Темная буря

Глава 4

Машина плавно остановилась. Нанако, сидящая рядом с неподвижной Эми, расстегнула ремень безопасности, затем открыла дверь. В салон проник прохладный ветерок, принеся запахи свежего снега, хвои, выхлопных газов. Эми уставилась на свои чинно сложенные на коленях руки, бледные на фоне красных хакама.

Храм покидали в спешке, поэтому улизнуть и найти Широ она не успела – Нанако и Фуджимото мигом усадили ее в автомобиль. Эми была уверена, что Широ поймет, куда она пропала, но все никак не могла перестать оглядываться и, щурясь, высматривать сквозь заднее стекло, не мелькнет ли на пустой дороге белый мех.

До нее донеслись голоса почитателей Аматэрасу, как направлявшихся к храму, так и покидающих его. Кто-то говорил, уважительно понизив тон, кто-то жизнерадостно восхищался, остальные и вовсе сыпали благоговейными восклицаниями. В пределах храмовых земель прихожан гораздо больше – а еще бесчисленное множество каннуши, мико и сохэев, которые обучаются или работают при Шионе. Когда Эми в последний раз ступала на эти земли, она была знаменитостью, сродни принцессе. До того, как узнала правду.

С самого детства Эми верила, что стать камигакари означает стать ками. А когда выяснила страшную правду, скрытую от всех, кроме избранных каннуши, то увидела проведенные здесь дни в совершенно ином свете. Как ей теперь предстать перед Ишидой, осознавая, что он столько лет вел ее к гибели, не испытывая ни вины за ложь, ни угрызений совести, зная о неизбежной кончине своей подопечной.

Дверь рядом с ней открылась.

– Эми?

Выбора не было, и она заставила себя взглянуть на Катсуо.

– Ты готова? – Тревога смягчила обычно непроницаемое выражение его лица.

Готова ли?.. Эми не знала. Она вновь глубоко вздохнула. Она сражалась с кровожадной амацуками. А значит, наверняка найдет в себе толику храбрости и сейчас, когда предстоит вернуться в Шион.

Выскользнув из машины, Эми невольно повернулась к противоположной стороне улицы – на звук воды.

Над мерцающей рекой выгибался широкий деревянный мост. Дальний берег был окутан зеленым и белым: там высились сотни крупных елей и буков, усыпанных снегом. В конце моста единственным пятном другого цвета алели тории.

Фуджимото кашлянул.

– Сюда, сюда, – позвал он, зашагав по улице. – Скорее.

Эми заставила себя сдвинуться с места, радуясь, что по правую руку идет надежный Катсуо. Нанако держалась слева, а второй сохэй – позади них. Когда они приблизились к мосту, небольшие группки прихожан почтительно расступились. Предприниматели, школьницы, матери с детьми – помолиться Аматэрасу приходили самые разные люди. Осознавал ли хоть кто-то из них, что ками действительно существуют? Мог ли хотя бы один из посетителей представить, что простая мико, которую он пропустил вперед, скоро станет Аматэрасу, бессмертным созданием в человеческой плоти?

Под мостом спокойно плескала река, и Эми с облегчением поняла, что ее страх воды притих. Мост оказался широким, а поток оставался далеко внизу. Впереди выросли тории – такие огромные, что любой человек рядом с ними казался крошечным. Эми замерла и низко поклонилась.

Как только она ступила на гравий под тории, ее окутало приятным жаром. Эми невольно улыбнулась – священная земля ее приветствовала, – а потом расправила плечи и уверенно зашагала вперед. Остальным пришлось поспешить, чтобы не отстать. Широкая тропа лежала между деревьями и вела посетителей к храму.

Затем показались вторые тории; деревья сменились открытым пространством, как в парке. Возле вытянутого крытого строения с фонтаном для символического очищения толпилось несколько дюжин прихожан. Эми, почти не замечая их взглядов, свернула налево, прочь от фонтана. Если бы она отправилась прямо, то в конце концов пришла бы к залу поклонения, где люди обращались к Аматэрасу. Однако Эми явилась сюда не молиться.

