Преданный. Печать одиночества

Он шёл, ругая себя. Ругал за несдержанность, за то, что позволил эмоциям взять верх, выплеснуться на тех, кто этого не заслужил. Может быть, поговори он так с князем, тот выслушал бы его предложения.

– Каррр? – Ганьи внимательно заглянул в лицо хозяина.

– Не сейчас, – хрипло ответил Страж.

Тальрех всегда говорил с воронёнком, если хотел привести мысли в порядок. Он воспринимал птицу скорее как свой внутренний голос, нежели как полноценного собеседника. Сейчас хотелось молчать. Или задать один единственный вопрос, но не себе, а своему наставнику. Почему никто никогда не говорил, что мир за пределами Башни так отличается?

Мудрецы не создавались в Башне. Они были обычными людьми, которые детство провели в этом мире. Но с возрастом решили, что не хотят работать в поле или в ремесленной мастерской. Им было интереснее постигать тайны природы. Тогда они шли в Башню. Учились, а потом и сами открывали новые знания о законах мироздания. Как правило, приходили мужчины, но было и несколько женщин. Башня была открыта для всех и со всеми пришедшими делилась знаниями. Условие было одно: уйти из Башни могли только те Мудрецы, кого Совет Старейшин назначал в советники Царям…

Так отчего же наставники, сами выросшие среди людей, никогда не говорили, что здесь всё пропитано ложью, трусостью, властолюбием и алчностью?

А не говорили ли?

Говорили, но вот только он сам не слушал. Не хотел верить…

Злоба на себя клокотала, была готова вырваться наружу. Только выплеснуть её было некуда. Не с кем поделиться, некому рассказать…

Поэтому Страж шёл, с ненавистью сжимая повод, повторяя в мыслях слова клятвы:

«Я – Тальрех, слуга народа Рехамании. Верный Страж, подчиняющийся приказам Царя во благо и для защиты своего народа. Моя жизнь навсегда принадлежит Царю и народу Рехамании!»

Страж повторял эти слова сотню раз. Снова и снова. По кругу. Он вытеснял ими вопросы. Заменял ими ответы.

Тальрех отчаянно пытался уверовать, что так и есть, что только служить он и хочет. Ведь раньше, в Башне, он думал, что сможет стать достойным Стражем, защищающим народ своего царства. Теперь встал вопрос, от кого его защищать. От Царя? От самого народа?

Волну злости удалось погасить, и Страж с удивлением заметил, что тракт ожил. Крестьянские телеги, купеческие обозы, одиночные конные встречались всё чаще, когда путники прошли перекрестье дорог.

Справа от тракта шумел редкий хвойный лес. В лучах заходящего солнца деревья окрасились в янтарно-изумрудные цвета, словно знамя Рехамании. Золотой лев на изумрудном стяге. Тальрех пытался удержать этот образ в голове, хватался за него. Всё было без толку.

– Привал, – скомандовал Страж, обернувшись на спутников, и сошёл под деревья.

Велка и Лаис последовали за ним. Ещё утром Тальрех и латник договорились, что эту ночь дежурить будет Лаис. Поэтому Страж расседлал и стреножил свою лошадь, нарубил веток и, бросив на лежанку дорожный мешок, лёг спать.

Сознание, истерзанное попытками понять людей и найти выход, металось. Оно плело убогое ожерелье из обрывков воспоминаний, смешивая их со сном.

Вот Тальрех стоит среди своих ровесников, пятнадцатилетних кандидатов. Один глоток эликсира отделяет их от начала Испытания…

В следующее мгновение всё темнеет, каменные стены вырастают из ниоткуда, стягиваются всё ближе, пока не образуют узкий и низкий коридор в недрах горы Огня. На земле лежит двойник Тальреха с печатью Царя на шее. У него на груди сидит девочка лет десяти с медно-русыми волосами и малахитовыми, светящимися как у кошки глазами. В её руке зажат обломок стрелы и девочка намерена убить им двойника с царской печатью…

Пространство озаряется плавными волнами алого света. Пещера Огня. На каменных столах лежат два пятилетних ребёнка. Над ними стоят четыре Мудреца. Они спорят о возможности замены умершего ребёнка его братом-близнецом. Тело погибшего сбрасывают в тягучее красно-рыжее пламя. Слышатся шаги…

Тальрех дернулся. Проснулся. Сел, осматриваясь по сторонам. Небо уже светлело. У догорающего костра спала Велка, напротив сидел Лаис, водя прутиком по земле.

