Неприятности профессора Клюева

Глава V

По местному времени было, наверное, уже далеко за полночь. Крупные чужие звёзды, разноцветными, мигающими вкраплениями дырявили чёрное небо; пока ещё чужой лес оцепенело прислушивался к ночным звукам и выжидал чего-то. Давно уже ушёл к себе комнату сникший Толго, Архин Кули, наконец, нашёл способ вежливо, но твёрдо распрощаться с янусианином, да и сам Лативумсайо, растеряв свою аудиторию и по инерции безуспешно попробовав втянуть в разговор Клюева, в конце концов, сдался и, что-то бормоча себе под нос, отправился спать.

А Клюев всё сидел на центральной террасе и вертел в руках бокал, еле заметно пахнущий терпким, далёким и неземным.

Никак не покидало неприятное и саднящее чувство чего-то упущенного, настораживающего, но неясного и оттого раздражающего сознание. То есть, что конкретно не давало покоя, было как раз предельно ясно. Мучило, как бесконечное нытьё нежелательного попутчика, долбилось в затылке и чуть давило в груди неоформившееся ощущение неправильности, нелогичности и бессмысленности, казалось бы, совершенно простых и обыденных вещей. События сегодняшнего вечера, понятные и бесхитростные в неуловимый момент, как лента Мёбиуса выворачивались наизнанку и представлялись вдруг в совершенно ином, иррациональном свете, а он, Клюев, никак не мог уловить смысл, цель и даже причину этой метаморфозы. Улыбка Джоконды в Чёрном квадрате.

Образ в образе. Иллюзия в иллюзии. Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате. Особенно, если её там нет. Или вот ещё: «Не то, что мните вы, природа…»

«Ну, всё, хватит, – он снял очки и потёр уставшие глаза, – пора спать. Завтра переговоры, формальности и что там ещё бывает при подобного рода процедурах. За день, надеюсь, управимся, а потом и домой».

Вот тут и взвыла – резко и натужно, да так, что из растущего неподалёку кустарника с шумом вскинулись местные пернатые – сирена системы безопасности дипкапсулы. Потом тишину полоснул крик, больше похожий на громкий вздох.

Из кают, словно по команде, выскочили взбудораженный Архин Кули, взъерошенный и хищный с виду Пам. Из чуть приоткрытой двери высунулось испуганное лицо янусианина. Все уставились на Клюева.

– Что? Что это было? – ошарашено спросил Архин.

– По-моему, тревога, – голос у Лативумсайо дрожал.

Клюев, наконец, очнулся от потрясения.

– Система безопасности. Внешняя угроза. Что-то случилось снаружи. – Он быстро оглядел всех и скомандовал, – Лативумсайо, запритесь и не высовывайтесь. Архин, найдите Толго и Валкиндата. Пам, нужна ваша помощь. Надо проверить периметр.

Они наткнули на него почти сразу. И остановились, обомлев.

Валкиндат сидел на корточках, прислонившись спиной к перилам террасы. Правой рукой он сжимал левое плечо, и даже в полумраке было видно, как сквозь пальцы сочится бурая кровь.

– Что это значит? – услышал за спиной Клюев взволнованный голос Толго.

Иглеанин периодически судорожно вздрагивал, удивлённо и растерянно переводя взгляд то на сгрудившихся возле него коллег, то на свои колени.

Там, всё ещё сжимая в руке простенькое короткое копьё, лицом вниз лежал абориген.

Мёртвый.

– Вот и познакомились с местным населением, – некстати сказал Архин Кули.

У Клюева похолодело внутри.

– Что же вы наделали, Валкиндат. Что же вы наделали!

– Я что, по-вашему, полный унда́к? – Валкиндат широкими шагами мерил залу из угла в угол, периодически запинаясь на слишком длинные ноги сидящего Архина Кули.

