Неприятности профессора Клюева

Глава XII

Очень подмывало сказать: «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие».

Очень подмывало, но Клюев сдержался.

Когда утром он сообщил, что готов поделиться своими соображениями по поводу всего случившегося, реакция была разной. Однако сейчас они все были здесь: откровенно скептически настроенный Валкиндат с бластером на коленях; даже в кресле вытянутый, как струна Архин Кули; осунувшийся, казалось, ещё сильнее, дёрганный с бегающими глазами Лативумсайо (с ним пришлось здорово повозиться); недвижимый, как изваяние, Пам со слегка отставленным левым крылом, по которому разноцветными искрами сновали медицинские нанороботы; грустный Толго в неизменном синем плаще с капюшоном, скрывающим половину лица, оставляя впрочем, большие трогательные глаза видимыми.

Все смотрели на Клюева, стоящего у входа на террасу спиной к свету, отчего практически невозможно было понять выражение его лица.

Клюев снова обвёл всех взглядом.

– Ну-с, – сказал он, растягивая согласные, – начнём с общеизвестных фактов. Если вдруг то, что я буду сейчас говорить, покажется вам несущественным, пожалуйста, проявите терпение. Поверьте, это в наших общих интересах. И ещё одно, – Клюев сделал упредительную паузу, тон его несколько изменился, – считаю своим долгом предупредить, что сегодня на рассвете я включил систему безопасности на поражение. И на всякий случай заблокировал возможную отмену команды, – он улыбнулся. – Кое-чему меня успели научить перед вылетом.

В одночасье сошедший с лица Валкиндат осторожно покосился на предохранитель на бластере и медленно двумя пальцами переложил его на край стола.

Клюев одобрительно кивнул.

– Так вот по поводу общеизвестных фактов, – заговорил он, неспеша прохаживаясь вдоль большого окна, – ни для кого не секрет, что дипкапсула представляет собой полусферу. А если мы взглянем на неё в горизонтальном разрезе, то получим три вписанных друг в друга окружности разного диаметра.

Клюев остановился.

Пока никто не возражал. Возможно, не особо и вслушивались, но и не возражали.

Клюеву вдруг (надо же когда!) вспомнилась самая первая лекция в его жизни. В тот день он очень волновался и без особого успеха, надо сказать, храбрился, убеждая себя, что перед студентами робеть нельзя. Это последнее дело, перед студентами робеть.

– Первый круг, – продолжил он, обводя тростью пространство вокруг, – это общая зала. Третий, – трость с лёгким стуком ткнулась в окно, – открытая терраса. И, соответственно, внутри второго круга располагаются каюты и служебные отсеки.

Валкиндат демонстративно зевнул.

– Я не понимаю, – начал было Архин, однако Клюев вежливо, но твёрдо перебил:

– Не всё сразу. Давайте воспроизведём последовательность расположения помещений в капсуле, – он несколько раз несильно ударил указательным пальцем по набалдашнику. Трость выпустила фиолетовый луч, сразу же развернувшийся в трёхмерную модель, – ну, предположим слева направо: резервная каюта, в которой обитал Гринбер, затем каюта Пама, за ней ваша, Архин, далее каюты Толго, Валкиндата, вашего покорного слуги и Лативумсайо. Замыкает круг центр связи. Всего восемь секторов. Кроме того, все жилые помещения, за исключением центра связи, имеют самостоятельные выходы на террасу. Достаточно нажать на кнопку на панели и дверь разомкнётся. Правда, удобно?

– Гклупо,– брезгливо поморщился Пам, – кг делу.

– В самом деле, – пожал плечами Толго, – что нам это даёт?

Клюев улыбнулся. Клюев был сама любезность.

– Сейчас? – уточнил он. – Абсолютно ничего.

И вдруг заговорил быстро и жёстко, отрывисто жестикулируя и буквально прожигая взглядом.