– Доброго дня, Страж. Отдохнул?

– Угу, – кивнул Тальрех. – Я зря вчера на вас сорвался…

– Бывает, – махнул рукой латник и, подхватив фляжку, гревшуюся у огня, бросил её Стражу. – Держи, отвар плодов дикой розы. Собрал тут недалече ночью, чтоб не уснуть. Да и тебе, это, чтоб не разболеться полезно. Шутка ли, столько дней в рубахе да жаке ходить… даже вашего здоровья может, это, не хватить.

– Спасибо, – Страж сделал несколько глотков, молча вернул фляжку.

На душе было тошно. Совесть грызла за вчерашнюю вспышку гнева, за бессилие, проявленное у князя. Не лучше ли было притащить Тримара в столицу для суда…

Тальрех вспомнил обрывок сна. Пещера, первая часть испытания. Девочка, которую тогда он принял за олицетворение народа, и его двойник с царской печатью. Что если тогда он должен был сделать выбор между Царём и народом? Что если сейчас назревает новое восстание? От этих мыслей стало страшно…

– Скажи, Лаис, ты тоже был в деревне, когда Страж убил мужчину?

– Нет, не был. Только, это, знаешь… Это ведь не просто мужик был, а отец Велки.

– Почему ты так решил?

– Так я от наших латников узнал, что папашу забираемой в Башню, будь она неладна, убили. Долго в казармах обсуждали, как Прадьирех мужика до смерти захлестал. Вот и сложилось всё. Да и кинжал Велка, думаю, достала, когда за сестрой в Башню, будь она неладна, пыталась пробраться. Как думаешь?

– Нет, вряд ли. Дальше передних пещер ей бы не удалось пробраться, а кинжал там быть не мог. Точнее мог, но… не должно было его там быть.

– Так может, это, всё-таки выслушаешь девку-то?

– А какой в этом смысл? – Тальрех исподлобья посмотрел на латника.

– Хотя бы будешь знать правду. Будешь знать, правильно ли сделал, что князю, будь он неладен, её не отдал.

– Тоже думаешь, что стоило её князю оставить?

– Да какая разница, что я, это, думаю. Тут всё дело в том, что ты думаешь, чего хочешь. А моё дело малое: я тебя, это, встретил, во дворец довёл. А вот тебе перед Царём ответ держать. Не забывай…

– А что в землях этих творится уже не твоя забота?

– Да, какая уж тут забота, будь оно всё неладно. Что ты князю хотел предложить-то? Не собирать налоги, попросить, это, помощи у соседей? Кто ж ему, будь он неладен, позволит-то?

– Царь!

– Ну-ну. Борьерех Тримара сменит да нового пришлёт. И знаешь, чем займётся новый князь первым делом?

– Я полагаю, не помощью людям, – грустно посмотрел на латника Страж.

– Он свои сундуки, это, набивать начнёт. Только хуже будет. Тримар свои уж набил, дочь замуж выдал, ему уже много не надо. Глядишь, там и людям полегче станет с налогами, будь они неладны.

Тальрех лёг обратно. Молча смотрел за летающими в небе птицами и неподвижными облаками, обдумывая слова латника.

В царстве не было восстаний не только против Царя, но даже против князей. Даже Тримара в надежде на уменьшение налогов не стали трогать. Торговля, казалось, в остальных землях царства налажена. Да и в Башне никто не осуждал Царя. Получается, он всё делал верно? Борьерех за четыреста с лишним лет правления научился жить в этом мире, понял людей. Да, не идеально, не так хорошо, как было нужно, но лучше, чем показалось в начале. Борьерех научился управлять народом так, как этого было достаточно.

А вот он, Тальрех, так бы не смог. Не смог бы балансировать, сопоставляя потребности народа и имеющиеся ресурсы. Не смог бы заботиться о людях. Не смог бы дать им еды и работы. Не смог бы дать покой и справедливость. Не смог бы сделать правильный выбор, когда это стало бы нужно его народу.

