Читать книгу: «Мой бывший пациент»

Пролог

– Князев, у меня на столе твой брат. Пулевое. Очень близко к сердцу…

Он уже ответил, что выезжает, а я впала в ступор, слушая гудки в трубке. Сердце скакало в горле, руки тряслись и не слушались, пока пыталась выудить форму из шкафа…

– Ива Всеславовна!

Я вздрогнула, наконец, выхватив штаны.

– Что там?

– Остановка сердца. Реанимировали. Но мы его теряем.

– Черт! – рявкнула я, натянула рубашку и бросилась в операционную…

Не было операции сложнее в моей жизни. Я видела, как отчаянно борется Игорь за жизнь Стаса, как восстанавливает сосуды на остановленном сердце, и никто не мог сказать точно, запустится ли оно снова…

И только я знала, что все это – моя вина. И старалась об этом не жалеть. Нельзя было. Я знала, что делаю. Знала, что если не остановлю Стаса, он разрушит жизнь Игоря до основания, а я не могла больше на это смотреть. Игорь не заслуживал этого…

– Разряд!

Удар.

– Нет пульса.

– Еще разряд!

Удар.

У меня задрожали ноги, перед глазами потемнело.

– Нет пульса.

– Ива! – гаркнул Князев, и меня подбросило. – Помоги!

Зачем еще ведьмы в операционной? Чтобы не дать умереть кому-то, кого не смогли убить несколькими часами ранее.

Я вскинула руку…

…и всадила в умирающего пациента самое страшное заклинание, которое пришло мне на ум в эту секунду…

– Есть пульс! – констатировал Князев.

А я медленно осела, проваливаясь в темноту. Последнее, что слышала – шелест собственного пульса в ушах, который точно совпадал со звуком датчика, подключенного к пациенту на операционном столе.

Я обязательно об этом пожалею.

Но это будет потом.

Глава 1

Так странно начинать жизнь заново…

Почему-то в том, что я умер, сомнений не было.

Первый вдох принес боль. И запахи… Много… В основном что-то лекарственное. Металлический привкус на языке хотелось запить.

Очень хотелось пить…

Но все это показалось неважным, когда пространство разодрало единственным звуком в тишине – мерный писк будто отсчитывал что-то…

Сердцебиение.

Я вспомнил, как услышал выстрел. И боль. Такую боль я еще никогда не чувствовал. Будто грудную клетку пронзило раскаленным прутом и вскипятило кровь. Последнее, что я помнил – как сердце пытается выдраться из груди. В таком состоянии уже не обернуться зверем, не спасти себя.

Тот, кто в меня выстрелил, совершенно точно меня убил…

Поэтому жизнь началась заново. Определенно.

– Стас, ты меня слышишь?

Я попробовал пошевелиться и мотнуть головой. Получилось. Хотя будто стоило всех сил. А открыть глаза – последних их остатков. Но мне не нужно было смотреть, чтобы знать, кто стоял рядом.

– Операция прошла успешно, твое сердце в порядке, – официально констатировал брат. – Будет.

Ну почему меня удивляет, что оперировал именно он? Я же сам приперся к нему в больницу. Удивляло ли то, что меня, наконец, подстрелили? Нет. Я потерял бдительность. Слишком много всего случилось в последние дни, и я забыл о приоритетах.

Когда увидел Игоря у отца, подумал, что убью его. Был уверен, что он наговорил отцу обо мне всего. А он ни слова не сказал, как выяснилось. Ему просто было плохо. И он приехал домой.

Тогда я впервые осознал, что мать он отобрал не у меня прежде всего. У меня ее и так не было. Давно. Он отобрал ее у себя, и ему ничего не осталось больше. И ехать некуда.

– Мне нужен кто-то из отдела, – прохрипел я и тяжело сглотнул. – Чтобы им дали знать…

Очертания брата расплылись между ресницами. Я видел, как он то ли кивнул, то ли покачал головой.

– Повезло, что ты оказался рядом с хирургией, – заметил он многозначительно.

Я усмехнулся, и губы запекло, стоило потянуть их в стороны.

– Я шел к тебе, – выдавил хрипло. – Отец просил с тобой увидеться.

– Понятно, – равнодушное.

Игорь молчал долго.

– Кто мог в тебя стрелять? – спросил наконец.

– Я – не только дерьмовый брат. – И я облизал губы. – У меня много врагов.

– Тебе пока нельзя принимать посетителей. Все очень серьезно, Стас. Ты едва не погиб.

