече. – Я вообще редко к кому прихожу. Только к тем, кто меня очень интересует.

Она потянула за лямку, и шелковая ткань сорочки чуть соскользнула вниз, почти оголив правую грудь.

– Остановись. – Реджис отвернулся.

– А то что? – Пол под ногами Ребекки заскрипел, когда она шагнула к нему. – Или ты хочешь раздеть меня сам? – Ее ладонь опустилась на спину Реджиса.

1.Описывать твои чувства, Реджис Фобс, вот что титанический труд… Здесь и далее примечания автора.

2.Ну сколько можно обижать этого сладкого мальчика?

3.Робот-убийца…

Бесплатный фрагмент закончился.