Читать книгу: «Japonika»

Test your might

Заканчивалось лето, август догорал вслед за солнечными днями. Ласточка с подбитым крылом из последних сил летела на свет к теплу, память о котором хранила в своём сердце. В надежде найти оставленное когда-то гнездо, где она смогла бы укрыться, чтобы набраться сил и перевести дух.

Она металась и рвалась, преодолевая встречные потоки ветра. Перелетела через горы и бескрайние поля, уже убранные и готовые к зимнему сну, пока наконец не оказалась в небольшом садике с извилистыми дорожками, петляющими среди аккуратно подстриженных деревьев.

Ласточка приземлилась на край каменного фонаря, рядом с небольшим прудом, в котором плавали пятнистые кои, и, заметив между ветвей уголок крыши, устремилась прямиком под навес, где и спряталась до весны.

Next level – Japan

Убрала квартиру, собрала рюкзак, помылась из ведра с ковшиком, как настоящая VIP-персона, у которой за день до отъезда отключили горячую воду. Дождалась пока стрелки часов покажут 15:00, и, опустив на щитке рубильник, отключающий в доме все электричество, кроме холодильника, вышла в «открытый космос». На самую, что ни на есть оживленную улицу под открытым небом с деревьями, машинами и другими людьми. Странное чувство. Даже невзирая на то, что сделал всего несколько шагов от подъезда, ты то, знаешь, что на этот раз все не так, ведь ты вышел не просто в магазин за продуктами и едешь совсем не на работу. Безумно страшно, все сводит внутри. «Мой диванчик, холодильник, кроватка, моя очаровательная маленькая квартирка… Как же они там без меня будут все это время? Вдруг что-то случится?» – в груди опять передернуло, чуть не заплакала. «Все. Баста!» – перерезала мысленно нить и пошла.

На Белорусской сам черт голову сломит, пока разберется за каким мостом, на какую платформу и на какой путь надо пройти. Тремя слоями пыли от стройки покрылась, пока нашла, где останавливается Аэроэкспресс в Шереметьево. «Москва – вечная стройка. Здесь постоянно что-то ремонтируют, улучшают, переделывают. Когда уже можно будет просто жить?» Посадка свободная, предъявлять билеты нужно на выходе, международные вылеты перенесли в терминалы «В» и «С». Ехала эта двухэтажная штуковина чертовски медленно, но хотя бы по расписанию. Казалось, весь поезд на нервах – женщина на соседнем издергалась, мужик сзади весь обвздыхался. Все волнуются, в предвкушении – на одних этих эмоциях можно взлететь прям так, вместе с поездом.

«Слишком давно я никуда не летала». Беспокойно. Чем больше делаешь перерыв в полетах, тем сложнее потом куда-то выбраться. Нужно просто сделать это усилием воли. Ты принадлежишь только себе, а не месту или конкретному зданию. Перед тобой открыт весь мир, и только от тебя зависит чем ты запомнишься.

«Соберись, схватись за лямки своего рюкзака и топай так далеко, как только позволят ноги. Не важно куда, главное, что вперед. Не оборачивайся. Остановиться –значит отказаться от перемен. Необходимо заменить хотя бы одно из слагаемых, чтобы получить новое значение в решаемом уравнении. И если ты не можешь изменить что-то вокруг, то поменяйся сам. Выберись куда-нибудь хоть ненадолго, и уже этим поменяешь условия. Такая ерунда, казалось бы».

Написала пару предложений и успокоилась – упорядочила мыслепоток. Хотя бы сама себе выговорилась. Прошла через турникет, приложив распечатку с QR-кодом, и почти сразу оказалась у стойки регистрации на свой рейс. Летела, как обычно, без багажа на «китайцах». Народу в Пекин почти не было, на соседний же рейс в Санью стояла толпа. Меня оформили сразу до Токио, и, получив посадочные, я пошла на досмотр, что оказалось правильным решением, так как из-за царившего у лент хаоса, процесс тянулся невероятно долго.

