Читать книгу: «Адам», страница 3

Утро началось с ворчания домовенка. Он обнаружил пропажу нескольких конфет из своего тайника и, конечно же, во всех бедах обвинил меня.

– Нельзя брать чужого, Олеся, – бубнил он уже в двадцатый раз, – нехорошо, воровство это. В древние времена за это руки оттяпывали.

– Да достал уже! – не выдержала я. – Я в жизни чужого не взяла. Как тебе не стыдно?

– А ты меня не стыди, бессовестная! – не унимался вредный малыш. – Чую дух твой на своих сладостях, точно брала их в свои шаловливые руки.

– Конечно, брала, маленький злой дух, – показала я язык Василию, – когда тебя же и угощала ими. Включи логику: зачем мне брать то, что и так мое по праву? Мои конфеты, я их тебе и отдала.

– Я с тобой больше не разговариваю, – отвернулся домовенок, надув щеки. – Знаешь, Олеся, пока не вернешь десять конфет, ко мне даже не подходи.

– Так пропало-то у тебя две, откуда десять взялось? – пробормотала я, решив, что куплю злыдню кило сладостей, пусть объедается, может, подобреет.

– Ага, вот ты и попалась! Созналась-таки в воровстве моих сладких двух шоколадных кругляшков. Откуда знаешь об утерянном количестве?

– Все, не могу больше! – я заткнула уши руками, чтобы не слышать его недовольство.

В этот момент в дверь постучали, и к нам ввалились знакомые ребята.

– Привет, соседка, – Коля подошел ко мне и протянул свежий хлеб – ватрушку. – Мать передала, угощайся.

– Спасибо, – обрадовалась я выпечке. – Садитесь, чай попьем, – предложила друзьям.

– Подождите! – послышался взволнованный голос из-за печи. Василий проскользнул в комнату и выхватил мой подарок. – Сейчас поделю, а потом вашу часть отдам.

– Привет, Васька, – оборотень потрепал домового по голове. – Угощайся, не жалко! Мы, пожалуй, откажемся от чаепития, пойдем в лес прогуляемся, – подмигнул мне парень.

– Вот это правильно ты сказал, все по делу, милок, – обрадовался домовенок, утаскивая пирог под печь.

– Дождь льет не переставая с ночи, – выглянула я в окно, наблюдая за ручьями, бегущими по тропинкам. – По всей видимости, бабушка задержится у подруги, к вечеру дороги совсем размоет.

– Не переживай, – успокоила меня Катя, – ты не одна, мы рядом, составим компанию. Близится Самайн, в эту ночь много интересного происходит. Будешь с нами отмечать?

– Я только за! – обняла я брата с сестрой. – Сейчас надену бабкины резиновые сапоги и потопаем в бор.

У природы нет плохой погоды, просто для каждой непогоды нужны своя одежда и обувь. И для проливного дождя у меня нашлось удобное снаряжение: плащ, непромокаемая куртка, штаны и резиновые калоши. Когда я вышла из комнаты и предстала перед друзьями, они долго смеялись над моим внешним видом.

– Пошли, бабуля, – потянул меня Коля из хаты, а Катька схватила с другой стороны, – хорошо сейчас в хвойнике, так пахнет, закачаешься.

Оборотень оказался прав. Аромат стоял обалденный, напитывая легкие кислородом. Дождь меня практически не смущал, только слегка скользила неудобная обувь. Я прошла вперед по траве и заглянула за куст, возле которого красовался огромный белый гриб.

– Ничего себе, я думала, они уже отошли, – повернулась я к ребятам, но их рядом не оказалось. Вместо них появились две небольшие пушистые сосенки, прижавшиеся друг к другу. – Эй, не смешно! Вы что, специально завели меня в чащу? – расхохоталась я. – Чтобы съесть? – кроме дождя, не было слышно ни единого звука. Стало жутко. – Выходите! – Внезапно два хвойных ствола распахнули глаза, в прямом смысле этого слова.

Я не закричала только потому, что уже привыкла к испытаниям, обрушивающимся на мою нервную систему день за днем, а еще потому, что глаза сосен уж очень напоминали глазки моих новых приятелей. Когда они улыбнулись своими теплыми улыбками и протянули ко мне ветки, я совсем успокоилась.

