Читать книгу: «Ведьма придет за тобой», страница 3

3

Евгений Борисович Чурсин, высокий, сутуловатый, в белом халате и очках в золотой оправе, неторопливо прохаживался перед кроватью, в которой сидел, навалившись спиной на подушки, Андрей Темченко.

– Восемнадцать лет назад вы попали под грузовик, – вещал доктор. – Он переломал почти все ваши кости.

– Но вы же их «склеили»!

Чурсин строго взглянул на пациента сквозь стекла очков и сказал:

– Милый мой, вы восемнадцать лет находились без движения. Ваши кости стали хрупкими, но это еще полбеды. В ваших суставах и сосудах за это время произошли патологические изменения.

– Да, вы об этом уже говорили. Скажите лучше, я стану здоровым? У меня есть шансы?

– Есть. Но немного.

– Спасибо за прямоту.

Доктор остановился и поправил пальцем очки.

– Резервы вашего организма велики, но не безграничны. Восстановление будет тяжелым и болезненным. Если случится закупорка сосудов или даже простая кишечная инфекция – вы можете умереть.

– Я чувствую себя намного лучше, чем пару дней назад, – возразил Темченко. – Завтра или послезавтра могу попробовать встать на ноги.

– На ноги? – Чурсин усмехнулся. – Хорошо. Я вам докажу. Вытяните руки перед собой. Да-да, просто вытяните, смелее!

Темченко поднял руки и вытянул их перед собой. Однако продержать их так смог не больше пяти секунд, после чего они упали на одеяло.

– Вот видите, – произнес доктор без торжества, но с легким упреком. – Все должно происходить постепенно. Считайте, что вы заново родились на свет меньше двух недель назад. Разве двухнедельный младенец пытается встать на ноги?

– Мне сорок лет, – хмуро сказал Темченко.

Доктор вздохнул.

– Что ж… Вижу, вы очень упорный человек. Хорошо, завтра мы начнем курс мышечной реабилитации. Но главное ваше правило – постепенность. Никаких резких движений. Никакой самодеятельности. Все должно идти по намеченному плану. Вы меня поняли?

– Понял.

– Ваша новая жизнь только начинается. Вы будете заново учиться ходить, садиться, вставать, водить машину, накачивать мускулы… Не торопить события, но и не терять веру. Вы поняли, что я сказал?

Темченко вздохнул.

– Понял, доктор. Я не дегенерат.

– Станете дегенератом, если попытаетесь форсировать события, и наживете себе осложнения. А пока…

Дверь кабинета приоткрылась.

– Евгений Борисович? – услышали они голос Лизы.

– Что там еще? – обернулся Чурсин.

– Можно вас?

– Да, сейчас. – Доктор снова взглянул на Темченко. – Никакой самодеятельности! – повторил он. И вышел из палаты.

В коридоре Лиза дождалась, пока он прикроет за собой дверь, и сказала:

– Евгений Борисович, пришел журналист, которому вы звонили. Глеб Корсак.

– Пришел? Отлично! Где он?

– Вон – сидит в кресле. Я позволила ему пройти.

– Хорошо. Пойду его подготовлю.

Доктор сунул руки в карманы халата и зашагал к Глебу. Тот, завидев Чурсина, поднялся ему навстречу.

– Глеб Олегович? – с улыбкой осведомился доктор.

– Да. Ваш пациент хотел меня видеть.

– Да-да, сейчас я вас к нему проведу! – кивнул доктор и пожал журналисту руку.

Глеб достал из кармана электронную сигарету и сунул в рот.

– Простите, но у нас нельзя курить, – сказал Чурсин.

– Она электронная.

– Даже электронные.

Глеб молча убрал сигарету обратно в карман и вопросительно посмотрел на врача.

– Перед тем, как вы встретитесь, я должен кое-что вам объяснить, – сказал тот. – Пациент Андрей Темченко всего одиннадцать дней назад вышел из комы.

– Вот как, – неопределенно проговорил Корсак. – И сколько он спал?

– Восемнадцать лет.