Самолет был большой – с тремя рядами кресел, и не особо заполненный. «Везение – это, когда тебе достается твой персональный ряд, и у тебя появляется возможность спать лежа большую часть полета на трёх смежных креслах». Как учила когда-то Баба Лада, при оформлении билета я взяла себе кошерное питание, чем изрядно достала всех стюардесс, которые испытывали явные затруднения в коммуникации на английском и при этом были вынуждены несколько раз подойти ко мне и уточнить точно ли у меня «special menu». Не уверена, что оно лучше обычного, но пупом земли себя чувствуешь точно, ведь где бы ты ни сидел – тебе все принесут в первую очередь. И не важно, что на якобы «кошерном» питании везде стояла маркировка «халяль» – я тоже, как и китайцы, не особо во всем этом разбираюсь.

Посмотрела последних «Людей в черном», почитала книжку, отключилась на пару часов – прошла целая вечность, и, наконец, в иллюминаторе из-за дымки показались тёмно-коричневые горы северного Китая. Хорошо, что я уже была в Пекине до этого – не так обидно, что выходить в город не буду».

30.05.2023

Почти три года после возвращения из «Гранд вояжа» я всеми силами старалась держаться подальше от стен туроператора, чтобы не поддаться искушению, как побитая собака, попроситься обратно. Для меня это было бы сравни поражению, поэтому воссоединение с Маликом можно назвать случайностью. Видимо, такова была моя судьба – вновь оказаться в стенах «отчего дома», из которого когда-то с таким трудом выпорхнула.

Не знаю, был ли у меня на тот момент другой выбор, все сложилось как-то само собой. Последней сорванной печатью послужил архитектор-церковник, у которого я продержалась всего три месяца. И, если бы не чудовищно низкая зарплата в 45 тысяч, на которую я согласилась не имея альтернатив, может быть, я смогла бы там задержаться чуть дольше. Поражает, что их даже не смутила моя несуразная честность на собеседовании, когда я пришла и в открытую заявила, что, учитывая предлагаемый уровень дохода, я готова принять их предложение только, если в любую свободную минуту смогу заниматься «своими делами».

По началу они согласились с моими условиями, но быстро поняв, что мои навыки выходят далеко за пределы девятичасового сидения за столом, отслеживания приходящих на почту писем, нажатия на кнопку открытия входной двери и ответов на редкие звонки, они активно начали меня эксплуатировать. Не очень-то честно было с их стороны договариваться об одном, а затем загружать совершенно другой работой без перспектив какой-либо доплаты.

Тем более, я с самого начала понимала, что это только на лето – к сентябрю мне в любом случае пришлось бы искать что-то другое. Для меня это было скорее проявлением инстинктивного желания где-нибудь затаиться на время общемировой тряски.

Все-таки личный ассистент тирана, почему-то взяла меня себе в помощницы, да и кадровика, плесневеющего в этой конторе с момента ее основания, тоже нисколько не смутила запись в моем резюме о том, что последние несколько лет я проработала менеджером по персоналу нескольких крупных компаний. «Зачем тебе это?» – ни у кого не возникло вопросов. И не могла же я в наглую заявить, что мне просто нужно тихое место, в качестве коворкинга, где я смогла бы регулярно и сосредоточенно писать, и вместо того, чтобы самой платить за аренду, наоборот дополнительно получала бы еще за какую-то несложную работу копеечку.

Для меня они были «чужими» – доверять им было нельзя, но Малик должен был понять меня. Он сам когда-то начинал строить свое детище под крышей своей наставницы, и наши эпизодические беседы о бизнесе в его кабинете, где он всегда старался чему-то меня научить, давали призрачную надежду, что и у меня возможно получится. Поэтому, когда я увидела опубликованную им вакансию своей старой должности, то как-то импульсивно нажала кнопку «откликнуться».