– Молодец, я думал, орать начнешь на весь лес, поэтому мы не стали демонстрировать свою сущность вчера дома, а то вся деревня бы сбежалась на крики, – хохотнул Коля.

– Ничего себе, – удивилась я. Друзья уже приняли человеческий облик и стояли довольные собой. – Значит, древень – это реально дерево? – я представила их мать-полукровку и отца. – Я правильно понимаю, что только полукровки могут превращаться в людей?

– Правильно, – загоготали брат с сестрой.

– Ну и? – я скрестила руки на груди, ожидая, когда оборотни успокоятся и перестанут надо мной потешаться.

– Ладно, не злись, – успокоилась Катя, – я же рассказывала тебе про праздник тридцать первого октября. В эту ночь происходят разные метаморфозы и чудеса, особенно у Темных и Светлых существ. Именно в эту волшебную ночь любой древень способен принять облик, какой захочет, хоть лисы. Отцу понравилась наша мать, она как раз в этот день ходила по лесу, собирала волшебную листву, тогда у них любовь и случилась.

– Да уж, я так понимаю, и случалась она у них после этого раз в год, – усмехнулась я в кулак, чтобы не смутить друзей.

– Верно, – совершенно спокойно ответили они хором. – А теперь он нашел себе такую же, как и он, поэтому нам пришлось покинуть родной лес и поселиться в вашей «Сатанеевке». Если честно, мы очень рады, людьми быть лучше, чем растениями.

– С этим не поспоришь, – согласилась я.

Дождь усилился, небо стало еще чернее. Мы стояли друг напротив друга и улыбались. Как же замечательно найти существ по душе: добрых, бескорыстных и таких милых.

– А вот и я, малышка, – послышалось сзади. У Коли с Катей глаза стали как блюдца. Они смотрели мне за спину. – Любишь погорячее, значит, Олеся? Будет тебе так горячо, как в Аду в девятом котле.

– Это тот демон, – прошептал одними губами оборотень.

– Вижу, друзей себе завела новых, – не унимался Адам. Я прекрасно узнала его по злому голосу. Даже оборачиваться не нужно было. – Надеюсь, ты не такая же деревянная будешь в моих объятиях, как они. – Он запрокинул голову и расхохотался. – В руках Похиса таяла, как свеча восковая. Жаль, смотался от меня в сон очередной своей бабенки, гад, сбежал, как последняя крыса, —демон плюнул под ноги и направился ко мне. – Прощайся с кустарниками, нам пора ко мне в гости, – его рот искривился в неприятной усмешке.

– Беги! – прошептал Коля, толкая меня за спину и моментально превращаясь в древеня. – В храм, Олеся, там только спастись от нечисти можно. Быстрее, мы задержим его.

Я вырвалась из цепких объятий чащи. Деревья, словно расступаясь в поклоне, пропускали меня, а затем мгновенно смыкались за спиной непроницаемой стеной, укрывая своими могучими ветвями и узловатыми стволами.

Ветер гнал меня вперед, и в безумном беге я потеряла калошу в грязной луже. Сердце бешено колотилось, когда на пригорке возник силуэт Храма. Не раздумывая, я взбежала по ступеням и, задыхаясь, захлопнула за собой тяжелые дубовые двери, отрезая себя от преследовавшей меня тьмы.

Обитель света

Я прильнула всем телом к шершавым дубовым створкам, осенила себя крестным знамением и выпустила сдавленный вздох. Сердце в груди трепетало испуганной птахой, никак не желая смириться с тревожным ритмом. В тот же миг дверь содрогнулась от яростного удара, словно от брошенного камня, и меня отшвырнуло вглубь комнаты, едва ли не на пару саженей.

– Выходи, – проревел Адам, его голос сочился бешенством, – туфельку обронила, Золушка.

На подгибающихся ногах, как будто после долгого странствия, я вновь приблизилась к двери, стараясь уловить хоть звук за ее толщей, но кроме заунывного воя проливного дождя не слышала ничего.

– Я слышу тебя, Олеся, ты совсем рядом, твое дыхание предает тебя, – прошептал демон, и в голосе его прозвучали ласковые, опасные нотки, – иди ко мне, милая, не трону.

– Нет, – замотала головой, пытаясь откреститься от наваждения, – прошу, оставь это святое место, дай покой хотя бы в божьей обители.