Между деревьями виднелась белая стена с открытыми воротами в центре и маленькой черепичной крышей над порогом. Миновав их, Эми оказалась в просторном дворе. Он был устлан квадратными гладкими плитами; их прерывали только восемь вишневых деревьев, растущих ровным кругом посреди двора. На ветвях еще держалась золотая листва, хотя ягод уже давно не было.

Внутри стен находилась дюжина зданий, однако все их затмевало строение напротив Эми – высотой в три этажа, с изящными изгибами крыши, резными деревянными украшениями и двумя массивными статуями кома-ину у ступеней; столь же прекрасное, сколь и внушительное. Зал очищения был ставкой гуджи, где отдыхали каннуши и обучались будущие слуги Аматэрасу. Там же располагались и ее подручные-ками, когда спускались на землю и занимали тела смертных.

Во дворе кипела работа: мико с метлами наперевес воевали со снегом и листвой, сохэи носили оружие, спешили с различными поручениями каннуши. Ощутив на себе первые взгляды, Эми сдержала желание остановиться. Вместо этого она вскинула голову и зашагала вперед. Ее увезли отсюда три года назад, после смерти Ханы, будто изгнали из дома за преступную легкомысленность, но сейчас Эми не собиралась пресмыкаться, словно она в чем-то виновата. Она камигакари, сосуд Аматэрасу. Она не дрогнет.

Двор вдруг застыл вокруг нее; все замерли, наблюдая за приближением камигакари к залу очищения. Разумеется, они понимали, кто она. Всем в храме было известно ее имя, ее лицо. Эми тоже знала большинство присутствующих.

На полпути, когда она была почти в самом центре круга из вишневых деревьев, широкие двери зала распахнулись. Оттуда вышли двое каннуши и расступились в стороны. Шагнувший следом мужчина остановился у ступеней.

Гуджи Ишида казался таким же внушительным, как и строение позади него. Высокий, облаченный в одеяние из тончайшего фиолетового шелка с темным узором на свисающих почти до пола широких рукавах, он источал силу и власть, от которых Фуджимото был столь далек. Завершала образ высокая черная шапочка.

Эми пересекла остаток пути под его давящим взглядом и осмелилась поднять голову, лишь добравшись до ступеней. Ишида не сводил с нее темных глаз. Морщинистое лицо, острые скулы, впалые щеки, квадратный подбородок – гуджи не был красив, однако его бесстрастный, строгий вид навеки западал в память.

Эми низко поклонилась. Судя по шелесту за спиной, остальные последовали ее примеру. Спустя мгновение она выпрямилась, не поднимая взгляда. Пока Ишида к ней не обратится, она могла лишь ждать. Все присутствующие безмолвно наблюдали.

– Камигакари Кимура, – наконец проговорил Ишида скрипучим голосом без прохладцы и без тепла. – Добро пожаловать домой.

Она тут же посмотрела ему в глаза, однако не сумела ничего в них прочесть. Ишида слегка наклонил голову к дверям и развернулся, без лишних слов направляясь обратно в зал. Эми оглянулась на Катсуо и Фуджимото. Первый казался встревоженным, а вот второй ободряюще ей кивнул.

Нервно сглотнув, она поднялась по ступенькам и впервые за три года ступила в зал очищения.

Юная мико поставила поднос с чаем, поклонилась, почтительно отодвинулась, встала с колен и, быстро покинув комнату, закрыла за собой дверь. Эми коснулась края чашечки из такого тонкого фарфора, что та, казалось, готова рассыпаться от малейшего давления. Давно она не держала в руках такой фарфор – с тех пор, как покинула Шион.