– Я не знаю, что будет со мной, поэтому и включил систему. Я не знаю, по какой причине пятеро из нас желали смерти Рене Гринберу. Но я точно знаю, что многие оказались на этой планете не случайно. Возможно, они ждали удобного случая, возможно, всё решилось в последний момент, однако факт остаётся фактом – человек, представитель Межзвёздной земной корпорации убит. Не погиб в результате несчастного случая, а убит. И я намереваюсь рассказать, каким образом было совершено убийство, а вы, если что меня поправите, правда, Валкиндат? Ведь не было никакого покушения! Вы ждали Гринбера, и когда на планете вместо него появился я, даже расстроились немного. Но быстро взяли себя в руки. Ещё бы! Обвести вокруг пальца ничего не понимающего в таких делах недотёпу и сорвать подписание договора – пара пустяков! И убивать никого не надо. Но Гринбер прилетел! Пусть с опозданием, но прилетел. И вам пришлось действовать. Вот только одна загвоздочка – каким образом? По какой-то причине, допускаю, что в связи с моим появлением, первоначальный план оказался негодным. И тут, как по заказу, необычайно удачно подвернулся старый шешек. И Валкиндат провоцирует его на агрессию, прекрасно понимая, чем это кончится. Кстати, поздравляю. Поздравляю и аплодирую вашей находчивости, быстроте ума и артистичности. Блестяще исполнено! Ах, боже мой, покушение! Тут бы и свернуть миссию, да несчастный Гринбер упёрся. Помните ту бесподобную сцену, когда они с Архином чуть не вцепились друг в друга? – Клюев быстрым движением поправил сбившиеся очки и вдруг рявкнул надрывно. – Сидеть тихо! Вы правы, Пам, я стал вам мешать. Недотёпа оказался хоть и бывшим, но членом Совета. А это уже не шутки. У Совета очень тяжёлая рука. И очень длинная. Итак, начинается самая захватывающая часть нашей истории. Ночью вы вырабатываете новый план. Ночью же начинается его осуществление.

– А ведь Гринбер что-то подозревал, – сокрушённо продолжил Клюев, – недаром приглашал меня к себе. Намекал, а вы, Пам, это отлично видели. Помните?

Рукокрыл чуть заметно дрогнул больным крылом.

– Сидеть тихо, – предупредил Клюев, – берегите здоровье, любезнейший. В метрополиях тревогу по поводу отсутствия связи поднимут быстро, но прибыть сюда мгновенно не смогут – слишком уж глухая провинция. Так что дня три у вас было. Лативумсайо той же ночью, – продолжал Клюев, неспешно прохаживаясь вдоль окна на террасу, – разбивает коммуникатор и, по сценарию, скрывается в лесу. Надо сказать, сам того не желая, очень на руку вам сыграл Толго. Именно он видел янусианина ночью. Это уже потом мы вспомнили про камеры внешнего наблюдения.

Как и задумано, подозрения теперь всецело падают на Лативумсайо, и нам, волей-неволей, приходится организовать его поиски. Вы, Архин, перекладываете ремонт коммуникатора на Толго, зная, что эльбан новичок и быстро не справится, и вместе с Валкиндатом, обеспечивая себе алиби, отправляетесь в лес. Якобы! Только никакими поисками заниматься вы не собираетесь, ведь вам как раз отлично известно, что на самом деле Лативумсайо никуда не пропадал. И задача ваша состоит в другом. Добравшись до окраины леса и убедившись, что я на достаточном расстоянии, вы, Архин, бегом возвращаетесь в капсулу через свою каюту. Счёт идёт на секунды. Вам нужно сделать так, чтобы я не успел уйти слишком далеко, чтобы я собственными глазами увидел картину, так сказать, во всей красе. Пам поднимается в воздух, и какое-то время кружит над капсулой, как бы разминая крылья. Валкиндат в соответствии с планом стреляет в Пама, но неудачно! Пам ранен по настоящему. Вы в тот момент не играли, Валкиндат, вы и в самом деле страшно испугались, что убили его.

Примерно в это же время Архин проникает в каюту Гринбера, который, кстати, опасаясь за свою жизнь, приглашает к себе Толго. С вашей, Архин, физической силой оглушить эльбана незаметно подкравшись, сущая ерунда. Затем вы блокируете дверь в каюте (дипкапсулы – это всё же ваша специальность!), заявляете окаменевшему Гринберу, что вернётесь с оружием, включаете систему на поражение, а когда снова появляетесь на пороге, Гринбер, скорее всего чем-то замахивается на вас, защищаясь. Система срабатывает, Гринбер валиться замертво.

Дальше совсем уже просто. Я сам отправляю Валкиндата внутрь, где он и передаёт вам бластер. И никакого риска! Даже с бластером в руках вы вне подозрений.

И под финал душераздирающая сцена появления Лативумсайо! Правда, он оказался не таким стойким и скорости стал здорово трусить, чем, несомненно, нервировал остальных участников заговора.