Лицо Глеба вытянулось.

– Сколько-сколько?

– Восемнадцать лет, – повторил Чурсин. – Он впал в кому после того, как его сбила машина. Случилось это на трассе, вокруг лес. Темченко получил множественные переломы. У него было сотрясение мозга и еще много чего.

– Сочувствую парню. Но почему он позвал меня?

– Дело в том, что он почти ничего не помнит о своей жизни до аварии. Ваше имя было вторым, которое он вспомнил – после своего собственного.

Глеб задумчиво сдвинул брови.

– Он говорил, откуда меня знает?

Доктор покачал головой:

– Нет. Он помнит только ваше имя – Глеб Корсак.

– Уверен, что я не единственный Глеб Корсак на свете.

– Да, но он попросил позвать именно вас. – Чурсин улыбнулся. – Он увидел вашу фамилию под журнальной статьей.

– Хорошо, что не на заборе, – заметил Глеб. – И чего ему от меня нужно?

– А разве это не очевидно? Андрей Темченко пытается вернуть себе воспоминания.

– С моей помощью?

– Да. – Доктор выжидательно посмотрел на Глеба. – Подумайте. Припомните. Быть может, вам знакомо его имя? Андрей Темченко.

– Похоже, моя память тоже не совсем в порядке, – иронично произнес Корсак.

– Ладно, – смирился Чурсин. – Но вам все равно следует с ним поговорить. На беседу у вас есть пять минут. Не больше. Пациент еще слишком слаб.

– Думаю, мне хватит и минуты, – ответил Глеб. – Куда идти?

Когда Глеб вошел в палату, Андрей Темченко был там не один. Рядом с его кроватью сидела на белом табурете молоденькая медсестра, хрупкая, похожая на подростка. У нее было усталое лицо с правильными, тонкими чертами и большие зеленые глаза. Завидев Глеба, она хотела подняться с табурета, но пациент удержал ее за руку.

– Подождите, Лиза. Останьтесь.

Девушка покраснела и бросила на Глеба смущенный взгляд.

– Но вам ведь нужно поговорить.

– Вы нам не помешаете, – тихо произнес Темченко.

Он посмотрел на вошедшего.

– Вы Глеб Корсак?

– Точно, – кивнул тот. – А вы Андрей Темченко?

– Верно. – Рыжий мужчина слабо улыбнулся сухими, бесцветными губами. – Я видел вашу статью. И подпись под ней.

– И как вам статья?

– Не знаю, не читал.

– Значит, вас вдохновила подпись? Я всегда говорил, что мне повезло с именем и фамилией, – ухмыльнулся Глеб.

Темченко тоже попытался улыбнуться, но улыбка вышла вялой и ненатуральной.

– Мне не так сильно повезло, – сказал он, – судя по тому, что вы меня не помните. Не против, если мы перейдем на «ты»? Мы ведь, наверное, ровесники.

– Наверное, – согласился Глеб. – Хотя выглядишь ты намного младше.

Корсак покривил душой, поскольку выглядел его собеседник странновато. Андрей Темченко напоминал внезапно постаревшего мальчика, или, скорей, юного актера, на лицо которого наложили небрежный грим в виде россыпи страдальческих морщинок.

– Да уж, моложе. – Темченко усмехнулся и с горечью проговорил: – Я все никак не могу привыкнуть к тому, что мне почти сорок лет. Ведь еще несколько дней назад мне было всего двадцать два.

– Странное, наверно, ощущение.

– Не то слово. Садись на стул!

Глеб подошел к кровати и уселся на белый венский стул.

– Телевизор уже смотрел? – поинтересовался он у пациента.

– Да, – ответил тот.

– И как тебе наш мир? Впечатляет?

– Скорее, пугает. Компьютеры, сотовые телефоны, крутые тачки, заграничные товары в свободном доступе… Все это похоже на фантастику. Если, конечно, телевизор не врет и показывает правду.

– Он не врет, – сказал Глеб. – Товаров действительно много. А вот хороших людей мало. Впрочем, они всегда были в дефиците.