– Что ж, – прошипел демон, как змея, готовящаяся к броску, – сиди, прячься, но не думай, что сможешь торчать там вечно. И помни, как только вернется твоя бабка, я убью ее.

– Не смей трогать бабу Галю, – злость, вспыхнувшая мгновенно, пересилила сковывающий страх, – даже для такого, как ты, это перебор.

– Я сказал, для меня нет ничего святого, я – сын Сатаны, Адам, во мне нет и никогда не было добра, и не будет, – Тёмный выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, и добавил: – Зря ты будишь во мне азарт охотника, Олеся, тебе же будет хуже. Ни одна жертва еще не ускользала из моих цепких лап. Бросаешь вызов самому сильному демону Ада? – блондин расхохотался, и в этом смехе не было ничего человеческого, – Отлично, я принимаю его. – Больше он не проронил ни слова.

Внутри храма царила тишина. Тепло, исходившее от стен, обволакивало тело, а мерный треск свечей, постепенно усмирял разбушевавшуюся панику. Я приблизилась к иконе «Святая Троица» и всмотрелась в лики трех ангелов, ища в них утешение.

– Что привело тебя в наш Храм, дитя? – раздался рядом добрый, располагающий голос, – ты из «Сатанеевки»? Меня зовут отец Павел.

– Здравствуйте, святой отец, – я обернулась к мужчине. На нем была надета черная ряса, и такого же цвета головной убор – скуфья. На груди у батюшки висел внушительный крест, – я к бабушке приехала, погостить, – выдавила я подобие улыбки для Павла.

– Похвально, чадо, молодец. Очень уж ты похожа на Галину из тринадцатого дома, не ее ли ты внучка? – внимательно осмотрел меня батюшка, подмечая отсутствие калоши на одной ноге и общее впечатление запущенности во внешнем виде.

– Да, это моя бабуля, – обрадовалась я осведомленности святого отца, значит, он хорошо знает всех жителей, и есть огромная вероятность, что не прогонит.

– Уникальная женщина, твоя бабушка. Мучался я со спиной два месяца, а она таких замечательных травок принесла, вмиг поправила здоровье, – Павел раскрыл свои объятия, – очень рад видеть новое лицо в деревне.

– Спасибо, – я обняла служителя, вдыхая приятный аромат ладана, исходивший от его одежды, – можно мне у вас остаться, пока бабуля не вернется? Она уехала к подруге, а мне страшно одной в доме.

– Здесь рады любому живому существу, дитя, – спокойно пояснил отец Павел, – тебе выделят келью, живи, сколько душе угодно. Мы не вправе отказать в убежище никому, тем более такой светлой девочке, – батюшка похлопал меня по спине и дружелюбно подмигнул, – располагайся. – К нему подошла щуплая старушка, напоминая женщину сошедшую со старинной гравюры. Отец Павел шепнул ей что-то на ухо, а потом вновь обратился ко мне: – Мария проводит тебя в твою комнату. Если я понадоблюсь, зови. – Священнослужитель удалился, а пожилая дама взяла мою руку в свою иссохшую ладонь и повела внутрь святого места.

Так началась моя жизнь в Храме. Рано утром все вставали и молились, затем работали, не покладая рук, и снова молились. Конечно, были и трапезы, хоть и постные, но все равно это было во сто крат лучше, чем находиться рядом с Тёмными существами. Дожди не прекращались, навевая уныние на окружающий мир, сплошная серая пелена окутала все вокруг. Ко мне приходили Коля с Катей, и мы общались через небольшое окошко, выходящее на улицу. По их словам, в деревне царили тишина и покой, демон больше не появлялся, а домовенок Васька очень скучал, передавал привет, а так же требовал возврата своих десяти конфет.

Как-то вечером ко мне зашел отец Павел, и мы долго беседовали обо всем на свете. Когда он уже собрался уходить, я все-таки решилась задать ему мучивший меня вопрос.

– Святой отец, скажите, вы верите в присутствие в нашей земной жизни Тёмных существ? – я потупила взор, потому что было немного неловко обсуждать демонов в таком святом месте.

– Я думаю, Олеся, если существует Бог, добро, Ангелы, Небеса, то должно быть и нечто противоположное, то, что пытается переманить человеческую душу, внести в нее сомнения и смятение. Помни, дитя, нельзя поддаваться им, – глаза отца Павла горели добрым светом.