Но это мелочи. Как бы там ни было, а дело сделано! Гринбер устранён, договор сорван и ещё неизвестно кому теперь достанется эта богатая планета. Пусть господин бывший чрезвычайный представитель ломает себе голову. – Клюев перевёл дыхание. – И в заключение, я не знаю, действовали ли вы по указанию ваших правительств или это была личная инициатива. Я не знаю, кто именно привёз бластер и координировал операцию. Но одно я знаю точно, – Клюев обвёл всех мрачным взглядом, он тяжело дышал, редкие волосы сбились на лоб, очки сидели криво, – вам всем очень многое хочется мне сказать.

И вдруг, совсем по-мальчишески подмигнув, добавил:

– Я же пошутил. Это шутка такая, а вы все купились.

Глава XIII

С минуту в зале стояла гробовая тишина.

А потом началось!

Клюеву показалось, что на него обрушился цунами величиной с гору.

Говорили все сразу, точнее – орали.

Валкиндат не ругался, нет. Валкиндат просто сочился ядом, давая понять, что всегда считал человечество сборищем тупых и недалёких болванов, жуткой и неудачной пародией на иглеан, и будь его воля…

Дальше Клюев не расслышал, потому что всё заглушал Архин. Вытянувшись во весь свой немалый рост и размахивая четырьмя руками, он конкретно рисковал схлопотать от системы безопасности, но, как ужаленный, верещал про человеческое убожество и неполноценность, грозя всевозможными карами от немедленного разрыва дипломатических отношений до вполне реальной перспективы при первом же удобном случае собственноручно сделать из Клюева кольчатого червя.

Пам гыкал и клокотал, во всеуслышание и весьма доходчиво поясняя сколько раз и с какой именно высоты он будет сбрасывать мерзавца на поверхность, да так, чтобы тот ещё и подпрыгивал.

Даже Лативумсайо, на время забыв дрожать и бояться, то и дело повизгивал что-то гневное и неодобрительное.

В глобальном конкурсе на самую жестокую кару не участвовал один Толго. Он просто смотрел и слушал. Слушал и смотрел.

Когда пыл поутих, а от праведного гнева уже не веяло испепеляющим жаром, Клюев, совершенно обессилевший, позволил себе рухнуть в кресло.

– Да успокойтесь вы, – сказал он устало, – шутка, конечно, небезобидная. Да что уж там, жестокая шутка. Но так надо было.

– Кому? Вам? – отнюдь не доброжелательно спросил Валкиндат. – Поглумиться?

– Пока ещё есть время, – будто не заметив сарказма, говорил Клюев, – я хотел бы попросить прощения и снять всякие подозрения с Лативумсайо.

Янусианин вздрогнул и ещё сильнее вжался в кресло.

– Помните, Валкиндат, наш разговор накануне? Вы ещё сказали тогда, что между нами, в сущности, не так уж и много различий. Может, и немного, но порою они важнее и сложнее, чем кажется на первый взгляд. Рукокрылы, предположим, – он кивнул в сторону Пама, – считают святотатством раскрыть перед чужаками истинное имя своей планеты. А вот янусиане верхом кощунства полагают продолжение рода везде, кроме Дуро.

Смутная, ещё не оформившаяся догадка пошленькой ухмылкой поползла по лицу иглеанина.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, – не дал ему закончить Клюев, – что наш уважаемый Лативумсайо прибыл на планету, если можно так выразиться, в положении.

Пам разочарованно отвернулся, а Архин с выпученными, как у жабы глазами уставился на янусианина. Словно нашкодивший мальчишка Лативумсайо готов был вот-вот пустить слезу.

– Я думал, что успею, – лепетал он, – а тут такое. Это очень важно. Вы не поймёте. Эта работа – статус, престиж! Я немного убавил срок, чтобы отпустили, – он сник. – Как раз ночью должно было. Они бы догадались, они бы всё поняли по моему виду.

– Поэтому вы боялись связи с домом, – не спросил даже, а просто продолжил за него Клюев, – запаниковали, разбили коммуникатор и скрылись в лесу.

Лативумсайо всхлипнул.

– Я тогда ничего не соображал толком, – сказал он, потом порывисто вскинулся, вцепился Клюеву в рукав и заговорил быстро и горячо. – Не сообщайте им! Умоляю, не сообщайте! Иначе позор! Всему моему роду позор!

