Мертвец на арбузном поле

– Я не хотел! Пожалуйста, прости меня! – Энди плакал навзрыд. Он забыл, за что просит прощения. Арбузный Джек был все ближе. И за секунду до того, как проснуться, Энди увидел за его спиной знакомое бледное лицо и соломенную шляпу.

– Прости меня, Майкл! Прости, я не хотел!

Чего он не хотел, Энди так и не узнал, потому что в это же мгновение проснулся. Окно было открыто. В комнату задувал снег и пронизывающий ледяной ветер. Подушка и край простыни были мокрые насквозь.

Энди прошлепал босыми ступнями по настывшему полу до шкафа и достал оттуда сухую подушку. Мокрые подушку и простынь он сдернул с кровати и швырнул в угол. Проверив еще раз окно, он укутался одеялом и уснул. На этот раз без снов.

***

Энди проснулся, и первые несколько мгновений пытался сообразить, где он находится. Наконец, вспомнив, что приехал домой, блаженно вздохнул. Он как будто вернулся в детство. Ну, где же ты, мама? Где вафли и ваниль? Где горячий шоколад и папино фырканье?

Поняв, что ждать ему придется, возможно, очень долго, Энди встал с кровати и спустился на кухню. В доме было тихо – родители еще спали. Это удивило Энди: раньше они не позволяли себе такой роскоши – спать почти до десяти утра. С другой стороны, сейчас зима, хозяйства у них стало в разы меньше с тех пор, как Энди начал подрабатывать, а потом и вовсе уехал в колледж.

Что ж, это было хорошим знаком – сегодня он сам порадует родителей завтраком. Он надел фартук, и спустя сорок минут на столе дымилась гора ароматных вафель, а на плите булькал кофейник. Скорее всего, родителей разбудил шум, но Энди хотелось верить, что проснулись они от запаха вафель и кофе.

Заспанные и по-детски беззащитные, они вышли на кухню в своих смешных старомодных купальных халатах. У Энди сжалось сердце, глядя на них – только сейчас он понял, что родители стареют. За время своего отсутствия он отвык от них, и вот теперь взглянул на них совсем другим взглядом.

Отец, еще совсем недавно казавшийся крепким, как атлант, покашливал в кулак и растирал колени. Во встрепанных со сна волосах матери Энди увидел больше соли, чем перца – она была почти седая. Сердце его наполнилось нежностью и желанием быть им надежной опорой. Отогнав непрошенные слезы, он разлил по кружкам кофе, достал сироп и разложил выпечку по тарелкам.

Утро сочельника выдалось на редкость хмурым и пасмурным. Но это не испортило Энди настроения – семейный завтрак прошел в веселой болтовне и планах на Рождество. Единственная мысль, не дававшая ему покоя, была мысль о том мальчике в соломенной шляпе – Майкле.

Стараясь, чтобы голос его звучал непринужденно, он как бы невзначай задал вопрос:

– А вы не помните Майкла, с которым я играл в детстве?

– Это с тем, которому ты ночью арбуз еще носил? – засмеялся папа.

Энди смутно помнил, как крался по ночному полю с истекающим соком куском арбуза. Смех и стыд за такую нелепую детскую преданность нахлынули на него, и он почему-то покраснел. Положение спасла мама:

– Вы не так долго играли, насколько я помню. Неделю – не больше, а потом он пропал. Ты был очень расстроен.

Энди задумался, но уже через пару минут отвлекся на обсуждение рождественского ужина и елки, наряжать которую снова выпала честь ему.

Ель была куплена отцом загодя и стояла в кладовой – чтобы веточки распушились. Энди поднялся на чердак. В детстве он проводил здесь много захватывающих мгновений, разглядывая старые вещи и копаясь в материнских сундуках, представляя себя охотником за сокровищами. Вот и сейчас он замер среди балок, затянутых паутиной, вдыхая запах пыли, трухи и слежавшегося тряпья.

Стараясь не удариться головой и не зацепить пирамиды ящиков, картонных коробок и стопок журналов, Энди медленно пробирался в самый дальний угол чердака – туда, где лежала коробка с елочными игрушками.

Каждый раз открывая ее, он восхищался ими. Каждая из них была настоящим произведением искусства. Изящная выдувка, искусная роспись и монограмма мастера – ими можно было любоваться бесконечно. Осторожно спустившись с коробкой по шаткой лестнице вниз, Энди вошел в гостиную, где уже стояла елка.

Мама всегда перекладывала елочные игрушки листами старых газет, чтобы не истерлись краска и позолота. Бережно вытаскивая игрушки из бумажного плена, Энди вешал их на елку. Сняв с последних игрушек лист газеты, он оторопел. С истертого листа на него смотрел Майкл. Газета была старая, рисунок и буквы кое-где стерлись. Но он ясно видел эту старую соломенную шляпу.

