Когда мозг спит: Сновидения с точки зрения науки

Многогранный, комплексный подход де Санктиса к сновидениям, пожалуй, лучше всего проявился, когда он писал, что для правильного понимания и интерпретации сновидение нужно рассматривать как математическую сумму нескольких слагаемых: «Общее состояние человека, видящего сон (прошлый опыт, интеллект, характер, привычки), + текущее состояние (стремления, влечения, состояние организма в целом и отдельных органов) + непосредственный опыт, определяемый внешними условиями (во время сна)»^{20}. Сегодня, 120 лет спустя, мы не можем с этим не согласиться.

* * *

Эти пятеро ученых второй половины XIX в. подарили миру множество новых удивительных идей и основательных научных исследований сновидений, опубликованных до «Толкования сновидений» Фрейда. Используя инновационные экспериментальные методы, эти ученые пытались найти ответы на вопросы, которые на протяжении тысячелетий волновали и зачаровывали людей, в том числе касающиеся воспоминаний, которые служат источником сновидений, природы символов и роли эмоциональных, когнитивных и физиологических механизмов в возникновении снов. А в целом они продемонстрировали, что можно решать фундаментальные проблемы сновидений эмпирическим и научным путем, и тем самым способствовали развитию зарождающейся науки о сновидениях.

Однако эти первые исследователи снов не были одиноки. Мы могли бы легко упомянуть в этой главе еще десяток ученых. Отдельно нам хотелось бы отметить четыре работы: «Литература и курьезы сновидений» Фрэнка Сифилда (The Literature and Curiosities of Dreams, 1865), «Сновидения и их интерпретация» Ф. В. Хильдебрандта (Dreams and Their Interpretation, 1875), «Сон и сновидения» Джозефа Дельбёфа (Sleep and Dreams, 1885) и «Исследование сновидений» Джулиуса Нельсона (A Study of Dreams, 1888). Эти книги находятся в свободном доступе и, несомненно, достойны прочтения.

В целом ученые-первопроходцы помогли внести ясность в наше понимание снов и заложили основу для всех последующих научных исследований сновидений. Многое из того, что вы найдете в этой книге, уходит корнями в эти дофрейдистские идеи и подходы к сну и сновидениям.

Глава 3
Фрейд раскрыл тайну сновидений

(по крайней мере, он так считал)

Как и многие другие, Боб всегда считал, что книга «Толкование сновидений» Фрейда, изданная в 1899 г. (на титульном листе стояла дата 1900 г., вероятно, чтобы книга ассоциировалась с началом нового века), почти в одночасье стала известной, преобразив взгляды современников на сновидения. Однажды, размышляя над некоторыми идеями этой книги, Боб взял старое, принадлежавшее еще его отцу, одиннадцатое издание Британской энциклопедии, которое вышло в 1910 г., более чем через десять лет после «Толкования сновидений» Фрейда, и прочитал в ней статью «Сновидения». Статья состояла почти из 6000 слов, но в ней не было ни единого упоминания о теории Фрейда, хотя его работа «Толкование сновидений» значится в приведенном в конце списке из двадцати книг и статей. И Британская энциклопедия была не единственной, кто так непочтительно обошелся с трудом Фрейда.

Оказывается, спустя десятилетие после первой публикации «Толкования сновидений» в большинстве основных текстов по медицине и психиатрии того времени труд Фрейда практически не упоминался. И действительно, первые 600 экземпляров распродавались целых восемь лет. Хуже того, как отметил Фрейд, а позже и другие ученые^{21}, его книга была плохо воспринята в научных, медицинских, в том числе в психиатрических кругах. Спустя девять лет после публикации своей книги ученый писал, что появившиеся в научных журналах отзывы на его работу «могут лишь навести на мысль, что моему труду суждено быть преданным забвению»^{22}. И все же «Толкование сновидений» в конечном итоге стало самой известной работой Фрейда, заложив основу для его модели психоанализа, и сформировало взгляды людей на сны и отношение к бессознательному, продержавшиеся бо́льшую часть столетия. Вот такие превратности судьбы!