Поспешность в выводах о Тримаре и о том, как помочь восточным землям, это доказала. Подобная ошибка спровоцировала бы новое восстание и унесла бы снова тысячи жизней. И после всего этого Тальрех не смог бы смотреть рехаманийцам в глаза, убеждая себя и их, что он достойный Царь. Нет, такой груз ему не осилить. Поэтому он и прошёл Испытание, стал Стражем и будет выполнять приказы Царя. Молча и без сомнений…

Прохладный ветер наполнял лёгкие свежим воздухом. Мысли наконец улеглись и больше не тревожили совесть. Тальрех смотрел на неподвижные облака, которые будто сами излучали свет начинающегося дня.

Велка проснулась и подошла к Лаису, бросив по пути взгляд на растянувшегося на земле Стража.

– Он, что, улыбается? – с недоверием спросила она шёпотом.

– Ну, кажется, да…

– Выходит, ты оказался прав? – усмехнулась Велка. – Один вечер не говорил со мной и всё, он счастлив…

– Дело не в этом, – Тальрех резко сел и спокойно посмотрел на своих спутников. – И, кстати, тебе идёт это платье.

Лаис и Велка переглянулись.

– А? Ах, да, спасибо! У швейки не было готовых рубашек, только вот платье не забрала заказчица…

Тальрех поднялся на ноги, пошёл седлать свою лошадь.

Глава 7. «Единственный, кто заслуживает наказания»

«Чтобы нарушать правила, их надо сначала изучить. О скольких аспектах отбора и воспитания кандидатов я даже не пытался размышлять!

4й день 1й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Между столбами распахнутых ворот медленно ходил мужчина, одетый в серый балахон, подвязанный плетёным поясом. Он то убирал руки за спину, то скрещивал их на груди, то смотрел себе под ноги, то поворачивал голову, глядя на тракт. Наконец, заметив двух пеших и всадника, мужчина на мгновение остановился, а потом послал привратника за Стражами. Тальрех, издали услышавший этот приказ, повернулся к ехавшему верхом Лаису.

– Кто там, в воротах?

– А, – махнул латник рукой, – Арриан, будь он неладен.

– Зачем он послал за Стражами?

– Кто ж этого старого мухомора знает, – Лаис кивнул на Велку: – Может, ему не понравилось, что нас трое?

Пока путники приближались к дворцовому саду, за спиной Арриана встали три Стража, молча и сосредоточенно ждали приказа. Двое мужчин и женщина.

– Хм, – Арриан стоял в воротах, сцепив за спиной руки. – Этих двоих в темницу, на закате казнить. А тебя, мальчик мой, ждёт Царь.

Тальрех посмотрел на придворного Мудреца, пытаясь скрыть свою растерянность.

– Казнить? За что вы намерены их казнить?

Мудрец, до этого излишне приветливо улыбавшийся Стражу, изменился в лице. Он поджал губы, слегка прищурив глаза, словно оценивал Тальреха. Наконец кивнул и едва заметно торжествующе улыбнулся.

– Ты непременно получишь объяснения, но не от меня, а от Царя, – голос Арриана звучал до противного мягко, напевно. – Приказ его, ему виднее. Не считаешь?

Тальрех медлил. Почему Царь отдал такой приказ? Что могло стать причиной? О Велке ему мог сообщить князь. А Лаис? Его за что казнить? Было что-то, что он сделал до ухода за Стражем, а Царь узнал про это только сейчас? Ломать голову можно было бесконечно. Борьерех отдал этот приказ, а значит сейчас самое разумное подчиниться.

Тальрех повёл плечами, пытаясь скинуть липкие ручонки того негодования, что путало его мысли по дороге в Неугу. Потом оно отступило, схлынуло, но теперь вцепилось в Тальреха с новой силой.

– Идём, – подтолкнула вперёд Стражница.

– Я выясню, в чём дело, – пообещал он удивленному таким приказом Лаису, уходя от ворот.

– Меня, кстати, зовут Ганьирех, – представилась Стражница.

– Не готов сказать, что рад знакомству, – в смятении и с досадой отозвался Тальрех.

– Этого и не нужно.

Дорога к дворцу проходила сквозь небольшой парк, засаженный цветущей вишней, огибала фонтан и упиралась в широкую гранитную лестницу. Тальрех прошел высокую аркаду, на которой покоилась колоннада лоджии, и остановился перед резными деревянными дверями.

– Набегался? – спросила Стражница, догнав его.