Клюев однажды имел сомнительное удовольствие наблюдать и даже в руках подержать иглеанского ундака – этакое домашнее животное, немного смахивающее на нашего чебурашку. Доброе, милое, ласковое и при этом удивительно прожорливое и тупое. Инстинкт самосохранения у ундаков отсутствует полностью. То есть вообще полностью. Брось ему лакомство в огонь, глазом не моргнув, полезет прямо в пекло. И ведь сгорит, паразит, за милую душу. Орать будет, как недорезанный, но пока есть чего жрать, ни за что не вылезет.

А что вы хотите, тысячи лет селекции и генной инженерии.

– Я не ундак! – определился, наконец, Валкиндат и для убедительности погрозил кому-то неопределённо пальцем. – Я дипломат. А это – провокация.

Все сидели полукругом: Архин, то и дело подтягивающий ноги, подобравшийся в кресле всё ещё бледный Лативумсайо, как никогда похожий на огромную хищную птицу Пам, устало облокотившийся на стол Толго. Один Клюев стоял у двери на террасу, опершись на трость.

– Однако вы не станете отрицать, что некоторые ваши, э, обычаи… – бог знает, зачем встрял янусианин и тут же сам испугался и осёкся.

Валкиндат перестал рассекать воздух и посмотрел на Лативумсайо с брезгливой нежностью, как на умалишённого.

– Но не здесь же!

– Дипкапсула земного производства, – подал голос Архин. – Просветите нас, Клюев, насчёт её технических характеристик. Может, мы чего-то не знаем? Может, это сбой техники?

Каталийский диалект. Великолепный образец каталийского диалекта.

– А ничего особенного знать и не надо, – Клюев поморщился, припоминая, – обычный набор функций, соответствует общепринятым стандартам. Автономность, герметичность на случай… Не помню, на случай чего-то там. Три уровня защиты с возможностью отключения. В базисных настройках, в случае наличия возможной угрозы, парализующее воздействие. Постоянное наблюдение по всему внешнему периметру с синхронной записью, разумеется. Наблюдение, как и запись внутри капсулы запрещены на основании принципа экстерриториальности, зафиксированном в… Да вы и сами знаете все существующие на этот счёт нормативные акты. Я, вообще-то, не инженер. Техническая сторона – не моё поле деятельности. Но от каталийской, я так полагаю, эта дипкапсула отличается только дизайном и сборкой. Да перестаньте вы мельтешить, Валкиндат. И без вас голова болит.

– Синхкронная запись – хкорошо. Кгажется, надо смотреть запись.

О, сфинкс заговорил! Клюев даже вздрогнул от неожиданности. С момента прибытия Пам не проронил ни слова, и Клюев уже стал потихоньку смиряться с тем, что ему не то, что языка, даже голоса рукокрыла не услышать.

– Ну, наконец-то, вечность Клану, здравая мысль! – Валкиндат демонстративно воздел руки. – Давайте же, Клюев, удивите нас чудесами земных технологий, покажите запись за последний час, чтобы все перестали уже искать аборигенов у меня в желудке!

Легко сказать, покажите запись. Сверхкраткий инструктаж накануне вылета Клюев слушал вполуха, справедливо полагая, что ничем подобным ему заниматься точно не придётся.

– Источник: система безопасности. Код доступа: Клюев. Файл: визуальная запись. Период: последний час по местному времени. Открыть.

К вящей радости ксенолингвиста противоположная выходу на террасу стена матово засветилась, и после некоторого мельтешения кадров выдала двенадцать окон.

– Двенадцать камер? А говорите, соответствует стандартам, – отметил чуть уязвлённый Архин. – Так, нас на данный момент интересует, по-видимому… Где вы стояли, Валкиндат?

– Что?

– Нам нужно знать ваше местоположение.

– Местоположение? А. Ну, – игленианин прищурился, припоминая, – я вышел из комнаты… Да, в общем-то, недалеко.

– Найти изображение: Валкиндат, иглеанин, – скомандовал Клюев.

Одно из окон мгновенно расползлось во всю стену.

– Воспроизвести! – хором рявкнули все.