Глеб потянулся к карману пиджака за электронной сигаретой, но вспомнил, что в больнице курить нельзя, и со вздохом положил руку на колено.

Все это время пациент наблюдал за ним изучающим взглядом.

– Откуда я тебя знаю? – спросил он наконец.

– Сам скажи, – отозвался Глеб небрежно.

Некоторое время оба молчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Темченко.

– Кажется, я вспомнил. – Он снова внимательно вгляделся в лицо Корсака. – Школа, да? Ведь это было в школе? Ты тоже там учился, верно?

– Все мы учились в школе, – ответил Глеб. – Этой пытки не удалось избежать никому.

– Ты меня не помнишь? Совсем не помнишь?

Корсак молчал, и, казалось, что смотрит он не на взволнованное лицо пациента, а куда-то мимо.

– Я Андрей Темченко! Ты звал меня Тьмой! Глеб, ты правда меня не помнишь?

Корсак вздохнул.

– Помню. Конечно, помню. Ты – тот ненормальный мальчишка, который воображал себя колдуном.

– Верно! – Андрей облегченно улыбнулся. – Значит, я не ошибся. Это радует.

– А я рад, что смог тебя повеселить, – сказал Глеб.

Они помолчали, продолжая разглядывать друг друга.

– Значит, ты теперь журналист? – снова заговорил Темченко.

– Угу.

– Расскажи мне.

– О чем?

– Обо мне.

Глеб пожал плечами:

– Да нечего рассказывать. Мы с тобой не виделись с самой школы. То есть уже лет двадцать пять.

– Для меня прошло всего пять лет, – тихо произнес Темченко.

– Ну, значит, тебе и карты в руки. – Глеб пожал плечами. – Мне правда нечего тебе сказать. Прости.

Дверь приоткрылась, и в палату заглянул доктор Чурсин.

– Пора заканчивать разговор, – строго сказал он.

– Доктор, еще немного, – попросил Темченко. – Пожалуйста.

– Но…

– Пару минут, – взмолился Андрей. – Иначе я не смогу уснуть.

– Хорошо. Глеб Олегович, зайдите потом ко мне в кабинет, если вам не трудно. Это прямо по коридору, а потом налево. Если заблудитесь, вам любой покажет.

– Хорошо.

Доктор скрылся из вида, плотно притворив за собой дверь.

Темченко несколько секунд молчал, собираясь с духом. Потом заговорил спокойным голосом, в котором чувствовалось сдерживаемое напряжение.

– Восемнадцать лет назад я попал под машину, когда выбежал из леса.

– Не повезло, – сказал Глеб. – А что ты делал в лесу?

– Не помню. Но это было важно. Очень важно.

– Сочувствую.

Темченко стиснул зубы, отчего желваки на его скулах напряглись, а потом заявил, повысив голос:

– Ты журналист.

– Правильный диагноз, – кивнул Глеб.

– И специализируешься на криминальной теме.

– Снова в точку.

– Значит, у тебя есть связи?

Корсак усмехнулся:

– Если ты про «порочные», то их у меня полно.

Темченко вяло улыбнулся – скорее, из вежливости.

– Глеб, что-то произошло восемнадцать лет назад, – продолжил он. – Что-то очень важное. И я хочу знать – что именно. Ты можешь выяснить, где именно это было?

– Наверное.

– А ты можешь… туда съездить?

Корсак чуть прищурил золотисто-карие глаза, отчего лицо его стало холодным и неприветливым.

– Смелая просьба, – сказал он. – И чего ради я это должен делать?

Темченко помолчал. Потом облизнул губы и заговорил снова, на этот раз гораздо сбивчивее, чем прежде.

– Мне снятся кошмары, Глеб. И будут сниться до тех пор, пока я не узнаю, что случилось тогда в лесу.

При упоминании о кошмарах лицо Глеба слегка потемнело.

– Что конкретно тебе снится? – спросил он.