Он позвонил практически в тот же день. Я вышла покурить в переулок на Льва Толстого, где всегда будто проходила всесезонная выставка неприлично дорогих машин, чьи владельцы, казалось, жили в каком-то своём изолированном мире, и любые проблемы за его пределами их не тревожили.

«Прям два дурака» – мы были обоюдно рады слышать друг друга, и на этом приподнятом настроении договорились «вернуть меня» как можно быстрее.

– Ты уверенна, что тебя так легко отпустят?

– Конечно, а какие могут возникнуть проблемы? Я не тот человек, которого можно удерживать против его воли.

Ему никогда не было особого дела до технических тонкостей – он мыслил на другой высоте, креативных мечтателей. В противном случае, он бы знал, что людей, занимающихся решением административно-правовых вопросов, увольняют либо с золотым парашютом, либо не увольняют совсем. Но в том и другом случае исключительно по их правилам – так, как будет удобно им. Пусть я и проработала в сфере управления персоналом всего пару лет, но успела за это время поднатаскаться, досконально изучив теоретические и законодательные базы, поэтому я прекрасно знала о своих преимуществах и имеющихся брешах в документообороте практически любой организации.

– Думаю, если он священнослужитель, тогда отпустит, – с теплотой в голосе в трубку произнес Малик.

Но после того, как однажды кадровик с абсолютно серьезным лицом сказала, что зарплату выплатят только после благословения батюшки, никаких сомнений в его «святости» у меня не осталось.

Это был далеко не первый «руководитель» за время всех моих офисных скитаний, который обставлял свой кабинет иконами. Со стороны это все уже выглядело, как какой-то закрытый клуб, где приверженность к конкретной конфессии возможно гарантировала определенные преференции в нашем традиционном патриархальном обществе.

Малик тоже, на моей памяти, всегда заигрывал с православной религией, но я редко обращала на это внимание. «Просто верующий, иногда постящийся человек». Раньше я воспринимала это как очередное проявление свойственной его характеру увлеченности, и все же ему очень понравился мой рассказ о том месте, откуда я собиралась уходить.

Архитектурное бюро с выпускником МАРХи во главе, который до этого был известным в арт-тусовке концептуальным художником, в последствии принявшим сан священника, и теперь занимающийся реставрацией памятников архитектурного наследия – монастырей и церквей, и лишь изредка ремонтом частных квартир или отделкой интерьеров для ресторанов. Лысый батюшка на «Майбахе» с личным водителем и мотоциклом BMW на летний сезон. Он приезжал с объектов в офис к обеду и разговаривал со своими, чуть ли не сгибающимися в поклонах, подчиненными мощным поставленным басом, пробирающим до костей.

К счастью, от частого контактирования с ним Бог меня миловал. Мои задачи в его отношении сводились к нажатию кнопочки на домофоне, когда он приезжал в офис, закупкой для него «Боржоми» в стекле и периодическими походами за двойным эспрессо в кафе напротив. Меня он явно опасался, интуитивно чувствуя что-то, и поэтому за все время мы перекинулись с ним всего парой фраз.

В основном он общался со свой помощницей, которая занималась оформлением строительной и разрешительной документацией, протоколированием совещаний и бронированием билетов на «Сапсан». Девушка она была не плохая – интеллектом не выделяющаяся, но добрая и с красивым телом бывшей фигуристки, у которой с тех пор навечно сохранилась привычка делать себе гульки на голове.

Мы иногда вместе шли до метро после рабочего дня, и во время этих коротких прогулок она часто рассказывала мне про своего парня, начинающего предпринимателя, который на пару со своим другом открыл в свободной комнате их квартиры онлайн-магазин пакетиков с логотипами. Они познакомились в баре, когда она зашла туда как-то вечером, потому что очень захотелось пива. У них была простая человеческая любовь не самих себе придуманных, до глупости сложных людей, а обычных, стремящихся к простому и искреннему счастью.