Терраса достаточно освещена, чтобы отчётливо разглядеть, как иглеанин, чем-то озабоченный, расшагивает взад и вперёд, затем останавливается и какое-то время вглядывается в сумрак растущего невдалеке кустарника. Оттуда, без тени испуга или страха, опираясь – и это отлично видно – на копьё, как на палку, выбирается и направляется прямо к Валкиндату абориген. Довольно большая с остатками волос голова покачивается в такт шагам. Кроме набедренной повязки из одежды на нём ничего нет. Кажется, он что-то говорит…

– Кговорит он. Что?

Валкиндат только пожал плечами.

– Понятия не имею. Щебетал чего-то. Или шептал. Я и наклонился к нему, как раз для того, чтобы попытаться разобрать хоть звуки.

Действительно, подпустив аборигена поближе, иглеанин, слегка присев, протягивает ему руку, как бы приглашая подняться на террасу.

– Оп-па! – невольно вырывается у Лативумсайо.

Безо всякой видимой причины абориген вдруг резко останавливается и очень ловко и быстро замахивается копьём. Несколько раз мелькает обращённое к камере искажённое лицо Валкиндата. Пытаясь увернуться от удара, он поскальзывается, натыкается на острие копья и…

Срабатывает система безопасности. Ярко синяя, похожая на сломанную стрелу молния и дикий вопль сирены.

Некоторое время все молчат.

– А картинка-то двусмысленная получается, – ни к кому конкретно не обращаясь, Лативумсайо вслух произнёс то, что и так вертится у всех на языке.

На иглеанина никто не смотрит. По зале расползается ощущение неловкости и гадливости.

– Да идите вы, – с бешено горящими глазами зло бросает Валкиндат и запирается у себя.

– Думаю, не стоит делать скоропалительных выводов, – подвёл итог Клюев, – ничего конкретного мы так и не увидели. А то, что увидели…– он развёл руками.

– В принципе, – кивнул Архин Кули, – вы правы. Может, стоит взглянуть ещё раз. Эти стереотипы, знаете ли.

И тут начинает постанывать Лативумсайо.

– Поздно уже, – произносит он умоляющим тоном,– мы все так устали, так перенервничали за этот день. Ну, что нам стоит отложить повторный просмотр на завтра? Ведь так, уважаемый Пам? Я прав? Скажите же им, Толго, прошу вас!

– Да и в самом деле, – согласился Толго, поднимаясь, – я бы предпочёл отдохнуть, если вы не против, разумеется.

– Ну, конечно же, мы не против, – обрадованный поддержкой канючит янусианин, – Клюев, так что – до завтра? Клюев!

– Раз так, то до завтра, – сдался Клюев. – Вы идите. Я ещё посижу здесь немного. У меня, знаете ли, бессонница.

– Бессонница? Это кгогда не спать?

Дверь в комнату рукокрыла закрылась последней.

«Герман, Герман, во что ты вляпался? Сидел бы дома, писал свою мудрёную книгу для самое большее двенадцати специалистов на всей Земле. Так нет! Потянуло тебя, хрыча старого, на приключения. Рукокрыла тебе, видите ли, подавай. Да чтоб ещё и разговаривал, да чтоб ещё и лексику с орфографией разъяснял, да чтоб ещё… Да что б вас всех, едят вас мухи!»

Насчёт бессонницы он, конечно, соврал. Спать хотелось до головной боли и до рези в глазах. Только вот ляг он сейчас, всё одно проворочался бы добрую половину ночи бестолку. Нет, что-то мы упустили. Что-то я упустил. Не стыкуются части головоломки, как ни крути. Не стыкуются и всё тут.

– Источник: система безопасности. Код доступа: Клюев. Последняя демонстрация, повторить в замедленном темпе во всех возможных видеорежимах.

И упершись подбородком в сложенные на набалдашнике трости руки, Клюев долго всматривался в прошедшее, где раз за разом появлялся встревоженный Валкиндат и раз за разом оживал и умирал маленький абориген.

Глава VI

Внезапно свалившееся с чужих небес на дипкупсулу утро радости не прибавило.

Клюев и подушкой закрывался, и одеяло, как в детстве на голову натягивал, но сквозь все ухищрения и тающую полудрёму из холла до него неумолимо доносились звуки разгорающегося скандала.