– Это серьезно только для тебя, Игорь. – Боль никак не способствовала оттоку желчи в голосе. – Твоему чувству вины еще одну смерть в семье не пережить…

– У тебя бы уже не было возможности этим насладиться, – огрызнулся Игорь. – Отдыхай.

– Куда ж я денусь, – проворчал в его спину и растекся по подушке, чувствуя адскую усталость.

Тишина неприятно сдавила голову тисками. И только звуки датчиков немного разгоняли эту тяжесть. Я прикрыл глаза и прислушался. Сердце билось в груди ровно, и это показалось непривычным. Раньше я не чувствовал его вовсе. А теперь ощущал так, будто бы оно было живым – щекотало внутри, пульсировало…

А когда подумал, что Игорь наверняка позвонит отцу, оно как-то неприятно ударилось о грудную клетку и забилось быстрее…

* * *

– Как он? – Я подняла взгляд на Князева.

Игорь хмуро изучал мою кардиограмму.

– Нормально, – отмахнулся, не давая сбить себя с толку. – А вот ты беспокоишь. Может, отдохнуть нужно, Ива?

– Наверное, – вздохнула я, спуская ноги с кушетки.

– Куда ты собралась?

– На обход.

– Ива, – угрожающе прорычал Игорь, преграждая мне путь с кушетки. – То, что ты ведьма, никак не гарантирует тебе иммунитет от истощения. У тебя анемия. И это – лишь следствие, а не причина усталости.

– Я приму к сведению, – злилась я. Сегодня все это бесило как никогда. – Князев, ты нужен кому-то, или у меня устаревшие сведения?

Игорь тяжело вздохнул.

– Это – не основание лишать меня тут авторитета. Я назначил тебе железо капельно. Ива… – Он взял меня за плечо и заглянул в глаза так, как мог только он. – Что происходит? Когда ты запустила программу самоуничтожения и по какому поводу?

Я прикрыла глаза, силясь не расплакаться.

Когда-когда?..

Когда ты объявил, что у тебя есть Яна.

Нет, конечно, мужчина не должен сам догадаться, что его кто-то любит до потери пульса. Но пульс этот я позволяла себе терять только, когда Князева нет поблизости. Играть друга годами сложно. Но оборотни не влюбляются в ведьм. Как и ведьмы – в оборотней. А если и возможны исключения, то только с какой-то одной стороны…

У нас двоих этим исключением стала я. Игорь же считал меня лучшим другом. И я надеялась, что мне этого хватит. Я изо всех сил старалась помнить, что он рано или поздно выберет себе женщину для создания семьи, а я навсегда останусь для него особенным другом. Этого должно было быть достаточно.

Только достаточно мне не было. Мне было так плохо, когда я видела страдания Игоря, что готова была на все, чтобы хоть одному из нас стало хорошо. Проблема оказалась в том, что я не знала, насколько сильно влюблена. А когда увидела его брата на парковке возле больницы, даже не задумалась о выборе. Методичное изматывание, которое устроил ему Стас, измучило Игоря, и я не могла больше на это смотреть…

Мне было слишком больно.

– Ива? – тихо позвал Игорь.

Я перевела на него взгляд, не в силах больше скрыть свою растерянность и апатию. Весь смысл, который у меня остался – это работа. В этом мы с Игорем очень похожи.

– Я же завотделением, – шмыгнула я носом и расправила плечи. – Главная, помнишь? Так что, спасибо, Князев, за назначения. Но тебе, кажется, пора.

– Я, вообще-то, тоже тут работаю, – усмехнулся он.

А я замерла, глядя в его глаза. Почему именно сейчас стало так невыносимо в них смотреть? Потому что я перешла черту. Решила, что могу решать, кому жить, а кому – нет.

– Кстати, состояние Стаса радует. Чем ты в него зарядила?

– По стандарту, импульсом. – Я слезла с кушетки и направилась к креслу, на котором лежал халат. – Основное сделал ты, как обычно.

Сердце в груди только вдруг скакнуло, и я задержала воздух, чтобы сдержать приступ аритмии. Но пульс вдруг ускорился так, что один волк-параноик сразу же услышал. Князев подхватил на руки и вернул меня на кушетку:

– Сидеть, – рявкнул и схватился за стетоскоп.

Я терпела и думала о том, что не стоит попадаться ему на глаза в палате Стаса. Игорь услышит, что наши сердца бьются в одном ритме. Я прикрыла глаза, тяжело сглатывая. Князев стянул стетоскоп на шею и протянул блистер с пропранололом.