Она сидела в одиночестве в маленькой, но красивой комнатке с разрисованными стенами из рисовой бумаги и отменно сплетенными татами на полу, на подушке из плотного гладкого шелка. Раньше Эми принимала роскошь как данность, однако теперь, проведя столько времени в храмах, у которых едва хватало возможности залатать крыши, чтобы не протекали, она стала задаваться вопросом – откуда же берутся деньги на все это великолепие.

Ишида и Фуджимото беседовали в другой комнате. Эми сжала губы, наливая в чашечку горячую жидкость. Стоило настоять и присоединиться к ним? В нее настолько сильно въелись должные манеры, что, когда Ишида отправил ее ждать, она даже не возмутилась. Должна была хоть что-то сказать, но слишком уж привыкла во всем его слушаться.

По крайней мере, Фуджимото знал всю историю – вернее, самые важные моменты; бо`льшую часть своего общения с Широ Эми опустила. Однако ему известно достаточно, чтобы поведать гуджи о том, что ей поручено и насколько это важно. Вполне возможно, что Ишида скорее поверит слову опытного каннуши. Наставник Эми никогда не разговаривал с ней по-настоящему. Их общение сводилось лишь к скупым вопросам о ее самочувствии.

Шли минуты. Эми пила чай крошечными глотками, медленно опустошая чашечку. Как скоро Широ сумеет добраться до Шиона? Будет ли бежать сам или попросит Юмэя его перенести? Что, если он ее не найдет? Тревога сжалась внутри тугой пружиной, и Эми заставила себя расслабиться, войти в состояние медитации.

Когда она почти допила вторую чашку, дверь наконец сдвинулась в сторону. В комнату вошли Фуджимото и Ишида; гуджи повернулся закрыть дверь, и Эми мельком увидела в коридоре еще одного человека. Ишида обошел стол, шурша длинными одеянием, и сел напротив нее.

Фуджимото, скривившись, опустился следом. Эми, чувствуя укол тревоги, взглянула на Ишиду.

– Камигакари Кимура, – нарушил гнетущую тишину его хриплый голос. – Сожалею, что твое возвращение в Шион после долгого отсутствия прошло не так празднично, однако мы рады, что ты с нами и в добром здравии.

Эми нахмурилась.

– Поведал ли каннуши Фуджимото вам о том, что случилось в храме Шираюри? – спросила она. – И что Аматэрасу велела мне сделать?

– Последние две недели выдались для тебя очень тяжелыми, – ответил Ишида. – Здесь, в Шионе, ты в безопасности, и мы сделаем все, дабы тебе помочь.

– Помочь… помочь найти куницуками?

Ишида поднял чайник. Наполнил чашку и поставил ее перед Фуджимото, затем налил чаю и себе.

– Важнее всего для нас – твое благополучие, – наконец произнес он. – До солнцестояния осталось лишь пять недель, и нам надлежит убедиться, что ты готова, телесно и духовно, исполнить долг перед Аматэрасу.

Эми обхватила пустую чашечку ладонями, сдерживая желание сжать ее и раздавить. Исполнить долг. Ишида узнал, что теперь она осведомлена о том, какую паутину лжи он вокруг нее сплел. Эми глубоко вздохнула, унимая вспышку боли и гнева, которую вызвали его слова. Для Ишиды превыше всего была Аматэрасу, и его ками нуждалась в покорном сосуде. Поэтому жизнь Эми не имела значения. Для достижения этой цели его предшественники выбирали обман, Ишида – тоже, и неважно все, что Эми могла бы ему сказать.

Его никогда не волновало ее мнение. Она с детства стремилась заслужить его одобрение, услышать хотя бы слово похвалы. Никогда не перечила, не возражала, даже не жаловалась.

– Я могла бы вам рассказать, – проговорила Эми, – как вы и другие каннуши отвратительны, ведь обманывали не только камигакари до меня, но и всех мико, с готовностью предлагавших себя на эту роль.

Гуджи медленно расправил плечи. Он не изменился в лице, но окинул Эми взглядом так, словно увидел ее по-новому. Она еще ни разу не осмеливалась заговорить с ним так дерзко.