Наш офис находился в здании бывшей фабрики, где когда-то работал её дед, поэтому родителям от него досталась в наследство квартира всего в нескольких шагах вниз по улице. И хоть мне казалось, что людям, имеющим прописку в Хамовниках, работать не обязательно, как выяснилось, это было не совсем так.

Мне импонировало такое стремление к спокойной и неспешной жизни, я могла более, чем понять причины этого выбора. Она нашла себе место и применение в качестве личного ассистента, и её это вполне устраивало. Даже к этому гипертрофированному человеку она сумела найти подход, что уже показывало наличие в ней раскрывшегося таланта.

То, что Малик обладал своим потенциалом к безумию, я знала ещё с момента нашей первой встречи. Но его полярный стиль чередующихся периодов параноидальной мнительности и креативной эйфории казались мне гораздо ближе и легче для восприятия.

Правда раньше в качестве буфера и дополнительной протекции для меня выступала его партнер по бизнесу и, по совместительству, коммерческий директор Джулия, поэтому ещё очень большой вопрос на кого я на самом деле работала. Они были для всех, как прототипы отца и матери – постоянно витающая в облаках голова, придумывающая нестандартные идеи и завораживающая всех сладкоголосыми речами, и шея – твердо державшая все под контролем, способная вовремя сказать «нет» и повернуть курс в нужную сторону. Теперь всё было иначе – она ушла, Малик сам сказал мне об этом, не желая вдаваться в подробности и посвящать в детали их расставания.

Сошлись на «пятидесяти» на первое время – я сама предложила из вежливости, назвав это с усмешкой «испытательным сроком», но с ремаркой о последующем увеличении до «шестидесяти». Даже Малику показалось, что мне вряд ли будет интересно работать за такие деньги, но я постаралась его уверить в том, что дело здесь не в деньгах. Гораздо важнее было то, что я возвращалась «домой» – туда, где я годами могла писать курсовые, эссе и диплом, параллельно совмещая с работой, и чувствовать себя при этом вольготно. Раз уж и быть шутом, то лучше в своем королевстве.

Round 1: «Долететь до Токио через Пекин»

«Вот он, тот самый Терминал номер «3», в котором мне предстоит провести на обратном пути почти 20 часов. В целом, не так уж и плохо». Никаких кодов здоровья и ПЦР у меня не потребовали, хотя перед вылетом я, все равно, судорожно заполняла анкету и скринила QR-коды. Людей, зарегистрированных на следующий вылет, сразу направляли в транзитную зону, предварительно, как всегда, потроша все внутренности ручной клади на предмет зажигалок и литиевых батарей. Достаточно было в нужный момент произнести волшебное заклинание «Transit-transit», и молодой человек в форме, державший в руках ламинированную табличку с иероглифами, отмахивался от тебя, и ты спокойно мог идти на следующий пост проверки.

Полтора часа для пересадки, как оказалось, не так уж и много – пока прошла все досмотры, время почти истекло. Пришлось фактически бежать до гейта по огромному терминалу. В какой-то момент я заметила, что за спиной образовалась какая-то делегация с репортерами и фотографами. «Наверное, какая-то очередная азиатская звезда прилетела» – подумала я и не стала обращать на это внимания. Мне было не до того – надо было успеть на посадку, но, как я не старалась оторваться от них, они продолжали следовать прямо за мной. Я обернулась, уже предъявляя билет на стойке регистрации. Позади стояла маленькая щупленькая фигура в солнцезащитных очках, маске и «оверсайзе» со своей свитой и визжащими девками в кроп-топах. «Ничего, подождешь. Я – первая». Мы обменялись удивлёнными взглядами с одной из разгоряченных поклонниц, и я уверенными шагами прошла в рукав к самолёту.

«Не жили богато – нечего и начинать» – видимо, я была последней, кого зарегистрировали на рейс, поэтому мне досталось место в хвосте возле туалета. Как говорила все таже Баба Лада: «Лучшее место – возле параши».