Пришлось встать. Очень болела спина и голова. Во рту было гадко, а на душе нехорошо.

– О, Клюев! – это Валкиндат, громче всех споривший о чём-то, первым заметил его, выходящего из каюты. – Потрудитесь объяснить этот казус!

– От имени Каталийской федерации заявляю решительный протест, – Архин Кули был сама официальность – прямой, как жердь, рудиментарные руки вытянуты вдоль основных, зелёный полускафандр застёгнут по самое горло, крючковатый нос вздёрнут, а на физиономии сильно заметны пигментные пятна. С таким видом войну объявлять, а не протест. Тьфу, не приведи, господи.

– Что случилось-то, – вполголоса, немного повернув голову, поинтересовался Клюев у стоящего невдалеке и, похоже, не принимавшего в разборках участия Толго.

– Я и сам не совсем понимаю, – пожал тот плечами, – только, похоже, вас двое.

На мгновенье Клюеву показалось, что он не проснулся.

– То есть как двое? Кого двое?

– Вас. Землян. Двое. А это, вроде бы, не по правилам. Вот и выясняют.

– Что?!

– Я категорически требую соблюдать дипломатическую неприкосновенность! – этот голос Клюев слышал впервые, но автоматически отметил – Канада, скорее всего Квебек.

Господи, какая Канада?! Какой Квебек?!

– Ещё раз повторяю, меня зовут Гринбер. Рене Гринбер. Я полномочный представитель Межсистемной земной корпорации и прибыл сюда с целью урегулирования процесса подписания договора о предоставлении Корпорации права на разработку недр на основании выигранного аукциона в соответствии со всеми необходимыми положениями и договорённостями. Что не понятно?

Все снова заголосили, причём, Валкиндат размахивал руками, Лативумсайо дулся, Пам пару раз хлопнул крыльями, а Архин, всё такой же величественный, громко ругался на каталийском.

– Клюев! – взмолился полномочный представитель; из-за небольшого роста он совсем потерялся в окружении разгневанных коллег. – Да объясните же вы им, в конце концов! Они меня на части разорвут!

В общем и целом на выяснение ушло около получаса. Первоначально, как и предполагал Клюев, представителем Корпорации должен был лететь Гринбер. Собственно говоря, в этом и заключалась его работа. Но волею обстоятельств, он здорово задерживался в другом секторе галактики, улаживая какие-то недоразумения с предыдущим аукционом, и на планету к сроку никак не успевал. Тогда Корпорация не нашла ничего разумнее, как отправить сюда не штатного работника, а человека со стороны. Хорошего специалиста знакомого с тонкостями, как дипломатической работы, так и ксенолингвистики. По замыслу умников из Корпорации к моменту прилёта Гринбера, Клюев уже разберётся в обстановке, наладит контакт, а главное, подготовит надёжную почву для скорого и выгодного, с точки зрения Корпорации, разумеется, договора.

Судя по этому раскладу, на Земле предполагали нелёгкий процесс утряски формальностей и нюансов. Планета действительно была чрезвычайно богата и наверняка все миры, чьи представители находятся сейчас здесь, боролись за право обладания ею.

Клюеву почему-то очень отчётливо представилась физиономия старшего советника по особо важным вопросам. И красочный фингал у него под глазом, которого пока, естественно, нет. Но когда Клюев всё-таки вернётся домой…

– А когда вы прилетели? – спросил Лативумсайо, который теперь, когда уже всё выяснилось, перестал дуться и даже принёс чашку чего-то похожего на горячий шоколад. – Я не слышал катера.

– В самом деле, Гринбер, – Толго подвинулся ближе, с интересом рассматривая лысую, лоснящуюся черепушку землянина. По лысине медленно стекали две капельки пота. – Давно вы на планете? Своим транспортом или как?

Гринбер, принюхивавшийся к принесённому напитку, сделал глоток, выпучил глаза и замычал.

– Ну, немного горячо, – виновато пояснил Лативумсайо, – а остывший он не так вкусен.

Клюев вздохнул и налил Рене воды.