– Инкуб, – сорвалось с моих губ, в надежде узнать хоть какую-то информацию, потому что я жутко боялась засыпать каждую ночь, стараясь делать это ближе к утру, чтобы лишить возможности знакомого Похиса проникнуть вновь в мое сознание и, не дай Бог, овладеть телом.

– Слыхал о таком. Приходили ко мне прихожанки, рассказывали об этом Темном творении, способном вызвать грех даже в самой благочестивой даме, – священнослужитель вздохнул, – но скажу тебе то, что говорил и им: вера – великое чудо, дарованное нам Богом. А еще молитва. Вот явится к тебе этот искуситель в сновидении, а ты его встреть святым распятием и восхвалением Отца нашего на Небесах.

– А как в сон взять с собой крест? – я сидела с непониманием, продолжая таращиться на отца Павла.

– Дитя, – покачал головой служитель, – в душе он у тебя всегда. Просто вспомни о нем, и он в твоих руках появится, – Павел увидел в моих глазах задумчивость и пояснил: – Олеся, это же твой сон, твое сознание, просто вообрази нужную вещь, и она возникнет.

– Точно, – до меня наконец дошло, и я зевнула, – спасибо, святой отец.

– Спи спокойно, Олеся, никого не бойся, эти стены дают защиту от них, – проговорил батюшка и вышел из моей кельи.

Отец Павел стоял возле двери новой прихожанки и размышлял:

– Чистое, светлое дитя, таких мало осталось на Земле, поэтому чернота и пытается запустить в таких, как ты, свои щупальца. Не зря небо плачет уже который день проливными дождями. Я стану молиться за тебя, Олеся. Сейчас ты мне очень напоминаешь маленький, хрупкий белый парусник, который плывет в открытом море, а вокруг него огромные черные броненосцы. Не сдавайся, девочка, Бог всегда рядом с теми, кому он нужен.

Отец Павел перекрестил Олесину дверь и удалился.

– Неужели хоть сегодня высплюсь, – я потянулась до хруста в позвонках и улеглась поудобнее. Глаза стали моргать все медленнее, тело постепенно погружалось в долгожданную нирвану, которой его лишали уже несколько дней подряд.

Адам ходил по своей комнате и кипел от злости. Его настроение ощущал на себе весь Ад, поэтому лишний раз никто не пытался попадаться ему на глаза. Крас материализовался рядом с другом с бутылкой дорогого коньяка.

– Ты нашел этого гада Похиса? – накинулся на друга Ади. – Только не говори, что нет, я не в настроении.

– Может, простишь его? – попытался заступиться за их общего приятеля Крас.

– Я никогда никого не прощаю, запомни это, – Адам выхватил бутылку из рук демона и налил в свой бокал бодрящий напиток.

– Отлично, какие мы принципиальные, – закатил глаза Темный, – когда тебе нравились наши женщины, никто тебе и слова не говорил, уступали с легкостью, не жалко. Потому что, Ади, баб много, а лучших друзей мало. Скажи, как ты выманишь свою мышку из обители скорби?

– Сама выйдет, – буркнул Адам, выпивая залпом весь стакан, – бабка явится, поставлю ее перед Храмом с кинжалом у горла, тут же выбежит на помощь своей старухе.

– Ты же сын самого Сатаны, Ади, это не твои методы, – засмеялся Крас, – да и не зря твоя девочка дожидается свою бабку в Храме, непростая тетка ее родственница. Есть у меня один вариант, чтобы выманить птичку из клетки, готов выслушать?

– Давай, рассказывай, дружок, – Адам опустился в кресло и закинул ноги на подлокотник, – прошу только, не тяни со своей речью, как дева в первую брачную ночь.

– С одним условием: ты простишь Похиса, потому что в этом плане он тоже участвует, – попросил Крас.

– Говори, – Ади застучал пальцами по пустому бокалу.

– Попросим Поха проникнуть в ее сон, ты же знаешь, ему без разницы, где в это время спит барышня, хоть под боком у самого Бога. Он напугает девчонку, скажет, к примеру, что ее друзьям грозит опасность, она и выползет из Храма, там ты Олесю и сцапаешь, – проговорил довольный собой демон.

– Не знаю, – протянул, задумавшись, сын Сатаны.

– Верное дело, соглашайся. Я говорил с Похисом, он сожалеет, что вы поссорились, – закинул очередную удочку Тёмный.