Клюев осторожно, неумело, что ли, погладил его по голове.

– Не надо стыдиться. Вам стыдиться не надо. Вы уникальный народ. Вы единственные во всей Галактике. В каждом из вас в полной гармонии существуют две личности, чтобы однажды, с появлением потомства одна из них перешла в новорождённого. Тут и с одной-то совестью не знаешь, как сладить. Мы не сообщим.

– Кгажется, нас больше, чем кгажется, – глубокомысленно заметил Пам.

– И… где? – спросил несколько сбитый с толку Архин Кули.

Лативумсайо махнул рукой в сторону своей каюты:

– Там.

– Я прошу прощения, Лативумсайо, что совершенно выпустил из памяти эту особенность вашего народа, – почти официально произнёс Клюев. – Это грубейший просчёт с моей стороны, поскольку той ночью я слышал ваш, хм, внутренний диалог, но, к сожалению, ошибочно заподозрил наличие в каюте постороннего. Это моя ошибка, и если бы я догадался сразу…

– И что бы это изменило? – Валкиндата явно раздражала эта сентиментальная патетика.

– Видите ли, – понуро проговорил Клюев, – с самого первого дня меня что-то смущало. Несоответствие, неправильность складывающегося бытия, если хотите. Мелочи, детали, на которые обычно не обращаешь внимания. Я и не обращал поначалу, пока мы не запутались, пока не выстрелили в Пама, пока не погиб Гринбер.

Он был какой-то поникший сейчас, вымотаный, осунувшийся очень немолодой представитель Координационного Совета в отставке Герман Клюев, с реденькими местами седыми волосами, зачёсанными кое-как, нездоровым цветом лица, немного скошенным в уголках губ ртом и потухшими совсем беззащитными глазами. Он проиграл и понимал это. И поэтому сдался.

– Я самодовольно полагал, – еле слышно говорил он, – что мои прошлые заслуги, мой прошлый опыт позволяют и здесь принимать решения, выносить оценки всему и всем. Если отбросить внешнюю шелуху, именно по моей вине пострадал Пам, по моей вине погиб Гринбер, моя нерасторопность и недогадливость чуть было не привели к трагедии Лативумсайо, и по моей безрассудной прихоти Толго рисковал жизнью дважды – сперва, отправившись к аборигенам, потом, оставшись в дипкапсуле практически без защиты, – он тяжело поднял взгляд на эльбана, – кстати, Толго, сделайте старику одолжение, унесите отсюда свой бластер. Ни к чему он тут.

Толго с готовностью кивнул, протянул руку к оружию, чуть привстав, да так и сел с вытянутой рукой.

– Что, простите? – переспросил он треснувшим голосом.

– А впрочем, оставьте. Вам он тоже ни к чему.

И ни намёка на раздавленного обстоятельствами, униженного своей беспомощностью старика. Клюев был собран и прям. Вмиг ставшее жёстким лицо сглаживала лишь ироничная еле заметная улыбка.

Ощущаемое не разумом даже, а кожей в зале с невероятной быстротой сгущалось холодное напряжение.

– Это шутка? Очередная? – покосился на бластер Архин.

– Да какие уж там шутки.

– В таком случае, объяснитесь, господин Клюев, – потребовал Валкиндат.

– С превеликим удовольствием.

Клюев заговорил. Твёрдо, основательно, словно огромные гвозди всаживал один за другим, силища неимоверная и чёрта с два вытащишь.

– Толго, – трость молниеносно взметнулась и зависла на уровне груди эльбана, – никогда не интересовали ни наши с вами дрязги, ни этот проклятый договор. Он прибыл сюда с единственной целью – убить. И ни кого-нибудь, а именно вас, Валкиндат. И должен сказать, ему это почти удалось. Он поселился в соседней каюте, а когда той злополучной ночью Валкиндат мило знакомился с заглянувшим на огонёк шешеком, всего-то и понадобилось приоткрыть немного внешнюю дверь и выстрелить.

– Ерунда, – не очень уверенно возразил Архин, – его бы накрыла система безопасности.