Когда студенты, журналисты или просто незнакомые люди («Эй, а на нашей вечеринке присутствует исследователь снов!») спрашивают Тони о его точке зрения на теорию сновидений Фрейда, он часто начинает с того, что задает вопрос, в чем, по их мнению, состояла новизна идей Фрейда о снах. Ответы, часто на удивление краткие, неизменно содержат хотя бы один из следующих тезисов: сны возникают из бессознательного; на самом деле сны всегда связаны с сексом; они отражают подавленные желания; сны имеют символическую природу, и их нужно интерпретировать, чтобы понять правильно. Но, как вы видели в главе 2, основная часть этих тезисов была сформулирована задолго до появления «Толкования сновидений». Очевидно, что идеи Фрейда не были такими уж новаторскими, как сейчас считает большинство людей.

Сновидения на страже сна

В своей теории Фрейд первым предположил, что сновидения имеют две взаимосвязанные функции. Одна из них заключается в том, чтобы выразить подавленные желания сексуального (а порой и агрессивного) характера, часто заложенные в раннем детстве. Другая функция, не столь хорошо известная, состоит в том, чтобы оберегать сон. «Сновидения, – объяснял Фрейд, – это хранители сна»^{23}. Вот как это происходит.

Фрейд предположил, что существует некий сторожевой механизм, своего рода цензор, выполняющий защитные функции в нашем сознании, которые не позволяют неприемлемому бессознательному материалу проникнуть в сознание во время дневного бодрствования. Однако во время сна страж теряет эффективность. Он ослабляет бдительность, позволяя неприемлемому материалу проникнуть в сознание. А поскольку подавленные желания по своей природе аморальны и антисоциальны (по мнению Фрейда), крайне важно не допускать, чтобы они находили прямое выражение даже во время сна, поскольку из-за потрясения человек может проснуться. Поэтому перед ослабленным цензором сновидений стоит задача искажать подавленный бессознательный материал, придавая ему неузнаваемую форму (это называется «работа сновидения»). Фрейд предложил рассматривать четыре механизма обработки и маскировки: сгущение, смещение, превращение мыслей в зрительные образы и вторичную обработку, все вместе они и составляют «работу сновидения». Сны, таким образом, позволяют частично выражать подавленные, часто непристойные желания (сновидения как «исполнение желания»), обеспечивая при этом поддержание спокойного сна (сновидения как «хранители сна»).

Следует отметить непоколебимое убеждение Фрейда в том, что каждый сон – это попытка исполнения желания. Другими словами, ни один сон не может возникнуть, если изначально не был наполнен психической энергией подавленного желания.

Такая концепция сновидений позволила провести ключевое различие между явным содержанием сна – реальным сном, который переживает и о котором сообщает человек, и его скрытым содержанием – «истинным» смыслом сновидения, то есть подавленным желанием, «заряжающим» сон. Скрытый смысл сна можно интерпретировать с помощью метода свободных ассоциаций, когда человек в свободной форме, ничего не утаивая, описывает чувства и мысли, вызванные различными элементами сна. По мнению Фрейда, материал, полученный этим методом, может быть использован опытным психоаналитиком для того, чтобы «исправить» искажения, созданные цензором сна, и тем самым выйти на бессознательные конфликты и желания, породившие его явное содержание.

Хотя широкую публику того времени потрясли описанные Фрейдом истоки и смысл снов, нельзя сказать то же самое о врачах, философах и ученых, которые высказывали многочисленные критические замечания. Вот лишь некоторые из возражений, появившихся за годы, прошедшие после публикации «Толкования сновидений».

● Акцент, который делал Фрейд на подавленных детских желаниях как основном источнике сновидений, говорит об ограниченности его теории; сны могут быть обусловлены целым рядом врожденных рефлексов, влечений и эмоций, и во многих случаях можно увидеть, что они – результат переживаний человека в реальной жизни и не связаны с какими-либо скрытыми побуждениями.