– Какой, к чёрту, свой транспорт, – махнул рукой Гринбер, – на перекладных, можно сказать, добрался. Военный крейсер проходил транзитом через систему. Вот и сбросили в автономной капсуле. Еле уговорил, между прочим.

– В общем, пора подводить итоги, – Клюев встал, – штатный представитель Корпорации прибыл. Следовательно, я свои полномочия, так сказать, временного поверенного слагаю. Думаю, пока вы можете расположиться в резервной каюте. Буду так же весьма признателен, если вы вызовите дежурный корабль Корпорации. У меня много дел дома. И кстати, Валкиндат, – уже у выхода обернулся он, – не забудьте посвятить господина Гринбера в детали вчерашнего инцидента. Ему это будет весьма интересно. А я пока, с вашего позволения, слегка прогуляюсь по окрестностям. Напрошусь в гости к местному населению. К вечеру, думаю, вернусь.

Гринбер удивлённо поднял белёсые брови, а по непроницаемому лицу иглеанина пробежала тень.

– Какого инцидента? – в интонации Гринбера отчётливо слышалось профессиональное чутьё на неприятности.

Тяжёлое оранжевое марево полдня чуть заметно колыхалось над полем, размывало лес, отчего тот казался большим низким облаком, почти стелющимся по земле. Было душно.

На границе охраняемой зоны Клюева догнал Толго.

– Я с вами, если позволите, – сказал он.

Клюев оценивающе посмотрел на него, размышляя, взять эльбана с собой или отчитать и отправить обратно в дипкапсулу.

– Ну, со мной-то всё ясно, – сказал он, – я ксенолингвист. Мимо неизвестного языка пройти не смогу. А вас зачем в эту духоту вынесло?

Толго замялся.

– Да неловко мне там, – он махнул рукой в сторону дипкапсулы. – Кажется, меня особо всерьёз никто не воспринимает.

Клюев понимающе кивнул.

– Не обращайте внимания. Лет сто назад на землян реагировали точно также. Со временем всё изменится. Просто надо подождать.

– Сколько? Лет сто?

Клюев улыбнулся.

– Надеюсь, в вашем случае меньше. А насчёт серьёзности. Послушайте, Толго, у меня к вам просьба. Выключите систему безопасности. Я вас пока тут подожду.

– Выключить? – и без того большие глаза эльбана прямо таращились на человека. – Систему безопасности нельзя выключать. Это же нарушение всех правил!

– Да ладно вам. Крупных зверей и хищников поблизости не обнаружено, так что защищаться, собственно, не от кого. А вот повторения вчерашней трагедии мне бы очень не хотелось. Так что, – он по-отечески похлопал Толго по узкому покатому плечу, – выключите её от греха подальше. Спросите Архина. Он знает. Он объяснит.

До ближайшего поселения шешеков было не так уж и далеко, но Клюев здорово запыхался, шагая по бесконечному полю жёсткой травы. К тому же сильно изматывала духота, так что когда впереди показались первые жилища аборигенов, округлые и коричневые, почти сливающиеся с окружающим деревню лесом, Герман вздохнул с некоторым облегчением.

– Слушайте, Толго, вам не жарко? – пот застил глаза, а носовой платок можно было выжимать. – Я имею в виду этот ваш плащ с капюшоном.

– Не понял, – и в правду не понял Толго. Он, похоже, чувствовал себя, как рыба в воде. Шагал легко и быстро и даже умудрился ни разу не споткнуться в этом нескончаемом травяном ворсе.

– Плащ у вас тёмно-синий, говорю, – старясь не сбить дыхание, принялся объяснять Клюев, – а солнце, будь оно неладно, припекает. Вот я и спрашиваю, вам не жарко? Мне вот, например, очень.

– Нет, – просто ответил Толго, – не жарко. Смотрите, мы пришли.

– На моей родине, – задумчиво произнёс Клюев, – есть такая сказка. Про хозяйку Медной горы и Каменный цветок.