Она схватила Тальреха за локоть и отвела его за один из пилонов.

– Успокойся, возьми себя в руки. Не стоит идти в таком состоянии к Царю. Наговоришь лишнего.

– Лишнего? А казнить людей не лишнее? За что?

– Разве девушка не разбойничала на тракте? Из Неуги прилетел ворон ещё вчера. Князь написал, что привезённые вами мужики признались в нападениях на торговцев. Кроме того, по их словам, именно Лаис предупредил, когда и где тебя ждать. Не кажется, что повод достаточный?

– Нет, слова этих разбойников – ложь. Попытка спасти свои жизни…

Стражница вскинула руку, заставляя замолчать.

– Пусть так, но это ли сейчас самое важное? Точно ли разговор должен начаться с обсуждения разбойников и их слов, – она чуть заметно склонила голову, участливо заглянула в глаза Стража, легко коснулась его плеча. – По словам Арриана у тебя есть более важные новости.

Пять дней пути размыли беспокойные мысли о кинжале, а страх за жизнь спутников и вовсе заставил о нём забыть. Под мягким взглядом зеленых глаз Стражницы Тальрех незаметно успокоился. Его плечи слегка опустились, мышцы перестали напоминать стальные цепи. Сознание прояснилось.

– Ну вот, – улыбнулась Ганьирех. – Теперь отдай меч и пойдём.

Страж озадаченно посмотрел на неё, вынуждая добавить:

– Ты собрался идти к Царю с мечом?

Он кивнул, отстегнув ножны, отдал их Ганьирех и пошёл следом. За дверями находилась широкая арка, а за ней, как аляповатая насмешка над изяществом парадного зала Башни, – вестибюль. Чересчур залитый светом, чересчур украшенный барельефами и чучелами животных. Здесь всё было чересчур.

– Когда после восстания дворец сгорел почти полностью, – тихо проговорила Ганьирех, чуть задев щекой плечо Стража. – Борьерех решил, что во дворце должно быть напоминание о Башне. Он немного увлёкся.

Тальрех хмыкнул. Говорить о том, что Царь увлёкся лишь немного можно было бы, если б он ограничился широкими маршами лестницы, колоннадой на втором этаже или плафоном, украшенным рисунками животных. Но не всё же сразу!

Стражи поднялись на второй этаж. Тальрех шёл через анфиладу с нескрываемым удивлением. В каждом зале стояли золочёные подсвечники в рост человека, стены были отделаны красным деревом с алым янтарём, пол застилали аккуратные, выложенные фигурным узором небольшие дощечки.

Тронный зал был немного скромнее, хотя и тут без излишества не обошлось. У дальнего окна находился стол из цельного искусно выделанного куска белого мрамора с тонкими завитками листьев по периметру. Царь стоял возле него, опершись рукой на столешницу и внимательно рассматривал что-то на улице. Рядом, спиной к стене стоял высокий поджарый мужчина с короткими светлыми волосами. Он частично закрывал собой Борьереха.

Мужчина повернулся, когда Ганьирех вошла в зал. Под его цепким взглядом было неуютно. Тальрех неосознанно подобрался, как если бы готовился отражать атаку. Но светловолосый мужчина быстро отвёл взгляд, потеряв всякий интерес к вошедшим. Он снова смотрел перед собой, словно считая янтаринки на противоположной стене.

– Мой Царь, прибыл новый Страж, – Ганьирех присела в лёгком реверансе.

– Доброго дня, мой Царь, – кивнул Тальрех.

Царь отступил от окна, на мгновение взглянул на вошедших и вернулся к своему занятию.

– Альмерех, Ганьирех, можете идти, – голос Борьереха был тихим, высоким.

Тальрех с удивлением посмотрел на светловолосого мужчину. Первый Страж! Альмерех был первым Стражем Рехамании, ему сейчас почти пятьсот лет, но на вид нельзя было дать больше сорока. Тальрех с почтением кивнул, когда Альмерех проходил мимо, но тот будто и не заметил.

– Стало быть, это ты мог заменить меня? – всё также тихо спросил Царь, так и не повернувшись.

– Да, мой Царь.

– Что случилось в Башне двадцать пять лет назад?