– Однако ложь – и правда, раз уж на то пошло, – сейчас неважны. А важно поручение, которое дала мне Аматэрасу. Поручение, о котором вам поведал каннуши Фуджимото, – уточнила Эми, посмотрев на того.

Фуджимото тихо кашлянул.

– Я передал гуджи Ишиде все, что вы мне сообщили.

Эми выжидающе уставилась на Ишиду, однако тот лишь откинулся назад и сделал глоток чая, наблюдая за ней. Затем он поставил чашку и сложил руки на столе.

– Тэнгу – таинственный и крайне опасный ёкай. Многие легенды гласят, что он склонен похищать людей, уносить в свое царство, заключать в иллюзорных мирах. Даже те, кому удается сбежать, зачастую с трудом способны полностью вернуться к реальности. Пусть нам нередко приходится черпать знания из мифов и давних сказок, ками порой подтверждают, что в этих сказаниях отражается правда.

– Тэнгу, разумеется, опасен, но я не представляю, зачем ему вообще… – Эми умолкла, нахмурившись. Почему гуджи упомянул Юмэя? – Не понимаю.

– Я возношу хвалу, что тебе удалось вырваться из когтей столь коварного существа.

– Вырваться? Я не…

– Мы сделаем все, дабы помочь тебе прийти в себя. Будет тяжело, камигакари Кимура, но я верю в силу твоего духа.

Сквозь охваченные смятением мысли прорвался необъяснимый страх. Почему гуджи так сосредоточился на Юмэе? Почему заговорил про легенды о том, что Тэнгу крадет людей?

– Вы считаете, я переживаю лишь иллюзию, которую Тэнгу вложил мне в голову? – осведомилась Эми, неспособная вдохнуть. – Думаете, все, что я рассказала каннуши Фуджимото – просто наваждение? А как же разрушенный храм? Изанами…

– Изанами сразилась с могущественным ёкаем, – перебил Ишида; его низкий голос заглушил ее. – Я получил известия о битве Изанами с Тэнгу в Шираюри. Истинное несчастье, что ей не удалось уничтожить его сразу, и тебе пришлось провести еще четыре дня в его плену.

– В плену?! – в ярости воскликнула Эми. – Не было никакого плена! Изанами не пыталась меня спасти. Она…

– Успокойся, камигакари. – Ишида поднялся на ноги, по-прежнему невозмутимый. – В том, что тебя пленил сильный ёкай, нет ничего постыдного. Мы уже приняли меры и готовимся к твоему исцелению и очищению. Скоро ты вновь станешь собой.

Эми вскочила, выронив чашечку. Та скатилась со столешницы и разлетелась осколками по татами. Эми в отчаянии перевела взгляд с Ишиды на Фуджимото.

– Каннуши Фуджимото, скажите ему! – закричала она. – Вы видели круг в храме, кровь и… и… – Эми запнулась, силясь вспомнить иные доказательства того, что Изанами предательница, а вовсе не защитница, сразившаяся с коварным ёкаем. – Вы же тогда мне поверили!

Фуджимото поморщился, словно от боли, затем снова прокашлялся.

– Гуджи Ишида, я должен снова выразить опасения, что нам стоит прислушаться к словам камигакари, особенно в свете…

– Безумные фантазии о союзниках-ёкаях, смертных с мощью амацуками, нелепые поручения отыскать куницуками не стоят внимания, – холодно отозвался Ишида, бесстрастным взглядом заставляя Фуджимото опять склонить голову. – Меры уже приняты. – Гуджи направился к выходу. – Камигакари нуждается в исцелении, заботе – и защите, – которые мы не способны обеспечить.

Он сдвинул дверь в коридор, и на пороге возник человек. Его морщинистое лицо и одеяние каннуши свидетельствовали о мудрости и власти, однако стоило Эми его завидеть, как кровь в ее венах обратилась в лед. Одежды незнакомца были не лиловых цветов, которые носили слуги Аматэрасу, а оттенков коричневого и бордового.