«Тот дрыщ, наверное, в бизнес-классе. Ну и ладно, мне и тут хорошо с не откидывающейся спинкой. Буду есть свой «special кошерный халяль». Не айдол всё-таки, как-нибудь обойдусь». Всегда было интересно, в чем разница между экономом и бизнесом? Такая огромная переплата правда стоит того? Немного более расширенное меню, комфортное кресло, приоритетный выход. Но самолет вроде тот же самый, и привезет туда же, куда и всех.

Неужели статус так важен? Ощущение собственной важности, своей исключительности. Я стесняюсь, когда мне приносят «спецпитание», и невольно ловлю себя на мысли, что надо было брать, как у всех остальных. А дьявол на левом плече, тем временем, не унимается: «Знаешь, можно иногда позволить себе быть особенной. Привыкай, быть не как все».

В самом деле, сколько можно жить по принципу «не высовывайся», «не заостряй на себе внимание»? Наоборот хорошо быть не таким, как все остальные – уникальным, особенным, специальным. Хотя бы эпизодически. Когда-нибудь, может, и я полечу бизнес-классом, но не знаю, настанут ли времена, когда цена не будет иметь для меня значения, и я буду с легким сердцем, не задумываясь, тратить такие огромные суммы».

На выходе встречающих было ещё больше – просто огромное количество фанатов с телефонами наготове, плакатами и веерами с надписями «Yi Bo». Прогуглив, я узнала, что коротыша в маске, которого они все ждали, зовут Ван Ибо – двадцатипятилетний китайский актер, сыгравший одну из главных ролей в дораме «Неукротимый: Повелитель Чэньцин» по моей любимой китайской новелле Мосян Тунсю «Магистр дьявольского культа».

Походив немного, как потерявшийся ребёнок, по зоне прилета, я все-таки нашла офис JR, и получила свой JR Pass. Купила за 500 йен билет на монорельс в сторону Токио и поехала в город.

От Ханеды до ближайшей станции метро ехать меньше 20 минут. Взгляд всё ещё был потерянный. «Наверное, я со стороны выгляжу странно. Соберись! Я что, сейчас по Японии еду? Не верю! Дайте мне пощечину – я проснусь». С трудом, если честно, понимала, что происходит, да и усталость от перелёта давала о себе знать. Кругом вода и техногенный мир. То тут, то там островки деревьев, таких насыщенно зеленых, будто пластмассовых. Тропический зеленый – такой цвет встречается, только в непосредственной близости от океана.

Доехав до станции Hamamatsuchō, я вышла на улицу. Таков был мой изначальный план – дойти от конечной монорельса до хостела пешком, дабы посмотреть настоящий город, освоиться и сформировать в голове пространственную модель. План, как всегда, на практике реализовывался по-своему – идти пришлось намного дольше и тяжелей, чем я себе представляла.

Первым делом, я сразу же зашла в «Мак» и купила, свербевший мне последние дни перед вылетом, персиковый смузи. У нас то, его больше нет, именно поэтому я, сидя на работе по вечерам, с таким вожделением изучала меню японского Макдональдса на их сайте. Урн, как и предполагалось, на улицах не было, поэтому, если взял что-то на вынос, будешь ходить с этим до победного, пока не выкинешь где-нибудь в 7-Eleven. Курить тоже было негде – повсюду развешаны запрещающие знаки, но офисный планктон в светлых рубашечках, все равно, в закоулках покуривал.

Пока шла до Телевизионной башни Токио (не путать с Tokyo Skytree), зашла в несколько «Лоусонов», надеясь купить билет в Музей Гибли, но так и не поняла, как это сделать. Купила только онигири с лососем и холодный латте.

Рядом с телебашней заглянула в синтоистский храм. Прогулялась по парку, по-моему, даже по нескольким. В Токио их столько, что сам не понимаешь, когда заканчивается просто улица и начинается какой-то загадочный лес с гигантскими деревьями, камнями и цветами – очень органично всё это вписано в городское пространство. Дошла до Императорского дворца, который несколько разочаровал. Самым впечатляющим был вид на офисные здания Гиндзы, открывающийся с площади. Туда я и пошла.