– Простите, мой Царь, я не знаю, что вы…

– Глаза, – перебил Борьерех. – У тебя не те глаза… Глядя на тебя, кажется, будто твоими предками были ланигайцы. Но этого быть не могло. Твоих родителей забирали из деревень центральной части. Так что случилось двадцать пять лет назад?

– Я не знаю… – Тальрех отвечал растерянно, смущённо.

– Там явно должно было что-то произойти, – слишком тихо произнёс Царь.

Он отошел от окна, сел на трон, обитый алым бархатом. Закинув ногу на ногу, Борьерех нарочито тщательно расправил складки мантии. Он, поставив левую руку на золочёный подлокотник и, коснувшись пальцами щеки, наконец посмотрел на замершего в недоумении Стража:

– Ладно, будем считать, что это случайность, которую просмотрели Мудрецы, оставляя тебя в Башне.

Он задумчиво поджал тонкие губы. Глаза ледяного синего цвета внимательно изучали Стража.

– Я знаю, что это место, – Царь пальцем указал на свой трон. – Могло достаться тебе. Почему ты отказался?

– Я… – Тальрех всё ещё не пришёл в себя от предыдущего вопроса, но, к счастью, вовремя сообразил, что над ответом стоит подумать. – Я не люблю делать выбор.

– Ты? – Борьерех захохотал. – Не любишь? Выбор? – Царь мгновенно стал серьёзным и, выпрямившись, чуть наклонился вперед. Его глаза, казалось, прожигали Стража насквозь. – Поэтому притащил разбойницу в мой дворец? Ты должен был отдать её Тримару, а он – её казнить. Так поступил бы тот, кто не любит делать выбор.

– Я хотел с вами о ней поговорить, мой Царь. У неё был кинжал. Его сделали для Тальтугар…

– У деревенской девки кинжал из Башни?

– Да, мой Царь. Она сказала, что нашла его на торге. Но я подумал, что вы захотите услышать эту историю от неё.

Борьерех встал, снова подошёл к окну. Он некоторое время постукивал кончиками тонких пальцев по столу, потом резко опустил кулак, будто что-то решив для себя.

– Только за этим приволок?

– Нет, мой Царь. Она бы не пошла разбойничать, если бы в деревне было, что есть после уплаты налогов. Я хотел попросить дать ей работу. Здесь.

Борьерех развернулся, с удивлением посмотрел на Стража.

– Она пыталась тебя убить, а ты ей работу? Как Мудрецы просмотрели, что ты безумен? – Царь снова отвернулся к окну, тихо бросив: – Иди.

– Мой Царь, – Тальрех не двинулся. – Я полагаю, что и с вашим латником вышла ошибка. Я шёл почти без сна. По его словам, мы встретились на три дня раньше, чем он рассчитывал. Он не врал, говоря это.

– Ошибка? Хм, мы поступим следующим образом. В том, что девка на людей нападала, мы сошлись. Значит, она должна понести наказание. Но, раз уж ты у нас не любишь делать выбор, то наказание ей выберешь сам. Должна же быть причина, почему Мудрецы решили, что ты можешь быть Царём. Вот и посмотрим, какой выбор ты сделаешь. А после того мы вернёмся к вопросу о виновности Лаиса.

– Мой Царь, я не судья, я – воин.

– Тогда на закате оба умрут?

– Нет, – хрипло отозвался Страж.

Царь повернулся к Тальреху.

– Нет, говоришь? Забавно, – Борьерех усмехнулся, слегка наклонил голову, с любопытством посмотрел на стоящего перед ним воина. – Ты не судья, но с судьей споришь. Ты воин, но приказ не исполняешь. Так что же с тобой не так, а, Страж? Ну, скажи мне. Я должен знать, чего ещё от тебя ожидать. Ведь я должен тебе доверять своё царство, своё войско, свою жизнь. А когда ты ведёшь себя так, разве я могу быть в тебе уверен?

Тальрех молчал, осознавая, в какую ловушку загнал сам себя. Отстаивая людей, к которым успел привязаться, он нарушил сразу обе части клятвы. Страж опустил голову, тихо ответил:

– Вы правы, мой Царь, – медленно выдохнув, Тальрех посмотрел на стоящего теперь перед ним Борьереха. – Я не был готов к тому, что увидел и узнал, пока добирался во дворец. Моих знаний не хватило… Я полагаю, единственный, кто заслуживает наказания, это я.