– Что-то страшное. Будто бы в этом лесу происходит что-то неправильное. То, что разрушит мою жизнь. И… и не только мою. Мне снится, что я должен это остановить. И не только ради себя.

Глеб хмыкнул.

– Интрига. Это хорошо. Но я сейчас слишком занят. К тому же я с опаской отношусь к лесу. Я давно предпочитаю каменные джунгли настоящим, Андрей.

Темченко прищурился.

– Ты назвал меня по имени, Глеб.

– И что?

– Ничего. Но мне это нравится. Послушай, мне сказали, что я очень богат.

– Сочувствую.

– Что, если я тебе заплачу? Я советовался с нашей медсестрой, и она сказала, что две тысячи долларов – это очень хорошие деньги.

– Для медсестры – возможно, – отозвался на это Глеб.

– Ясно, – пробормотал Темченко. – Тогда как насчет пяти?

– Только за то, что я выясню, где тебя сбила машина, и наведаюсь в то место?

– Да.

– Интересное предложение. Я над ним подумаю. – Глеб поднял руку и взглянул на циферблат часов. – А сейчас мне пора. Выздоравливай!

Корсак встал и повернулся к двери.

– Подожди, – окликнул его Темченко.

Журналист остановился и взглянул на больного через плечо. Тот смотрел на него пристальным взглядом.

– Глеб, ты по-прежнему думаешь, что мы не причастны к ее смерти?

– К чьей?

– Химички. Ты правда думаешь, что мы не виноваты?

Некоторое время Глеб задумчиво смотрел на бывшего одноклассника, потом разлепил губы и небрежно обронил:

– До встречи, Тьма.

Отвернулся и молча вышел из палаты. Темченко закрыл глаза.

Снова он их открыл только через пять минут.

– Лиза?

– Да, Андрей.

– Я забыл, что вы еще здесь.

– Вы сами попросили меня остаться.

Он улыбнулся:

– Да, помню. Простите, что вам пришлось выслушать весь этот бред.

– Ничего. Как вы себя чувствуете?

– Нормально. Только немного устал. Я, пожалуй, посплю.

– Хорошая идея, – улыбнулась Лиза и встала с табурета. – Если понадоблюсь – нажмите на кнопку.

4

Корсак стоял на площадке между лестничными пролетами и курил электронную сигарету, задумчиво поглядывая в окно. Погруженный в свои размышления, он не услышал, как дверь у него за спиной тихо открылась и к нему подошла девушка и встала рядом.

– Глеб!

Корсак вздрогнул и посмотрел на Лизу.

– Простите, я забыла ваше отчество…

– Обойдемся без отчеств.

– Я хотела…

– Отличная штука эта электронная сигарета. – Глеб затянулся и выпустил бледно-голубое облачко. – Можно регулировать потребление никотина. А вместо дыма идет обычный безвредный пар. Хотите попробовать?

– Нет, – сказала она. – Вы правда его вспомнили?

– Андрея Темченко?

– Да.

– Конечно. Разве я похож на сумасшедшего фантазера, придумывающего себе друзей детства?

– А разве нет? – услышал он знакомый голос.

Глеб покосился на худощавую фигуру в сером плаще, стоящую у стены. Всклокоченные темные волосы, горбинка на носу, ироничные карие глаза. В насмешливо искривленных губах дымится сигарета. Не электронная – настоящая.

«Я тебя не слушаю, – мысленно сказал Глеб своему двойнику. – Пошел прочь!»

– Прости, я не расслышал, – глумливо проговорил тот. – Думай, пожалуйста, погромче. А лучше – скажи это вслух.

«Хочешь, чтобы меня приняли за сумасшедшего?»

– А ты все еще думаешь, что ты нормальный?

Глеб побледнел, но сохранил невозмутимое выражение лица и, глубоко затянувшись, выпустил облачко пара в лицо своему двойнику.

– Простите, вам плохо? – тревожно спросила Лиза, заметив его бледность.

Глеб тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение.

– Нет… – пробормотал он. И повысил голос: – Я в норме. Так о чем вы хотели рассказать?