Звучит только легко «прогуляться до хостела» – у меня ушло на это несколько часов. Идти после двух перелетов, с увесистым рюкзаком через весь центр города – то ещё удовольствие. Ноги гудели, плечи саднило от впивающихся лямок, но я всё-таки дошла до моста через Сумиду, где на набережной был мой то ли капсульный отель, то ли хостел. Новый, красивый, чистый. Получила ключ от своей ячейки под номером «12» в шкафу для человеков, и наконец-то выдохнула.

На ужин взяла себе ещё две онигири с тунцом и маринованной сливой, которые съела на набережной, наблюдая за проезжающими под подсвеченными мостами корабликами. Моти с манго оставила прозапас. Отписалась всем, что доехала, приняла душ и отключилась в 21:00 по местному времени. «То ли правда отвыкла, то ли уже слишком стара для всего этого».

31.05.23

Отец Анатоле с Андрэ накануне написали, что рады моему возвращению. «Надеюсь, ты не забыла, как доминировать над макаками?» Такое не забывается. «Уже натираю воском свою бамбуковую палку».

Перед первым днём я подготовилась – даже купила новую рубашку в светло-голубую полоску, после намёка Отца Анатоле о том, что раньше я «одевалась как бомж». Это оказалось лишним, за три года моего отсутствия мой стол так и не обрёл нового владельца, и покрывшись пылью стоял в углу, заваленный хламом. Предстояло много работы – большая уборка для возвращения «входной зоне» презентабельного внешнего вида. Чтобы все стало, как в старые добрые времена, за некоторым исключением. Может оно и к лучшему, что старой «хозяйки» не было – больше не чувствовалось того напряжения, которое витало здесь раньше в воздухе. «Очко у всех явно расслабилось». За её массивным красным столом теперь сидела юная девушка, отдаленно чем-то напоминавшая её старшую дочь. Что-то внутри дёрнулось. «Как ты посмела? Кто позволил тебе сидеть за этим столом?» – но я промолчала, и вновь посмотрела в «свой угол» возле входной двери.

Мы созвонились сразу после разговора с Маликом, она одобрила моё возвращение, но сказала, что больше не видит для себя перспектив в совместной с ним работе, и не верит в будущее компании. Отец Анатоле меня убеждал в обратном, мол будущее у компании есть, она только-только поднималась после тряски в «ковидные» времена, и надо было отдать Малику должное, что все же она их пережила. И даже умудрилась сохранить большую часть исторически сложившегося коллектива, которого явно тоже потрепало не мало.

«А у меня вот наоборот приглашение из другого места ждёт. Не знаю, что делать». Жаль, конечно, что люди редко видят дальше собственного носа и даже не пытаются смотреть на мир глазами других людей. Анатоле отдал много лет этой компании, смог высидеть себе место сначала руководителя отдела продаж, невзирая на то, что имел частые трения с Джулией, теперь он готовился занять ещё более высокую ступень в иерархии, как будто специально придуманную для него. Но как бы он не распинался о свой упорной работе на компанию на протяжении стольких лет, он не хотел понимать, что положение более низких звеньев, мягко говоря, иное, и структура взаимоотношений в компании в принципе очень далека от его предоставлений. Его всегда интересовал только рост его положения и заработок – он был удивительным представителем людей, разделяющим весь мир на своих и чужих. Никогда не встречала более агрессивного и жёсткого продажника – в противовес тому же Андрэ, располагающему к себе всех и каждого с практически стопроцентным возвратом. Для клиентов никакой пощады – наценки чуть ли не в два раза и отказ возвращать деньги в случае форс-мажоров. Зато он приносил ощутимый доход, как себе, так и компании. При этом он умудрялся сохранять внутри черты очень чуткого и трепетного человека. Он очень любил свою маму – заботился о ней, как ни о ком, каждый раз говоря, что она у него осталась одна. Старался быть внимательным к коллегам, особенно к тем, кто работал уже давно. Но случались у него и невероятно раздражающие эпизоды проявления такого желанного для него превосходства над всеми остальными. Даже мне приходилось ему порой напоминать, что в каких бы хороших отношениях мы не находились, моим начальником он никогда не был и, к нашему обоюдному счастью, не будет.