– Контролируй давление, – вложил его в мою руку. – И сегодня же под капельницу.

– Возьми медовый месяц, – процедила я. – Я дам тебе отпуск. Серьезно, Игорь! Ты нужен Яне.

– Мне кажется, что ты не столько в этом меня пытаешься убедить, сколько в том, что я не нужен тебе.

Я возвела глаза к потолку:

– Потому что ты начнешь меня лечить! А я просто действительно хочу отдохнуть. Только и всего.

– Ты никогда не падала в обморок на операциях.

– Я упала после, а не во время, – огрызнулась я, снова слезая с кушетки. – Князев, изыди! Со мной все будет в порядке! Завтра выходные!

Я схватила халат, обошла Игоря и направилась из смотровой в коридор. Ноги дрожали, сердце все также колотилось в груди – пришлось закинуть под язык горькую таблетку. Да что там с этим придурком? Какого черта у него там происходит, что он пускает мой пульс галопом?

Я свернула в коридор и, прижавшись к обшарпанной стенке, медленно вздохнула.

Раз-два-три-четыре-пять…

Таблетка расползалась горечью во рту, усиливая отчаяние, в которое я сама себя загнала.

Какого черта, Ива, ты не дала этому ублюдку умереть? Ты же сама в него стреляла! Зачем спасла, да еще и такой ценой? Нельзя стать убийцей и спасти от смерти тут же! В чем тогда смысл?

Я сглотнула горечь, жмурясь.

Наверное, когда я увидела, как Игорь борется за жизнь Стаса, поняла, что именно натворила. Я, мать его, взрослая женщина, а повела себя, как полная влюбленная идиотка, и едва не убила…

Ну, тогда и расплата адекватная.

Теперь у нас с этой сволочью одно сердце на двоих. А я даже не знаю всех последствий этого заклятья. Кроме главного – никто из нас не умрет в одиночку, только разом.

* * *

Сначала показалось, меня глючит. Я услышал то ли стук собственного сердца, то ли звук шагов, который точно попадал в ритм. И еще не до конца проснулся, а вдруг осознал, что смотрю на посетительницу в белом халате. Она закрывала двери палаты, воровато посматривая в коридор. Врачи обычно заходят чуть ли не с ноги, а эта озирается…

Зря Игорь не поторопил мой отдел с уведомлением о покушении. Наверное, стоило выставить охрану, ведь добить меня сейчас ничего не стоит. Ну, что ж, за идиотизм, видимо, нужно не только заплатить, но и получить на сдачу.

– Ну привет, – оскалился я. А хорошенькая она, эта моя убийца. Блондинка среднего роста – такую удобно подхватывать под бедра в подходящий момент. Волосы взъерошены, будто она из-под кого-то только что вылезла, и глаза блестят лихорадочно. Красотка одним словом. То, что в голову мне полезли какие-то похотливые мысли, не смущало. Может, с обезболом доктора переборщили, а, может, я – с голодовкой. Но не о смерти же думать в последние минуты жизни. – Смотрю, утро задалось…

Женщина непонимающе на меня посмотрела, изогнув светлые брови.

– А тебе идет белый халат, – улыбнулся я шире. – Знал бы, что киллерши такие хорошенькие, давно бы подставился…

Взгляд блондинки дрогнул, чувственный рот приоткрылся, и она задышала чаще…

– Ты что, бредишь? – шагнула она ко мне неожиданно уверено, на ходу снимая стетоскоп.

Голос властный. В обычное время. Сейчас дрожь в нем выдавала усталость и напряжение.

– Сделай одолжение, скажи, как это будет, – проследил я за ее действиями. – Последнее желание приговоренного к смерти. Укол? Или выстрелишь в сердце? А, может, нож? Надеюсь, нет. Не люблю холодное оружие.

Она вперила в меня отчаянный взгляд, опуская руки.

– Выстрел в сердце оказался неэффективным, – просипела, растерянно моргая.

– От чего же? – Улыбаться ей в лицо понравилось. Ее это нервировало. Иллюзия контроля над ситуацией давала опасные обещания, что есть шанс на спасение. – Я беспомощен.

– Ты думаешь, что я пришла тебя… добить? – изумленно выдохнула она, упираясь ладонями в койку.

– А разве нет? – склонил я голову на бок, примеряясь к ее горлу.

Может, побороться за жизнь у меня еще получится? Хотя… зачем она так близко подошла? Профи вряд ли бы вообще заговорила. У меня закрались сомнения.