– Это, само собой, разумеется. Вопрос в том, что мне делать с теми двумя… И знаешь, давай не будем обесценивать твои попытки их спасти, – Царь отошёл к трону, но не стал садиться, повернулся к Стражу, поманил его пальцем, и, когда тот подошёл, велел: – Сядь.

Видя замешательство Тальреха, Борьерех усмехнулся:

– Чего боишься? Наказания или ответственности? Садись, может, хоть так ты поймёшь, что не всё так очевидно и просто, как тебе показалось.

Страж, ещё мгновение поколебавшись, сел на трон.

На противоположной стене между двумя окнами была нарисована карта. Тальрех не заметил её, когда вошёл. На ней изображались Сояль-Каль и все западные царства: Рехамания, Кунаг-Гарь, Тулит-Гарь и Сояль-Гор.

– Ты можешь увидеть здесь все деревни моего царства, крупные селения других царств. Но остановимся на наших восточных землях, – Борьерех подошёл к карте. – Ты знаешь, что стало предлогом для восстания Мироисса триста лет назад. Моя ошибка. Если бы этот человечишка не потратил моё время и ресурсы, я бы её исправил. Но двух лет оказалось достаточно, чтобы выжечь песком приграничные земли. Леса на границе мы так и не восстановили. Но скажи, кто-нибудь забыл эту мою ошибку?

Тальрех запнулся с ответом.

– Разумеется, за всех ты не скажешь, но твоя девка мне это припоминала, не так ли?

– Так…

– А может, кто-то оценил моё желание решить всё миром? Ведь я тогда потерял двенадцать Стражей, тех, древних Стражей, что ещё имели обычные, человеческие имена… Кто-то оценил моё мягкосердие? Нет, ни люди, ни Мудрецы. Зато люди с восточных земель не упускают случая обвинить меня в своих бедах. А теперь посмотри сюда, – Царь провел пальцем по южной границе. – Сто тридцать лет назад болотная лихорадка выкосила семь сторожевых городов. Я спас часть людей, вывез их в центральные земли. Но ещё год, два, если повезёт, и это тоже назовут ошибкой. Потому что Кунаг-Гарь и Тулит-Гарь уже больше пятнадцати лет пытаются понять, зачем мне нужны Западные горы. Рассказывать я им не планирую. Как думаешь, к чему это приведёт? Как этого не допустить? Что бы ты делал? Скажи, сейчас на троне ты! Я сделаю, как ты скажешь.

Борьерех внимательно посмотрел на Стража. Но тот молчал. Само положение было абсурдным. Все тактики и стратегии переговоров, все правила споров – всё строилось на безусловном и непреложном взаимном уважении оппонентов. Никто и никогда в Башне не ставил Стражей в такое положение. Тальрех не боялся отвечать неправильно на занятиях, не боялся ошибаться на тренировках. Он знал, что не станет посмешищем. Теперь же над ним насмехался его же Царь.

О каких справедливых и уж тем более мудрых решениях говорить. Все мысли Стража занимало желание удержать себя в руках.

– Молчишь? – Борьерех махнул рукой, чтобы Тальрех освободил трон. – А между тем всё идёт к войне. И она тоже будет моей ошибкой. Но даст ли Башня мне её исправить? Сомневаюсь. Они уже поняли, к чему всё идёт, и решили меня заменить. И кем?! – фыркнул Царь. – Явным подкидышем, который не способен даже забрать своё у мужиков, не поломав им при этом руки? Да, Страж, из вас троих, дошедших до дворца, именно ты и виновен. Виновен в нарушении клятвы, в нарушении правил, в отсутствии знаний… Список можно продолжить, но знаешь, что самое печальное? – Борьерех смахнул с трона пылинки, сел, расправив мантию. – Исправлять это придётся мне, Мудрецы тут, увы, не помогут. Вот и начнём… Как ты там сказал? Ты – воин, который не любит выбор? Вот сам и выберешь наказание для девки. Времени тебе до заката. Иди.

Глава 8. «Необходимая жертва»

«Глупцы! Они не хотят, не могут понять, что люди сами менять ничего не станут. Люди – стадо! В общей своей массе стадо, которое будет жить, как привыкло…

15й день 8й луны 865го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Тальрех выскочил из тронного зала, пытаясь не сорваться на бег, и поспешил прочь из дворца. Куда? Не важно. Лишь бы отсюда! Туда, где можно дышать.