Раскинувшаяся в овальной правильной формы ложбине деревушка больше всего напоминала любовно ухоженный сад из огромных, сочно-зелёных с коричневыми прожилками полураспустившихся цветов. Из-за марева казалось, что цветы плавно и величественно колышутся на слабом ветру. Если бы не заметные пятна костровищ и всякий скарб, как попало сваленный возле нескольких хижин, сходство было бы полным.

– Красота какая!

В деревню они вошли осторожно, стараясь нечаянным вторжением не напугать аборигенов.

Дома-цветы вблизи выглядели гораздо будничнее. Сделанные из дерева, они и вправду повторяли формой некий цветок, причём, как смог предположить Клюев, лепестки выполняли роль попеременно окон, дверей и стен, сдвигаясь и раздвигаясь по мере надобности. Но сколько Клюев не вглядывался, никто из местных навстречу им не спешил.

– Клюев, – окликнул Толго, – я знаю, где все. Там совсем старик в одной хижине, он не ходит уже. Он и подсказал.

На соседней поляне, что оказалась рядом, через перелесок, они все и стояли, образуя круг. Все, от мала до велика. Взрослые члены общины с копьями, их жёны и матери, кто с младенцами на спине, кто в окружении кучи притихших ребятишек. По человеческим меркам невысокие, чуть выше пояса, большие коричневые головы наклонены и медленно покачиваются в такт. Клюев не сразу понял.

– Слышите, – горячо зашептал на ухо Толго, – они поют.

Сначала Клюев ничего не слышал. Потом, как естественное продолжение удушающей тишины, сквозь мутное марево дня, в мир проникла мелодия. Слов, видимо, не было. А мелодия, наполненная десятками голосов, росла, крепла, и вот уже листья на деревьях стали мелко подрагивать, хотя безветрие стояло полное.

– Это плач?

– Нет, – покачал головой Толго, – зов. Они зовут.

– Зовут? Кого?

В это мгновение то, что Клюев принял поначалу на ствол старого дерева или местного идола, стоящего в середине полянки, качнулось, взбухло и, треснув в нескольких местах, стало разваливаться на части. Но как-то неправильно разваливаться. Будто слой за слоем отгибался, и, держась за корневище у самой земли, не падал, а, изогнувшись дугой, зависал в пространстве.

Пение усилилось. Четверо взрослых шешеков, подняли с земли простенькие носилки.

– Толго, – позвал вполголоса, хотя надобности шептать уже не было, Клюев – что это там, на носилках. Я не вижу ничего.

– Это шешек, – ответил эльбан, чуть погодя, – тот самый, который вчера погиб.

Круг из раскачивающихся в такт мелодии тел запел громче, четверо соплеменников приподняли носилки с покойным и осторожно опустили в сердцевину раскуроченного ствола-идола.

– Бог ты мой! Это не ствол. Это цветок!

– Ну, да, – согласился Толго, – похоже, плотоядный. Местная флора.

Мелодия резко оборвалась.

В наступившей оглушительной тишине отчётливо слышно было, как со скрежетом и чавканьем смыкаются огромные лепестки цветка-могильщика.

– Так это, что же? – в полный голос произнёс поражённый увиденным Клюев. – Это же…

– Похороны, – буднично и как-то умиротворенно ответил Толго.

Тут только они заметили, что вся деревня молча смотрит на них.

Слава богу, осложнений не было.

Шешеки и впрямь оказались очень дружелюбны. Практически всё время до сумерек, пока Толго играл в догонялки с местной ребятнёй, Клюев провёл со взрослыми. То есть поначалу общение, конечно, сводилось к жестам и рисункам на песке. Но Клюев недаром считался первоклассным специалистом. К вечеру он уже достаточно легко понимал общий смысл сказанного и сам мог составить несколько простеньких предложений.

Обратно шли молча. Клюев был задумчив и почему-то мрачен.

– Будьте любезны, Валкиндат, соберите всех в зале. Срочно, – твёрдо сказал он расположившемуся на террасе иглеанину. – У меня очень серьёзное объявление.

– А что, собственно, случилось?

Клюев резко остановился. Валкиндат встал.

– Случилось? Да, случилось, – повторил он с нехорошей улыбкой, – покушение на убийство случилось. На вас, между прочим. Срочно!