– Ну, так что? – И я уже набрал медленно воздуха в легкие, готовясь к броску, когда она вдруг выпрямилась.

– Зачем мне это? – пожала вдруг плечами. – Я спасала тебя. Я – хирург.

– Хирург? – Пришла моя очередь удивляться. Я с сомнением прищурился и оглядел ее пристальней. От нее пахло медикаментами и… Игорем. И как я сразу не учуял? В голову аж ударило от злости: – Дура ты, хирург! Я тебя чуть не загрыз!

– А что, это возможно? – тревожно поинтересовалась она, игнорируя мое возмущение, и все же нацепила стетоскоп. – На тебя могут покуситься здесь?

Я скосил глаза на ее дрожавшие руки, которыми она пыталась совладать со стетоскопом.

– Брат меня уже осматривал, – заметил недовольно. – Кажется, я поспешил порадоваться за твое утро, «мой хирург». Где твой бейдж?

– Благодаря тебе и ночь и утро у меня вышли крайне паршивыми, – снова проигнорировала она мои вопросы, откидывая покрывало, и впала в ступор, увидев повязку.

Ее горло дернулось. А я вздохнул, отводя взгляд. Странный хирург. Может, она кофе перепила? Нет, я ее не смущал. Бесил, скорее. Но мне тут было очень одиноко. И слишком страшно остаться наедине с собой и своими к себе претензиями.

Да и мало ли, вдруг на самом деле киллера подошлют? По закону стечения обстоятельств, он вряд ли будет таким симпатичным, как «мой нервный хирург».

– Как тебя зовут, Мой Хирург? – усмехнулся я, глядя, как она сопит, слушая мое сердце.

Она предсказуемо не ответила. Хмурилась, поглядывая то на мою грудь, то на приборы. Я покладисто молчал, ожидая, когда она наслушается. Наконец, она вздохнула и отпрянула, устало стягивая стетоскоп и роняя его на кушетку.

– Тебе понравилось? – хмуро проследил я за прибором. – Или все плохо?..

– Заткнись, – вдруг раздраженно перебила она, хватая стетоскоп.

Рывком нацепила его на шею и принялась тереть лицо, запрокидывая голову к потолку.

Странная. Меня стало бесить.

– Может, тебе лучше пойти выспаться, а потом приходить к пациенту?

– Ты меня еще будешь учить работать! – прорычала она, морщась.

– Ты что, скальпель во мне забыла?!

С губ Моего Хирурга слетел обреченный смешок:

– Если бы! – И она опустилась на стул, глядя перед собой.

А я присмотрелся… и разочаровано хмыкнул. Она еще и ведьма. Обидно даже. И я усмехнулся.

– Чего ты все веселишься? – недовольно потребовала она, переводя на меня взгляд.

– Я будто в фильме про нерадивую киллершу, которая никак не может добить свою жертву. Что тебя так мучает?

Мой Хирург медленно моргнула, и глаза ее вспыхнули праведным гневом.

– Ты – самодовольная эгоистичная сволочь, Стас Князев, – медленно поднялась она, обличительно тыча мне в голову, – не нашел другого смысла в жизни, кроме как доводить своего брата – блестящего хирурга и порядочного мужчину – до нервного срыва! Ты не придумал себе лучшего применения, кроме как разрушать его жизнь!

Пока она чеканила слова, я взялся бесить ведьму медленным оскалом.

– То есть, ему ты лицензию на право разрушать твою собственную жизнь выдала, – протянул я насмешливо, смакуя каждое слово. – Или, дай догадаюсь… Он в упор не видит одну симпатичную влюбленную в него ведьму? Как это на него похоже…

Мой Хирург застыла так, будто бы мы играли в «Морская фигура замри». И изобразила на лице все то, во что я ее макнул. Стало неинтересно.

– Приходи перекинуться в карты, – разочаровано вздохнул я. – У нас с тобой больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Может, развлечем друг друга в этой дыре.

Ведьма скрипнула зубами, вскружила потоки воздуха вокруг себя так, что ее волосы разметались по сторонам, и, развернувшись на каблуках, вылетела из палаты.

* * *

– Вот сволочь! – прошипела я, бросившись по коридору.