Стараясь сложить воедино остатки букв, он прочел:

Пропал ребенок. Мальчик 8 лет, зовут Майкл. Одет в джинсовый комбинезон, на голове соломенная шляпа. Если вы видели его или знаете, где он находится, просьба обратиться в полицейский участок города Кинг-Рут.

Энди ошарашено смотрел на листок и не могу поверить своим глазам. Выпуск датировался маем 1958 года. Это ошибка? На розыгрыш это точно не походило – таким не шутят, да и кому придет в голову проделывать такие фортели.

Ощущая внутри непонятный зуд, Энди кое-как развесил оставшиеся игрушки и пошел к матери на кухню.

– Мам, тебе ничего не нужно в городе?

– Нет, дорогой, а что ты хотел?

– Я тут вспомнил, мне нужно съездить в город… – Энди замялся. – Купить кое-что для учебы.

– Тебе обязательно нужно делать это прямо сегодня? – подозрительно посмотрела на него она.

– Да, мам, очень срочно. Я…. Забыл купить вам подарки. Эти экзамены, тесты – я просто закрутился! – ложь пришла сама собой.

– Дорогой, не стоит так переживать из-за этого, – ласково улыбнулась мама. Энди стало стыдно, что он ее обманывает. – Самый лучший подарок – твой приезд.

Но, поймав его взгляд, только вздохнула. Энди чмокнул ее в щеку и, на ходу натягивая куртку и звеня ключами в кармане, выбежал на улицу.

Оставалось надеяться, что библиотека еще работает – именно там он планировал найти тот самый номер газеты, но в более приличном состоянии.

Отец, возившийся в конюшне, выглянул в дверной проем и махнул ему: мол, давай, удачи. А Энди уже заводил мотор – ему не терпелось поскорее оказаться в городе.

***

Библиотека была еще открыта, что вселило в Энди определенные надежды. Он поздоровался с миссис Уилкинс – бессменным библиотекарем, сухонькой старушкой, разменявшей седьмой десяток. Не задерживаясь между рядами, он сразу прошел в отдел, где стоял газетный автомат. Порывшись в ящиках с пленками, он не без труда нашел там нужный моток с тем самым выпуском.

Загрузив пленку в автомат, он быстро пролистал ее до нужного места. Точно! Это был Майкл – та же шляпа, короткие вихры и курносый нос. Объявление повторялось слово в слово. Но больше никаких зацепок Энди не нашел. Разочарованный, он задумался, что делать дальше. За окном уже смеркалось, библиотека, и так не полная, когда он пришел, почти опустела. Мисси Уилкинс ходила между столами, тушила свет, проверяла, закрыты ли окна.

И тут Энди осенило: конечно, полицейский участок! У полиции не бывает праздников и выходных. Пожелав старушке счастливого Рождества, он вышел из библиотеки и быстрым шагом направился к полицейскому участку Кинг-Рут. Туда, куда должны были стекаться все данные о пропавших и найденных людях.

В полицейском участке, как Энди и ожидал, было достаточно людно. Кто-то собирался на дежурство. Кто-то только что с него вернулся. На лавочках сидели люди разной степени приличия и подпития. Один из них выглядел особенно странно – одет не по погоде, грязная свалявшаяся борода и нечесаные космы, покрасневшие глаза и безумный взгляд. Время от времени он каркал своим старческим хриплым голосом: это я, я! И заливался истеричным смехом. Энди смотрел на него со смесью отвращения и жалости.

– Не обращай внимания, малой. Безобидный старикан, пока не услышит про Японию. Тогда он начинает метаться и буйствовать так, что пару раз пришлось сажать его за решетку, – не отрываясь от писанины, сказал полицейский из-за соседнего стола.

– А почему он все время повторяет «это я»? – спросил Энди у полицейского. – И разве такие люди не должны находить в лечебнице или где там им положено быть?

– Парень, старика этого все знают очень давно – ты еще не родился, а он тут жил. Всем помогал, всегда приходил на выручку. Помнится, я совсем еще маленьким был, местные хулиганы грозились поколотить меня и отнять деньги. Кое-как я от них вывернулся и рванул к ближайшему дому, а там он как раз жил. Так он этих подростков мигом разогнал, а меня проводил до дому и все успокаивал, мол, не переживай, вырастешь – уж они получат у тебя.

– И что, получили? – вырвалось у Энди против воли.

– К сожалению, а может, и к счастью, нет. Один не вернулся с войны, двоих других прирезали в пьяной драке после выпускного.

Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь бормотанием старика.

– А потом, – вздохнул полицейский, – началась война. Как видишь, он вернулся, да не совсем здоровый. Жена его на этой почве бросила, и остался он один. И теперь я вместо него помогаю мальчишкам, нуждающимся в помощи. Уж не за нею ли ты пришел сюда?

– Да, мне нужна ваша помощь, мистер…. Пивзнер, – прочитал Энди табличку на его столе.