● Он опирался на отдельные отчеты о сновидениях и умозрительные предположения, что не позволяет назвать его теорию сновидений научной в строгом смысле этого слова.

● Фрейд неоправданно преуменьшал значимость явного содержания снов.

● Вопреки его теории, было установлено, что многие сновидения – в частности, кошмары – не оберегают сон человека, а, наоборот, пробуждают спящего.

● Результаты, полученные с помощью его метода интерпретации сновидений, часто были предвзятыми и надуманными, а выводы – субъективными.

● Во многих типах сновидений, особенно в кошмарах, нет явных признаков цензуры или искажений.

● И что самое важное, его теория не соответствует фундаментальным требованиям к любой научной теории: ее невозможно ни проверить, ни опровергнуть.

Сомнения по поводу научной строгости и правомерности теории сновидений Фрейда возникали не только у тех, кто не входил в его круг общения. Некоторые наиболее серьезные возражения исходили от последователей Фрейда, включая одного из его первых учеников Альфреда Адлера (основоположника школы индивидуальной психологии), а также несомненного преемника Фрейда Карла Юнга.

Юнг и альтернативная клиническая концепция сновидений

Фрейд считал сновидения предохранительным клапаном для патологических желаний. Юнг же, наоборот, полагал, что сны играют жизненно важную компенсирующую роль в развитии личности, поставляя человеку материал из бессознательного, который необходимо распознать (и интегрировать), чтобы достичь более гармоничного самоощущения. Этот материал, по мнению Юнга, часто возникает из личного бессознательного человека и может включать «смысл повседневных ситуаций, который мы упустили из виду, или выводы, которые мы не смогли сделать, или аффекты, которые мы не допустили, или критику, которой мы старались избежать»^{24}.

Юнг также полагал, что сновидения могут происходить из так называемого коллективного бессознательного – глубинного слоя бессознательного, общего для всего человечества, который включает весь накопленный опыт человеческого рода. Он утверждал, что этот доставшийся нам от предков аспект личности наследуется генетически и выражается в виде архетипов (универсальных паттернов переживаний и поведения, а также образов), которые можно встретить в сказках, мифах, священных ритуалах, мистическом опыте, во многих произведениях искусства и, конечно же, в сновидениях. Юнг описал широкий спектр архетипических мотивов и символов, в том числе такие архетипические фигуры, как Тень, Трикстер (Ловкач), Мудрый Старец, Великая Мать и Герой.

Кроме того, Юнг считал, что сны могут иметь «проспективную», или предвосхищающую, функцию. Исходя из событий прошлого, бессознательные процессы, лежащие в основе формирования сновидения, могут представить человеку образы вероятных ситуаций и проблем, неосознанных возможностей или воображаемых результатов в будущем. Эти представления не так далеки от истины, как может показаться (об этом мы поговорим в главе 8).

Таким образом, в то время как Фрейд писал, что сны – это «аномальные проявления психики», сродни невротическим симптомам, и подчеркивал их обманчивую природу, Юнг делал акцент на том, что сны являются полноценным естественным процессом, и подчеркивал их творческую и трансцендентную природу, а порой и способность решать проблемы. Как и Фрейд, Юнг предлагал методы работы со сновидениями и был убежден, что их интерпретация может привести человека к важным личным озарениям. Но он также признавал произвольный характер интерпретации сновидений и, в отличие от Фрейда, который безапелляционно заявлял о важности собственной теории, даже не был уверен в том, что его подход к анализу сновидений можно называть методом; то есть Юнг отнюдь не был категоричен в отношении использования своих методов работы со сновидениями.