Много общего, мать его! У нас с тобой, придурок, одно сердце на двоих! Я пыталась сосредоточиться там и прислушаться к вибрациям остатков заклятья, но этот балабол же не даст посидеть-подумать! Снотворного ему надо выдать и подумать, что делать. Ясно одно – нести ответственность. За тупость, за непрофессионализм, за то, что позволила эмоциям взять верх. Как же не вовремя я устала…

– Ива Всеславовна, Игорь Андреевич сказал, что вам нужно сделать капельницу. – Я подняла глаза на своего заместителя с мобильным у уха. – Я как раз звонил…

– Олег Маркович, я позже вас найду, – свернула я за угол и направилась к лифтам.

Меня всю трясло, в груди горело, щеки пылали, и я не понимала от чего. То ли нервы, то ли усталость, то ли слова этого сволочного волчары! Какой же он гад! Как же искусно подмечает слабости на лету и тут же швыряет их в обратку острыми углами!

Я выскочила из лифта на верхнем этаже, пронеслась тихим тесным коридором, пропахшим стиральным порошком, и ворвалась в свою комнату, захлопывая за собой двери. Тишина показалась такой оглушающей, что зазвенело в ушах.

– Аля? – позвала я, оглядевшись, лишь бы ослабить давление вакуума.

Моя маленькая коморка под крышей была моим домом. Три на шесть метров, диван с одной стороны, встроенный шкаф с другой и письменный, а по совместительству и обеденный стол у окна.

Я прошла к нему и уставилась в окно.

Сложно сказать точно, когда эта комната стала моим основным местом жительства. Сначала ползти домой не было сил, потом желания. В шаговой доступности, как говорится во всяких объявлениях об аренде квартиры. Только в моем случае речь шла о смысле жизни – хирургическом отделении.

И кот стал последним штрихом к моему идеальному углу.

Алю я нашла несколько лет назад во дворе больницы – подкинули котенком. Теперь он жил со мной под крышей, гулял по водосточным трубам и гонял голубей, шурша обломками шифера по ночам. Мой единственный друг. Ну, кроме Князева.

Только Князевых у меня теперь два! Черт бы только побрал этого второго!

Я прошла к холодильнику, достала яблоко и йогурт, включила кофеварку и уселась за стол. Единственное, что в комнате было неидеальным – вид подкачал. Окно выходило на внутренний двор больницы. Когда сутки смазываются перед глазами, сложно вообще понять, жив ли еще внешний мир там за пределами больничного колодца.

В приоткрытую форточку подуло, остужая горячие щеки. Нужно все же вспомнить о свойственном мне благоразумии и позаботиться о себе. Анемия чревата не только тахикардией. Князев будет лечить брата, а я – сводить его усилия на нет.

Я подхватила чашку с кофе, и та неожиданно дрогнула в руке. Осознание, что именно меня так поразило, пришло внезапно – Игорь не понял за пятнадцать лет то, что Стас раскусил за несколько первых минут знакомства…

Мобильник запиликал вызовом, и я, глянув на экран, поморщилась.

– Ну что ему не лежится? – проворчала.

Сердце отозвалось лишним ударом и снова разогналось, сбивая дыхание. Я вздохнула и, поднявшись, сгребла чашку кофе со стола и вышла с ней из комнаты.

* * *

Сердце бесило.

Я чувствовал каждый его стук в тишине, и не на что было отвлечься.

Что-то мне с ним не то сделали…

– Верните мне мобильный, – потребовал я у медсестры.

Дама в возрасте с неприязненным выражением презрительно окинула меня мутным взглядом:

– Я узнаю у вашего врача.

– Как его имя?

– Он представится, как сочтет необходимым.

– Я имею право знать, – зарычал.

– Позвать?

– Позовите!

– Хорошо.

– И принесите мой мобильник! – повысил я голос ей влед.

От этого усилия стало тяжело дышать, будто пробежался. Я с трудом приподнялся так, чтобы хоть немного опереться на зад, и принялся разминать пальцы рук. Беспомощность бесила…

– Что ты делаешь?

Вместе с Моим Хирургом в палату влетел и запах кофе. Она пронеслась через комнату и поставила чашку на тумбочку мне под нос.

– Мне нужен мобильный, – глянул я на нее исподлобья. – И кофе.

– Тебе нельзя, – властно постановила она и надавила мне на грудь ладонью, вынуждая улечься на подушку.

Рука теплая, прикосновение уверенное. Не то, что в прошлый раз.

– Это Игорь тебя довел утром? – усмехнулся я, нагло рассматривая ведьму. – Быстро ты отряхнулась. Годы тренировок?

– Помолчи, – приказала она и нацепила стетоскоп. – Скажешь слово, получишь снотворное.