Он уже почти бежал по ступенькам, когда снизу донёсся медовый голос Арриана.

– Тальрех, мальчик мой. Куда ты так спешишь?

Страж не собирался ни отвечать, ни даже смотреть на придворного Мудреца, но тот будто вырос у последней ступеньки, преграждая дорогу.

– Хотел осмотреть сад, – огрызнулся Тальрех. – Слышал, он красив.

– Да, это так. Особенно сейчас, когда начала цвести вишня. Пойдём, – Мудрец ухватил Стража за локоть, чем заслужил недоуменно пренебрежительный взгляд. – Я покажу тебе беседку для летних приёмов. Она увита ветками винограда и дикой розы.

– А я могу отказаться? – Тальрех попытался мягко освободиться, но хватка старика оказалась не по годам цепкой.

– Разумеется, но какой в этом смысл? – Арриан подталкивал Стража к выходу. – Ты хочешь осмотреться, а мне интересно узнать, что нового удалось открыть в Башне.

Тальрех с раздражением посмотрел на Мудреца, но кивнул.

Арриан был примерно того же роста, что и Страж. Седые волосы до плеч, местами ещё темная коротко стриженная борода, кривой нос с горбинкой и тёмные маленькие глаза.

Старик шёл медленно, шаркая ногами, согнув спину – он пытался казаться дряхлее своих лет. «Интересно, во дворце хоть кто-то верит в этот спектакль?» – задумался Тальрех, проходя сквозь центральную арку портика. У широкой лестницы с фигурами оскалившихся львов по бокам Страж повернулся к Мудрецу, помогая спуститься:

– Что вы хотите знать о Башне? Никогда не поверю, что вы ни с кем не переписываетесь.

– О, разумеется переписываюсь, – Арриан медленно и аккуратно, приставными шагами спускался по гранитным ступеням, по-прежнему сжимая локоть Тальреха. – Но мне интересно узнать новости от тебя. Кстати, Моркс, твой наставник, его никуда не собираются отправлять?

– Я полагал, что его, если и решат отправить, то только сюда.

– Нет, мой мальчик, это вовсе не обязательно. То, что он из Рехамании уже давно ничего не значит. Я вот, например, из Кунаг-Гари, а сослали меня сюда.

– Нет, я ничего не слышал о его назначении.

Тальрех уже успел пожалеть, что решил уйти из дворца, стоило бы поискать кого-нибудь из слуг и узнать, где его комната. Закрыться там и спокойно всё обдумать. Или твёрже отказать Мудрецу. Возможно, так подействовало их незадавшееся с самого начала знакомство, но старик вызывал у Стража стойкую неприязнь. А его приторно любезное обращение и вовсе раздражало.

– Скажи, Тальрех, – невозмутимо продолжил Арриан, – тебя ведь наверняка наказывали в Башне за шалости или неверные поступки. Какое наказание было самым страшным?

– В пять лет меня отправили на склон восточного хребта на неделю.

– Да-да, – понимающе кивнул Мудрец. – Леса, где обитали священные деойанские волки… Да, тебе было нельзя их убивать, а вот они расправиться с тобой имели право. Должно быть, тебе там было страшно. Какой урок ты вынес из этого наказания?

Тальрех молчал, Арриан же кивнул и продолжил:

– Ну хорошо, а скажи мне, мой мальчик, возымело ли это наказание действие? Сменил ли ты имя, которое дал своей птице, столь неугодное Старейшинам?

– Нет…

– Но Старейшины отступили. Хотя давать птице имя старшего бога… – Мудрец осуждающе цокнул языком. – Но ведь они могли наказать тебя иначе. Ведь была другая, более простая, но и более жестокая возможность разобраться и с именем, и с твоим своенравием. Разве нет? Ты не думал, почему Старейшины отступили? У любого наказания должна быть цель. И если Царь решил тебя наказать, то подумай о цели этого наказания.

Мудрец отпустил локоть Стража и медленно пошёл дальше один. Тальрех же с недоумением смотрел старику вслед. О птице Мудрец должен был знать, его отправили к Борьереху через год после той истории. А вот о разговоре с Царём, как он узнал? Подслушивал? Борьерех обсуждал со своим Мудрецом, как поступить ещё до прихода Тальреха во дворец? Арриан остался не согласен с решением Царя и решил помочь? Зачем?