– На уровне парализатора? – прищурился Клюев. – И что? Судите сами, Толго стреляет, получает небольшую контузию и, пока мы перепуганные и сонные мечемся, успевает прийти в себя и улететь. Корабль-то недалеко. Но! Произошла накладка. Его замечает старый шешек, замахивается копьём. А дальше мы знаем. Но и это ещё полбеды. Из записи системы внешнего наблюдения, Толго узнаёт, что абориген был не один, в кустах прятались его менее храбрые соплеменники, а значит, нужно, во что бы то ни стало, выяснить – заметил ли его кто-нибудь из них! – Клюев повернулся к эльбану. – И вы увязались следом за мной в деревню, где к огромному облегчению узнали, что опасности нет, шешеки вас не видели. Тут бы и успокоиться, начать готовить второе покушение, да очень некстати вмешивается Пам. Сперва он то и дело подозрительно косится в вашу сторону, а в один прекрасный момент и вовсе оказывается в вашей каюте. Волею случая ваш странный разговор в ночи слышит Архин. Пересказывать его я не стану, а суть проста: Пам начинает вас подозревать. Более того, он открыто предупреждает, что собирается поделиться своими подозрениями с другими и в первую очередь с Валкиндатом. Вот и встреча уже назначена, иглеанин ждёт. И опять вам везёт! Голодный и злой среди ночи в зале появляюсь я, мешая Паму незаметно покинуть капсулу, а следом к вящей моей радости и Гринбер. И всё-таки, всё-таки, главная угроза для вас вовсе не Пам, а моё настойчивое требование связи с метрополиями. Вот это действительно проблема. И как же, наверное, вы радовались, Толго, наблюдая, как перепуганный Лативумсайо вдребезги разносит коммуникатор, сам того не ведая тем самым спасая вас. Правда, утром обнаруживается неприятный сюрприз: в темноте Лативумсайо случайно натыкается на ваш корабль и чудом включает систему автоматического пилотирования. Корабль благополучно отбывает в неизвестном направлении. Это уже серьёзный удар, это означает, что приходится срочно расставлять приоритеты: что важнее на данный момент – Валкиндат или шантажист – Пам? И вы решаете убрать рукокрыла. Ошибка, любезнейший!

Клюев умолк, переводя дыхание.

Их взгляды снова встретились.

Всё же он сильно изменился за последние несколько минут. Робкого застенчивого юноши и след простыл. Плечи расправлены, внешне совершенно спокоен, невозмутим даже. И в чём-то неуловимо другие глаза, с любопытством, словно за игрой, наблюдавшие за Клюевым. Он молчал. Он не собирался говорить, спорить, возмущаться, опровергать. Это читалось в его позе. И Клюев незаметно кивнул, принимая правила игры.

«С тобой бы в шахматы, мальчик», – подумалось вдруг Герману.

– Вы врёте Архину, что на Эльбане, якобы, были инженером, – продолжил он немного спокойнее, – и готовы взяться за ремонт коммуникатора, а сами, дождавшись, когда мы уйдём на поиски Лативумсайо, с бластером через террасу бежите в лес, так как из капсулы по поднявшемуся в воздух Паму стрелять попросту неудобно, да и глупо. Правда, прицелиться в лесу, как следует, вы не успеваете, ведь Пам с его орлиным зрением вас почти заметил, но выстрел всё равно получился неплохой. Пам бьётся оземь, и нужно как можно быстрее вернуться в капсулу и сделать что-то с системой внешнего наблюдения. Про неё вы помните, за это я ручаюсь. Но удача от вас отвернулась окончательно и уже навсегда. Видимо, подбегая к капсуле, на террасе вы замечаете Гринбера. А Гринбер видит вас с оружием. И Гринбер всё понимает. И вы всё понимаете. Остальное я могу только предполагать. Скорее всего, Толго, вы догоняете Гринбера уже на пороге его каюты. Возможно, завязывается драка. Возможно, ему удаётся выхватить у вас из рук оружие. В итоге, он убит, а вас зацепило рикошетом. Ведь так всё было? Что же вы молчите всё время!

– Подождите, – опять встревает Архин, – не складывается у вас, Клюев. Система безопасности была выключена. Так? Так. Кто же её тогда включил?

– А мне плевать! – бросает Валкиндат, рывком поднимаясь с кресла. – Мне плевать, кто её включил! Я знаю одно – у Эльбана будут неприятности. Большие неприятности, обещаю! Мы с рукокрылами сотрём в звёздную пыль эти эльбанов!

– А вот тут вы ошибаетесь, – улыбаясь, заметил Клюев, – у Эльбана не будет никаких неприятностей.

– Это ещё почему?!

– Да потому, что Толго не эльбан, – радостно произнёс Клюев, – Толго шешек.