– Ладно, – Адам окинул Краса взглядом, тронув губы усмешкой, – но предупреди этого… друга. Пусть поклянется кровью, что к Олесе и пальцем не притронется.

– Жестоко, – Кра задумчиво почесал лоб.

– Это меньшее, что он заслужил, – Ади плеснул себе еще коньяку, запрокинул голову и прикрыл глаза, наслаждаясь терпким вкусом.

Похис, склонив голову, стоял в тени своего будущего Повелителя. Он принес клятву, которой требовал Адам. Клятву, по которой любая попытка коснуться девушки обернется для него мучительной смертью.

– Ладно, Пох, – Ади протянул руку инкубу, – как только малышка упорхнет из-под крыла божьего, я сниму с тебя эту клятву, даю слово, – глаза Похиса вспыхнули надеждой.

– Спасибо, Адам, – он склонился перед Повелителем. – Я все сделаю. Могу идти?

– Иди, ночь близится, а значит, наступает твое время, инкуб! – Сын Сатаны поднялся с кресла и направился к выходу. – Я буду ждать Олесю за вратами Храма. Постарайся, друг.

Я спала, как убитая. Долгие дни без сна давали о себе знать, и тело, наконец, получило заслуженный отдых.

Я стояла в главном зале Храма и молилась. Лики святых с умиротворением смотрели на меня с икон. В душе царили покой и умиротворение. Я думала о том, что скоро покину эту обитель, и моя жизнь вновь заиграет яркими красками.

– Олеся, – прошептал кто-то за спиной. – Олеся, красавица, – я резко обернулась и встретилась со знакомыми глазами. – Не думал, что когда-нибудь окажусь в подобном сне, – инкуб окинул взглядом помещение, рассматривая лики святых. – Нет, правда, это мой первый сон в таком месте. Можно даже желание загадать.

– Зачем ты пришел? – услышала, как бешено стучит мое сердце. – Я больше не позволю тебе влиять на меня.

– Да? – в глазах демона мелькнул зловещий огонек, который тут же погас. – Мог бы поспорить с тобой, если бы не одно «но». Сам я к тебе не прикоснусь, но когда-нибудь ты пожалеешь об этих словах. Сама будешь умолять меня взять тебя, – он, словно хищный зверь, стал приближаться ко мне.

Закрыв глаза, я вспомнила слова отца Павла. В руках за спиной моментально появилось распятие и небольшая икона «Божией Матери». Как только демон оказался на расстоянии вытянутой руки, я вытащила руки из-за спины, приложила икону ко лбу демона, а крест – к его сердцу, вновь прикрыла веки, и из моих уст полилась молитва.

– Черт, черт, черт! – орал Тёмный, словно его жарили на сковороде. По комнате поплыл тошнотворный запах горелого мяса. Я перестала читать и распахнула глаза. Зрелище открылось отвратительное: на лбу Похиса отпечатался образ святой Марии, а на груди появился выжженный след в виде креста.

– Ты пожалеешь об этом, святоша, – прошипел он и исчез.

Адам расхаживал под проливным дождем возле дверей Храма, ожидая свою женщину. Ему пришло в голову попросить Краса закончить с этим ливнем в «Сатанеевке», уж лучше пусть все завалит снегом. Ади вспомнил снежные зимы в любимом городе своей матери, Челябинске, катание с горок, лепку снеговиков со своими любимыми сестрами, и глупая улыбка тронула его губы.

– Я безумно рад твоему счастью, но по какому поводу? Очень интересно, – услышал Адам рядом голос Похиса.

– Кто это с тобой сделал? – остолбенел Ади при виде своего друга. Вид у него был ужасный: на лбу горела икона, а на груди красовалось распятие. – Похис, кто посмел? Он дорого заплатит! – Адам схватил приятеля за плечи, внимательно рассматривая лик святой женщины на лице инкуба.

– Твоя баба, – выплюнул зло Пох. – Теперь с этой дрянью, – он ткнул себе в лоб, – ходить две недели, как минимум, пока не заживет.

Адам молчал, переваривая информацию. Он не знал, смеяться ему или плакать. Девушку он, видимо, сегодня уже не увидит, и что теперь делать?