Теории сновидений Фрейда и Юнга в начале XX в. проложили путь для ряда других, менее известных клинических концепций сновидений. К ним относятся:

● упомянутое ранее предположение Альфреда Адлера о том, что явное содержание снов тесно связано с повседневными заботами и образом жизни человека в состоянии бодрствования, а не с бессознательным, как утверждал его наставник;

● экзистенциально-феноменологический подход к сновидениям, разработанный швейцарским психоаналитиком Медардом Боссом, который рассматривает сон как подлинный опыт бытия-в-мире, столь же реальный, как и любой опыт во время бодрствования;

● теория фокальных конфликтов Томаса Френча и Эриха Фромма, двух сторонников классического психоанализа, предположивших, что сон отражает попытку эго разрешить важные жизненные проблемы человека;

● гештальт-подход Фредерика Перлза, согласно которому различные элементы сна понимаются как проекции принятых и отвергнутых аспектов личности человека.

Кроме того, волна экспериментальных исследований сновидений, последовавшая за открытием фазы быстрого сна в 1953 г., породила во второй половине XX в. десятки, если не сотни, других теорий о природе и функциях сновидений.

Как же все это соотносится с утверждением Фрейда о том, что сновидения – это, с одной стороны, «исполнение желаний», а с другой – «хранитель сна»? Многочисленные исследования сновидений привели к простому выводу, что ни одна из этих предполагаемых функций сновидений не имеет или почти не имеет эмпирического обоснования. Более того, подавляющее большинство ученых, изучающих сон и сновидения, уже давно отказались от фрейдистской концепции снов в пользу более лаконичных и эмпирически проверяемых моделей, основанных на современных клинических и нейробиологических исследованиях. Это не означает, что современные ученые отвергли представления о том, что сны могут нести личностный смысл, отражать текущие заботы человека и быть связанными с воспоминаниями о далеком прошлом или что работа со снами может быть полезной в клинической практике. Все эти концепции были и остаются предметом новейших исследований. Они просто имеют очень мало общего с подлинной теорией сновидений Фрейда.

Сейчас некоторые из вас, вероятно, задаются вопросом: если столько современников Фрейда считали его идеи о снах ошибочными и в течение последующих ста лет возникло множество альтернативных теорий сновидений, если было так мало эмпирических доказательств в поддержку фрейдистской модели, то как же вышло, что его теория настолько укоренилась в западной культуре? За этим стоит целая научная эпопея.

Поскольку книга «Толкование сновидений» стала краеугольным камнем психоаналитической теории Фрейда, практически невозможно было критиковать его теорию сновидений, не ставя под сомнение психоанализ в целом. В результате споры по поводу предполагаемых функций снов неизменно перетекали в разногласия по множеству других тем, таких как концепция вытеснения, природа человеческой памяти, происхождение невротических симптомов, модели детского развития, преимущества использования метода свободных ассоциаций в клинической практике, природа бессознательного и его предполагаемое влияние на повседневную жизнь. В какой-то степени такое положение дел сохраняется и сегодня, и читателям, которые не знают, с какой ожесточенностью (можно даже сказать – религиозным фанатизмом) велись эти научные баталии, мы предлагаем ознакомиться с материалами о «войнах вокруг Фрейда», например с книгой Фредерика Крюса «Фрейд: Создание иллюзии»^{25}. Даже беглый поиск приведет заинтересованных читателей к какой-нибудь увлекательной, но, несомненно, полной ядовитой критики работе.

Несмотря на все эти яростные споры, в первые 75 лет XX в. теория Фрейда процветала. Опираясь на многочисленных убежденных сторонников и множество учреждений, где велось обучение психотерапевтов методам психоанализа, психоаналитическая школа постепенно переросла в целое направление, настолько влиятельное и широко распространенное, что многие его постулаты повсеместно проникли в такие области, как медицина, психиатрия и клиническая психология. Оно оказало влияние также на социальные науки и, что, пожалуй, даже важнее, искусство. От идей, развиваемых на кафедрах истории и литературы, до картин Сальвадора Дали, фильма Альфреда Хичкока «Завороженный» и произведений бесчисленного множества писателей – фрейдистские идеи о сновидениях и разуме наводнили средства массовой информации и искусство, захватив воображение как молодежи, так и старшего поколения. Как метко выразился психолог Джон Килстром из Калифорнийского университета в Беркли: «Влияние Фрейда на современную культуру было более глубоким и длительным, чем Эйнштейна или Уотсона и Крика, чем Гитлера или Ленина, Рузвельта или Кеннеди, Пикассо, Элиота или Стравинского, группы "Битлз" или Боба Дилана»^{26}. А когда речь заходит о снах, то наследие Фрейда не имеет себе равных.