Цветов Изанами.

Испуганно охнув, Эми отшатнулась от двери.

– Изанами и ее подчиненные предложили уход и защиту в их владениях, – спокойно сообщил ей Ишида; каннуши доброжелательно улыбнулся. – Твоим очищением и исцелением займется сама Изанами. Скоро прибудет сопровождение, дабы ты безопасно добралась в ее храм.

– Н-нет, – пролепетала Эми. Ишида отдаст ее Изанами? Амацуками, которая стремилась ее убить, которая ударила ее ножом и бросила истекать кровью? – Изанами желает моей смерти! Она уже сотню лет уничтожает камигакари и слуг Аматэрасу и…

– Изанами желает видеть вас целой и невредимой, не более, – мягко вмешался новый каннуши. – После очищения вы сразу поймете, что Тэнгу стремится лишь посеять раздор среди последователей амацуками.

– Изанами предательница! Она пыталась меня убить! – Эми отпрянула еще на шаг, с мольбой глядя то на бесстрастного Ишиду, то на склонившего голову Фуджимото.

Последний, с тревогой и нерешительностью на лице, украдкой глянул на Эми. И тихо пробормотал, словно делая вежливое замечание:

– Слуга Изанами поддерживает связь с гуджи Ишидой с тех самый пор, как Тэнгу напал на храм, он же сообщил, что вас схватили и околдовали, а также о доблестных попытках Изанами вас освободить.

Поняв, что имеет в виду Фуджимото, Эми сжала кулаки. Если этот каннуши уже несколько дней нашептывал на ухо Ишиде, что во всем виновен Тэнгу, сеял сомнение в здравости рассудка Эми, то надежды раскрыть гуджи глаза на ухищрения Изанами у нее попросту не было. И, судя по терзаниям на лице Фуджимото, даже он теперь сомневался, кому верить.

– Освободить? – повторила Эми, не сумев сдержаться. – Тогда почему же она покинула Шираюри, если так хотела меня спасти?

– Изанами мудра и знакома с нравами ёкаев, – ответил каннуши. – Ее присутствие близ логова Тэнгу заставило бы его укрепить над вами власть. И раз уж вы здесь, стратегия Изанами, очевидно, сработала.

Эми задохнулась возмущением, не зная, как спорить с такой смехотворной – и все же в какой-то мере логичной – ложью.

– Скоро ты восстановишься, камигакари Кимура. – Ишида взглянул на обоих каннуши. – Я оставлю вас с камигакари, ибо отправлюсь встретить ее сопровождение.

Он покинул комнату. Эми стояла, не шелохнувшись. Узнает ли потом Ишида, что по доброй воле отправил свою драгоценную камигакари на верную смерть, или же, когда она не вернется, слуги Изанами напичкают его очередным враньем?

Эми расправила плечи. Нет. Она этого не допустит. Ее не отдадут врагу, словно беспомощного ребенка. Она – камигакари, сосуд Аматэрасу не только на словах, и не потерпит поражение.

– Каннуши Фуджимото, – обратилась Эми, протягивая к нему руку. – Мне нужны ваши офуда.

Фуджимото глупо моргнул, а затем сунул ладонь в рукав и извлек несколько бумажных талисманов, которые каннуши всегда носили с собой. Эми забрала их и развернула веером. Слуга Изанами, ничуть не встревоженный, с любопытством за ней наблюдал. В конце концов, люди ведь не могли использовать офуда против себе подобных. Магия попросту не сработала бы.

Выбрав нужный, Эми сунула остальные офуда в потайной кармашек и обошла стол. А потом шлепнула бумажный талисман на грудь каннуши, который так и стоял со снисходительной улыбкой.

– Сотэй-но-шинкэцу.

Как только голос Эми звонко разнесся по комнате и офуда вспыхнул голубым светом, улыбка каннуши сменилась потрясенным выражением лица.