– Есть идея, – прищурился инкуб. – Я знаю, как мы выманим эту девицу из святыни. – Похис обнажил клыки. – Золотое зеркало, которое ей так понравилось во сне. Помнишь ту иллюзию с дворцом, который ты возвел для покорения своей Олеси? – Ади кивнул, продолжая слушать друга. – Отправь эту стекляшку сюда, в эту обитель, как подарок от мецената, через него и заберешь свою милашку.

– Ну допустим, каким образом? В подобные помещения есть доступ лишь у отца, я пока не могу туда попасть, – задумался Адам.

– Прошу, Ади, не разочаровывай меня, – закатил глаза инкуб. – Скоро ночь Самайна. Все зеркальные поверхности откроют свои двери, а двери превратятся в проходы в другие миры.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Адам. – Я снимаю с тебя клятву. – Он взял руку друга, вытягивая метку. – Свободен! – Сын Сатаны растворился в воздухе.

– Вот и славно. Спасибо, малыш Ади, теперь и для меня открыта охота на твою наглую девку. Только награды у нас разные, увы. Тебе нужна потеха с барышней, а мне – ее жизнь, – инкуб бросил взгляд на стены Храма, щелкнул зубами и испарился.

Утром я проснулась выспавшаяся и бодрая. Первым делом соскочила с кровати и подошла к окну. Дождь прекратился, и на землю посыпались белоснежные хлопья снега, скрывая грязь, которую оставил после себя ливень.

– Ты словно чувствуешь меня, – возле стекла нарисовалось довольное лицо Коли. – Спешу тебя порадовать: твоя бабушка написала матери в телеграмме, что скоро приедет. Из-за дождя были повреждены провода, и связи не было во всем селе, поэтому она не могла дозвониться до тебя.

– Здорово! – обрадовалась я приятной новости. – Так хочу уже выйти на волю, погулять по лесным просторам, сходить на озеро и к скалам.

– Ты не забыла, какое сегодня число? – подмигнул мне древень. – Зайдем за тобой с Катькой ближе к вечеру.

– Точно, вот и конец октября наступил. Даже не заметила, как пролетели эти дни. А как же демон? – вспомнила Адама и поежилась.

– Послушай, его все то время, пока ты здесь, и не видно в деревне. Да и не чую я нечисть рядом. Не забывай, мы тоже чувствуем Темных. И этот праздник демоны чтут, отмечают с размахом, пытаясь подшутить над своими собратьями. Думаю, сегодня твоему блондинчику будет не до тебя, – Коля помахал рукой на прощание и убежал.

Я еще немного постояла у окна, а потом направилась в столовую, перекусить перед молитвой. Выходя из комнаты, заметила, как два дюжих парня тащат в главный зал Храма огромное зеркало, прикрытое тканью. За ними вышагивал отец Павел.

– Доброе утро, Олеся, – поздоровался он со мной. – Представляешь, какое счастье: священное зеркало передал для нас один меценат. Говорит, жена его покойная завещала передать это сокровище именно нашему Храму.

– Можно взглянуть? – я стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу. – Очень интересно.

– Терпение – благодетель, дитя, – улыбнулся отец Павел. – Беги, вкуси трапезу, а затем придешь и посмотришь. Его как раз установят.

Не стала спорить со святым отцом и умчалась в столовую. Быстро проглотив кашу из тыквы с сухариками и запив это все чаем без сахара, я понеслась обратно в главный зал.

Когда я вошла в ключевую комнату Святилища, челюсть моя отвисла. На стене висел великолепный стеклянный шедевр, усыпанный драгоценными камнями. Он переливался, словно волшебный, маня к себе, как магнит. Я приблизилась к антиквариату и взглянула на свое отражение. В таком зеркале даже я выглядела лучше, чем была на самом деле. Пробежалась пальцами по алмазам, и тут в голове вспышкой возник образ такого же зеркала, только из дворца. Один в один, как в том сне, где фигурировал сын Дьявола.

– Страшная роскошь, – я попятилась от пугающей красоты. В этот момент зеркальная гладь подернулась рябью, и в ней появилось довольное лицо Адама.

– Матерь Божья! – вскрикнула я и только развернулась, чтобы убежать, как была схвачена крепкой рукой демона и мгновенно утянута внутрь стекла.

– Добро пожаловать в Ад, красотка, – прошептал мне на ухо Ади, крепко прижимаясь к моему трясущемуся телу.