– Я… хотела… – Она снова сбилась. – Я хотела поговорить об Андрее Темченко. Видите ли, во сне он часто стонет и бредит.

– Его можно понять, – сказал Глеб.

– Во сне он бредит, – повторила медсестра. – И все время бормочет: «Я за тобой вернусь, я за тобой вернусь». А однажды даже крикнул: «Я уже здесь!» И голос у него при этом был какой-то… странный.

– Странный?

– Да. Как будто чужой.

– В этом нет ничего необычного. Многие люди разговаривают во сне, и голоса их при этом всегда звучат странно.

Лиза вздохнула.

– Да, я знаю. Но все же… Когда он это кричал, все его показатели зашкаливали. Пульс, давление, частота дыхания… Он переживал во сне настоящий ужас.

Внезапно Лиза подалась вперед, положила Глебу ладонь на предплечье и крепко сжала его.

– Прошу вас, помогите ему! – взволнованно сказала она, глядя в глаза Корсаку. – Помогите!

Двойник, стоявший в углу с сигаретой в руке, оскалил зубы в усмешке.

– Кажется, девочка всерьез запала на этого мумифицированного придурка.

– Перестань, – вслух сказал ему Глеб.

– Что? – встревожилась Лиза.

– Ничего, – ответил Глеб.

Он постарался не смотреть на двойника. Электронная сигарета в его пальцах слегка подрагивала, и двойник заметил это.

– Слушай, хватит сосать этот никотиновый суррогат! – продолжил потешаться тот. – Что может быть лучше настоящего табака!

Двойник жадно затянулся своей сигаретой и выпустил густой клубок дыма. Глеб жадно вдохнул этот дым, но не почувствовал запаха.

– Так вы поможете Андрею? – спросила Лиза, ловя глазами взгляд Глеба.

– Возможно, – ответил тот. – А сейчас вам лучше уйти. Мне надо все обдумать.

– Да, конечно. Извините. Если что – звоните мне на мобильный, я записала для вас номер.

Она сунула ему в руку желтый листок бумаги.

– До свидания, Глеб Олегович!

– Угу. До скорого.

Медсестра ушла, оставив его наедине с призрачным двойником.

– Ты разучился общаться с девушками, – с упреком сказал тот. – В былые годы ты ни за что не упустил бы такую…

Глеб достал из кармана пластиковый флакончик с таблетками.

– А вот это зря, – сказал двойник.

Корсак вытряхнул на ладонь пару пилюль и забросил их в рот. Достал из другого кармана маленькую бутылочку с минеральной водой.

– Эй, ты что, это была шутка! – насмешливо запротестовал двойник. – Ну, перестань, брат, не будь занудой.

– Я тебе не брат, – отчеканил Глеб и запил препарат водой.

Двойник вздохнул:

– Вот так всегда. Только-только разговорились.

– Убирайся к черту, – отчеканил Корсак и закрыл глаза.

– Еще увидимся! – услышал он несуществующий голос.

Десять минут спустя Глеб Корсак постучал в дверь кабинета доктора Чурсина.

– Да-да! – отозвались оттуда.

Глеб приоткрыл дверь.

– Доктор, найдете для меня несколько минут?

– Да, разумеется! Входите!

Чурсин сделал широкий жест рукой и указал на кресло перед столом. Подождал, пока Глеб пройдет и усядется, после чего доброжелательно поинтересовался:

– Как прошла встреча?

– Нормально. Ваш пациент вспомнил, что когда-то мы с ним были одноклассниками.

Стеклышки очков доктора блеснули, когда он поправил сползающую дужку пальцем.

– Не слишком ли много холода в вашем голосе, когда вы говорите о своем школьном прошлом? – с улыбкой сказал он.

Глеб не нашелся, что на это ответить.

– В любом случае, я рад, что вы пришли, – продолжил Чурсин. – Надеюсь, общение с вами поможет ему поскорее все вспомнить.

– Да, возможно. – Глеб с интересом посмотрел на умное худое лицо врача. – Вам не интересно, о чем мы говорили?