Фуджимото вскочил на ноги, изумленно раскрыв рот.

– Не дайте ему покинуть комнату! – приказала Эми, метнув взгляд в сторону своего каннуши.

Тот поклонился в ответ, и она направилась к двери. В коридоре несли охрану двое сохэев. Завидев Эми, один преградил ей путь. Лицо этого сохэя было знакомым, он охранял ее три года назад, но Эми не помнила его имени. Прежде чем он успел заговорить, она с силой толкнула его в плечо, заставив отшатнуться, и прошмыгнула мимо. Времени любезничать и оставаться послушной у нее больше не было.

Сохэй крикнул вслед, чтобы она вернулась, поспешил за ней. Эми перешла на бег и помчалась по длинному коридору. На шум из комнат выглядывали люди, но она неслась вперед.

Между створок входных дверей виднелся оживленный двор. Ишида уже был на полпути к воротам. Мельком заметив Катсуо, Нанако и Минору, ждущих около зала, Эми слетела вниз по ступенькам.

– Ишида! – завопила она.

Все вокруг застыли на месте. Гуджи замер, а затем резко развернулся.

Эми остановилась в кругу деревьев, под их сплетенными высоко над головой ветвями. Она смотрела Ишиде в глаза издалека, и в ней кипел гнев, что гуджи верил не ей, а стороннему каннуши, что он пренебрегал своей ками. Аматэрасу поручила Эми важнейшее задание, и она не подведет. Вот только как убедить Ишиду, что правда на ее стороне?

В груди затрепетал жар, словно нашептывая, подсказывая. Она вспомнила ярость Аматэрасу во время битвы с Изанами. Эми тоже могла быть яростной. Она ведь воплощение Аматэрасу, ее голос на Земле. И пусть солнцестояние еще не наступило, она уже приблизилась к тому, чтобы стать ками, настолько, как иным камигакари и не снилось. Она исполняла волю Аматэрасу.

– Гуджи Ишида! – в ее голосе, заполнившем двор, прозвенела непривычная ей самой власть. – Служить Аматэрасу – ваш долг!

Ишида поджал губы.

– Я живу во имя служения моей ками, – негромко отозвался он.

– Я несу вам приказы Аматэрасу, – заявила Эми. – И вы отказываетесь повиноваться?

Лицо гуджи окаменело от гнева, заметного даже издалека.

– Боюсь, что до солнцестояния ты не можешь говорить от лица священной амацуками.

Налетел ветер, вскружил сухую листву у ее ног. Жар внутри Эми пульсировал в такт с биением сердца.

– И все же я говорю от имени Аматэрасу. Она дала мне силу. – Эми вскинула голову. – Верите вы в произошедшее или нет – не имеет значения. Это неважно. Аматэрасу поручила мне задание, а через меня – вам. Покоритесь ли вы воле своей ками?

Гуджи внимательно на нее смотрел. В иных обстоятельствах командный тон Эми считался бы неприемлемым высокомерием, однако ками ни о чем не просили. Не уговаривали, не склоняли, не задабривали. Они приказывали. И если Эми воплощала волю Аматэрасу в этом мире, должна приказывать и она.

Ишида опустил взгляд на лениво кружащие у ее ног листья, и на его лице мелькнуло сомнение.

А затем тишину двора нарушил другой голос:

– Никто из смертных не смеет говорить от лица ками. Даже камигакари.

Из-за группки мико, стоящих у ворот двора, показался мужчина с парой вооруженных сохэев по бокам. Его длинное одеяние, струящееся за спиной, напоминало смесь облачения каннуши и богатого наряда аристократа. Коротко, по-современному подстриженные волосы странно смотрелись на фоне традиционных одежд; молодое лицо как будто светилось изнутри.

У Эми чуть не подкосились колени. Руки пришлось прижать к бедрам, чтобы скрыть их дрожь. Этот мужчина – не кто иной, как посланник из храма Изанами, который должен ее туда увести.

И он ками.