Я скрипнул зубами, позволяя ей закончить.

– Нравится командовать мужиками? – заметил, когда она наслушалась.

– Тебе дать волю – угробишься без всяких киллеров, лежа в подушках. И столько усилий пропадут зря.

– Хороша, – восхищенно улыбнулся я. – А теперь мобильный и кофе.

– Я хирург, а не девочка на побегушках, – подхватила она свою чашку.

– Ты меня слышала, когда я говорил про возможное покушение? Мне нужна охрана. Ладно меня, но в живых не оставят и свидетелей.

– Хорошо, я верну тебе мобильный. Но нервничать тебе нельзя. Ткани сердца еще хрупкие, регенерация нарушена. И оборачиваться пока что запрещено. На какой срок – покажет только динамика выздоровления.

– Я тебя услышал. Пойдешь за мобильным, захвати, пожалуйста, кофе. И соберись уже с духом и скажи, как тебя звать, «не девочка на побегушках». А то я начну к тебе обращаться Моя Госпожа.

– А ты разбираешься в подчинении, – оценила она. – Я не против.

Я только медленно вдохнул, не в силах оторвать от нее взгляд, пока она шла к дверям. Вот же сучка… И с губ сорвался смешок, уж не знаю, по какому поводу. Противное сердце будто в теплый воск окунули, и оно защекотало в груди так, словно обросло шерстью.

Ведьма вернулась вопреки ожиданию с мобильным, кофе и целым подносом жратвы.

– И что я должен буду за все это сделать? – не смог сдержать я оскала.

– Как насчет заткнуться? – проворчала она.

– Не хами, – посоветовал со всей доброжелательностью, на какую только был способен. – Я же не всегда буду лежать в койке. А я очень злопамятный.

– Я в курсе, – усмехнулась презрительно она. – На самом деле я надеюсь, что пока будешь есть, не сможешь трепаться.

– Сразу захотелось объявить голодовку.

– Буду вливать внутривенно, – подняла на меня горящий взгляд ведьма.

– Но так я ведь смогу трепаться и бесить тебя? – вздернул я бровь.

– Не все усваивается перорально, что-то потребует ректальных манипуляций.

– Больше угроз не осталось? – Я все не мог стянуть оскал. – Ты всегда такая горячая с пациентами?

– Зря ты такой самоуверенный. – И ведьма устроила еду у меня под носом с заботой, которую я не заслуживал.

– А я и не самоуверенный.

– Наглый. Нахальный, – заводилась она. – Так больше нравится?

– От тебя пахнет котом или мне кажется?

– Пропишу тебе седативные. От них болтать сил не будет и стоять – тоже.

– Новые угрозы, – наслаждался я открыто. – Я все запомню, Моя Госпожа. Проценты будут внушительные, когда придется платить. Но я с тебя все выжму.

Ее взгляд дрогнул, и она отвернулась.

– Прекрати фантазировать. Пульс разгоняется, – пробурчала. – Ешь. Потом кофе.

– Я не голоден.

– Я прошу тебя всего лишь поесть.

– Пойди поспи, – почти заботливо попросил я.

– А вдруг покушение? – И ведьма опустилась в кресло у стены.

– Ты меня не спасешь, – возразил серьезно.

Ведьма сделала вид, что не слышала, сосредоточенно глядя в экран мобильного, а я перевел взгляд на поднос.

– Мне бы несколько звонков сделать…

– Черт, я надеялась, что ты замолчал!

– Давай не будем давать повод тем, кто придет меня добивать, пристрелить и тебя? Если не можешь со мной расстаться, подожди в коридоре.

– Ты думаешь, что твое собранное из кусков сердце железное? – вытянула она шею, глядя на монитор. – Я не шучу, когда говорю, что тебе нельзя нервничать. Будешь дергаться, сердце не выдержит, и снова ляжешь на операционный стол. И так по кругу. Только шансов у тебя…

– Я понял, – перебил ее. – Тогда верни мне ту сестричку в преклонном возрасте. С тобой мы угробим мое сердце быстрее, чем я мобильник в руки возьму.

– Придется научиться терпеть меня, – отрезала ведьма. Но все же поднялась и сосредоточенно подошла ко мне. – Запиши мой мобильный. Если будет плохо…

– Я позову престарелую сестричку, – уперся я. – А если скучно – попрошу позвать тебя.

И зачем-то скосил взгляд на ее задницу под халатом, когда она развернулась к двери.