Во многом я вернулась из-за людей. Понятное дело, что денег мне здесь не светило – если учитывать инфляцию сумма была практически точно такой же, как и три года назад, когда я работала без образования, имея совсем скромный опыт. Но доказывать кому-то на новом месте, что я чего-то да стою, сил у меня не было – я устала, и мне просто хотелось «домой» в семью, в которой я уже когда-то смогла прижиться. В моей памяти здесь меня ценили и уважали – мне не было нужды объяснять всем и каждому кто я, и с какой самоотдачей работаю. Раньше я испытывала к этому месту теплые чувства – мне хотелось вкладываться в него и заботиться о его обитателях. От одной мысли, что мне пришлось бы также прикипеть к какому-то другому месту, становилось страшно, тревожно – казалось, у меня бы при всем желании этого бы не получилось. Мне хотелось спокойно работать, а не тратить время на то, чтобы заново пытаться кому-то понравиться и создавать положительное впечатление.

Львица, на удивление, была тоже не против снова видеть мою моську. Теперь она, правда, была финансовым директором, что было ещё одним подтверждением того, что времена былой тирании пали. Раньше Джулия отзывалась о её способностях в духе: «семь классов церковно-приходской школы». Теперь же, пусть и очень качественная реплика сумки Louis Vuitton, небрежно кинутая на пустой стол, заявляла всем о её новом положении. Может быть, она и правда была не так экспертна, как следовало бы финансисту, но она обладала другими очень важными качествами, какими обладают только многодетные матери: скоростью реакции, усидчивостью и организованностью. В раскидывании счетов в «Банк-клиенте» ей не было равных. Да и вообще, она как-то умудрялась всегда быстро и оперативно решать любые вопросы, пусть и не всегда компетентно – в туризме это, в принципе, не так уж и важно.

– Ну, как тебе? – шепнула Львица, кивая в сторону красного стола, когда я зашла к ней в бухгалтерию поздороваться.

– Кто это? – сумка Львицы не давала мне покоя, и я разглядывала фурнитуру на пристегнутом к ремешку кошельке.

– Это наш новый «Свет», руководитель отдела маркетинга.

– Сколько ей? – наконец отлипнув от слишком привлекающей внимание игрушки, я подошла к сейфу, оглядывая практически не изменившуюся обстановку бухгалтерии.

– Двадцать с небольшим. Малик привел её пару месяцев назад.

– Понятно. Почему она сидит за тем столом?

– Да, сажать было больше некуда, – сделав вид, что не понимает о чём я, отмахнулась Львица, всё также невероятно похожая на Кэмерон Диаз.

«Поэтому он посадил её прямо напротив себя, на место бывшего коммерческого директора, мимо которого все проходили, задержав дыхание и не смея сдуть лишнюю пылинку, чтобы ненароком не нарушить установленного порядка».

– Пошли? Привет…– в дверях появился Малик в расслабленной белой футболке и джинсах.

Они обменялись с Львицей приветственными улыбками, и мы направились в его кабинет.

– Ну, как ты? – взгляд Малика моментально стал ярче, и в глазах забегали огоньки.

– Теперь хорошо. Рада вас видеть, – мы обнялись, как старые друзья, и сели друг напротив друга, как раньше, когда я иногда заходила к нему в кабинет поболтать.