Однако, как мы убедились, люди путают мифы, окружающие Фрейда и его идеи, с тем, что он написал на самом деле. Многие ошибочно полагают, будто Фрейд первым предположил, что сны содержат подавленные желания или влечения, что они состоят из символов или что исходят из бессознательного. Понятие бессознательного, открытие которого обычно приписывается Фрейду, прослеживается на протяжении тысячелетий; само слово было придумано за сто лет до рождения Фрейда^{27}. И даже заслуга в изложении первой клинически обоснованной теории бессознательного принадлежит не Фрейду, а французскому психиатру Пьеру Жане, чьи работы внесли большой вклад в собственные психоаналитические представления Фрейда. Тем не менее прошло уже 120 лет после публикации «Толкования сновидений», и большинство этих идей прочно связывают с именем Фрейда, несмотря на существующие на этот счет сомнения.

И наконец, как и в случае любой удачной маркетинговой кампании, теория Фрейда появилась в благоприятный момент. В то время популярные взгляды на сновидения стали более рациональными и светскими, сны описывались как бессмысленные ночные явления, которые можно объяснить естественными физиологическими процессами. Но, как и наши современники, большинство людей в те времена отвергали эти представления и по-прежнему считали, что сны, как бы причудливы они ни были, несут в себе важные послания, требующие интерпретации. Эти фундаментальные представления стары, как само человечество, именно их и возродил Фрейд. Обладая мастерским и убедительным стилем изложения, Фрейд сумел сплести идеи и данные из широкого спектра источников и областей знаний в насыщенное и увлекательное повествование, которое не только подтверждало веру людей в то, что сны несут важный смысл, но и показывало, каким образом и почему это происходит. И по правде говоря, есть нечто нарциссическое и отрадное для всех нас в идее, что в глубине души мы действительно загадочные, непостижимые существа и что наше поведение определяется мотивами и желаниями, о которых мы в основном не ведаем, а сновидения могут раскрыть нашу истинную сущность.

Разум, нейроны и семенники угря

Путь Фрейда к теориям интерпретации снов и психоанализа был довольно извилист. Сегодня мало кто знает, что сначала он учился на невролога, а не на психиатра, как многие, естественно, полагают. Еще меньше людей знают, что его первый исследовательский проект был посвящен органам размножения угря. Дебаты о загадочном репродуктивном поведении угря восходят к временам Аристотеля. Пытаясь ответить на этот извечный вопрос, молодой Фрейд неделями препарировал сотни угрей в кропотливом, но в конечном счете бесплодном поиске неуловимых мужских гонад. «Все угри, которых я разрезал, – писал он другу детства, – относятся к слабому полу»^{28}. Можно лишь догадываться, как это могло повлиять на его сны, не говоря уже о теории сновидений. Ему было всего 19 лет.

Затем Фрейд проработал шесть лет в Институте физиологии под руководством Эрнста Вильгельма фон Брюкке, известного немецкого физиолога, которого он позже назвал «величайшим авторитетом, которого я когда-либо встречал». За это время Фрейд опубликовал первую статью с подробным описанием структуры и функций продолговатого мозга (входящего в состав ствола головного мозга) и разработал новую процедуру окрашивания для выделения нервных клеток в препарированных тканях.