– Арриан, подождите! – негодование и смятение снова застили разум настолько, что Страж забыл о более важном. – Арриан, Велка, девушка, что пришла со мной… у неё был кинжал Тальтугар. Думаю, стоит выяснить, как он к ней попал.

– А что ж ты сам не спросил? – Мудрец прищурился, внимательно разглядывая Стража. – Ладно… пойдём.

Арриан зашаркал по каменистой дорожке вглубь сада. Шёл он молча, но сосредоточенный взгляд выдавал кропотливое обдумывание чего-то важного.

Мудрец остановился перед небольшим одноэтажным домиком, по периметру которого шла колоннада, по шесть столбов с каждой стороны. Позади тянулась крытая галерея. Дом был из белёного камня, с окнами почти во всю стену, деревянными дверями…

– Идёшь? – Арриан обернулся на застывшего Стража.

– Туда? Я думал, мы идём в темницу…

– Всё верно, мой мальчик, и мы пришли, – Мудрец толкнул дверь и рукой предложил Тальреху зайти в залитое светом помещение.

Справа под окнами ровным рядом стояли обитые железом сундуки, слева стол, за ним сидел Страж и пятеро латников. Вошедших они удостоили лишь мимолётным взглядом, сонно кивнув Арриану. У стены напротив двери в полу был вырублен спуск вниз. Лестница оказалась винтовой, её ступени выкованы из плоских стальных прутьев, сплетённых крупным ажурным узором.

– Так стрелять удобнее, – шепнул Мудрец, отвечая на незаданный Тальрехом вопрос. – Сталь для них привезли из Башни, а работали с ней Стражи. Во время восстания Мироисса, если помнишь, часть людей смогла сбежать из тогдашней темницы. Вот Борьерех и приказал её перестроить.

Арриан спускался очень медленно, боком, руками держась за перила у центра. Казалось, он вдумчиво следил за каждым своим действием. Возможно поэтому, замолчав, он начал двигаться чуть быстрее. Тальрех терпеливо шёл позади, то догоняя, то отставая на пару ступенек от Мудреца.

Коридор с клетками был длинным и мрачным. Тонкие тусклые лучи света проникали сквозь небольшие отверстия на высоком потолке, на стенах пожирали воздух факелы. У лестницы и в дальнем конце прохода, развалившись на лавках, дремали латники. Словно объевшиеся сметаны коты, они только лениво потянулись, услышав шаги. Сидевший ближе к лестнице даже соизволил приоткрыть один глаз, но тут же лениво его закрыл.

Справа тянулись обычные железные прутья, слева – корсовые. Велка и Лаис сидели в клетках слева. Тальрех усмехнулся. Вот чего ожидал от него Царь…

Корс – единственный в мире металл, изделия из которого не могли сломать или согнуть Стражи. Левый ряд камер предназначался для них. Или для их друзей…

Лаис, услышавший тяжёлые шаги по металлической лестнице, подошёл к решётке. Положив руки на горизонтальные прутья, он терпеливо ожидал, когда Страж и Мудрец подойдут. Тальрех так и не смог понять по лицу латника, чего тот ожидал: то ли подтверждения указа о казни, то ли освобождения. Впрочем, пока ни о том, ни о другом решения не было.

Велка сидела на скамье, держась за её край руками, чуть наклонившись вперёд. Она повернулась на звук шагов, но, узнав Стража, снова уставилась в пол.

– Лаис, Лаис, – покачал головой Арриан, проходя мимо латника, но даже не взглянув на него. – А ведь я говорил, что именно такой конец тебя и ждёт… Ну а ты, Велка, да? – он остановился у второй клетки. – Страж сказал, что у тебя был кинжал из Башни. Расскажешь, как он к тебе попал?

Пленница подняла глаза, внимательно вгляделась в лицо старика. А потом рывком встала, ощетинилась, подобралась. Она снова была похожа на ту Велку, что чуть не отравила Лаиса в их первое утро.

– Нашла, – она резко, с пренебрежением швыряла в Мудреца слова, по-кошачьи мягкой, пружинистой походкой двигаясь к решётке. – На торге в Неуге. Шла-шла и нашла.