– Медсестра Лиза только что была у меня и пересказала вашу беседу.

– И как вы относитесь к его просьбе?

– Насчет того, чтобы вы съездили на место аварии?

– Да.

Доктор Чурсин пожал плечами.

– Даже не знаю. Ну, а вы? Что вы намерены делать?

– Ничего, – сказал Глеб.

– Совсем ничего?

– Совсем.

Евгений Борисович вздохнул.

– Да… Наверное, вы правы. Вряд ли ваши блуждания по лесной чаще помогут моему пациенту.

– Это точно. Но что я скажу ему?

– Скажете, что съездили, но не нашли ничего интересного.

Глеб усмехнулся:

– Прописываете пациенту ложь?

– Врачи постоянно лгут своим больным, Глеб Олегович. Так же, как журналисты – своим читателям. Я ведь прав?

– Абсолютно.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Что с ним будет дальше? – спросил Глеб. – Ведь по сути он вернулся с того света. Как он это переживет?

Доктор опять поправил пальцем очки.

– Видите ли… Медикам известно о коме чрезвычайно мало. Впрочем, существуют некоторые закономерности. У пациентов, побывавших в коматозном состоянии, часто меняется характер. Порой они становятся агрессивными и склонными к насилию, в других случаях наоборот – пассивными, ко всему безразличными. Однако у подавляющего большинства пациентов наступает сильная депрессия.

– Да, я об этом читал. Почему одни коматозники просыпаются, а другие нет?

Евгений Борисович снял очки и потер пальцами покрасневшие от усталости глаза.

– Это загадка, которую не удалось пока разгадать никому, – ответил он. – Чаще всего срабатывает какой-то стимул. При этом стимулом может послужить что угодно. Андрей Темченко проснулся после того, как ему дали снотворное золпидем. Сейчас мы продолжаем давать ему этот препарат.

– И как? Темченко действительно восстанавливается? Сколько времени это займет?

– Выход из коматозного состояния – процесс длительный и сложный. Функции центральной нервной системы восстанавливаются медленно. Обычно это происходит в порядке, обратном их угнетению. Сначала появляются корнеальные рефлексы, потом зрачковые. Далее уменьшается степень вегетативных расстройств. Нередко отмечается спутанность сознания, а иногда даже галлюцинации. Пациент словно оглушен. Возможны судорожные припадки с последующим сумеречным состоянием…

– Я спросил не об этом. Я спросил: выздоровеет он или нет?

Чурсин надел очки, посмотрел на Глеба сквозь стекла и сказал:

– Его выздоровление под большим вопросом. Уж простите мне мою прямоту. Ваш знакомый пролежал в коме восемнадцать лет. Его пробуждение – слишком большой стресс для организма. Вполне вероятно, что его сознание снова начнет угасать. А вместе и ним и его тело.

– Если это произойдет… Сколько у него осталось времени?

– Не знаю. У Темченко большие проблемы с суставами и сосудами.

– Хотя бы приблизительно.

Врач вздохнул:

– Я бы на его месте не загадывал дальше чем на полгода. Но я не пророк, а в жизни иногда случаются чудеса. Будем надеяться на лучшее.

– Полгода, – задумчиво повторил Корсак. – Андрей об этом, конечно, не знает?

– Конечно нет. И надеюсь, вы ему об этом не скажете.

– Не скажу.

Глеб поднялся.

– Это все, что я хотел узнать, – сказал он. – До свидания!

Чурсин улыбнулся.

– До свидания! Будет славно, если вы снова к нему придете.

– Посмотрим.

В коридоре, направляясь к палате Андрея, Глеб снова столкнулся с Лизой. Она покраснела и кивнула ему. Он кивнул в ответ. Затем пошел дальше. Остановился у палаты, приоткрыл дверь и негромко окликнул:

– Андрей!

Темченко открыл глаза и безмолвно посмотрел на Корсака.

– Я сделаю то, о чем ты просил.

Андрей закрыл глаза. Глеб повернулся и ушел прочь.