Десять лет спустя Фрейд начал разрабатывать свою психоаналитическую теорию, и, как он писал своему близкому другу и единомышленнику Вильгельму Флиссу, желание представить точную с неврологической точки зрения модель психики поглотило его целиком. Фрейд приступил к работе над проектом, в котором собирался использовать идеи и открытия в области неврологии для объяснения нормальных и аномальных психических процессов. Значительная часть вышедшей из-под его пера рукописи была посвящена сну и сновидениям. Именно в этот период Фрейду приснился знаменитый «сон об инъекции Ирме», который в одночасье привел его к выводу, что сны – это форма исполнения желаний. Позже в письме к Флиссу Фрейд задал вопрос: «Как вы думаете, не появится ли когда-нибудь на стене этого дома мраморная табличка с надписью "Здесь 24 июля 1895 года доктору Зигмунду Фрейду впервые открылись тайны сновидений"?»^{29}

В этой малоизвестной рукописи, написанной за четыре года до публикации «Толкования сновидений», Фрейд впервые упомянул свою гипотезу о том, что главная функция сновидений – это осуществление желаний. Но в конце концов он отказался от этого проекта и никогда не упоминал о нем ни в одной из последующих опубликованных работ. Пройдет еще 55 лет, и в 1950 г., уже после смерти Фрейда, его незаконченную рукопись обнаружат и опубликуют под названием «Проект научной психологии» (Project for a Scientific Psychology)^{30}.

Как ни странно, эта история имеет продолжение. По удивительному стечению обстоятельств еще одна давно утерянная рукопись, на этот раз работа одного из современников Фрейда, также всплывет из забвения спустя десятилетия после написания. Эта рукопись, найденная в 2014 г., принадлежит Сантьяго Рамону-и-Кахалю, испанскому гистологу и анатому, который в 1906 г. получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине за открытие нервных клеток. Благодаря своим революционным идеям и трудам Рамон-и-Кахаль по праву считается отцом современной неврологии. Однако утерянная рукопись оказалась отнюдь не очередной статьей по анатомии или методам гистологических исследований. Речь в ней шла о сновидениях – его собственных сновидениях. С 1918 г. и до своей смерти в 1934 г. Кахаль вел дневник сновидений с очевидной целью доказать, что Фрейд ошибается.

Кахаль никогда не скрывал своего несогласия с представлениями Фрейда о психической деятельности. Его пренебрежительное отношение к теории сновидений Фрейда яснее всего выражено в письме другу, где он говорил, что «за исключением крайне редких случаев, невозможно проверить доктрину мрачного и несколько напыщенного венского автора, которому, видимо, всегда больше хотелось стать основателем сенсационной теории, чем преданно служить делу науки»^{31}.

Подобно тому как большинство читателей наверняка были удивлены, узнав, что по образованию Фрейд был нейрофизиологом, мало кто мог бы предположить, что научные интересы Кахаля сначала лежали в области экспериментальной психологии, в частности он изучал внушение, гипноз и механизмы возникновения сна. К тому же из 350 публикаций Кахаля только одна посвящена сновидениям. Опубликованная в 1908 г. статья начинается так: «Сновидения – одно из самых интересных и удивительных явлений в области физиологии мозга». Как с этим не согласиться? Кахаль упомянул, что намерен опубликовать подробную работу о «сне и феномене сновидений», в которой собирается обобщить результаты «тысячи самонаблюдений, противоречащих теории Фрейда». Предвосхитив нейробиологическую модель сновидений, которая почти 70 лет спустя приобретет известность благодаря исследованиям гарвардских психиатров Аллана Хобсона и Роберта Маккарли, Кахаль утверждал, что сновидения появляются в результате активации случайных нейронов в различных областях мозга. Хотя Кахаль так и не завершил обещанную работу, дневник его сновидений с сопроводительными заметками был недавно опубликован в замечательной книге^{32}, в которой не только рассказывается о работе Кахаля на протяжении всей его жизни, но и приводятся его сновидения, позволяющие многое узнать об одном из величайших ученых XIX в.

Остается лишь удивляться, что человек, известный как отец нейронаук, нейрофизиолог, который также занимался экспериментальной психологией, в течение 16 лет записывал свои сны, чтобы опровергнуть теории человека, известного как отец психоанализа, который сначала работал нейрофизиологом, а затем переключил внимание на психологию. Такова уж волшебная природа этого удивительного явления, которое мы называем сновидениями.