Мы разговаривали о разном – иногда о психологии, иногда о бизнесе, крайне редко эти беседы касались непосредственно рабочих вопросов, зачастую эти сеансы были похожи на отеческие наставления. Они всегда внушали мне какую-то иллюзорную уверенность в этом человеке и теплили надежду на взаимную искреннюю человеческую дружбу.

– Как, кстати, дела у Длинного? Видела недавно его странные посты в Instagram… Он сошел с ума окончательно?

– Да, вроде того. Ушел в эзотерику. Пишет какие-то статьи про саморазвитие.

– Как ваш отец? – я сразу зашла на личную территорию.

– Все хорошо. Спасибо, – он явно не ожидал такого вопроса.

– А в остальном? Как ваша семья? Супруга, сын – все также продолжает заниматься маркетингом?

– Нет, он сейчас на Бали.

– Дауншифтит с продвинутой молодёжью?

– Они что-то там делают – разрабатывают какой-то проект.

– В Чангу? – я еле сдержала смешок. – Желаю ему успехов.

Малик тоже едва улыбнулся, услышав подавленный сарказм в моем голосе.

– Лучше расскажите, как у вас дела? – продолжила я, стараясь удерживать позицию на равных.

– Отлично. Как видишь, постепенно восстанавливаемся. На самом деле, мы все сами вышли в офис только пару недель назад с удалёнки.

– Да, я заметила, что произошли некоторые изменения, – как бы невзначай, обернулась я в сторону двери.

– Ну, ей просто захотелось на пенсию – уже такой возраст, – по его лицу проскользнула тень, и он посмотрел вниз.

– И вы нашли ей более молодую замену?

«Странно, неужели только я обратила внимание на их неоспоримое внешнее сходство?»

– Зря ты так – она очень умная девушка. Она училась вместе с моим сыном в одном университете.

«Это многое объясняет». Сколько раз я слышала про его старшего сына, которого он ставил мне каждый раз в пример, когда говорил про будущее и становление в профессии. Безусловно, как любой отец, он гордился им, но почему-то категорически отказывался понимать, что сравнивать меня с ним было не уместно, как минимум, потому что наши с ним «стартовые» позиции несколько отличались. Как знать, может и у меня бы сложилась карьера иначе, окончи я «Вышку» и имей я опыт открытия и ведения нескольких юрлиц с подачи папы-бизнесмена.

– Андрэ теперь будет руководить отделом продаж?

Такой ход стал бы наиболее логичным решением, все-таки Андрэ – продажник от Бога.

– Нет, пока Анатоле продолжит выполнять свои обязанности.

– Мне кажется, ему дается это не очень легко.

– Согласен…

– Он слишком болезненно и эмоционально воспринимает ту ответственность, которая сопутствует управлению персоналом.

– Поэтому он скоро займет должность директора по развитию и будет заниматься совершенно другими вещами.

– Раньше он хотел создать что-то своё. Насколько я помню, у него было своё «ИП»?

– Он закрыл его, – Малик сделал непроизвольную паузу, будто обдумывая стоит ли говорить, после которой продолжил: – Я попросил закрыть его. Таково было условие назначения на новую должность.

«Не попросил, а потребовал – давайте будем называть всё своими именами». Малик и раньше показывал эту свою сторону. Будучи отстраненным, витающим в фантазиях и иллюзиях идейным руководителем, в нем как-то уживалась мнительная, параноидальная фиксация на мелочах, несущих потенциальную угрозу его бизнесу. Никогда не забуду тот случай, когда он радовался, как ребенок, придумав концепцию «квест-туров». Он думал, что его идея уникальна, и до него никто до такого простого и креативного решения не додумался. И вот, уже готовясь опубликовать на сайте и во всех социальных сетях информацию о новинке, просто забив в поисковую строку «Гугла» уже успевшее надоесть всему офису словосочетание, я нашла минимум пять идентичных предложений других компаний и скинула ему. Его злости не было предела – прошло менее трех часов, как он сообщил, что выкупил патент на «квест-туры», а с сайтов, которые я ему скинула, куда-то пропала о них вся информация.